С давних времен люди боялись потерять связь с окружающими и оказаться вне социума. В Книге Бытия Бог, испугавшись могущества объединившегося человечества, сделал так, что строители вавилонской башни начали говорить на разных языках и перестали понимать друг друга. В диалоге Платона «Пир» Аристофан рассказывает о том, что Зевс, боявшийся людского сплочения, разрезал людей пополам. До этого у каждого человека было четыре руки, четыре ноги и два лица — мужское и женское. Сейчас каждый из нас не является завершенным творением до тех пор, пока не найдет свою вторую половинку.

В современной культуре много говорится о социальной фрагментации и отчуждении, идут споры о том, почему так произошло и как нам снова воссоединиться. Помыслы о воссоединении людей лежали в основе многих трактатов по экономике, психологии, общественным и политическим наукам, написанным такими гигантами мысли, как Адам Смит, Карл Маркс, Макс Вебер и Зигмунд Фрейд.

Современные ученые в области обществознания начали разрабатывать тему человеческого отчуждения в новом направлении. Они перестали создавать общие философские теории и, опираясь на результаты опросов, начали активно использовать статистику. За последние годы сенсационные открытия, свидетельствующие о грандиозных масштабах нашей социальной изоляции, вызвали дебаты о причинах, по которым мы так стремимся отдалиться друг от друга. Как выясняется, некоторые из удивительных «открытий» в этой области, как, например, то, что одному из четырех американцев не с кем обсудить важные для него проблемы, оказываются откровенно надуманными. Другие исследования, касающиеся времени, которое мы проводим перед экранами компьютеров вместо общения в «реале», игнорируют тот факт, что социальная активность просто ушла в онлайн. Мы можем преувеличивать масштабы отчужденности, но факт остается фактом: все больше и больше людей по всему миру живет отдельно, и множество людей хотели бы так жить, если бы могли себе это позволить.

Однако факты бывают обманчивы, и, чтобы оценить ситуацию в целом, необходимо смотреть не только на цифры. Политики и критиканы-обществоведы, переживающие по поводу увеличения числа одиночек, забывают, что решение о жизни в одиночку является выбором самого человека и этот выбор надо уважать точно так же, как обычный или гражданский брак. Критики не учитывают и того факта, что рост числа одиночек — результат нашей коллективной деятельности и именно поэтому такие тенденции наблюдаются в развитых, а не в бедных странах. Они также оставляют за скобками то, что ни общество, ни индивид не рассматривают жизнь в одиночестве как самоцель или конечный пункт развития, — именно поэтому так сложно организовать общественное движение одиночек. Критики не признают и того, что жизнь в одиночестве не привела к «распаду» коллективной жизни и не перечеркнула значимые социальные обязательства, чего боялись экономист Йозеф Шумпетер и другие.

Если посмотреть на происходящее с более прагматичной точки зрения, то всем критикам стоит признать, что социальные изменения, лежащие в основе становления общества одиночек, — повышение индивидуальных потребностей, усиление роли женщин, рост городов, развитие средств связи и технологий коммуникации, а также увеличение продолжительности жизни — вряд ли можно повернуть вспять. Уже сейчас совершенно ясно, что жизнь соло станет атрибутом современного мира. Государства и общества, которые это осознают и оказывают одиночкам ту же поддержку, что и состоящим в браке, смогут полнее и качественнее удовлетворить потребности своих граждан.

Возьмем, например, Швецию, в которой 47 % домохозяйств состоят только из одного человека (сравните это с 28 % подобных домохозяйств в США). В Стокгольме в 60 % всех квартир живет только по одному человеку. Точно так же, как и в Штатах, в Швеции процветает индивидуализм и популярно стремление рассчитывать только на собственные силы. Посетив эту страну в надежде разобраться, почему такое большое число шведов живет в одиночестве, я был поражен их чувством коллективизма, а совсем не проблемами разобщения и социальной изоляции.

Вот уже на протяжении нескольких десятилетий представители самых разных научных дисциплин, в особенности те, кто изучает семейную проблематику, рассматривают Швецию как страну, в которой зарождаются тренды, распространяющиеся потом на другие общества. В 1980-х гг. американский социолог Дэвид Попеное отметил, что Швеция «раньше всех остальных в мире отступила от нуклеарной семьи». Попеное отметил, что шведы стали реже вступать в брак, больше сожительствовать с людьми, с которыми они не находятся в интимных отношениях, а распад семей, состоящих в обычном или гражданском браке, участился. Ученый также подчеркнул, что с 1960 г. по 1980 г. количество домохозяйств, состоящих из одного человека, увеличилось более чем в два раза, и определяли направление этого тренда молодые взрослые. Попеное задался вопросом: что же произойдет, если мы отойдем от привычного нам группового проживания? Ученый размышлял о том, как жизнь в одиночестве может изменить качество и характер наших социальных отношений, не приведут ли эти изменения к массовому одиночеству и аномии, однако пришел к выводу, что такой сценарий маловероятен. «Шведы отнюдь не мизантропы, которые всю свою взрослую жизнь проводят без партнеров или близких людей. Факты говорят, что шведы, точно так же как и все остальные жители Земли, склонны создавать пары с другим человеком, по крайней мере на определенный период жизни… Нельзя сказать, что у шведов недостаточно тесных социальных контактов и связей, хотя многие из этих связей выходят за рамки домохозяйства».

