Гарольду предстояло проплыть по Бристольскому заливу на маленькой спасательной шлюпке около пяти миль до Инфракумского побережья, на котором располагались рыбацкие деревушки Линтон и Тонтон.

Фрегат «Бриллиант королевы» дрейфовал в нескольких милях от берега в полной темноте. Шлюпку необходимо было спустить со спасательного мостика незаметно для вахтенного и, по возможности, бесшумно.

Фонарей из предосторожности не зажигали: свет на спасательном мостике привлек бы внимание всего экипажа. Помогали Гарольду Маккензи матрос команды «Бриллианта королевы» Майкл Смит и капитан фрегата сэр Артур Хогарт. Они оказались для Гарольда самыми близкими людьми на корабле. Жизнь Гарольда Маккензи была для них дорога и важна так же, как и их собственные жизни. Задание, которое они помогали Гарольду воплощать в жизнь, должно остаться тайной для остальных членов команды.

Майкл Смит дотронулся до плеча Гарольда:

– Сэр Гарольд, что сообщить мисс Летиции, если вдруг я встречу ее? Она обязательно устроит мне настоящий допрос!

– Майкл, ты должен понять одно: иногда жизнь врывается в личные отношения людей жестоко и беспощадно. Летиции придется смириться с моей смертью. Я знаю, что это очень жестоко. Идет война, Майкл! Британия борется за свое процветание. Долг перед королевой и отечеством важнее обязательств перед женщиной.

– Я все понял, сэр! – Майкл опечалился. – Жаль мисс Летти. Она будет страдать.

Гарольд внезапно ощутил укол ревности:

– Ты влюблен в нее?

– Нет, сэр! Она мне как сестра. – Майкл добродушно улыбнулся. – А сестру любят по-другому.

– Ну, Майкл, до встречи. – Гарольд протянул матросу руку.

– Удачи вам, сэр! – молодые люди крепко пожали друг другу руки.

Прыгая с палубы, Гарольд не рассчитал расстояния до шлюпки, колеблющейся на волнах. Он неловко повернулся в воздухе и ударился виском о металлическую уключину весла. От удара молодой человек на мгновение потерял сознание. Он почувствовал, как кровь горячими струями течет по лицу и змейкой затекает под воротник матросской робы.

Пальцы судорожно вцепились в борт лодки. Суденышко накренилось набок, но все же осталось на плаву. Приливной волной шлюпку несло на Инфракумское побережье. Артур Хогарт и Майкл Смит сочли, что с Гарольдом Маккензи все в порядке. Капитан поднялся на мостик и скомандовал отправление.

Фрегат покинул Бристольский залив. Он уходил на юг, чтобы стать в порту Плимута и всерьез заняться подготовкой военной экспедиции к берегам Индии. Английским дипломатам стало известно о мятеже, который подготовил падишах Бахадур-шах. Неизвестным оставалось только лишь, каким образом в мятежные соединения проникают новые добровольцы и оружие и как туда сбегают каторжники из колоний Австралии.

Ноги Гарольда свело судорогой. По-прежнему цепляясь за борт суденышка, молодой человек старался шевелить пальцами ног, но это мало помогало. Забраться в лодку никак не удавалось, тело не повиновалось, но Гарольд невероятным усилием продолжал держаться на поверхности воды. Он еще раз попытался подтянуться и приподняться на руках, чтобы перекинуть отяжелевшее тело через борт лодки. С четвертой попытки ему все же повезло.

В шлюпке было сухо и чисто. В рундуке Гарольд обнаружил бочонок с пресной водой и небольшой запас провизии. Здесь же оказался кусок ткани. Гарольд смочил его водой и старательно промокнул кожу вокруг длинной косой раны. Она оказалась не слишком глубокой, но молодой человек подосадовал, что у него на виске останется шрам.

Внешность его не слишком волновала, но сейчас так некстати вспомнился последний мучительный разговор с Летицией. Почему она так изменилась после обручения? Конечно, она далека от крайностей, до которых скатывались многие эмансипированные женщины. Летиция не носила мужских причесок, не пыталась примерять мужскую одежду, не курила сигары и не увлекалась спиртными напитками. С одобрения своего отца его невеста серьезно занялась изучением медицины и попечительством детей-сирот в приютах. Вот тогда она и начала меняться, стала какой-то другой…

Он встретил ее выходящей из дверей сиротского приюта в Хартлпуле. Неподалеку Летицию ожидала коляска, на козлах сидел конюх Том Адамс.

Изумленный Гарольд подбежал к девушке:

– Летти, дорогая, что ты делаешь в этом странном месте? И почему одна?

– Посещала несчастных малюток, Гарольд. И не одна, а с Томом. Папа тоже здесь, он проводил практические занятия по уходу за грудными детьми. Я сама перепеленала троих малюток! – Похоже, Летиция была довольна своими свершениями.

– Но ты же можешь заразиться чем-нибудь от них, дорогая. Что скажет моя матушка, когда узнает о твоем странном увлечении? – возмущался молодой человек безрассудностью невесты. – Разве тебе скучно дома? Нам необходимо скорее пожениться, чтобы ты заботилась обо мне и о наших детях…

– Гарольд, я хочу быть полезной не только своей семье, но и обществу. А если бы я захотела стать учительницей? Меня бы презирали за это? Я уверена, что ты тоже не раскрываешь всех тайн военной службы. И я не лезу тебе в душу, когда вы с папочкой и еще какими-то господами часами просиживаете в библиотеке, совещаясь о чем-то!

