Сегодня после окончания рабочего дня мы собрались на полянке в ожидании Александра Степановича и Ростислава. Они два дня назад уехали по делам в Кишинёв и сегодня обязательно должны были вернуться и привезти нам письма.
— Едут! Едут! — закричал наконец Лёва, и ребята помчались навстречу машине.
Ростислав вынул из портфеля пакет с письмами и роздал нам, а сам ушёл с Гэбэ в палатку.
Александр Степанович взял ведро с водой и, пока окончательно не стемнело, решил хоть немного отмыть машину.
Лёве письма не оказалось. Он очень опечалился.
— Не случилось ли чего дома? С первой почтой я два письма получил.
Ребята уселись с письмами на ящики и, прочитав, стали делиться новостями. Я получила письмо от мужа, передала от него привет Мультику и подошла к ребятам.
— Товарищи, товарищи! — слегка заикаясь, говорил Володя, и глаза его восторженно блестели. — Мы получаем отдельную квартиру из двух комнат. Мама пишет, что дом достроен. Скоро должны принимать его. Они с сестрой уже видели нашу будущую квартиру!
— Володька, поздравляю!
— Вот здо́рово!
— Сила! — кричали ему ребята, и громче всех, конечно, Лёва.
— Володя, а у вас большая семья? — поинтересовалась я.
— Нас трое: мама, сестра и я. Отец был тяжело ранен на фронте и вскоре после войны умер. Мама работает на том же заводе, где и он работал. У нас одна комната в деревянном доме. А теперь будет отдельная квартира! Представляете?! Вот вернусь, может, уже и переедем!
И Володя, вскочив с места, лихо отплясал на траве босыми ногами чечётку.
— А нас всех отец после окончания экспедиции зовёт в гости. Пишет, что в колхозе огромнейший урожай фруктов — дыни и виноград в несметном количестве! Чтобы непременно все приехали, — сообщил весело Юра.
— Павел, а тебе что пишут? — спросил Лёва.
Юноша молча складывал своё письмо. Его обычно живое, весёлое лицо омрачилось.
— Сердце у мамы опять прихватило, — тихо ответил он. — Теперь, пишет, уже получше. Как три года назад отец ушёл от нас, она стала часто хворать. А работает курьером. Приходится много ходить. Работу менять не хочет: давно там уже работает. До пенсии ей ещё далеко. Вот я и мечтаю: поскорее окончить институт, чтобы она не работала. Нас ведь только двое…
Мы все молча с сочувствием смотрели на Павла, Лёва сел рядом и обнял его за плечи.
Из палатки вышел Ростислав и, держа в руке письмо, крикнул:
— Лёва, ты прости, пожалуйста, вот твоё письмо: оно выпало из пакета и осталось в портфеле за подкладкой.
Лёва одним прыжком очутился рядом с Ростиславом, схватил письмо, примчался к нам и уселся на ящик. Дневной свет уже угасал.
— Возьми фонарик, — посоветовал ему Юра.
Но Лёва, разрывая нетерпеливо конверт, только мотнул головой. Через минуту он оглушительно захохотал и повалился на траву.
— Что случилось? Что тебе пишут? — недоумевали мы.
— Нет, вы только подумайте, что пишет моя мама! «Я очень беспокоюсь за тебя, сыночек, хотя ты пишешь, что всё прекрасно. Но письма редки, и я всё время волнуюсь. Очень прошу тебя, сыночек, быть осторожным, не пить во время жары холодной и сырой воды, не есть немытых фруктов, не сидеть много на солнце и не ходить босиком».
Тут уж и мы рассмеялись.
Да если бы Лёвина мама знала, что её сын пьёт холодную воду прямо из колодца, обливается по утрам и вечерам, что под палящими лучами солнца он иногда целые дни проводит на городище, что ежедневно по три-четыре часа копает землю, и что за эти полтора месяца он стал шире в плечах, перестал сутулиться, и что сквозь загар у него через всю щеку пробивается румянец!..