Размах шведской социальной жизни наиболее заметен в Стокгольме, который можно назвать глобальной столицей одиночек. Я приехал в этот богатый город на неделю дождливой осенью 2010 г. Однако плохая погода никак не сказалась на количестве горожан, гуляющих по тротуарам вдоль каналов (недаром говорят, что Стокгольм — это скандинавская Венеция), в парках, сидящих в ресторанах и кафе. Даже больше, чем толпы людей на улицах, меня поразили жилые здания города, красивые и функциональные. Среди них немало домов довоенной постройки, созданных специально для одиночек, а также послевоенных лет — быть может, и не таких красивых, но тем не менее удобных и практичных.

Эти здания не были возведены коммерческими компаниями, измеряющими свой успех исключительно прибылью. Эти здания предназначались для совершенно определенных прослоек людей, включая тех, кто живет в одиночестве. В 1930-х гг. группа архитекторов, градостроителей и феминисток придумала новый стиль коммунального жилья для одиноких (молодых и старых) женщин, в котором, помимо обычных квартир, предлагались такие услуги, как приготовление еды, стирка и присмотр за детьми. Проект «дома коллективного быта» был создан архитектором Свеном Маркелиусом и социологом и лауреатом Нобелевской премии мира 1982 г. Альвой Мюрдаль. Этот дом открыл свои двери для одиноких женщин и одиноких матерей в 1935 г. «Дом коллективного быта» расположен в центре Стокгольма в районе Кунгсхольмен. В здании имеются ресторан (с небольшим лифтом, при помощи которого можно доставлять еду в комнаты), общая кухня, прачечная (грязное белье спускали в подвал из комнат по специальным трубам, а в прачечной работали наемные рабочие) и даже ясли. Проект оказался необыкновенно успешным, и спрос на 57 номеров (в том числе 18 квартир для одиночек, 35 двухкомнатных и 4 двухэтажных квартиры) всегда превышал предложение. На Кунгсхольмене построено несколько подобных домов для одиноких матерей и других одиночек, вне зависимости от возраста или пола. Некоторые из них теперь функционируют просто как жилые дома, не предоставляющие дополнительных услуг, однако «дом коллективного быта», задуманный Маркелиусом и Мюрдаль, не теряет своей популярности. После обеда в ресторане довольные сотрудники продемонстрировали мне, что лифт для доставки еды в номера по-прежнему работает.

С 1965 г. по 1974 г. в стране действовал амбициозный проект строительства жилья под названием Миллионная программа. Правительство социал-демократов вложило деньги в создание приблизительно 1 млн квартир (снеся при этом 350 000 квартир). В рамках проекта строили как крупные жилые комплексы в близких пригородах, так и одиночные жилые дома по всему городу. Причина начала грандиозного строительства при социал-демократах проста: в шведских городах не хватало жилья приехавшим в последние двадцать лет на работу из сельской местности. Социал-демократы хотели обеспечить Швеции славу одной из суперсовременных стран, в которой граждане в равной степени пользуются общественными благами и всеми их преимуществами. Одно из таких преимуществ — возможность жить одному.

Обилие небольших квартир в таких городах, как Стокгольм, — вот что делает жизнь в одиночестве такой популярной. Большой процент населения также живет в одиночестве и в остальных скандинавских странах. В Швеции рыночная экономика прекрасно уживается с государством, поддерживающим идею всеобщего благосостояния. Подданные королевства могут быть уверены, что в случае материальных затруднений государство их всегда поддержит. «Знаете, почему так много шведов живет отдельно? — спросил меня специалист по статистике, у которого я брал интервью в Старом городе. — Потому что мы можем себе это позволить!»

Для представителей шведского среднего класса, которые выросли после окончания Миллионной программы, переезд из родительского дома в собственную квартиру воспринимался не как роскошь, а как неотъемлемое право. До недавнего времени в Стокгольме действовала система очередников. Родители ставили новорожденного ребенка в очередь на небольшую квартиру (приблизительно как жители Манхэттена записывают новорожденного в ясли) и спокойно ждали часа, когда после окончания школы их чадо сможет переехать в свои стены. Более того, родители часто меняют свою большую квартиру на меньшую, чтобы помочь детям оплатить свою жилплощадь. Один отец дочери-подростка сказал мне так: «Это наша обязанность. Мы должны сделать все, чтобы помочь ребенку».