– Летиция, ты и вправду считаешь, что тебе необходимо зарабатывать себе на жизнь трудом? Может быть, лучше отправишься просвещать дикарей-людоедов на какие-нибудь вновь открытые острова, проповедовать им Священное Писание?

Гарольд понимал, что его понесло. Он откровенно ерничал, но никак не мог остановиться. Летиция серьезно и спокойно смотрела на жениха, не замечая его иронии.

– Ты словно читаешь мои мысли! Я думала и об этом, но понимаю, что морально не готова круто изменить свою жизнь. – Летиция доверчиво схватила Гарольда за руку и восторженно спросила: – Ты меня понимаешь, правда?

– Ты всего лишь слабая женщина, Летти! Тебе нужно крепкое плечо рядом.

Гарольд сообразил, что, к счастью, девушка не обратила внимания на его ироничный тон. Значит, похоже, гроза промчится мимо и гнев Летиции не обрушится на его голову.

– Я не слышал о женщинах-миссионерках, Летти. И надеюсь, не услышу никогда. – Гарольд взял Летицию за руку, устыдившись недавнего ерничанья по поводу романтичности своей невесты. – И очень хотел бы предостеречь тебя от поспешных решений. Мне кажется, что, как многие современные девушки, ты забываешь о своей принадлежности к слабому полу.

Молодой человек старался выражаться расплывчато, общими фразами смягчая свои убеждения, неугодные невесте.

– Гарольд, да ты, оказывается, самый настоящий консерватор?! – Летиция смотрела на своего жениха во все глаза, словно совершенно не узнавала. – Ведь ты же не возражал, когда я училась ездить верхом, стрелять, охотиться, играть в теннис и гольф!

– Ну, это же совершенно другое, Летти! Совсем другое. – Гарольд раздумывал, какой бы еще веский довод привести.

– Проводить время в ненужных занятиях ради забав, значит, можно. А тратить его с пользой для обездоленных и брошенных детей – нельзя? Ты стыдишься моего поведения, Гарольд? – недоумевала Летиция.

– Когда мы обвенчаемся, тебе придется пересмотреть образ жизни, дорогая. Мои родители не позволят тебе ходить в приют. В конце концов, у некоторых детей есть родители! Пусть они несут ответственность за их благополучие и воспитание! – Гарольд продолжал горячиться и настаивать на своем.

– Значит, мы с тобой никогда не обвенчаемся! – сердито заметила Летиция, поднимаясь в коляску. – Поехали, Томас!

Девушка поправила подол платья, устраиваясь на сиденье, надела перчатки, опустила вуальку на глаза и отвернулась.

Гарольд понял, что допустил серьезную ошибку. Эта девушка дважды не повторяла своих решений. Значит, венчание и впрямь не состоится. А он уже жил мечтой о свадебном путешествии! Гарольд планировал, как они отправятся в Индию, например в Калькутту.

Поселятся в роскошном отеле на берегу Индийского океана, и будут наблюдать с террасы за живописными лодчонками и катамаранами рыбаков и ловцов жемчуга. Гарольд мечтал, что купит для любимой Летти разноцветный жемчуг здесь же, во время прогулки по песчаному пляжу. Но все планы, которые он строил, рухнули из-за глупого каприза Летиции.

Девушка, похоже, передумала, поменяла решение и не выйдет за него замуж. По крайней мере, в ближайшее время. Ну что ж… пусть так и будет! Если бы Летиция оценила по-настоящему его любовь и привязанность к ней, он сдувал бы с нее пылинки. Носил бы на руках. Но современные девушки не желают подобного отношения. Зато Гарольд теперь имеет полное право принять любое решение. И предложение сэра Альберта Уокинга как раз оказалось кстати… На этой мысли Гарольд Маккензи снова провалился в беспамятство.

Это был час, когда на пристани многолюдно. Кто-то встречал вернувшихся с дневного лова рыбаков, кто-то провожал на ночную охоту любителей креветок и омаров. К берегу подходили низко осевшие шхуны и тральщики, нагруженные мокрыми тралами с запутавшимися в них водорослями и мелкой рыбешкой.

Рыбаки первыми заметили неуправляемое суденышко. Кто-то из мужчин взял шлюпку на буксир, обнаружив в ней матроса, находившегося в бессознательном состоянии.

– Эй, Дэн, что у тебя за добыча? – кто-то весело окликнул молодого мужчину. – Похоже, ты обнаружил в заливе шлюпку с военного корабля? Надо сообщить о находке в полицию!

– Успеем! Тут парень, кажется, без сознания. – Дэн озадаченно почесал в затылке. – А у меня дома его некуда даже положить. Как считаете, можно мне взять его лодку?

– Не жадничай, Дэн! А то попадешь в нехорошую историю!

Несколько добровольцев помогли вытащить шлюпку на песок. Гарольда положили на расстеленный брезент. Долго решали, что делать с пострадавшим. Кто-то говорил, что надо позвать доктора или пастора ближайшей церкви. Кто-то настаивал на том, чтобы непременно сообщить о находке в полицию.

