Следами выбита дорога длиною в сотни долгих лет. Следы… следы — о, как их много! Я в чей-то попадаю след. Вот сын аптекаря из Бреста. Вот юный венский музыкант… Да разве есть такое место, где спрос на ум и на талант?! И старый сказочник из Кельна спешит зачем-то в Амстердам — всегда оттуда, где нам больно, всегда — неведомо куда… Среди домов, пронзивших небо, где реки золота текут, где хватит всем питья и хлеба и где с тобою нас не ждут, среди подстриженных лужаек под сенью сонных облаков один из тысяч попрошаек — скажи, ты к этому готов? Но есть еще клочок надежды — господний сладостный плевок. Одни крушенья там найдешь ты — я б тоже плюнул, если б смог. Здесь речь взрывается картаво, как и две тыщи лет тому, и как к воде — цветы и травы, в нас что-то тянется к нему. Как и везде, нас здесь не любят. Мы всем помеха, как везде… О люди, нашей крови люди! Ну что поделаешь — мы здесь! Клочок земли над теплым морем — скрещенье наций и надежд. О чем кричим, о чем мы спорим? Другого не было и нет. И маскируется под случай то, что является судьбой: клочок земли — других не лучше, но нет других у нас с тобой!