Народ — он вечно чего-нибудь хочет и вечно про что-нибудь да поет. Но песня, что в горле сейчас клокочет, — не про поющий ее народ. Ждет микрофон, выгнув чуткий носик, все. Вы похлопали — и домой. А кто-то в портфеле меня уносит и ночью склоняется надо мной. Дремлют под снегом еловые лапы, за стенкой ворочается жена. В зеленом свете настольной лампы он бдит надо мною, ему не до сна. Он каждую букву во мне изучит — отдельно текст, отдельно подтекст, что мне неясно — то он озвучит и выявит голос — этих, ну, «тех». И потянувшись длинно и вкусно, — почти окунется в приятную лень. Теперь, когда отдана дань искусству, — на отдых. Ведь завтра — рабочий день. А утром я предстану пред очи — лицо в улыбке, хороший рост. (Сердце опустится, но не очень.) Приятный голос. Первый вопрос. «Рад познакомиться, много слышал, свидеться, жалко, не довелось. Ну так что там такое вышло? Ай-яй-яй! До седых волос. Спели, выходит? А стоит ли, право? И так ли для вас эта песня важна. За правду? А мы что же — против правды? Вопрос — кому эта правда нужна!» И льется беседа, и вьются кольца, и на часах уже скоро шесть, посмотришь сбоку — друзья, да и только! А если вдуматься — так и есть. Повязаны делом, а это немало! Ну разве в меня так вникает еще хоть кто-нибудь из профессионалов (любители в данной игре — не в счет!) Опять же — собрание сочинений — жалко, конечно, что не для всех! — зато без редакторских изменений — академическое! — в досье. Ну пожурят. Замолчу на годик или на пять — не об этом звук! Время уходит, люди приходят и снова на сцену меня зовут. На ту же самую, между прочим, — Дворец работников МВД. И платят вполне, хотя и не очень (но больше зато не зовут нигде). Ну до чего же замысловато закручено в жизни — куда там стих! Они на мне получают зарплату, а я свою получаю от них. И в век наш, атомно-электрический, я заявляю, как должно быть: в дружбе — основа экономическая, и в этом меня не сбить.