Одна из женщин подошла к раненому, опустилась на колени прямо в песок, внимательно осмотрела рану. Прохладными и бережными кончиками пальцев ощупала голову и грудную клетку.

Гарольд пришел в себя от боли. Он пристально вглядывался в лицо женщины. Рыбачка, склонившаяся над ним, была ему незнакома. Все вокруг было чужим. И море, и деревенька на берегу, и непривычные для жителя восточного побережья меловые горы.

– Ты кто, сынок? – спросила женщина. Она общалась с ним так, будто знает давным-давно. – Похоже, ты Джулиан Донован! В деревне говорили, что Джулиан, наконец, взялся за ум и записался матросом на военный корабль!

Рыбачка поправила холстинковый чепец, отряхнула песок с платья и клетчатого фартука. На ногах ее красовались деревянные башмаки, столь популярные среди сельских жителей.

– Ты стал совсем взрослым, малыш! И похожим на своего отца! Я не встречала тебя в деревне, кажется, лет пять?! – Она мельком взглянула на ротозеев, стоящих вокруг спасенного молодого человека, и неожиданно попросила: – Отнесите-ка парня ко мне в дом! Я напою его чаем из трав и угощу свежей имбирной коврижкой с изюмом. Ты, кажется, в столице совсем забыл соседку и свою крестную, Джулиан?! Это я, миссис Элинор Тейлор! Неужели ты совсем не помнишь меня, мальчик?! Я со своим мужем крестила тебя когда-то в методистской церкви. Пресвитером был его преподобие Дэвид Хэнке. Бедняга недавно умер. Похоронили его неподалеку от твоих родителей на Линтонском кладбище. Когда ты сможешь передвигаться, то мы с тобой сходим туда, на их могилы, хорошо? Может быть, ты вспомнишь что-то из своей прежней жизни!

Рыбачка с жалостью смотрела на молодого человека. Его принесли в ее домик и положили на жесткий топчан, накрытый суконным одеялом. Одеяло пахло полынью и свежестью соленой морской воды.

– Ты не вспоминаешь своих родных, Джулиан? – Элинор пытливо смотрела ему в лицо.

Имя, которым она его называла, было знакомо Гарольду. Но состояние беспамятства раздражало своей неопределенностью. Он должен вспомнить.

– Я ничего не помню, миссис Тейлор. Ничего. Будто прошлое закрыто черным занавесом. Сильно болит голова. – Гарольд поморщился от головокружения и слабости, попытался сесть, опираясь спиной на высокую подушку. И тут же со стоном упал навзничь.

– Ты совсем слаб, малыш Джулиан! – Элинор продолжала называть его именем, с которым у Гарольда было связано что-то очень и очень важное и необходимое. – Придется вызвать доктора! У тебя есть хотя бы немного денег? – поинтересовалась рыбачка. – Что будет делать доктор с таким количеством рыбы, если все больные станут приносить ему рыбу, рыбу и снова рыбу?

– Возможно, в лодке есть то, про что вы говорите, миссис Тейлор, – прохрипел молодой человек, явно не понимая, о чем толкует ему женщина. – Я не знаю!

– Ты не знаешь, что такое деньги?! – Элинор смотрела на него с изумлением и сочувствием. – Если бы у меня водилось хоть несколько монет… – смущенно пробормотала она и поправила подушку под его головой.

– Откуда вы знаете, как меня зовут? – выдохнул Гарольд.

Молодой человек снова и снова проваливался в беспамятство. Похоже, он пробыл в таком состоянии несколько дней, потому что когда снова открыл глаза и погладил рукой подбородок и щеки, то ощутил, как отросла щетина и как неприятно она колется.

В комнатушке никого не было. Гарольд лежал все на том же жестком топчане, под тем же одеялом. В изголовье находилось несколько подушек в клетчатых наволочках. Повернув голову, он рассмотрел окно с белоснежными кружевными занавесками. Рама была поднята, и легкий ветерок шевелил затейливо связанные шторки. За окном стояло развесистое дерево.

Из соседней комнаты доносились звуки чьих-то легких шагов, приглушенный звон посуды. В доме пахло жареной рыбой, травами, отварным картофелем.

Гарольд откинул одеяло, опустил на пол ноги. У топчана стояли домашние тапочки, разношенные, но чистые. Он всунул свои исхудавшие ступни в теплое суконное нутро шлепанцев. На спинке стула висела его матросская одежда. Гарольд потянулся, чтобы достать брюки, но силы снова оставили его. Колени беспомощно подогнулись, и с глухим стоном молодой человек рухнул на пол. В дверном проеме мгновенно появилась Элинор. Всплеснув руками, рыбачка захлопотала, засуетилась возле него. Высунувшись в раскрытое окно, громко позвала встревоженным голосом:

– Дэнни! Дэн! Ты дома, мальчик? Зайди ко мне, дорогой! Дэн, помоги мне положить нашего подопечного на топчан. Не лежится ему никак. Все пытается куда-то бежать. Торопится подняться! Наверное, сообразил, в конце концов, что находится не дома и не на «Бриллианте королевы»! – И она снова склонилась над распростертым во весь рост Гарольдом.

