Насытившись долмой в виноградных листьях и кусочками спелой дыни, Лали старательно умыла руки и лицо в чаше с водой, окинула беглым взглядом каюту, освещенную тусклой лампой и озадаченно замерла, взглянув на постель.
— Что-то не так? — спросил Антонио, наблюдавший за ней.
— Ты будешь спать здесь?
— Ты возражаешь?
«Глупый вопрос. Больше всего на свете я хочу, чтобы он все время находился рядом».
— Нет, но я полагала, это неприлично — девушке и мужчине спать в одной комнате. Или в Италии считают иначе?
— На корабле мало места, но полно мужчин, которые с удовольствием захотят отведать женской ласки. Поэтому я буду твоим стражем. Забыла разве, что в гареме Ибрагим-паши меня считали евнухом?
«Я помню взгляды, которыми одаривали тебя женщины! Такой переполох поднялся в гареме при твоем появлении, что не удивлюсь, если многим из этих похотливых дур удалось развлечься с тобой!» — сердито подумала Лали, но вслух произнесла совершенно другое:
— Но что подумают се эти мужчины?
— Тебе не о чем беспокоиться. Когда мы прибудем в Венецию, ты их больше не увидишь.
«Антонио будет находиться рядом!» Отвернувшись, Лали выпустила на мгновение довольную улыбку, но тут же сделала страдальческий вид и брезгливо потрогала постель.
— Не знаю, смогу ли я уснуть здесь, — изобразила она сомнение. — Выглядит не очень мягко.
— Гаремное ложе было значительно мягче, но, помнится, в пещере у водопада кое-кто довольно неплохо выспался на жестких ветках?
Смутившись, Лали опустила голову, скрывая от Антонио покрасневшие щеки, и принялась расшнуровывать платье, надеясь, что он захочет ей помочь. Однако надежда ее не оправдалась, и после упрямой борьбы со шнуровкой девушка с облегчением выскочила из платья и положила его на сундук. Оставшись в тоненькой сорочке, Лали поежилась и поспешно забралась в кровать, огороженную деревянными бортиками.
— Удобно? — над ней склонилось улыбающееся лицо Антонио.
–. Дома было значительно мягче, — поморщилась Лали. — Да еще эта качка…
— Закрой глаза и сразу уснешь, — расправив одеяло, Карриоццо заботливо накрыл им девушку. — Спи, я приду позже.
— Ты уходишь? — даже не делая попытки скрыть свое отчаяние, Лали с обидой заглянула ему в глаза. — А как же обещание охранять меня?
— Мне нужно поговорить с Франческо. Я не задержусь, — Антонио запечатлел нежный поцелуй на ее губах.
Встрепенувшись, она попыталась обнять его за шею, но…
— Не спеши, кара миа, — прошептал Антонио в зовущие губы девушки. — Доброй ночи, — пожелал он и вышел из каюты.
«Этот мерзавец прекрасно знает, что творится со мной, — разозлилась Лали, — и мучает меня! Как можно уснуть в такую ночь?»
Карриоццо тщательно запер каюту. Антонио не хотелось, чтобы кто-то из купцов или того хуже — матросов — пробрался к Лали и попытался взять то, что по праву принадлежит лишь ему. Устраивать драку и убийство на корабле было бы безрассудством.