Молчание было оглушительным а потом, как ручеек, начал распространяться шепот. Вскоре вся комната наполнилась смущенным ропотом. Обри Фоксглав протискивался сквозь толпу, видимо в поисках Блэквуда.

Я ничего не понимала и прямо сейчас не хотела понимать. У меня не было на все это времени, хотя мой желудок и сделал неожиданный кульбит.

Наверху лестницы появилась Мария, она в панике оглядывалась вокруг. Я подала ей сигнал, и она помахала мне в ответ: это было срочно. Бросившись на лестницу, я прошуршала юбками мимо объявившей о своей помолвке пары.

Магнусу хватило смелости попробовать встать у меня на пути.

– Мне надо с тобой поговорить, – тихо сказал он. Элиза дернула его за руку.

– Не сейчас, – сквозь зубы пробормотала я и пронеслась мимо него.

Мария едва поспевала за мной.

– Ему хуже, – прошептала она.

Нет. Пожалуйста, нет.

Фенсвика не было в аптечном пункте, когда мы влетели внутрь, но какой-то человек лежал на койке Марии. Она схватила свой топор, стоящий у двери.

Нет, не человек. Огромным могильным холмом на койке лежала трясущаяся тень.

– Рук? – позвала я слабым голосом.

Тень стала таять, превращаясь в Рука. Он лежал на боку, свернувшись калачиком, и дрожал, потом он сел. Его глаза были красными.

– Ты собиралась мне что-то сказать? – прошептал он. Значит, это действительно он был в Трофейном зале, я не ошиблась. Он был там как тень.

– Как много ты слышал? – спросила я, пытаясь сохранить спокойствие.

– Достаточно.

– Что происходит? – прошептала Мария.

Рук согнул палец и поманил меня к себе. На лбу его выступил пот.

– Дай мне на тебя посмотреть, – сказал он, и комната неожиданно заполнилась тенями, свечи на столе погасли. Мария вскрикнула, когда я зажгла свою руку и подняла ее вверх.

Глаза Рука были абсолютно черными.

– Как давно ты можешь так делать? – спросила я. – Превращаться в тень. Где-то в стороне, в непроницаемой тьме, я услышала тихий шепот. Я не могла разобрать слова. Когда я подняла повыше руку, шепот стих.

– Я ничего не вижу, – сказала Мария. Я никогда не слышала, чтобы она была настолько напугана.

– Пожалуйста, убери тьму, – попросила я Рука.

– Нет. Покажи мне свое лицо. – Этот голос не принадлежал Руку, он был слишком холодным, слишком требовательным.

Я сделала, как он просил, поднеся пламя к подбородку. Он протянул руку и погладил мою щеку. Его прикосновение было холодным, как лед. Я смогла разглядеть острые контуры его лица.

– Ты любишь меня? – пробормотал он.

Я положила ладонь ему на грудь:

– Ты знаешь, что люблю.

Он схватил меня за запястье.

– Тогда почему ты не сказала лорду Блэквуду, что он не прав?

– Я сказала, что не выйду за него, – прошептала я.

– Но он сказал, что я недостаточно хорош для тебя. – Рук положил руку мне на шею. Впервые в жизни я боялась, что он причинит мне боль.

– Я была слишком удивлена, чтобы думать. – Пламя занялось на моей второй ладони, и это заставило Рука отодвинуться. Я не хотела, чтобы он ко мне прикасался, чего никогда не было раньше.

– Я ни разу не видел тебя слишком удивленной, чтобы думать, Генриетта. – Когда-то мне нравилось, как он произносит мое имя. Но не сейчас. Он сделал глубокий дрожащий вдох. – Как удобно – давать обещание одному человеку, а потом думать, как бы его забрать назад.

Это говорило то, что жило в Руке. Это не Рук.

Я смогла разглядеть испуганное лицо Марии. И кивнула ей, чтобы она приготовилась бежать.

– Я не собираюсь выходить замуж за Блэквуда. Никогда.

Тени медленно отступили, как ночной прибой. Воспользовавшись моментом, Мария вскочила и распахнула дверь.

– Хоуэл, бежим! – крикнула она, но Рук зарычал. Если я попытаюсь убежать, он нападет.

– Со мной все будет в порядке, – сказала я Марии. – Уходи.

– Нет, я тебя не оставлю.

– Иди! – Я сфокусировала взгляд на Руке. Пока наконец не услышала, как дверь закрывается.

– Ты обещаешь? – Его отчаяние стало заметным. – Не выходить за него замуж?

– Конечно.

Огонь в моих руках погас, когда он обнял меня. Стало слишком темно, чтобы разглядеть его.

– Тогда давай покончим с этим сумасшествием. Выходи за меня, – прошептал он, целуя меня. – Завтра мы пойдем в церковь.

– Нам ни к чему торопиться, – ответила я, гладя его щеку. Не зли его.

