Кровавый Король. Мне уже приходилось слышать, как Гвен называла Ре́лема подобным образом.

– Я не леди, – ответила я, берясь за рукоятку кинжала. – Я чародейка.

Освежеванный всадник рассмеялся:

– Ты сама накликала беду на свою голову.

Он поднял окровавленную ладонь к небу и плотно сжал ее в кулак.

Как будто по сигналу из разбитых окон здания вырвалась черная туча. Вороны полетели на нас, пронзительно крича. Мы запаниковали и стали взрывать их огнем, забыв о новом оружии. Волны пламени поджарили часть птиц, но не всех. Те, что остались, принимали вид отвратительных человекоподобных существ с затененными капюшонами лицами и острыми, как бритвы, когтями. Скоро они нас окружат…

– Хватай флейту! – прокричала я Ди. Он вынул ее из набалдашника, убрал посох в ножны и заиграл.

Прежде чем упасть с зажатыми ушами, я увидела, как вороны сыплются с неба и ударяются о землю. На короткое мгновение битва остановилась.

Но три бескожих фамильяра, по-видимому, справлялись гораздо лучше. Они понеслись на нас галопом, вытянув длинные сабли, вырезанные из кости.

Одна из женщин попыталась меня сгрести, и я сплеча ударила ее кинжалом. Кажется, мне удалось задеть ее, но я едва не вывернула запястье. Магнус и Блэквуд пустили в ход свои штопорообразные сабли, но всадники с легкостью вышибли оружие у них из рук. Спасло ребят то, что Блэквуд быстро произнес заклинание, которое сотрясло землю под ногами всадников. Бескожая женщина слетела с лошади. Блэквуд подскочил к ней и ударил ее кинжалом. Он проткнул всаднице сердце, но едва это случилось, мощный взрыв света опрокинул его на спину.

Оставшиеся вороны перегруппировались и снова закружили над нами. Я не понимала: неужели никто из-за барьера не собирался помочь?

Вспомнив о свистке, поднесла его к губам и подула. Ничего, черт возьми, не произошло.

К черту новое оружие. Я схватила Кашку и стала выстреливать огненные шары, целясь в ублюдочных воронов. Хорошо. Наконец-то – прогресс.

Мне удалось пробраться к мальчикам, просигналив Ди, чтобы он присоединился к нам. Сама я продолжала гореть, но огонь немного поутих: я использовала слишком много энергии.

– Вырубите ее! – завизжал всадник-мужчина, мчась галопом на своей лошади.

Ди схватил хлыст и взмахнул им. Посыпались фиолетовые огни, у меня защипало в глазах, из носа пошла кровь. Однако двое всадников – к мужчине присоединилась женщина – продолжали атаку.

– К черту это проклятущее оружие, Ди! Давай сдачи! – заорал Блэквуд, бросая саблю на землю. Он стал метать в фамильяров булыжники, как снаряды. Всадникам пришлось уклоняться, и это замедлило их движение.

Магнус с Ди, встав спиной к спине, создали ветряную воронку. Фамильяры-вороны хаотично заметались по небу, чтобы не попасть в нее. Под низко опущенными капюшонами вспыхивали злобой белые лица.

Мои силы иссякали. Я побежала в сторону от ребят, чтобы отвести от них опасность, и внезапно свалилась в секундный обморок. Топот копыт приближался…

Снова включившись, я перекатилась на спину и с трудом послала огненную струю в бескожую всадницу. Ее плоть зашипела, поджариваясь, и она свалилась с лошади. Лошадь галопом помчалась прочь.

Я лежала неподвижно, прижавшись щекой к холодной земле, не в силах оторвать взгляд от обуглившегося тела. Мне и раньше приходилось убивать фамильяров, но никто из них не выглядел настолько… человекоподобным. Запах напоминал жареную свинину.

У меня в животе все запульсировало, и, прежде чем меня вырвало, я смогла встать на колени.

Оставшийся всадник зарычал. Он уклонился от булыжника Блэквуда и описал на лошади круг, направляясь ко мне с занесенной над головой саблей. Но Блэквуд его опередил. Каким-то чудом оказавшись позади него, он проткнул бескожего своим посохом между лопаток. Всадник упал, и Блэквуд ударил его еще дважды.