Вошел молодой широкоплечий мужчина в матросской робе и тельняшке. Казалось, одежда вот-вот лопнет на его мускулистом теле. Он подхватил Гарольда, положил на место, накрыл одеялом.

– Джулиан сильно исхудал. Ты справился с ним, словно с ребенком. Спасибо, дорогой! – Элинор благодарно потрясла плечо Дэнни, приподнимаясь на носочки и довольно улыбаясь.

Гарольд также хотел поблагодарить Дэнни, но тот повернулся к пожилой рыбачке и поинтересовался:

– Он хоть что-нибудь вспомнил, миссис Тейлор?! Говорят, что с «Бриллианта королевы» пропали два человека: офицер Гарольд Маккензи и матрос Джулиан Донован. Подозревают, что матрос хотел сбежать, а офицер попытался воспрепятствовать его побегу. И твой малыш Джулиан убил сэра Маккензи.

Гарольд закрыл глаза и сделал вид, что ничего не воспринимает. Мысли, словно встревоженный рой пчел, кружились в сознании. Кто он? Как оказался в этом крохотном помещении? Кто эта женщина? Почему заботится о нем?

– Кто тебе сказал, Дэн, что Джулиан убийца? Кто такой Гарольд Маккензи? Моего малыша подозревают в убийстве?! Дэн, Джулиан в детстве не отличался примерным поведением, но был беззлобным и безобидным! – встревожилась и ужаснулась рыбачка. – Пойдем на кухню и там поговорим! Расскажи мне, что тебе еще известно. Я не хочу, чтобы он узнал о слухах, которые бродят по деревне! – она с опаской покосилась на раненого.

– Он все равно ничего не слышит, миссис Тейлор! – успокоил ее Дэнни и продолжил: – В лодке мы обнаружили только одного парня, миссис Тейлор! И весло все в пятнах засохшей крови! Может быть, они подрались, и твой Джулиан отправил офицера на тот свет? Тогда его дела плохи, миссис Элинор! Его отправят на каторгу! Возможно, лет на пятнадцать! – Дэнни, похоже, сочувствовал раненому Гарольду, принимая его за Джулиана.

– Что ты говоришь, Дэнни?! – возмутилась Элинор. – Малыш Джулиан неспособен на убийство! Я знаю мальчика с тех пор, как он родился. Сама принимала его на свет божий. Он был такой хорошенький, с чистой кожей, на нем не отпечаталось ни одной материнской родинки. Это хороший знак! Но жизнь у него не удалась. – Женщина приглушила голос, потянула Дэнни за рукав, чтобы увести на кухню. Еще раз опасливо оглянулась на топчан. – Пусть он отдохнет. А там, что пошлет Господь. Мое сердце не на месте с тех пор, как Джулиан оказался в моем доме в таком состоянии.

– Может, это вовсе и не Джулиан, миссис Тейлор! Вы уверены, что парень ваш крестник?! – Дэнни сомневался.

– Ты считаешь, что я выжила из ума или ослепла?! Я пока этого не ощущаю, Дэн Блейк! И тебе ли не знать этого?!

– О чем вы говорите, миссис Элинор?! Все равно каторги вашему крестнику не миновать!

Дэн Блейк попятился от напора женщины. Она прямо-таки вытолкала молодого силача на кухню, старательно и аккуратно прикрыла за собой дверь. Больше Гарольд не смог разобрать ни слова, как ни прислушивался. Невнятные голоса за стеной о чем-то азартно спорили.

А перед мысленным взором Гарольда вставали картины его прошлого – словно откровения Дэна Блейка явились той самой отправной точкой, с которой и началась дальнейшая история. Как ему стало понятно, его «побег» удался – все укладывалось в расписанную для него роль. Конечно, он не станет отрицать того, что убил Гарольда Маккензи! Да, офицера убил он! Он признается в том, что дезертировал с корабля, потому что не хотел отправляться к берегам Индии, чтобы воевать с жестокими повстанцами Бахадур-шаха или тиморскими пиратами. Пусть его осудят как предателя и убийцу. Слава господу, он потихоньку вспоминает свое настоящее предназначение и роль, которую должен сыграть. Лучше всего убеждать себя в том, что он играет роль в большом, затянувшемся на долгие годы спектакле.

На следующий день Гарольд поднялся. Все, что он вспомнил, помогло сосредоточиться и составить план действий на ближайшие дни. Он уверенно отправился на кладбище, где среди цветущего белоснежного терновника свили гнезда и распевали свои песни соловьи, зяблики и малиновки. На камнях и могильных плитах жемчужным бисером осела ночная роса. Солнце, поднимаясь, согревало камни. Роса испарялась, поднимаясь вверх нежными белыми облачками.

Гарольд стал постепенно превращаться в Джулиана Донована. Он совсем недавно окончательно пришел в себя, позавтракал жареной рыбой, облачился в матросскую робу.

– Может быть, не стоит тебе так спешить? – Миссис Элинор собралась проводить его на Линтонское кладбище. – Кто-нибудь увидит, что ты разгуливаешь по побережью, донесет в полицию, тебя увезут в Тауэр. А ты еще слаб, тебе стоило бы полежать несколько дней для выздоровления! Не хочешь? Тогда я провожу тебя на могилу твоих родителей. Если что, помогу удержаться на ногах.

