Никогда мне кабак
не дарил ощущения праздника.
Никогда в ресторане
я новой судьбы не искал.
И лишь в горе и в радости,
чтобы почувствовать разницу,
я друзей собирал,
но из рюмок глядела тоска.
Слава Богу — свинцовое зелье
не стало спасением.
Ведь спасения нет,
а иллюзии я не хочу.
Мне виски обдувают, свистя,
мои годы осенние.
Но, как прежде, стою я,
вернее — как прежде, лечу.
Ах, ничто не меняется в нас —
это вам только кажется,
будто снежные волосы
птицу заставят осесть.
Боже, сколько ошибок!
Но нету желания каяться.
Мы за все заплатили,
а это свобода и есть.
Слава Богу! В Израиле
трудно живется, но пишется,
и про то, что здесь трудно,
и что нас здесь вовсе не ждут.
Но надежда-волшебница
в парус залатанный дышит нам:
все, что мы не нашли, —
наши дети, наверно, найдут. —
Но надежда-волшебница
в ухо горячее дышит нам:
все, что вы не нашли,
ваши дети, уж точно, найдут.