Но прошло немного времени, и я вспомнила о котёнке.
В первых числах августа жара стояла, пожалуй, ещё более тяжёлая, нежели в июле. Павел, Володя и я по заданию Гэбэ должны были пойти в разведку в лес. Вначале надо было сделать четыре километра по просёлочной дороге, дойти до трёх растущих рядом клёнов, свернуть от них в лес, затем идти всё прямо, дойти до Оврага, перейти через него и идти вперёд, пока не увидим холм.
— На нём должна быть четацуя (крепость), как сказали мне старые колхозники. Но мы надеемся, что эта крепость окажется славянским селищем, — рассказал нам Гэбэ.
— Разрешите и мне с ними. Я ведь ещё ни разу не ходил в глубь леса, — стал просить Лёва.
— Нет, тебе это будет утомительно. Все шестнадцать километров надо продираться сквозь лес. А ты посмотри на термометр: он висит в тени, а на нём уже тридцать два градуса. Шифруй лучше, дружок, керамику.
— Валентина Львовна женщина, а вы её всё-таки посылаете, — заворчал Лёва.
— Она фотограф, — вмешался Ростислав, — ей нужно идти, а ты слишком много рассуждаешь.
— Ты очень вымотаешься, Лёвушка, — сказала я. — Мультик тоже с тобой останется.
— Да, «вымотаешься»! Как с утра до вечера мыть и шифровать керамику, делать чертежи, таскать хворост — так это ничего, а как идти в разведку — так «вымотаешься»! Можете забирать с собой Мультика, он мне не нужен! — окончательно рассердился Лёва.
…Через 20 минут мы быстро шагали по дороге. У нас было с собой две лопаты и сумка, в которой лежали серый хлеб, свиная тушёнка, груши и большая фляга с водой.
Вот и три клёна. Мы свернули направо и углубились в лес. Он был таким, как описывают в сказках: высоченный, тёмный. Деревья — дубы, грабы и клёны — протягивали к нам свои зелёные широкие лапы. Птицы перекликались в ветвях. Густые кусты малины, кизила и ещё каких-то ярких, незнакомых мне ягод всё время вырастали на пути. Мы с трудом пробирались сквозь них, вспугивая десятки маленьких разноцветных птичек, и царапали лицо и руки. От всей этой густой растительности воздух был пряным и дышалось тяжело.
Так мы продирались довольно долго.
— Товарищи, отдохнём минут десять, — взмолилась я.
— Я уверен, что никаких славян здесь не будет, — проворчал Володя, прислоняя свою лопатку к замшелому дуплистому буку.
В нём что-то зашуршало, и оттуда молнией вылетел маленький серый зверёк, похожий на белку, — «соня», как назвал его Павел. Она мгновенно перелезла на соседнее дерево, распушила хвост и исчезла.
— Какая миляга! Как жаль, что мы её спугнули!
— Здесь сотни таких миляг, — засмеялся Павел, шаря по карманам в поисках спичек. — Если увижу маленькую, принесу вам, — сказал он, закуривая папиросу.
— До чего же хорошо посидеть спокойно, — вытягивая длинные ноги, нараспев сказал Володя. — Друзья, у меня есть предложение: давайте побудем здесь сколько захочется, а потом не спеша вернёмся. Скажем, что так и не нашли никакого селища. Надоело продираться через лес!
— Да ты что, рехнулся?! — спросил Павел, тараща на него чёрные блестящие глаза.
Мой взгляд был, очевидно, так же красноречив, как слова Павла.
— Ну, уж и пошутить нельзя, — проворчал Володя. — Я могу идти хоть сейчас!
Через несколько минут мы снова пробирались дальше.
— Овраг! — сообщил наконец Павел. — Овраг!
Овраг был огромный, поросший папоротником и высокой старой крапивой.
— Держитесь за меня, — сказал Павел, протягивая руку.
Мы стали спускаться. На мне длинные штаны и носки, так что ноги защищены. Но проклятая крапива больно хлещет по рукам. Через секунду они покрываются белыми волдырями и начинают сильно зудеть.
Павел и Володя тоже в волдырях.
— Здесь только Лёвки да Мультика не хватает! — не переставая чертыхаться, сказал Володя.
Овраг одолели, пробираемся дальше. Вот и холм, окружённый деревцами. А на нём ещё возвышение, заросшее травами.
— Да это курган! — разочаровались ребята. — И наверняка опять скифский.