Во время своего посещения Стокгольма я провел десяток интервью с представителями среднего класса в возрасте от 29 до 47 лет. Не буду утверждать, что моя выборка была очень представительной или научно составленной, но я тем не менее очень удивился, узнав, что не только каждый из моих собеседников, но и все их друзья и родственники начали жить отдельно сразу после окончания школы или по наступлении двадцатилетнего возраста. В этом смысле жизнь соло превращается в крайне полезный жизненный опыт. «Я въехал в свою квартиру, когда мне исполнилось 20 лет, — вспоминает 43-летний житель Стокгольма, — точно так же, как и все мои друзья. Это было лучшее время моей жизни! Почти каждый вечер мы встречались у кого-нибудь дома и выпивали. Денег тогда у нас было немного: если пойти в бар, то хватило бы, наверное, только на один бокал пива. А после этого шли знакомиться с девушками или к друзьям». 30-летняя дама, изучающая антропологию, добавляет: «Каждый из нас имел собственную квартиру, даже если у тебя были серьезные отношения, и вы часто ночевали друг у друга. Сейчас, когда нам по 30 лет, мы начинаем возвращаться к родителям и продаем свои квартиры. Это, конечно, неприятно, потому что многие из тех, кто чуть старше нас, уже развелись или разошлись. И каждый хочет иметь свои четыре стены».

Точно так же, как в 1930-х гг. Альва Мюрдаль думала о будущем и предлагала идеи строительства жилых комплексов для одиноких женщин, современные градостроители и планировщики создают новые районы для живущих одиноко молодых людей, разведенных и престарелых. Во время моего приезда в Стокгольм я встретился с Ингелой Линдт, исполнительным директором компании БШскйойшйет, которая управляет 25 000 государственных квартир, и ее коллегой Бьерном Льюнгом, работающим в муниципалитете. Бьерн — сторонник рыночной экономики определенно шведского разлива, судя по заявлениям вроде этого: «Мы совершенно не против того, чтобы платить высокие налоги, потому что это помогает нам заботиться друг о друге». Линдт небольшого роста, но с волевым и твердым характером. До этого она десять лет проработала в должности главного архитектора Стокгольма. После вступления на пост исполнительного директора БйэскйоЬшйет Линдт решила увеличить количество доступного жилья для молодых взрослых, студентов, а также престарелых шведов, которые хотят, живя отдельно, чувствовать себя в коллективе. Линдт говорит, что за последнее десятилетие цены на недвижимость и съемные квартиры в шведской столице взлетели. «Раньше житель Стокгольма тратил на квартиру от четверти до трети своего дохода. Сейчас — 40–45 %. Молодежь и престарелые не смогут позволить себе иметь отдельное жилье, если мы будем сидеть сложа руки».

Мы сидим за столом, Линд и Льюнг с гордостью рассказывают об архитектурных планах по ряду проектов, в их числе офисная башня, которая после реконструкции станет многоквартирным домом с апартаментами, доступными для молодых людей. «Мы хотим быть уверены, что молодые люди получат шанс обзавестись собственным жильем, — говорит Линд. — Это позволит им вести полноценную социальную жизнь, развивать более тесные связи с друзьями». Шведские социал-демократы, которые до недавнего времени представляли большинство в правительстве, а также многих муниципальных организациях, заняли ту же позицию в своей предвыборной кампании 2010 года. Партия призвала начать незамедлительное возведение 50 000 единиц жилья из них 3000 квартир отводилось для студентов и 11 000 одно-и двухкомнатных квартир для молодых взрослых. Дефицит жилья по ее утверждению, является «серьезной проблемой для молодых людей, которые не имеют возможности переехать из родительского дома, и для студентов, которые нередко вынуждены отказываться от учебы в Стокгольме».

Однако наибольший энтузиазм Линдт проявляет по поводу здания, которым ее компания не управляет. Это жилой кооперативный комплекс Еагбкпарреп. Его владельцами являются жители столицы, которым перевалило за 40, не живущие с детьми и планирующие провести вторую половину жизни в одиночестве. На сайте Еагбкпарреп написано: «Вы можете переехать к нам, когда семья и дети уже не являются вашей главной заботой. Каждый человек сам решает, сколько общения он хочет получать в определенный период своей жизни». «Важно еще и то, что членом кооператива человек может стать в 40, но не в 65 лет, — добавляет Линдт. — Результатом этого является многообразие. В комплексе живут и работающие, и уже вышедшие на пенсию. Войдя в это здание, вы сразу понимаете, что это отнюдь не дом престарелых». Я говорю Линдт, что с удовольствием бы взглянул на Еагбкпарреп, но, наверное, в другой раз. «А может быть, прямо сейчас? — спрашивает она. — Можем навестить мою мать, она живет там уже 15 лет».