– Ты в порядке, Хоуэл? – спросил Блэквуд, его бледное лицо было залито кровью, но он даже не потрудился ее вытереть. Посмотрев на уже мертвого фамильяра, он со злостью пнул его.

– Со мной все будет в порядке, – проворчала я. Кровь носом больше не шла, но перед глазами плясали черные мушки. Я сплюнула, выталкивая изо рта привкус меди и пепла. – Мы не очень многого добились с новым оружием, так ведь?

Выражение боли у него на лице послужило мне ответом.

Когда битва была практически закончена, чародеи перелетели через барьер, чтобы погонять воронов. Мило… Уцелевшие птицы, описывая круги и каркая, быстро полетели к горизонту.

Нам пришлось сделать две попытки, прежде чем удалось перелететь через барьер, и первым, кого мы увидели, был Валенс. Мы провалились с нашим волшебным оружием, и он ехидно улыбался. Мне захотелось его встряхнуть.

– Спасибо за то, что наблюдал, как нас чуть не убили, – сказала я.

– Я позволил вам продемонстрировать ваши так называемые способности. – Он смахнул пыль с рукавов, как будто это он сражался с фамильярами. – Меня удивит, если вам разрешат еще один такой эксперимент.

– Нам надо больше времени, – нахмурилась я.

В ответном взгляде Валенса бурлила злость. Меня это поразило.

– Попросите жителей Ливерпуля дать вам еще времени, – огрызнулся он.

Ливерпуль? Мы четверо обменялись взглядами, задавая друг другу молчаливый вопрос.

Выпустив пар, Валенс сказал:

– Все кончено. Идите домой и отдыхайте. Завтра вы возвращаетесь в мой эскадрон.

Он развернулся на каблуках и ушел, оставив меня беспокоиться.

– Нельзя сказать, что мы не пытались, – мягко сказал Ди. Он вытащил из-под ремня хлыст, снял с плеча флейту и протянул мне.

– Оставь их, – коротко сказала я. – Мы еще не закончили.

Тем не менее Блэквуд принял оружие у Ди, а затем кивнул Магнусу:

– Я заберу твое.

– Думаю, я его оставлю себе навечно. – Магнус отсалютовал нам, удаляясь широким шагом. – Как сувенир, – бросил он через спину.

Ди последовал за Магнусом, а мы с Блэквудом направились домой. Несмотря на свинцовую тяжесть провала с оружием, он казался довольным. Ну да, есть повод повеселиться: опозорили меня перед целым Орденом. Я позволила своему раздражению перелиться через край.

– Тебе нечего было сказать Валенсу? – огрызнулась я.

– Возможно, это оружие всегда было слишком опасным, чтобы с ним играть.

– Мы можем заставить его заработать при помощи хорошей инструкции, – сказала я, хотя понятия не имела, откуда у нас возьмется эта хорошая инструкция.

– Нас сегодня чуть не убили. – Блэквуд выставил вперед выпачканную кровью всадника руку. – Пожалуйста. Мне не нужны неприятности от Уайтчёрча, или Валенса, или кого бы то ни было еще, включая Ре́лема.

Его голос был тихим, но он говорил уверенно. Мы больше не произнесли ни слова, но я обдумывала слова Валенса. Почему он упомянул именно Ливерпуль? Что случилось?

Когда мы прибыли домой, я прошла в обсидиановый зал, прихватив с собой серебряную миску с водой. К сожалению, я была не слишком искусна в творении волшебного зеркала, и то, что мне удалось создать, представляло собой узенький прямоугольник вместо квадрата.

У меня за спиной послышались шаги. Я обернулась. В дверном проеме со скрещенными на груди руками стоял Блэквуд.

Ну его к черту. Я повернулась к зеркалу. Блэквуду не надо было объяснять, что я собиралась сделать. Элегантно втиснувшись, он распрямил мое зеркало в идеальный мерцающий квадрат.

Я никогда не была в Ливерпуле, но постаралась визуализировать улицы, порт, громыхание карет и звуки голосов. И вот мы здесь.

Он появился перед нами: дымящиеся руины.