Тьма снова стала сгущаться.

– Я не могу быть в тебе уверенным, пока мы этого не сделаем, – застонал Рук.

– Ты можешь мне доверять.

– Как я могу тебе доверять, когда я знаю, с какой легкостью ты врешь? – Его голос изменился, стал злым. – Поклянись, что никогда не будешь принадлежать ему.

– О чем ты говоришь? Я ему не принадлежу. Я принадлежу самой себе.

– Ты не клянешься… Мне бы следовало знать, что ты продашь себя по самой высокой цене.

Продам себя? Ярость съела мой страх, а шепот вокруг нас стал громче. Я запустила пламя в воздух, чтобы остановить наступление тьмы, а затем обняла Рука. Он приник ко мне, зарылся лицом мне в плечо, снова став собой. Я чувствовала себя так, будто гуляю по уступу отвесной скалы: один неверный шаг отделяет от падения. Я поцеловала его в волосы.

– Ты знаешь, что я жив благодаря тебе? – прошептал он, обнимая меня так крепко, что я поняла: вырваться не удастся. – В ту ночь, когда солдаты притащили меня в Бримторн, я совсем ничего не помнил, даже собственного имени. Я сидел в подвале и угасал. А затем я увидел твой свет. – Он снова поцеловал меня. – Ты принесла мне лекарства. Ты дала мне имя. Разве ты не знаешь, что с того момента я стал твоим? Все, чего я когда-либо хотел, – это ты, – прошептал он мне на ухо. – А ты отдала себя мужчине, который может получить любую… – Он до боли сжал мои плечи. – Он не может заполучить единственную вещь, которую я считал своей.

Вещь? Я не какая-нибудь побрякушка, которую один мужчина продает другому или перекладывает из кармана в карман.

– Рук, прекрати! – Я стрельнула в него искрой, и он отпустил меня. На самом деле эти слова принадлежали не Руку. Это был не он. – Я знаю, из-за чего это с тобой происходит…

– Знаешь? – Он выглядел невменяемым от ужаса. – Тогда скажи мне.

Что-то темное и холодное обернулось вокруг моего запястья, и я сломалась.

– Ты становишься монстром! – пронзительно закричала я.

Голоса замолчали. Тьма отступила, и я смогла ясно увидеть Рука в тусклом свете окна.

– Власть Корозота отравляет тебя. – Я отодвинулась как можно дальше от него. – Человека в тебе все меньше.

– Меньше? – прошептал он.

– Вот почему Фенсвик с Марией так усердно работали, чтобы найти лекарство. Вот почему они подвергли тебя всему этому лечению. Я хотела тебя от этого защитить. Потому что я слишком тебя люблю и не могу позволить этому тебя захватить. – Сказав это, я заплакала.

– Ты хотела защитить меня… – Он вытянул руку, чтобы рассмотреть шрамы, покрывавшие его запястья. Как будто он никогда не видел их раньше. – Но ты врала мне.

– Мы посчитали, что, если ты узнаешь, это ускорит перерождение. – Рук смотрел на меня открыв рот. – Я правда хотела помочь тебе.

– Ты хотела защитить меня? Как будто я ребенок? – Я никогда бы не подумала, что увижу взгляд Рука, наполненный ненавистью. – Как будто я домашнее животное.

– Нет! – выдохнула я.

Темнота вокруг меня снова наполнилась шепотом. Мое пламя начало гаснуть. Что-то происходило: его зубы заострились, а лицо исказилось.

– Я не буду твоей игрушкой! Твоей собачонкой! Ты поняла?

Я могла бы поклясться, что слышу, как лопаются сухожилия и с треском ломаются кости.

– Мне жаль, что я держала это в секрете! – Мой голос стал высоким, когда он прижал меня к себе. – Я сделала это, чтобы помочь тебе.

– Мне не нужна твоя помощь! – зарычал он. – Мне нужна ты.

Он навалился на меня.

Закричав, я взорвалась пламенем, сильный порыв ветра развеял тьму. Рук взвыл, а я побежала к двери. Выскочив, я понеслась вниз по лестнице, но споткнулась, и…

Кто-то схватил меня за плечо.

– Нет!

Я обернулась и увидела Блэквуда, его посох был наготове, позади него стояла Мария; она вручила мне Кашку.

– Я рассказала ему, – быстро проговорила она. – Блэквуд тут же собрался пойти наверх, но я ему не позволила.

– Что, черт возьми, происходит? – вскричал он.

– Случилось нечто ужасное, – ответила я. – Мы должны сейчас же вывести всех из дома.

Внизу лилась музыка, слышался смех. На вечеринке собрались все чародеи Лондона.

Они были в опасности. И они могли убить Рука.

Внезапно все свечи погасли, дом погрузился в кромешную тьму. Внизу закричали женщины.

– Он здесь, – прошептала Мария.