Они обмерили курган, сделали его план, провели через центр земли с севера на юг полосу — бровку.
Я сняла общий план местности, затем курган. Ребята начали копать, а я повесила аппарат на дерево и по временам подменяла то одного, то другого.
Пока ничего. Копали уже порядочно. Вдруг Павел закричал:
— Осторожнее! Что-то звякнуло.
Ребята опустились на корточки и стали перебирать разрыхлённую землю.
— Опять скифы, будь они неладны! — мрачно сказал Павел, протягивая Володе заржавевший клинок меча.
Володя осмотрел, протёр и бросил.
— Ты зря, надо Гэбэ показать, — сказал Павел, подымая клинок.
— Будем ещё копать.
Вскоре нашли ещё бронзовую обломанную стрелу с дырочкой.
— Ну, сомнений нет. И всё же надо докапывать, — мрачно сказал Володя, вытирая пот с лица рукавом рубашки.
— Ребята, сначала поедим, — сказала я.
Мы перебрались подальше, в тень высокого дуба на краю холма. Под ним валялось много продолговатых зелёных желудей.
Несмотря на неудачу, аппетит у нас не пропал. Павел открыл перочинным ножом банку тушёнки, и мы с ней мигом покончили, впрочем как и со всем остальным…
Ребята пошли докапывать курган. Я спустилась с холма — там меня доняло солнце — и уселась в теневой стороне, прислонившись спиной к стволу дерева. В середине дня жара стала ещё сильнее. И в густом лесу было душно. Даже птицы замолкли.
Разочарованные ребята молча копали. Полная тишина. Только изредка раздавался треск лопнувшей где-то на дереве коры.
Я закрыла глаза и замечталась… Внезапно сквозь опущенные веки я почувствовала, что на меня кто-то смотрит. Я открыла глаза. Метрах в четырёх от дерева, под которым я находилась, стоял огромный серый растрёпанный кот. Он пристально смотрел на меня круглыми янтарными глазами. Кошки — это моё слабое место. Я обрадовалась его появлению: «Вот бы такого в лагерь вместо того котёнка!» — и, подымаясь на ноги, сказала:
— Кисонька, кис-кис! Пойди сюда!
У кота в глазах сверкнули искры, он угрожающе зашипел, завыл, сделал огромный прыжок влево от меня и исчез в лесу. Я вдруг испугалась.
— Ребята! — позвала я. — Пойдите скорее сюда!
Они мигом сбежали с холма.
— Товарищи, кот! Огромный серый кот с жёлтыми глазами, растрёпанный… Я его позвала, а он как зашипит, как завоет и сделал такой прыжок, какого я в жизни не видела!
— Да это был дикий лесной кот! — рассмеялся Павел. — В кодрах их много. — Потом серьёзно добавил: — Вы хорошо отделались. Они ведь злющие, как ведьмы.
— А вы его за домашнюю кошечку приняли! — усмехнулся Володя.
И верно: как мне не пришло в голову, что до ближайшего селения пятнадцать километров. Откуда же здесь мог появиться домашний кот, да ещё такой огромный!
С заходом солнца мы возвращались в лагерь усталые, разодранные и сердитые. Мы ещё были в полкилометре от него, а Мультик уже сломя голову мчался по дороге навстречу нам.
В центре полянки уютно горел костёр, и на нём шипел кипящий чайник. Все нас приветливо встретили. Один Лёва сделал вид, что вообще не заметил нашего прихода, и внимательно рассматривал какой-то журнал, хотя разобрать что-либо в темноте было уже невозможно. Ребята рассказали о нашей неудаче. Я — о своей лесной встрече.
— Ну вот, — с серьёзным видом сказал Гэбэ, — правильно, что вы Мультика не взяли: его бы это чудовище, наверное, растерзало.
— Хорошо вам смеяться, Георгий Борисович, а я так испугалась! Кот в два раза больше Мультика. Если бы вы слышали, как он шипел. А потом как прыгнул в сторону от меня!..
— К сожалению! — тихо, но отчётливо произнёс Лёва, не отрываясь от журнала.
— Лёвушка, месть — чувство недостойное! — сказала я, проходя мимо него в палатку за полотенцем. — Ты ничего не потерял. Кроме духоты, крапивы и скифов, никого мы там не увидели.
— Да? А кот?! Можно подумать, что в Москве вы каждый день диких котов встречаете!! — заворчал мне вслед Лёва.