Блэквуд вздрогнул, а я подавила испуганный возглас. Дома сровняли с землей; костры тут и там отмечали картину разрушения, как уродливые подписи. Я увидела гигантскую ящерицу, тяжело ползущую по развалинам, ее раздвоенный язык длиной с лошадь лениво пробовал землю. Она была похожа на игуану, с красными и голубыми шипами оттенка «электрик», торчащими веером вдоль ее заостренного хребта.

Зем, Великий Ящер, открыл пасть и изрыгнул поток раскаленного добела пламени, подпаливая стену здания. Оно рухнуло, и началось движение: уцелевшие люди – да, это были люди – начали спасаться бегством. Живот Зема вздулся, и он снова открыл пасть…

Блэквуд выругался и сильно ударил посохом по поверхности зеркала, чтобы сменить картинку. Но я кое-что успела заметить и схватила его за руку. На широкой улице были вырезаны буквы, обожженные огнем и потемневшие от пепла.

Отдайте мне Генриетту Хоуэл.

У меня в животе все похолодело, когда я прикоснулась к зеркалу и сменила Ливерпуль на Йорк. В Йорке было больше чародеев, и фамильяры, конечно же, знали это. Они окружили город. Всюду мелькали когти и клыки. Должно быть, силы чародеев истощены. И, кто бы сомневался, – когда я стала осматривать окрестности, я обнаружила эти же слова, вырезанные на склонах холмов.

– Не надо, – прошептал Блэквуд, но я не могла остановиться.

Трясущимися руками я заставила зеркало показать мне другие места. Кент, Манчестер, Суррей, Девон… Некоторые города были не так сильно разрушены, как другие. Но почти везде я находила эти слова: Отдайте мне Генриетту Хоуэл.

– Он принуждает их, – упавшим голосом проговорила я.

Блэквуд знал об этой войне достаточно, чтобы понимать: Ре́лем не просто разрушает. Он старался сохранить то, что могло ему пригодиться. В конце концов, Кентербери много лет был основным пунктом его операций на востоке. Разрушать город было бы расточительно.

Своими акциями устрашения он пытался заставить чародеев сдать меня.

– Почему он меня так ненавидит? – Я уничтожила одного из его монстров, да, но из-за чего все это?

– Потому что он думает, что ты – Предначертанная, – тихо сказал Блэквуд, растворяя зеркало и сливая воду обратно в миску. – Если ты единственная, кто может поразить его, он не остановится, пока не уничтожит тебя. Поэтому он будет терроризировать страну до тех пор, пока у нас не останется другого выхода, кроме как сдаться.

– Может быть, вам так и надо поступить? – Сказать такое было ребячеством, но я была на грани того, чтобы разрыдаться. Вот куда я всех завела: монстр неистовствует, а Предначертанная на самом деле вовсе не Предначертанная. – По крайней мере, если он получит меня, возможно, он остановится…

– Не смей так думать! – огрызнулся Блэквуд и со злостью смахнул миску на пол. Затем в отчаянье схватил меня за локти. – Я знаю, о чем ты думаешь, и, клянусь, если ты решишься пойти к нему, то я притащу тебя домой, даже если это убьет меня! Ты слышишь? – В его глазах светилась паника. – Я никогда не позволю ему получить тебя.

Его трясло. Я и правда его напугала.

Я осторожно высвободилась и подняла миску, собрав в нее воду щелчком пальцев.

– Не беспокойся, я не пойду к нему. Но… разве ты не понимаешь? Нам нужно это оружие. Если бы только…

– Нет, Хоуэл. – Блэквуд взглядом прервал меня и направился к выходу. Очевидно, он думал, что этого хватит, чтобы уладить дело. Он ошибался.

Плевать на головную боль и кровь, идущую носом, плевать на то, что это оружие было создано колдунами: если мы собрались выкинуть его, потому что не понимали, как оно действует, Ре́лем заслуживал победы.

Я пошла наверх, чтобы снять наконец окровавленную одежду. Лилли с трудом удалось сохранить спокойное выражение лица, когда она увидела меня. В ванной я скребла себя мылом, пока кожу не засаднило, а Лилли позволила выбросить мое испачканное платье лишь после того, как она поклялась, что его не удастся спасти.

Передохнув, я вытащила сундук Микельмаса и еще раз попробовала заклинание «Всегда – то, что тебе нужно».

