Шум, раздавшийся сзади, заставил Лали испуганно повернуться. На холме выше цветущего луга появилась большая группа всадников.

— Вот и синьор вернулся с соколиной охоты, — услужливо объявил стражник.

Антонио развернул коня, словно желая встретиться с удачливым соперником лицом к лицу. Справившись с волнением, девушка сделала то же самое, правда, слегка неумело.

«Интересно, кто из этих людей отец?» — размышляла Лали, вглядываясь в приближающихся всадников.

— Справа, — произнес Антонио, словно прочитав ее мысли. — В зеленом с позолотой.

В непосредственной близости от подъемного моста всадники замедлили шаг коней, и девушка впилась глазами в высокого статного мужчину, среди золотистых кудрей которого просматривались серебряные нити седины. Лали удивилась тому, что Антонио называл ее отца стариком. Несмотря на свой возраст, граф выглядел весьма достойно: статная фигура, гордая осанка, широкие плечи, аккуратная бородка и курчавые волосы обрамляли лицо с удивительно правильными чертами, темные карие глаза светились внутренним огнем, а легкие морщинки в уголках рта и лучики у глаз являлись свидетельством его доброго смешливого нрава. Этот человек удивлял не только совершенной красотой, но истинным благородством. Пожалуй, Монна была права, сделав выбор в пользу более старшего поклонника.

Совершенно неожиданно для себя девушка поняла, что хочет прижаться к этому человеку и заплакать от радости. Этот красивый мужчина баловал Лали в далеком детстве, одаривал подарками, катал впереди себя на лошади, целовал нежно перед сном и называл своим сокровищем. До этого момента девушка не желала возвращаться в отчий дом, считая, что у нее нет и не будет никого дороже Антонио, а теперь вдруг осознала, что рядом с ней находится единственная родная душа, которая у нее есть. Если, конечно, де Бельфлер захочет признать Лали своей дочерью.

При виде Антонио ди Карриоццо на лице Людовико де Бельфлера отразилось полнейшее изумление. Потрясенный граф в полнейшем недоумении рассматривал угрюмо молчавшего Антонио и его спутницу, пытаясь разглядеть черты ее лица. Возле Бельфлера собрались остальные всадники, тихо обсуждая между собой появление человека, которого считали погибшим. И даже сокол, ощутив настороженность своего хозяина, разволновался на руке графа. Не отрывая глаз от Антонио, Людовико ласково погладил блестящие перья своего любимца.

— Добро пожаловать в Парму, Антонио. Я рад, что ты вернулся, — произнес он, широко улыбаясь. — Честно говоря, мне не хотелось верить тому, что ты погиб.

— А все прочие надеялись, что я не вернусь?

— Ты явился сюда в дурном настроении. Неужели до сих пор злишься на меня из-за Монны?

— Мое отсутствие нисколько не повлияло на отношение к вам, синьор.

— Мне жаль… — Бельфлер с сожалением покачал головой. — Лучше бы нам помириться. Ведь наши семьи должны породниться в самое ближайшее время.

— Породниться? — с удивлением переспросил Антонио и оглянулся на Лали. Неужели Бельфлер узнал свою дочь?

— Ты хочешь сказать, что приехал сюда, не побывав у себя дома?

— Именно так. И у меня есть на то причины.

Стражник услужливо подскочил к своему господину.

— Синьор Карриоццо уверяет, что эта дама — ваша родственница, мой господин, — произнес он, указывая на укрытую вуалью Лали.

— Моя родственница? — озадаченно нахмурился Бельфлер. — Жаль. Я полагал, что ты нашел себе жену во время странствий.

Лали хотела отбросить вуаль и назваться, но Антонио остановил ее.

— Сначала я хочу узнать, о каком родстве между нами идет речь, — заявил он Бельфлеру.

— Тогда пройдем в дом. Сколько можно стоять у ворот, — предложил граф и первым направил своего коня в распахнутые ворота. Оглянувшись на Антонио и заметив, что незваные гости не спешат вслед за ним, решительно объявил: — Я искренне рад видеть тебя и твою спутницу в своем доме. Давай обсудим наши проблемы за столом у камина.

Понимая, что в этом приглашении нет ничего дурного, Антонио уступил настоятельным просьбам Людовико и въехал во двор замка де Бельфлер.