Антонио сидел на раскладном стуле, а Филиппо протирал его раны влажной губкой. Юноша с удивлением уставился на Лали, но не стал объявлять брату о ее появлении. Не отрывая взгляда от незваной гостьи, Филиппо продолжил ухаживать за ранами брата.

На полу шатра лежал толстый ковер, заглушавший шаги, поэтому Лали удалось близко подойти к Антонио. Филиппо, молча наблюдавший за ней, тут же протянул девушке губку и отошел. Дрожащими руками Лали окунула ее в травяной настой, осторожно приложила к ране Антонио и, не удержавшись, заглянула ему в лицо. Его глаза были закрыты. Тогда Лали, кусая губы, осторожно обошла Антонио. И едва не закричала от страдания, не в силах видеть зрелище, представшее перед ее глазами. Бесконечные сражения оставили на теле Карриоццо раны и иссиня-красные синяки. Выглядело все это достаточно устрашающе. Почему он не прекратил состязаться в храбрости и ловкости? Ради чего? Неужели ради денег, которые сможет получить за доспехи проигравших? Или он решил что-то доказать себе самому? Или еще кому-то?

— Что ты делаешь здесь? Твое поведение недопустимо и для Европы, и для Стамбула, — Антонио осторожно повел плечами, расслабляя сомлевшие от напряжения мышцы.

— Ты прав… — Лали почувствовала, что из глаз собираются хлынуть слезы. Но она не могла допустить такое унижение и горделиво приподняла подбородок. — Я пришла сюда, чтобы объявить своему противнику, что отныне надену на свое сердце доспехи, которые не пробьет ни одна стрела, — выпрямившись, как струна, готовая лопнуть, она положила губку в чашу и поспешила к выходу, стремясь уйти как можно дальше от этого бессердечного мужчины.

— Останься, Лали, — услышала она за своей спиной тихий голос, ударивший ее в сердце сильнее буйного ветра. — Давай поговорим.

Глубоко вздохнув, девушка обернулась и презрительно приподняла бровь:

— О чем, Антонио Карриоццо? О твоей любви к супруге моего отца? Или о твоей ненависти к моей семье? Или, может быть, о твоей жалости ко мне? Довольно слов. У тебя жестокое сердце. И мне не о чем с тобой разговаривать.

— Не о чем? А твоя любовь, в которой ты пытаешься меня уверить? Неужели она уже исчезла? Ты променяла ее на ухаживания смазливых мальчишек, подобных Бенедетто?

— Моя любовь все еще со мной. И мне стыдно, что я не могу избавиться от этого проклятого чувства, — в глазах Лали мелькнула предательская влага, но голос не дрогнул.

— Оставь нас, Филиппо, — глухо потребовал Антонио.

Младший брат мгновенно исчез.