Через несколько минут мы едем в такси на остров Седермальм. Это дорогой район, и семиэтажный дом Еагбкпарреп на 43 квартиры совсем не выделяется на фоне других. Здание, спроектированное в 1989 г., выглядит опрятно и современно: большие окна, кирпичная кладка вдоль цоколя здания, белые стены с красными полосками наверху. Матери Линдт, Сив, 85 лет. Она здоровается и предлагает мне осмотреть место ее обитания. Мы заходим в светлую столовую на 60 человек, в которой большая часть жильцов питается совместно (по цене $4 за ужин). Четыре человека в огромной кухне заняты приготовлением еды. Далее — компьютерный салон, прачечная, комнаты для вязания, вышивания и других хобби, а также сад со столами и стульями. В лифте мы поднимаемся на последний этаж, на котором расположена открытая веранда для летних вечеринок, потом спускаемся в подвал с просторной тренажерной комнатой и сауной. Затем — осмотр жилых этажей. На каждом висит групповая фотография его обитателей. Сив живет в квартире, которая состоит из спальни, гостиной и небольшой кухни. «Здесь достаточно места для того, чтобы готовить, — говорит Сив, — но чаще всего я ем внизу, после чего в течение часа общаюсь с друзьями. Я не обязана это делать, но мне так нравится».

Обитатели Еагбкпарреп имеют определенные обязанности. Каждые шесть недель житель комплекса должен помогать с приготовлением еды и уборкой. «Это совершенно не значит, что каждый из жильцов должен готовить как повар с мишленовскими звездами, или стараться делать столько, сколько другие, — подчеркивается на сайте Еагбкпарреп. — В правилах кооператива записано: от каждого по возможностям». Вероятно, не всем обитателям комплекса по нраву такая трудотерапия, но это нисколько не влияет на популярность Еагбкпарреп, на квартиру в котором стоит огромная очередь одиночек. «Нам бы побольше таких мест, — говорит Линдт. — Это отличный способ социально задействовать тех, кто живет в одиночестве. Вопрос в том, сможем ли мы тиражировать успех Еагбкпарреп в большем масштабе. Количество людей, заинтересованных в такого рода услугах и жилье, растет».

Линдт разведена, и у нее двое детей, которые через некоторое время захотят переехать в собственные квартиры. Она думает о том, как ей самой жить дальше. «Скоро дети меня покинут. Я понимаю, что нет ничего вечного. Иногда ты живешь с кем-то, иногда с детьми, иногда одна. В Швеции мы понимаем, что семья, как и наша собственная жизнь, постоянно меняется. Мы не чувствуем одиночества. Мы очень общительные люди, но при этом умеем жить в одиночестве».

В Швеции, как в и ряде других стран с большим числом одиночек, жизнь в стиле соло становится не просто приемлемой, но желанной и высоко ценимой. Молодые люди считают, что жизнь отдельно от родителей — это необходимая стадия превращения во взрослого, независимого человека. Люди среднего возраста полагают, что после развода или расставания стоит пожить одному, чтобы собраться с мыслями, стать независимым и наладить собственную жизнь. Люди старшего возраста также считают, что жизнь в своей квартире помогает сохранить достоинство и независимость, дает возможность подумать о будущем. Одна из причин популярности жизни в одиночку состоит в том, что она никого ничем не связывает. Можно найти соседей по квартире, начиная от незнакомцев с сайта Craigslist до друзей, родственников, потенциальных любовных партнеров или соседей по многоквартирному дому. Большинство из нас предпочитают жить в одиночестве, и так как все мы в той или иной мере испытали на себе влияние «культа индивида», то вряд ли изменим свое мнение.

Вместо создания социальных утопий и разговоров о том, что одиночкам ради их же блага надо вернуться в лоно коллектива, следовало бы просто признать: жизнь в одиночестве — это наша фундаментальная реальность. Лучше потратить силы и красноречие на то, чтобы уберечь людей от опасностей, возникающих при таком существовании. Обществу стоит заняться реальными проблемами, такими как изоляция и недостаточный уход за больными и слабыми одиночками; потеря контакта с окружающими у лишившихся своего партнера, и не знающих, где найти нового. К этим же проблемам относятся стресс женщин, которые мечтают о ребенке, но приближаются к концу детородного возраста; сложное финансовое положение потерявших работу и не имеющих родственников, которые могли бы их поддержать. Это совершенно конкретные проблемы, требующие конкретных решений, а не пустых восклицаний типа: «Смерть сообщества! Упадок гражданского общества!»

Появление большого числа одиночек в Скандинавии стало возможным благодаря способности государства всеобщего благосостояния защитить своих граждан от наиболее опасных аспектов жизни в одиночестве. Вот, например, одна из причин, по которой молодым женщинам сложнее выбрать путь соло-путешественника, чем мужчинам, — биологические часы. Американские женщины в возрасте под 40 — чуть за 40 во время интервью неоднократно признавались, что мысли о ребенке заставляют их задумываться о правильности своего личного и профессионального выбора. Эти женщины постоянно задают себе вопрос: «Может, мне следовало выйти замуж?» Стали ли бы эти женщины счастливее, если бы умерили свои профессиональные амбиции и больше времени вкладывали в личную жизнь? Для одиноких шведок этот вопрос актуален в меньшей степени. Наличие или отсутствие партнера им не очень важно. Важно то, что женщину, родившую ребенка, поддержат общество и государство: отпуск по уходу за новорожденным составляет шестнадцать месяцев, расходы распределяются между государством и работодателем. В Швеции медицинское обслуживание детей субсидируется государством (ни одна семья не платит за медицинское обслуживание детей более 1–3 % своего дохода). При этом государственная медицина в королевстве считается одной из самых лучших в мире.