– Не стоит, миссис Элинор. Вы и так слишком много сделали для меня!

Гарольд вышел за ограду и зашагал по дороге, усыпанной мелким щебнем. Старушка семенила сбоку от него, пыталась заглянуть в лицо, словно силилась разгадать его мысли.

– Может быть, ты хочешь скрыться от наказания, Джулиан Донован? У тебя ничего не получится! Вокруг деревни бродят незнакомые люди. Все говорят, что они выслеживают тебя и ищут сэра Маккензи!

Рыбачка, несмотря ни на что, продолжала о нем заботиться. И сегодня утром, как всегда, женщина приготовила полную тарелку жареной рыбы с зеленью и отварным картофелем. Она уговаривала Гарольда, словно маленького, поесть поплотнее: «Набирайся сил, мой мальчик. Ох, как они пригодятся тебе в будущем!»

Гарольд шел по дорожкам Линтонского кладбища уверенно и спокойно, словно отлично знал расположение всех могил. Элинор осталась у входных ворот и внимательно наблюдала, как ее подопечный старается твердо держаться на ногах.

– Он ведет себя, как настоящий Джулиан Донован! – бормотала себе под нос миссис Тейлор, когда молодой человек свернул за фамильный склеп Мэтью Бристапла.

Лорд Бристапл нарушил традицию своих предков-рыцарей и построил часовню для фамильных захоронений на деревенском кладбище, выкупив большой кусок земли. Старинные подвалы в замке Эксмур, где располагались гробницы его многочисленных предков, сэр Мэтью приказал замуровать, отведя свободные помещения, затененные и прохладные, для хранения вин, производством которых занялся в последние годы своей жизни. Об этом Гарольд знал. Он вспоминал историю деревни в подробностях, словно на самом деле был ее уроженцем.

Гарольд сидел в изголовье родительских могил Джулиана Донована. Вокруг было очень тихо и покойно. Сюда не доносился несмолкаемый шум морских волн, монотонно и ритмично бьющихся о камни и валуны Инфракумского побережья. Несколько пожилых рыбачек с любопытством рассматривали печальную фигуру незнакомца, склонившуюся над низкими крестами, высеченными из серого камня. Миссис Тейлор подошла к женщинам, печально о чем-то побеседовала, не упуская из виду сникшую фигуру молодого человека.

Она и не догадывалась о том, что Гарольд Маккензи не мог помнить ни ее, ни других жителей деревни, ни Айрин и Уильяма Донованов, потому что не знал их никогда. Гарольд казался Элинор безутешным и опечаленным, а он просто наслаждался в одиночестве последними минутами свободы и тишины, наблюдал за птичками, порхающими в кустах.

Гарольд был в эти мгновения так неподвижен, что птицы и мелкие животные перестали обращать на него внимание. Пернатые продолжали носить в клювах своим детям извивающихся жучков и кузнечиков, шевелящих лапками в последней попытке выжить. Колючий еж высунулся из-за камня, сжимая во рту серенькую мышку-полевку, просеменил мимо неподвижных башмаков Гарольда. Молодой человек шевельнул ногой.

Еж мгновенно свернулся в ощетинившийся шипами клубок. Полежал на дорожке, словно мертвый, и стал неторопливо разворачиваться. Гарольд неподвижно замер, и еж, успокоившись, довольно и шустро засеменил дальше.

Элинор еще немного постояла с женщинами, потом покинула территорию кладбища и направилась к морю, где вернувшиеся с рассветом рыбаки продавали свежую рыбу. Вскоре Элинор показалась снова на тропе, неся в руке отяжелевшую кошелку. Гарольд заметил миссис Тейлор сквозь отверстия кованой ограды и поднялся с каменной скамьи. Не ускоряя шага, догнал пожилую женщину, взял из ее рук не слишком тяжелую ношу. Помог донести до дома.

Потом они долго сидели вдвоем на маленькой чистенькой кухоньке в доме доброжелательной миссис Тейлор. Она опять подала ему тарелку трески, поджаренной до хрустящей корочки и посыпанной мелко нарезанной зеленью, и несколько ломтей черного хлеба. Гарольд с удовольствием выпил пару чашек травяного чая. Такой вкусный напиток заваривала, пожалуй, только эта женщина. Молодой человек с наслаждением жевал пряную свежую коврижку с изюмом.

Он и на самом деле, вероятно, был поразительно похож на этого Джулиана Донована, которого предстояло изображать несколько лет, и которого он так и не видел ни разу в жизни. Он знал лишь то, чего не знала миссис Элинор Тейлор. Настоящий Джулиан Донован был осужден когда-то за кражу. Он украл кошелек с золотыми монетами у сэра Мэтью Бристапла, потом долго скрывался от правосудия, пока его не поймали. Недавно Джулиан умер в Тауэре от чахотки. Его похоронили на одном из окраинных лондонских кладбищ, отведенных для нищих жителей столицы.

– Айрин говорила перед смертью, что лучше бы она вскормила грудью волчонка, Джулиан! Прости, что именно так называю тебя. Ты не Джулиан, ты другой. Хотя ты очень похож на него! Но я никому не скажу этого. – Элинор протянула молодому человеку корзинку.

