Народ — он вечно чего-нибудь хочет
и вечно про что-нибудь да поет.
Но песня, что в горле сейчас клокочет, —
не про поющий ее народ.
Ждет микрофон, выгнув чуткий носик,
все. Вы похлопали — и домой.
А кто-то в портфеле меня уносит
и ночью склоняется надо мной.
Дремлют под снегом еловые лапы,
за стенкой ворочается жена.
В зеленом свете настольной лампы
он бдит надо мною, ему не до сна.
Он каждую букву во мне изучит —
отдельно текст, отдельно подтекст,
что мне неясно — то он озвучит
и выявит голос — этих, ну, «тех».
И потянувшись длинно и вкусно, —
почти окунется в приятную лень.
Теперь, когда отдана дань искусству, —
на отдых. Ведь завтра — рабочий день.
А утром я предстану пред очи —
лицо в улыбке, хороший рост.
(Сердце опустится, но не очень.)
Приятный голос. Первый вопрос.
«Рад познакомиться, много слышал,
свидеться, жалко, не довелось.
Ну так что там такое вышло?
Ай-яй-яй! До седых волос.
Спели, выходит? А стоит ли, право?
И так ли для вас эта песня важна.
За правду? А мы что же — против правды?
Вопрос — кому эта правда нужна!»
И льется беседа, и вьются кольца,
и на часах уже скоро шесть,
посмотришь сбоку — друзья, да и только!
А если вдуматься — так и есть.
Повязаны делом, а это немало!
Ну разве в меня так вникает еще
хоть кто-нибудь из профессионалов
(любители в данной игре — не в счет!)
Опять же — собрание сочинений —
жалко, конечно, что не для всех! —
зато без редакторских изменений —
академическое! — в досье.
Ну пожурят. Замолчу на годик
или на пять — не об этом звук!
Время уходит, люди приходят
и снова на сцену меня зовут.
На ту же самую, между прочим, —
Дворец работников МВД.
И платят вполне, хотя и не очень
(но больше зато не зовут нигде).
Ну до чего же замысловато
закручено в жизни — куда там стих!
Они на мне получают зарплату,
а я свою получаю от них.
И в век наш, атомно-электрический,
я заявляю, как должно быть:
в дружбе — основа экономическая,
и в этом меня не сбить.