Без сомнения, в США в обозримом будущем вряд ли будет проводиться столь же щедрая социальная политика. Трудно даже представить, что такой вопрос где-либо вообще стоит на повестке дня, так как развитые страны повсеместно урезают бюджеты на социальные нужды. Тем не менее стоит отметить, что социальные права жителей Швеции улучшают жизнь всех молодых женщин, и в еще большей степени — одиноких женщин. Кроме того, важно выявить издержки, которые возникнут, если общество в решении проблемы одиночек будет слишком полагаться на рыночные механизмы. Одна из таких издержек — то, что молодые профессионалы слишком много работают, потому что их благосостояние зависит от успеха их карьеры, и в итоге оказываются «женатыми на своей работе». Другая, как мы уже видели, состоит в том, что процесс создания инноваций, облегчающих жизнь одиночек (смартфоны, туры для одиночек, еда на вынос, люкс-кондоминиумы и т. д.), практически не коснулся больных, бедных и престарелых, которым так необходима поддержка «социально ответственных» корпораций.

Так что же общества, адаптирующиеся к появлению одиночек, могут ожидать от частного и государственного секторов? В какой степени наша политика в состоянии развивать или требовать социально ответственного отношения к тем, кто живет один? Граждане и политические деятели задавались подобными вопросами в прошлом, когда страна стояла на пороге крупнейших демографических изменений. Вспомните бэби-бум после окончания Второй мировой войны, сопровождавшийся общественной поддержкой застройки пригородов, чтобы растущему среднему кассу было где жить. Появление новых шоссе, по которым можно было перемещаться без помех, кардинально изменило городской ландшафт. В конце XIX — начале XX вв., после того как в городах поселились массы иммигрантов, прогрессивные политики добились направления инвестиций в сектор муниципальных услуг и государственного здравоохранения. Увеличение доли живущих отдельно, конечно, не так бросается в глаза, но является не менее серьезной тенденцией, к которой невозможно приспособиться без смелых и далеко идущих политических инициатив. В США семейный вопрос рассматривают как личное дело каждого, касающееся исключительно выбора партнера. Но на самом деле это и политический вопрос. Сегодня и в будущем мы ждем действий от государственного и частного сектора.

Мы ждем от государства и общества решений в сфере строительства жилья, и эти решения повлияют на судьбу тех, кто может оказаться один. Совершенно понятно, что дружелюбная к жителям окружающая среда в городах и пригородах снижает риски для каждого из их обитателей. Живущим в одиночестве людям не нужно так много места, как семье. Как еще в 1930-е гг. отметила Альва Мюрдаль, молодые взрослые и престарелые зачастую готовы жить в относительно небольших, но функциональных квартирах, расположенных в зданиях с хорошо продуманными общественными пространствами для совместных трапез, общения, занятий спортом и тому подобного. Выбирая такой вид проживания, одиночки увеличивают жилой фонд для семей, что в целом снижает цены на рынке недвижимости.

Мы рассматривали выше примеры домов для одиночек. Это главным образом дорогостоящие кондоминиумы для городских профессионалов и учреждения с проживанием и уходом для престарелых. Однако в них живут только самые богатые люди страны. Тем же, кто мог бы получить наибольшие преимущества от социальной интеграции и высокого уровня сервиса, они недоступны. В подобных местах царит сегрегация, в особенности по классовому и возрастному признаку, которая негативно отражается на здоровье тех, кому «посчастливилось» оказаться в этих местах. Для современных одиночек улучшение архитектурного дизайна является вопросом важным, но далеко не единственным. Нам необходимы новые модели, помогающие объединить людей разного возраста и социального положения. И, конечно, нам нужны здания.

Хаггерти и «Общее дело» поняли это — и смогли создать популярные отели для одиночек в Нью-Йорке. Их лучшие проекты реализуются в красивых довоенных зданиях или роскошных старых отелях. Все они расположены в центре, ими управляют профессионалы, в них обитает самая разнообразная публика (правда, только мужчины). В отеле Times Square живут начинающие актеры, люди других профессий, безработные, пенсионеры, борющиеся с болезнями, наркотической и алкогольной зависимостью. В нем предоставляют высококачественные услуги и поддерживают тех, кто помогает другим. Это место не для всех. Но оно гораздо лучше других вариантов недорогого проживания для одиноких людей в Нью-Йорке.