И Гарольд прижал ее к груди, вдохнул пряный аромат коврижки и признательно улыбнулся пожилой женщине:

– Миссис Элинор Тейлор, вы добрая и милосердная женщина! Господь будет всегда милостив к вам, крестная!

Она посмотрела на него с болью и сожалением, словно знала, какой груз взвалил на себя этот молодой человек.

Уходя из деревни, где его признали за Джулиана Донована, Гарольд Маккензи оставил женщине в благодарность золотую монету. Она хранила ее в память о своем крестнике, так и не решаясь разменять довольно долго. Гарольду отчего-то было невыносимо стыдно шагать, не оборачиваясь, под суровыми, осуждающими взглядами жителей рыбацкой деревни. И Элинор Тейлор, крестная Джулиана Донована, осталась стоять возле крохотного домика под красной черепичной крышей. Миссис Тейлор глядела на него без злости и осуждения. В ее взгляде он прочел мучительную жалость.

Гарольда вели на опознание мимо небогатых деревенских домиков. Во двориках сушились сети, развешанные на нежарком солнце. В тени крыш болтались связки мелкой рыбы. Возле выложенных камнем подвалов громоздились бочки с только что посоленной сельдью и треской. Жители деревенек Линтон и Тонтон стояли по обочинам старой дороги, построенной рабами еще во времена Римской империи. Когда-то по этой дороге в торжественном победном марше двигались когорты кавалерии римских императоров, а теперь в сопровождении двух карабинеров шагал Гарольд Маккензи в роли убийцы и дезертира Джулиана Донована. Деревенские жители смотрели на него, стоя неподвижно, точно статуи, замершие возле закрытых калиток.

Стук судейского молоточка прозвучал для Гарольда Маккензи, словно стук молотка, забивающего гвозди в гроб. Жизнь блестящего офицера Королевского флота сделала крутой поворот. Он должен забыть о ней на несколько лет. Теперь он осужденный вор и убийца. И зовут его Джулиан Донован. Он уроженец рыбацкой деревни Тонтон на побережье Бристольского залива. Его родители давно умерли и похоронены на сельском кладбище, заросшем кустами терновника и дикой розы.

Он осужден на пятнадцать лет каторжных работ. Ему придется забыть, что когда-то в его распоряжении были просторный кабинет, богатая библиотека со старинными фолиантами в кожаных переплетах, спальня с огромной, словно поле, кроватью под шелковым пологом в фамильном замке.

Из высоких окон замка, украшенных цветными витражами, виднелся пышный парк с раскидистыми липами и кленами. За парком находились парники и теплицы с роскошными цветниками и экзотическими фруктами. Дальше тянулись посевы овса и прибрежные луга, извилистое русло Суэйна, старинные запруды с шумными мельницами, конюшни с породистыми верховыми лошадьми, корты для тенниса и поля для игры в гольф.

И каждое утро горничная, молодая миловидная женщина, или пожилой лакей приносили в его кабинет охапки роз или гвоздик и корзинки со свежими фруктами. Тот же самый лакей приносил в библиотеку свежий кофе. И на серебряном подносе рядом с кофейником стояли молочник с подогретыми сливками и тарелка его любимой лесной земляники.

Теперь его повезут под конвоем в душном трюме на далекую австралийскую землю. Он будет, как все осужденные, работать на хлопковых или табачных плантациях. Размахивать мотыгой, орудовать лопатой и запрягать в грязную примитивную повозку каких-нибудь уродливых мулов или медлительных волов.

Вместо приветливой, добродушной, приятной и здоровой прислуги его будут окружать озлобленные преступники: воры, убийцы, мошенники разного калибра и насильники с циничными и пошлыми физиономиями. И такими же циничными, пошлыми и грубыми разговорами.

Последний крупнотоннажный парусник «Звезда Востока» ранним утром вышел из порта Калькутты. Уже много дней корабль держал курс на юго-восток. Его сопровождали два фрегата с грозными пушками на борту – «Бриллиант королевы» и «Адмирал Нельсон». Яркий и шумный порт Калькутта теперь далеко на севере. Давно остались позади облюбованные пиратами острова Ява и Тимор. На Тиморе экипажи пополнили запас пресной воды, несколько суток проболтавшись в одной из многочисленных бухт тропического острова.

Натужно потрескивали деревянные переборки, когда корабль перебрасывало с волны на волну. Много дней на океане царил штиль. Команда пользовалась каждым мгновением, каждой минуткой, если вдруг начиналось хотя бы легкое движение воздуха, которое можно поймать парусами. И тогда матросы парусника суетились, ловко взбирались по мачтам, распуская тяжелые и огромные полотнища.

В трюме было душно от скопления потных, здоровых и не совсем здоровых мужских тел. Сейчас все спали или делали вид, что спят. Кто-то смачно и громко храпел, кто-то ворчал и стонал во сне. Даже плеск волн и постоянный шум воды не могли заглушить этих раздражающих, невообразимых звуков. Кто-то беспокойно ворочался, так как спать мешали многочисленные корабельные блохи, набившиеся в пыльные щели и трещины дощатой палубы и переборок. Невообразимый смрад давил на легкие, не давая им расправиться, сделать вдох в полную мощь.

