Над проселками листья — как дорожные знаки, К югу тянутся птицы, и хлеб недожат И лежат под камнями москали и поляки, А евреи — так вовсе нигде не лежат. А евреи по небу серым облачком реют. Их могил не отыщешь, кусая губу: Ведь евреи мудрее, ведь евреи хитрее, — Ближе к Богу пролезли в дымовую трубу.

Хор Опять жиды диктуют, как нам жить. Из всех щелей полезли по Расее. Пора, пора по новой их просеять и желтою звездой отметить: «жид!» Вон тот, который все привык считать — строчит ли песню или там рассказик, — пускай-ка прежде паспорт нам покажет, тогда увидим, стоит ли читать. Они считают: правда все решит! Они считают: главное — дать цену. Так пусть дают! А ну, катись со сцены! Еврей, который вылез, — это жид. Романтик Как будто не конец восьмидесятых, а только что задушен пятый год. Разрешено пощупать виноватых, а тот, кто ищет, — он всегда найдет. Хор Да что скрывать — и Ленин был еврей. На сколько был — на столько ошибался. А вспомнить, на кого он опирался, — тут ясно, что влияние кровей. И если кто-то в чем-то жидоват — повсюду лезет и во все суется, — слегка копнуть — и сразу же найдется прабабка, тетка или старший брат. Романтик И лозунг есть — такой для сердца милый, он массой овладеть всегда готов И станет он материальной силой: Спасать Россию — значит бить жидов. Хор Жиды, ну сколько нам от вас терпеть! К труду, в поля! В родном Биробиджане. А откровений ваших как не ждали, так и не ждем — ни прежде, ни теперь. Да, в чем-то Гитлер был неправ тогда! Но суть он понял: только путь, который ведет еврея через крематорий, — единственное средство от жида. Романтик Увы, умолкло сладостное пенье! В тиши рабочих мест сокрылся хор. Но сохранилась сила впечатленья, и сердце бьется, бьется в упоенье… Автор И требует развязки разговор.