Решение жилищного вопроса для нуждающихся в том виде, в каком его предлагает «Общее дело», является выходом для людей, попавших в тяжелую ситуацию, и такие учреждения могут даже создавать определенные преимущества для районов, в которых они расположены.

Вот что говорят на этот счет уважаемые профессиональные журналы Psychiatric Services и JAMA. В первой статье об одиноких, бездомных взрослых с психическими заболеваниями и наркозависимостью в Сан-Франциско отмечалось: «Наличие постоянного жилья, в котором оказывают помощь и поддержку… экономит средства на услуги скорой помощи, которые субсидируются государством». Во второй статье рассказывается о бездомных алкоголиках в Сиэтле. Этих алкоголиков поместили в подобный жилой комплекс (в котором, кстати, разрешено пить в своих комнатах и предлагается ряд волонтерских услуг). В результате обитатели комплекса снизили потребление алкоголя, стали реже попадать в тюрьму и реже пользоваться дорогой медицинской помощью. Авторы статьи — исследователи из Вашингтонского университета — сделали вывод, что в итоге экономия средств, выделяемых на финансирование экстренной медпомощи бездомным, клиник по борьбе с наркоманией и алкоголизмом, тюрем и ночлежек значительно превысила расходы на жилищную программу: За 12 месяцев на медицинские расходы 95 размещенных в комплексе человек было потрачено на $4 млн меньше, чем в предыдущем году, или $42 964 на человека в год. Для сравнения: расходы на проживание и обслуживание одного обитателя комплекса составляют $13 440 в год.

Любопытно, что подобные заведения могут способствовать и экономическому развитию районов. Центр исследований вопросов недвижимости и городского развития Фурмана (Fuhrman Center for the Study of Real Estate and Urban Policy) при Нью-Йоркском университете провел исследование, посвященное рынку социального жилья с поддержкой жильцов в Нью-Йорке. В нем, в частности, отмечается, что торговые точки, расположенные на расстоянии 150 м от подобных заведений, «неуклонно растут и развиваются после открытия этих жилых комплексов», а точки, расположенные на расстоянии от 150 до 350 м, «после открытия заведений сперва стагнируют, а затем начинают бурно развиваться, словно рынок понимает, что его страхи по поводу появления подобных жилых комплексов не имели никаких оснований».

Жилые комплексы для типичных представителей среднего класса имеют другие преимущества. Давайте вспомним стокгольмский кооператив Fardknappen, в котором проживают люди разных возрастов и который был создан как дом для совместного проживания большого числа одиночек. К сожалению, подобного рода жилищные программы реализуются еще реже, чем создание специальных комплексов для бывших бездомных. Даже в самой Швеции спрос на комплексы наподобие Fardknappen во много раз превышает предложение. В настоящее время государственные органы не имеют бюджетов, для того чтобы тиражировать эту жилищную модель в больших масштабах. Будем надеяться, что мировой экономический кризис не вечен и государственные органы, занимающиеся жилищными вопросами, в конце концов, получат необходимые средства для строительства зданий, которые подходят для современного образа жизни. Заметим, кстати, что такие инициативы совершенно не обязательно должны финансироваться государством. После того как лопнул мыльный пузырь цен на недвижимость, девелоперы снова заинтересовались развитием совместных проектов, имеющих как рыночный спрос, так и социальную значимость. Все мы в конечном счете заинтересованы в увеличении объемов жилья для одиноких людей. Даже если нам самим не требуется такая жилплощадь, каждый из нас, скорее всего, знает человека, которому она была бы необходима — родителям, супруге, брату или ребенку.

Из всех одиноких людей наибольшему риску подвергаются старые и больные. Найти для них доступное жилье, которое бы одновременно обеспечивало социальную поддержку этой прослойки населения, — задача не из простых. Большинство престарелых одиночек не имеют возможности жить в районе, где естественным образом сложилась среда из пенсионеров, или в квартире, которая обеспечивает максимально удобные условия существования. Высококачественные учреждения для проживания с уходом, в которых налажено личное обслуживание престарелых, создана социальная среда и пациенты живут в личных апартаментах, стоят чрезвычайно дорого и недоступны многим из тех, кто нуждается в помощи. Законодательство некоторых штатов гарантирует финансовую поддержку престарелым обладателям страховых полисов Medicare и Medicaid при переезде в учреждение для проживания с уходом. Однако на практике таких пациентов селят в общую палату с более низким качеством обслуживания и не сохраняют за ними места в случае госпитализации или при вынужденном временном отъезде. Напрасно ожидать появления новых и интересных предложений и инициатив на рынке, где работают компании, ориентированные исключительно на прибыль. После того как частным компаниям разрешили работать в сфере ухода за престарелыми, у нас есть все основания утверждать, что они только ухудшили состояние дел в этой области.