Я подумала об оружии – ничего не произошло. Я представила, как перерезаю Ре́лему горло. По-прежнему ничего. Застонав от расстройства, я подумала о Микельмасе, его смеющихся темных глазах, бороде с проседью, о его дурацком многоцветном сюртуке. И о том, как в совершеннейшем расстройстве душу его.

Кажется, это сработало. Сундук забился под моей рукой, и я откинула крышку.

Внутри был плакат. Заинтригованная, я вытащила его. Было похоже, что это шутка. Я имею в виду – шутливый плакат из разряда тех, что рекламируют «самого сильного мужчину из ныне живущих» и тому подобное. Буквы, казалось, плясали, под ними был нарисован мужчина в цилиндре и с завитыми усами.

ПОСМОТРИТЕ НА ЧУДЕСА

Попрошаек на Углу,

ПОЗНАКОМЬТЕСЬ

С МУЖЧИНАМИ И ЖЕНЩИНАМИ

С ВЕЛИКОЛЕПНОЙ РЕПУТАЦИЕЙ КОЛДУНОВ.

МЫ РАДЫ ДЕТЯМ, ПРЕФЕРЕНЦИИ —

ДОМАШНИМ ПИТОМЦАМ.

Аркада-Берлингтон, 59, на Пиккадилли.

Мужчина держал в руке какую-то пузырящуюся порцию зелья, и с его раскрытой ладони летели искры.

Определенно колдун. Я прищурилась, перечитывая снова. Аркада-Берлингтон? Но эта территория больше десяти лет была под защитой, когда колдунов выгнали из Лондона. Плакат казался куда более старым, бумага пожелтела, а по краям темнели кофейные пятна.

Должно быть, он еще довоенный, что делало его практически бесполезным. Я хотела сжечь его, но передумала. Защиты не было уже несколько месяцев. Что, если колдуны нашли способ вернуться в город незамеченными? Что, если сейчас в сердце Лондона были колдуны, которые могли мне помочь? Что, если кто-то знал об этом проклятом оружии?

Мой ум лихорадочно заработал. Я не могла рассказать об этом Руку: стресс ускорил бы действие яда. Я не могла вынести это на обсуждение с Блэквудом, так как он не скрывал своей неприязни к оружию. Магнус и Ди воспримут все с энтузиазмом, но, возможно, чрезмерным. Я представила, как Магнус валяет дурака в логове колдунов и его превращают в ветчину. Но мне нужно было кому-то рассказать.

И я точно знала, кто это будет.

Ступени скрипели у меня под ногами, пока я торопилась на верхний этаж. Я легонько постучала в дверь Фенсвика, и Мария тотчас открыла. Ее лицо и руки были выпачканы в муке.

– Что случилось? – спросила она, вытирая лицо.

– Взгляни на это.

Я подождала, пока она приведет себя в порядок, вручила ей плакат и села. На ее лице появилось выражение заинтересованности. Она ухмыльнулась.

– Мама, бывало, говорила, что способности колдунов – грандиозные и странные. Как думаешь, они могут сделать твои волосы голубыми?

– О, они могут сделать гораздо больше. – Было очевидно, что я правильно выбрала, кому сказать. – Я хочу пойти завтра.

– Я пойду с тобой, – сразу же сказала Мария, усаживаясь рядом. У меня забилось сердце при мысли о том, как легко было ей довериться. Затем она нахмурилась: – У тебя найдется время?

– Мне надо заказать платье, а потом можно ускользнуть. Пойдем со мной, что-нибудь придумаем.

Я взволнованно разгладила плакат. Иногда я задумывалась, все ли колдуны были такие, как Микельмас. Кажется, у меня появится возможность узнать.

– Мне взять с собой топор? – Мария снова ухмыльнулась. – Просто на всякий случай?

– Да. Хотя он будет немного не к месту в нашем первом пункте назначения.

Магазин мадам Вольтианы все еще работал, даже несмотря на павшую защиту. О да, люди изыскивали любую возможность, чтобы достать рис или табак, но леди из высшего общества не могут обойтись без изысканных платьев. Элегантно одетые портновские манекены ждали у двери, чтобы поприветствовать заказчиков. На Вольтиану сейчас работало меньше швей, но она вся расплылась в улыбках, когда увидела меня, Элизу и Марию.