Я чувствовала чье-то присутствие, чей-то интеллект, таящийся среди теней.

Не поддавайся страху. Не кричи. Работай.

– Нам надо выгнать всех на улицу, – сказала я, бросаясь вниз. – Вечеринка окончена! Спасибо, что пришли! – крикнула я гостям.

Раздался смущенный ропот.

– Что, черт возьми, происходит? – спросил Магнус, торопливо зажигавший свечи.

– Уведите отсюда женщин!

В этот момент мимо меня пробежали служанки со скошенными набок чепцами.

– Там фамильяр! – закричала одна из них. – В темноте!

Свечи, зажженные Магнусом, погасли. Чародеи подняли свои посохи и двинулись вперед посмотреть, в чем дело. Посохи светились слабо. Холодный поцелуй подступившей тьмы съел и мой огонь. Бой часов прозвучал как взрыв.

– Кто-нибудь вообще знает, что мы ищем? – спросил Валенс.

Впереди нас раздался какой-то звук. Мы услышали, как когти царапают мраморный пол.

– Рук? – прошептала я.

Из тьмы вышел зверь.

Его клыки мерцали. Изогнутые когти тянулись ко мне. Черные провалы на том месте, где должны быть глаза…

Он не был человеком. Больше не был.

Пронзительные крики, затем булькающий плач, затем молчание и тошнотворный запах крови. Тени пульсировали, пожирая мертвых.

– В атаку! – Валенс взмахнул своим посохом.

Я присоединилась к нему, выстрелив огнем монстру в лицо, но… Рук – мне было трудно называть его монстром – уклонился, торопливо скрывшись в тени.

Исторгая пламя, вместе мы выманили его в главный зал. Темнота плавала над ним, как защитная накидка. Но он не знал, как управлять ею, и съежился под нашим натиском.

Мы собирались его убить.

– Остановитесь! – закричала я, пытаясь протолкнуться к Руку. Он зарычал от боли и подпрыгнул.

В углу закричал Элиза. Почему она не ушла? Девушка смотрела на монстра открыв рот, ее лицо побелело от ужаса. Чародеев крики Элизы застали врасплох, и Рук, рыча, побежал к ней.

Какая-то женщина бросилась вперед, прикрыв собой сестру Блэквуда.

– Беги! – Я узнала голос Фанни.

Элиза побежала, а Рук вцепился в Фанни. Она отчаянно била ногами, когда он вонзал в ее белую шею свои клыки, и я могла поклясться, что слышала тихий и омерзительный хруст. Монстр разрывал плоть несчастной женщины, как оголодавшая собака, даже в темноте я видела, как на пол хлынула кровь. Сбросив оцепенение, я атаковала его и тут услышала вопль Магнуса. Он опередил меня, на кончиках его пальцев горел огонь. Рук оставил растерзанное тело Фанни и оскалился, из его рта вытекала густая кровавая слюна. Магнус запустил в него огнем, и все остальные сделали то же самое. Стремительная атака заставила монстра отступить. Я видела, что глаза Магнуса горели ненавистью.

Вдруг послышался визг металла, и входная дверь слетела с петель. На пол полетели щепки. Темные фигуры из дверного проема хлынули в дом, радостно гогоча. Все произошло слишком быстро. Несколько чародеев упали на пол, из их шей лилась кровь.

– Убейте их! – прорычал кто-то.

Мы открыли огонь по теням фамильяров, но их было так много! Двое из них приземлились по обеим сторонам от Рука… от того, кто когда-то был Руком, – и подняли его высоко в воздух.

– Маленькая леди-колдунья, – загоготал один из фамильяров; я знала, что это была Гвен. – Кровавый Король предупреждал. Тебе надо было пойти к нему!

Я превратилась в огненный столп и уничтожила группу фамильяров. Затем бросилась к Гвен, а она смеялась и смеялась. Люди вокруг кричали, чтобы я остановилась, иначе дом сгорит. Да, они правы… Мне стоило усилий прийти в себя.

Гвен и уцелевшие фамильяры вылетели за дверь, прихватив Рука, и направились прямо в ночное небо.

Блэквуд тряс меня и звал по имени. Но я почти ничего слышала и ничего не чувствовала.

Кое-как собравшись с силами, я вернулась в дом и увидела Магнуса. Он сидел на полу и баюкал тело матери. Свечи снова загорелись. Повсюду была кровь. Тела пятерых колдунов лежали на полу, глядя в потолок пустыми глазами. На лестнице валялись засыпанные золой трупы фамильяров. Магнус раскачивался, зарывшись лицом в волосы Фанни и плакал как ребенок. Она выглядела такой маленькой, такой хрупкой… Элиза тоже плакала.

У меня подкосились ноги, и я рухнула на пол. Я была… бессмысленной и беспощадной.

Бессмысленная и беспощадная – семейный девиз Хоуэл.