Неспособность рынка предложить привлекательные варианты проживания и обеспечить приличный уход за одинокими престарелыми привели к серьезным социальным осложнениям. Сейчас люди живут дольше, чем их предки, но никто из нас не уверен в том, будет ли он стареть в одиночестве или рядом с другим человеком. Далеко не все имеют достаточно денег на безбедную старость — это могут подтвердить миллионы пенсионеров, планировавших жить на инвестиции, сделанные до кризиса 2008 г. Большинство людей наверняка вздохнут с облегчением, если поймут, что их любимым, оставшимся в одиночестве, будут гарантированы комфортная старость и возможность выбора разных вариантов проживания, не ограниченных частными квартирами и домами престарелых.

Существует один простой способ хотя бы частичного решения этой проблемы: тем, кто ухаживает за престарелыми, необходимо предоставить компенсацию. Мы говорим о 38 млн американцев, которые абсолютно без какой-либо компенсации заботятся о престарелых родственниках. Я говорю «простой способ», потому что еще в 2006 г. американский Конгресс одобрил закон, пожизненно облегчающий положение тех, кто заботится о нетрудоспособных родственниках. Согласно ему, ухаживающие за ребенком с инвалидностью или престарелым имеют право на финансовую поддержку. Закон предписывает создание скромного денежного фонда — $290 млн в течение пяти лет — для штатов, которые будут финансировать из своего бюджета и развивать систему услуг для тех, кто ухаживает за нетрудоспособными и больными родственниками. В декабре 2006 г. тогдашний президент Джордж Буш подписал этот закон, однако для претворения его в жизнь было единовременно отведено всего $2,5 млн. Потом администрация Обамы и конгресс демократической партии отменили это решение и предоставили на проведение этого закона в жизнь всего $70 млн на 2010 г. и $95 млн — на 2011 г. Демократы также одобрили новую инициативу — «для ухаживающих за больными и инвалидами» (Caregiver Initiative) с бюджетом в $102 млн с целью «облегчить бремя семей по уходу за престарелыми и дать возможность престарелым жить в своем районе так долго, насколько это возможно». Вне всякого сомнения, эти программы будут полезны для миллионов американцев, стареющих в одиночестве. Тем не менее также очевидно, что они никак не изменят жизнь большинства престарелых. Вопрос даже не в том, что выделяемого финансирования явно недостаточно для кардинального решения проблемы в сфере ухода за престарелыми. Программы никак не решают более сложную (и дорогостоящую) проблему — недостаток жилья, в котором престарелые могут жить отдельно и рассчитывать на поддержку общества. Чтобы построить дома с проживанием и уходом, сейчас доступные только самым состоятельным членам общества, необходимы огромные средства. Взять их сегодня неоткуда. Экономический кризис продолжается. Дефицит федерального бюджета достиг астрономических размеров. Стоимость других льгот, например лекарств, которые престарелые получают по субсидии, и без этого велика. Но, с другой стороны, может быть, именно сегодня самое время заняться этим вопросом? Ведь строительство новых домов, равно как и само обслуживание престарелых, способствует развитию инфраструктуры и создает новые рабочие места. Сейчас начинает стареть многочисленное поколение бэби-бумеров, следовательно, миллионы людей должны понимать, что встречать старость в одиночестве гораздо легче при чьей-то поддержке. Часто говорят о том, что бэби-бумеры — очень эгоистичное поколение, следовательно, они в состоянии использовать все рычаги своего влияния для развития жилищных программ, которые в первую очередь пойдут на пользу им же самим. И тогда все простят и даже поблагодарят бэби-бумеров за то, что, построив жилье для самих себя сегодня, они помогут поколению молодых американцев завтра. Это жилье, несомненно, пригодится, потому что многие из нас будут жить в одиночестве.

Главный вопрос заключается не в том, сколько человек в стране живет в одиночестве, а в нашем отношении к тому, что во многих обществах такое огромное количество людей живет в одиночестве. Пока сложно говорить о том, как каждая конкретная страна будет решать вопросы и использовать возможности, вызванные этим гигантским демографическим сдвигом. Ведь общественный эксперимент жизни в одиночестве только начался, и мы лишь сейчас задумываемся о том, как он может повлиять на нашу жизнь, жизнь наших семей, районов, городов и государств.

Чисто теоретически увеличение числа живущих в одиночестве может привести к различным последствиям, начиная от упадка групп и сообществ до социальной активизации граждан, от тотальной изоляции до бурной общественной и социальной жизни. Я начал свой рассказ о появлении первых сообществ одиночек, не забыв перечислить все опасные последствия такого образа жизни: затворничество, эгоизм, боязнь заболеть и умереть без живой души поблизости. В той или иной мере все эти риски присутствуют в городах с большим количеством одиноких людей. Я предложил несколько вариантов решений, более эффективных по сравнению с существующими. После всех моих исследований я полностью убедился, что не следует негативно относиться к происходящим процессам, потому что подавляющее большинство одиноких людей ведут насыщенную и яркую жизнь. Действительно, время от времени они чувствуют себя одиноко и сомневаются в правильности сделанного в свое время выбора. Но точно так же сомневаются и те, кто состоит в официальном или гражданском браке. Одиночки прекрасно это понимают, поэтому практически все, с кем я общался, заявили, что уверены: выбранный образ жизни им подходит лучше всех остальных.