Гарольд старался лежать неподвижно, сдерживая дыхание, словно затаившись. Пот струился по лицу, шее, груди, постоянно мучила жажда. Гарольд облизывал снова и снова пересыхающие губы. Он и вообразить не мог, как тяжело придется ему – здоровому, сильному, закаленному, казалось бы, физически натренированному молодому человеку.

Даже совсем слабые проявления признаков жизни давались ему с огромными усилиями воли и вызывали новый и новый прилив потливости и жажды. Молодой человек совершенно потерял счет времени.

Лучше всего лежать на спине и предаваться воспоминаниям? Возможно! Прошлое еще так близко и вместе с тем так далеко, словно бы за легкой дымкой тумана.

Гарольд невольно усмехнулся. Безрассудное, импульсивное поведение Летиции ошеломило и озадачило его. Юным девушкам свойственны странноватые поступки. Почему она в одно мгновение ока так изменилась и отвергла его? И именно в тот день, когда он решился, наконец, побеседовать с ее родителями о сроке свадьбы! Возможно, из-за боязни расстаться с прошлым? С девическими привычками? С домом, с детством? Или ее внезапно посетила боязнь интимных отношений?

Но это ее странное охлаждение во многом повлияло на его жизнь. Тогда-то Гарольд Маккензи решился кардинально изменить собственную судьбу.

Давно канули в Лету времена капитана Дрейка. Пираты больше не признавали власти королевы. Индийские изумруды и знаменитые сапфиры текли рекой мимо закромов мощной империи. Наглое поведение последователей знаменитого пирата оскорбляло монаршую особу и ранило ее болезненное самолюбие.

Королева подозревала индийскую аристократию в пособничестве пиратским шайкам и мятежникам, затевающим смуты то в одном, то в другом княжестве. И даже предполагала, что раджи и брахманы сочувствуют морским разбойникам, сотрудничают с ними, помогают им деньгами и людьми и, по сути, являются тайными организаторами противодействия колониальным властям. Колониальные войска королевы теряли силу и авторитет в огромном азиатском регионе.

Сопротивление нарастало с каждым днем. В отрядах повстанцев появлялось все больше беглых каторжан из Австралии. Они должны обустраивать новую колонию, работать на плантациях, строить города, поддерживать мощную экономику Великобритании. А вместо этого попадают в лапы индийских вербовщиков.

Как вернейший подданный королевы Виктории, принесший ей однажды и навсегда клятву верности, Гарольд Маккензи дал согласие стать тайным агентом службы безопасности. Ему предстояло выяснить, кто продает каторжников вербовщикам, какими путями арестантов переправляют или обещают переправить к берегам Индии.

Гарольд довольно успешно, хотя и небезболезненно, вписался в отведенную для него роль. Так Гарольд Маккензи «погиб», а вместо него появился другой человек – преступник Джулиан Донован.

Перевоплощение давалось нелегко. Постигая странную науку жизни в преступном обществе, он учился почти год замашкам уголовника, бродяги с задворков Лондона, где говорят на дикой смеси лондонского кокни, жаргонов и диалектов всей империи. Он медленно, но верно избавлялся от великосветских манер обращения с окружающими. И, наконец, ему стало казаться, что он превратился в одного из настоящих представителей преступного мира – циничного, жесткого, безжалостного, насмешливого и даже жестокого.

Впереди уже маячили огни Джилонга, отражающиеся в зеркальных водах залива Шарк-Бей. Отрывисто и зычно кричали над волнами чайки. Опознавательные вымпелы, украшающие мачты кораблей эшелона сопровождения, трепетали на ветру.

– Джулиан! Джулиан Донован! – кто-то невидимый в сумраке трюма окликнул его громким шепотом. – Вас отправят на одну из крупнейших плантаций. Внимательно присматривайтесь ко всему и ко всем в порту Джилонга. На связь с вами выйдет сэр Джон Картер.

Что? Гарольд растерялся. Похоже, он ослышался? Или на самом деле вся его миссия на грани провала? Сознание работало лихорадочно. Не может быть! Он не имеет никакого права сорвать план масштабной операции! Впрочем, он слишком рано ударился в панику. Не потащит же Джон Картер свою дочь в порт на торжественную встречу шайки преступников.

Доктор никогда не производил на Гарольда впечатления безумного человека. А на его выдержку, судя по всему, можно положиться. Не помчится же связник домой, чтобы доложить дочурке о неслучайной встрече, запланированной в агентурных структурах. И что он ей скажет? Что встретил ее погибшего жениха в новой партии арестантов? Это же полный абсурд! Конечно, семья доктора не знает, что он направлен в новую колонию с самой секретной миссией!

– Доктор Джон Картер самый надежный, самый неподкупный агент секретных королевских служб! – продолжал втолковывать невидимый собеседник. – По поводу вашего появления он проинструктирован. Ему можно доверять, как самому себе.

Шепот затих. Гарольд с трудом повернул голову, но возле корабельной койки уже никого не было. Внезапно он ощутил волнение. Грудь распирало от стесненного дыхания. Нет, даже если встречи не избежать, Летиция не узнает его в полуголом, босом, заросшем многодневной щетиной бродяге. Он сильно изменился за эти долгие месяцы. И этот безобразный шрам отнюдь не украсил его внешность. Если они даже встретятся, совершенно случайно, Летти ни за что не узнает его. Ни за что и никогда.

