Течет, везде течет: из носа, с крыши, с неба. Не нравится — катись. А я так вот люблю, поскольку этот серый свод укрыл всю жизнь мою, а под другим я, извините, не был. В носу свербит — терплю: и хочется, и страшно — чихнешь — и как лопатой по затылку ахнешь. Нельзя же, ну нельзя! Не делай глупость, псих! Апчих!!! Очнулся, кажется, опять течет. Платок тяжел, как камень, откуда столько льет?! Сморкаюсь, видимо, мозгами. А кстати о платках: в кармашке пиджака, возможно, он хорош, но что таким утрешь?! Не ясно ли — давно назрела мера: платку необходимы два размера (как и всему, заметим, между прочим): парадный и рабочий. Я предполагаю пятьдесят — апчхи! — нет, метр, в самый раз — апчхи! — на полтора. Сегодня же на фабрику письмо, а копию — в обком — апчхи! Бросаюсь за седьмым платком. С какою мукою рождаются стихи! Апчхи! Отчизну я люблю, но странною любовью (как, впрочем, и она меня), апчхи! — ну вот, едва сказал — уже сморкаюсь кровью, нет, без любви, уж точно, не прожить и дня. Кому-то — только половинной, а мне — везет же дуракам — апчхи! — взаимной.