Фея с фиолетовой кожей тут же принялась снимать с меня мерки для нового платья.

– Я приложу максимум усилий, чтобы ты выглядела великолепно. Конечно, ты слишком высокая и недостаточно пропорциональная, но моими стараниями никто этого не заметит!

Она ущипнула меня, заставив встать ровно.

Элиза присела на плюшевый диван, перебирая яркие лоскуты шелка. Мария разглядывала все, что ее окружает, с таким выражением, будто оказалась на другой планете.

Магазин был радушным островком, здесь казалось, что никакой войны нет.

– Давай-ка, милочка, подберем цвет. Я думаю, подойдет сочетание ярко-красного и насыщенного индийского оранжа. Ты будешь выглядеть как язычок пламени, – проворковала Вольтиана. – Можем сделать так, что твое платье в полночь загорится. Конечно, потом тебе придется походить голой, но ради искусства можно и пострадать.

– Но это день рождения леди Элизы, – осторожно сказала я. – Я не хочу привлекать к себе слишком много внимания.

Вольтиана иногда выпадала из реальности.

– Может быть, мне подойдет бургунди? – Элиза потеребила один из образцов шелка. – Или королевский фиолетовый? Как ты думаешь, какой? – спросила она у Марии.

Мария моргнула, затем взяла лоскуток ярко-синего цвета с радужными переливами.

– Вот этот славный, – потерянно сказала она.

Элиза прищелкнула языком.

– Да, славный, но не моя расцветка. – Она ткнула пальцем в фиолетовый. – Да. Вот этот.

– О, моя леди, вам пойдет светлое. Вы молоды, как весна, – в глубоком волнении сказала Вольтиана, протыкая меня булавкой. Я решила промолчать.

Но Элиза уже приняла решение:

– Королевский фиолетовый. Я хочу произвести впечатление. Никогда не знаешь, кто придет. – Она улыбнулась со знанием дела. – Джордж, наверное, пригласит нескольких молодых людей… в качестве кандидатов.

Я вздрогнула, и на этот раз булавки Вольтианы были ни при чем. Блэквуд не сказал сестре, что до сих пор писал Обри Фоксглаву? Если он вскоре не поговорит с ней, это сделаю я.

После примерки, когда мы усаживались в карету Блэквуда, я изумленно ахнула и ударила себя по лбу:

– Мария, нам нужны травы с рынка, разве нет?

– Ага. Как мы могли об этом забыть? Вот горе! – Она неестественным жестом воздела руки. Мария была превосходным воителем, а вот актрисой – не очень.

– Это как раз неподалеку. Элиза, почему бы тебе не поехать домой попить чаю? – Я выпрыгнула из кареты, Мария – за мной.

– Что вы задумали? – спросила Элиза.

– С чего ты взяла? – улыбнулась я в надежде, что выгляжу убедительно.

Но Элизу так просто не проведешь.

– Тогда будьте осторожны. Что бы вы ни делали. – Она нахмурилась.

Карета исчезла из виду, и я почувствовала угрызения совести. Я была бы счастлива, если бы она пошла с нами, но не хотела заставлять ее врать Блэквуду. Кроме того, кто знает, какие опасности нас ждут?

Мы с Марией заторопились вниз по улице, взяв друг друга под руку.

– Держи капюшон надетым, а голову опущенной, – сказала она. – На случай, если тебя кто-то узнает.

Лондон здорово изменился даже по сравнению с тем, что было еще несколько месяцев назад. Вдоль улиц возвели баррикады из мешков с песком – мера предосторожности, которая замедлила бы фамильяров, но остановить Древних это не поможет. В воздухе постоянно пахло дымом и потом.

Раньше лица знати были расслабленными, теперь же богатые женщины в модных шляпках-таблетках и нищенки в лохмотьях – все были одинаково испуганные. Каждый день появлялись новые рассказы об атаках Ре́лема, и эти атаки становились все более жестокими. Восемьдесят чародеев погибли за одну-единственную ночь на окраине Шеффилда – люди перешептывались, что со всех была заживо содрана кожа. Каждая смерть заставляла меня вспомнить слова Ре́лема: «Я покажу вам ужас. Отдайте мне Генриетту Хоуэл».