Оказавшись в стороне от блеска и великолепия светской жизни, хлебнув из самой гущи жизни низов, он смотрел на прежние причуды Летиции совершенно по-другому. Ему стало понятно ее стремление не выделяться из толпы нарядами, одеваться в скромные платья сдержанных тонов.

«Какой я глупец! – Гарольд отер лицо загрубевшей ладонью. – Какой глупец! Пытался учить жизни умнейшую женщину! Господь свидетель, я был всего лишь продуктом устоев собственной семьи. А Летти, похоже, окунулась в жизненные беды и горести с раннего детства. Скорее всего, потому, что ее отец доктор. Врач, который постоянно сталкивается с человеческим горем. И он не прятал свою дочь от жизни».

Если бы сейчас он встретил Летицию, что бы сказал ей? Молодой человек задумался, разглядывая потолок трюма, испещренный металлическими заклепками, и тяжело вздохнул.

– Переживаешь? – с верхней полки свесилась лохматая голова.

– Что?! – не понял Гарольд, поворачиваясь на бок.

– Все переживают первое время! Обвыкнешься!

– Что ты хочешь сказать, Грэг?! – Гарольд не заметил, что снова на время расстался со своей маской.

– Иногда мне кажется, Мистер Ди, что ты родился не в зачуханной рыбацкой деревеньке. Ты не похож на сына рыбака! – Грэг смотрел на Гарольда насмешливо и подозрительно. – Я знал кучу парней из трущоб. Но ты на них не похож! Даже говоришь так, словно всю жизнь крутился в модных салонах, где пасутся в поисках состоятельных невест сыновья разорившихся лордов, – Грэг мечтательно закатил глаза.

– Жизнь в рыбацкой деревне совсем не похожа на жизнь в трущобах, Грэг. Дом моих родителей был беден, но всегда чист и проветрен! Чего-чего, а воды и заботливых женских рук в нашей деревне всегда хватало. Моя матушка была очень хорошей, чистоплотной хозяйкой!

Гарольд лег на спину, положил руки под голову и попытался глубоко вдохнуть, словно находился в проветренном помещении и лежал на чистых простынях. Но тут же сморщился и свернулся комочком, подтянув колени к подбородку. Грэг захохотал.

– Я же говорил, что ты не похож на парня из трущоб. Они мечтают лишь о том, чтобы плотнее набить живот и не замерзнуть в холодные лондонские ночи. А еще, чтобы найти подружку погорячее, не очень брезгливую и посговорчивее.

– Заткнись! – Гарольд неожиданно вскипел от ярости. – Я не хочу слушать эти гнусности!

– Не скоро еще придется подышать на свободе, да?! Представляешь, каким ты станешь, лет через десяток: выпадут зубы, поредеют волосы. Женщины перестанут тебя замечать, будут шарахаться и обходить стороной!

– На себя посмотри! – Гарольд ухмыльнулся, отвернулся к переборке и закрыл глаза. – Нечего насмехаться, болтун!

– А ты не злись, Мистер Ди. Дело не только в разговорах о продажных женщинах. Ты таких разговоров никогда не поддерживаешь, словно не переспал ни с одной уличной дешевкой!

– А в чем же еще? – Гарольд снова перевернулся на спину и уставился на насмешника. – Просвети, дружище Грэг!

– У меня сложилось мнение, что ты слишком разборчив, чтобы снимать продажную женщину. Скорее всего, ты мечтаешь жениться на молодой леди или мисс, не знавшей до тебя мужчины, и прожить с ней всю жизнь! Может, в деревне ждет невеста? Молоденькая дочка старого рыбака? Или внучка соседки-вдовы, которой ты хотел бы сохранить верность? В последнее время у тебя такой мечтательный вид!

– Что? Ты это серьезно? Хочешь сказать, что у меня мысли на лбу написаны? – Гарольд насмешливо поглядывал на соседа.

– А то! – Грэг хитровато щурился. Гарольд был ему симпатичен. – Ты не вор, Мистер Ди! И уж никак не убийца! Признайся: отбываешь срок за какого-нибудь богача, Джулиан? Возможно, за молочного брата-лорда?

– А что, и такое возможно? – Чем больше Гарольд узнавал подробностей о тюремной жизни, тем интереснее становилось.

– Сколько хочешь! Если ты беден, согласишься на многое за хорошую кучу денег! Но тебе не жаль молодости, парень?!

– Спи! – Гарольд снова отвернулся от Грэга. – Спи, ясновидящий!

Гарольд старался дышать ровно и спокойно, чтобы Грэг решил, что он заснул, и не приставал больше с разговорами. А сам корил себя за то, что размечтался о встрече с Летицией, словно романтичный юноша. Джон Картер не душевнобольной человек, у него хватит благоразумия для того, чтобы оградить дочерей от созерцания преступников. «Я в этом абсолютно уверен. Уверен!» – Гарольд успокоился. Впереди ожидали нелегкие дни. Но он твердо верил, что ему многое по плечу и что он обязательно выполнит задание.