В наши дни многие представители популярной социологии связывают жизнь в одиночестве с увеличением степени отчужденности, распадом гражданского общества и процессами, не идущими на благо большинства. Я считаю, что такая постановка вопроса не только неправильна, но и вредна, потому что завеса туманных обобщений отвлекает наше внимание от одиноких и изолированных людей, которым так нужна наша помощь.

Сужая проблему одинокого существования исключительно до одного лишь социального аспекта, мы игнорируем возможности, которые она несет с собой. Например, молодые и среднего возраста одиночки дают импульс к развитию и активизации городской жизни, потому что они чаще тех, кто живет с другими, проводят время с друзьями и соседями, ходят в бары, кафе и рестораны, принимают участие в разного рода неформальных мероприятиях и группах нерелигиозного толка. Общественное признание феномена одиночества помогло женщинам расторгать несчастливые браки или уходить из семей, где им было плохо. Женщины начали не только управлять собственной личной жизнью, но и бодро вернулись в жизнь общественную. Несмотря на рассуждения о вредных последствиях одинокой жизни для экологии, надо признать: одиночки чаще всего живут в небольших квартирах, а не в огромных домах, в относительно зеленых городах, а не в пригородах, добраться до которых можно только на автомобиле. С большой вероятностью верно предположение, что живущие одиноко горожане потребляют меньше энергии, чем семейные. Мы видели, что жизнь в одиночестве дает возможность уединиться и отдохнуть, свободу жить интересно и насыщено. Жизнь в одиночестве подарила людям пространство и время, необходимое для осмысления отношений и налаживания серьезных связей с другим человеком, сообществом, делом, за которое болит душа, и даже с самим собой.

Ценность времени, проведенного наедине с самим собой в собственных четырех стенах, подчеркивалась во многих культурных традициях — от стоиков и монашеских орденов до трансценденталистов. С ними соглашаются современные ученые, начиная от французского социолога Эмиля Дюркгейма, который придумал термин «культ индивида», до американского психолога Джона Качиоппо. Последний исследовал проблему одиночества и отметил, что недостаток времени, потраченного на самого себя, «является тем, на что часто жалуются в наш занятой век мужчины и женщины, состоящие в браке», а также то, что «те, кто чувствует себя одиноко, проводят наедине с самим собой не больше времени, чем те, кто чувствует свою связь с людьми».

Дюркгейм считал, что время, проведенное человеком наедине с самим собой, позволяет ему сохранить энергию и «нагулять аппетит» социального общения. Он признавал привлекательность автономии и независимости, но одновременно верил в то, что в человеке заложена фундаментальная потребность соединения с себе подобными. Свободные индивиды, утверждал он, ищут способы выйти за границы собственного «я». Торо и Эмерсон разделяли эти взгляды. Они считали, что жить одному и быть одному в некоторых случаях необходимо. Совсем не потому, что одиночество освобождает нас от бремени и обязательств социальных отношений, которые в конечном счете являются источником глубинного смысла и душевного спокойствия, а потому что свободное время дает нам возможность развивать самих себя, придумывать новые оригинальные идеи, после чего с высоко поднятой головой снова возвращаться во внешний мир. Жители крупнейших городов в развитых странах мира легко могут позабыть о необходимости учиться быть одному. Многие из нас каждую свободную минуту проводят в Интернете. В наши дни у человека есть сотни «друзей», возникает огромное количество отвлекающих факторов — наш ум часто занят не тем, чем следовало бы. И онлайн, и в «реале» мы настолько глубоко погружаемся в социальные сети, что, по словам авторов книги «Соединенные» (Connected) Никласа Кристакиса и Джеймса Фоулера, «начали превращаться в человеческий суперорганизм» и в этом состоянии «обязательно теряем часть нашей индивидуальности». Именно такой потери и боялись философы Эмерсон и Торо, социологи Дюркгейм и Циммель, психолог Энтони Сторр, каждый из которых по-своему рассматривал индивидуальность как нечто сакральное, что обогащает и оздоравливает жизнь коллектива.

Для совершенствования собственной индивидуальности совершенно не обязательно жить в одиночестве. Огромное количество людей в нашем вечно бодрствующем мире, соединенном социальными сетями, поняли, что собственные четыре стены отнюдь не несут их владельцу одиночество и изоляцию, а предоставляют время и место для продуктивного отдыха. Научившись правильно использовать свое одиночество, человек не только восстанавливает свою энергетику, но и способствует рождению новых идей, которые смогут сделать нашу жизнь лучше. Кем бы мы ни были и как бы мы ни жили, разве не это является нашей самой насущной необходимостью?