Вот почему мы здесь, напомнила я себе, пока мы шагали по грязной улице. Мы сделаем так, что это оружие заработает. Мы покажем Ре́лему, что в действительности значит ужас.

Наконец мы вышли на широкую и оживленную улицу, которая вела к круглой площади Пиккадилли; здесь было оживленно. Старые торговые ряды и торговые ряды Полпенни-роу были безжалостно уничтожены во время атаки Корозота, и лондонцы приходили сюда, чтобы купить или продать что-то.

Почувствовав голод, я купила пару мясных пирожков сомнительного вида, и мы с Марией быстро их съели. Я никогда в жизни не слышала такого гвалта; богатые и бедные, все потели, толкались, кашляли, вовлекая нас в свой круговорот.

Мы пошли вниз по Пиккадилли к Бонд-стрит. Вскоре справа от нас появился дугообразный вход в Аркаду-Берлингтон. Это была длинная крытая пешеходная улица с магазинами по обеим сторонам. До падения защиты – модное место, где леди покупали духи и засахаренные фрукты. Сейчас пространство делили попрошайки и продавцы устриц.

– Давай посмотрим, – сказала я, расчищая себе путь через толпу. Мария шла за мной следом. В бумаге говорилось, магазин 59, но, когда мы подошли, никакого магазина там не нашли. Окна были разбиты, дверь заколочена. Краска облезала длинными полосами. Сюда годами никто не заходил.

Я в расстройстве закусила губу. Обманывала ли я себя, думая, что колдуны могли рискнуть всем, чтобы открыть магазин в своем прежнем доме? Скорее всего, сундук просто выдал сбой. Либо я неправильно поняла то, что он хотел мне сказать.

– У тебя расстроенный вид. – Мария толкнула меня локтем. – Не надо так быстро сдаваться.

– А что ты предлагаешь делать?

– Попробуй разрезать воздух. – Мария выдернула из своей юбки нитку. Она думала, здесь были чары, как в Корнуолле, хотя я не ощущала колдовства. А что, почему бы и нет? Я взяла Кашку, порезалась – на этот раз не так сильно – и обмакнула нитку в кровь. Мария держала ее, пока я концентрировалась, резала и…

У меня в руках началось покалывание, когда в воздухе у двери появился разрез. Мария от радости захлопала в ладоши.

– Мне это нравится. – Она, ликуя, прошмыгнула в разрез. Я последовала за ней; разрез у меня за спиной сразу закрылся.

То, что раньше было заброшенным магазином, сейчас представляло собой длинную, изогнутую улицу. Кажется, у колдунов была своя Аркада-Берлингтон, и здесь собирались толпы народу.

Магазины и магазинчики громоздились рядом друг с другом. На шестах были подняты тенты из непромокаемого брезента. Вывески, вывески, вывески… Медные кастрюли, склянки и баночки, латунные клетки… и что там еще. Откуда-то раздавалось шипение сковороды, к нам плыл запах таящего жира и лука.

Спорящие друг с другом мужчины и женщины ничем не отличались от людей, выторговывающих муку или мыло, которых мы видели снаружи. Но здесь они обсуждали цену на птичьи потроха, языки фламинго, порошок из зубов акулы и порции печени. Одна женщина, проковыляв, пересекла дорогу прямо перед нами; ее походка была кривобокой и странной. На месте ноги пониже колена просвечивала насквозь стеклянная бутылка пробкой вниз.

– Это… колдуны? – В голосе Марии слышалось одновременно изумление и отвращение. – Они такие… Такие…

– Странные, – закончила я. Но у меня перехватило дыхание, когда я увидела такое количество колдунов. Если бы войны не было, если бы мои родители были живы, я могла бы проводить время в этом месте. Возможно, я называла бы себя колдуньей.

Мы привлекли к себе внимание, кто-то стал хмуриться. Незнакомцы, появляющиеся посреди нелегального рынка, всегда подозрительны. Пожалуй, нам надо было обдумать это заранее.

Словно иллюстрируя мою мысль, чья-то рука приставила мне нож к горлу.

– Кто это у нас здесь? – прошептал голос за спиной.