Живой цветок охвачен мертвым хрусталем, и пальцы сходятся на нем… Вот та ромашка, что лежит в твоей руке, и капля малая дрожит на лепестке: то ли роса, то ли слеза — не разберешь, и только видишь эту дрожь. Нет, не на женщину гадать — не на нее! Сыпь лепестки, молясь о здравии своем. Да вот в чем штука — ни один не погубить, когда в итоге — «быть — не быть». Салют незнанию, спасающему нас, когда отчаянье приходит в поздний час, когда соленая подушка под щекой уже не дарит нам покой. Не покидай меня, надежда, до конца, не отводи глаза от мокрого лица, в мою ладонь легко крыло свое вложи и дай мне силы дальше жить. Дай жить, по-прежнему не ведая черты, той, за которою не сводятся мосты, где перевозчик тих и не плеснет вода — черты с названьем «никогда». И если завтрашний последним будет шаг, пусть прежде тело, а потом умрет душа. Не уходи, надежда, лучше обмани — никто во лжи не обвинит. Оставь, дружок, свою ромашку в хрустале на светлом праздничном столе. Конца не будет — будет вечно длиться пир, как вечно будет этот мир.