Глава 1

Я и в самом деле не стал прощаться ни с кем. Не люблю это дело дюже.

Нет, я направился — отнюдь не к тому, к кому вы подумали, не к Мердоху, нет. И не к Ангусу. И даже не к Мэри. Я направился прямиком к своему приемному отцу.

Тут я хотел бы уточнить один момент. Многие из вас наверняка подумают, что вот такой Леша козел, отказался от своих родителей и забыл о своем происхождении. Но это не совсем так. Я о них не забыл. Более того, я хотел, чтобы они были — и по этой причине искал им замену.

Трудно утверждать, что Александр Макдонелл смог бы стать — полноценным отцом мне. И я не знаю, какие отношения у него складывались с Ангусом. И знать не хочу.

Но это был очень и очень серьезный человек.

Первым делом, когда я рассказал ему о послании, он спросил меня, надо ли это мне. Когда я рассказал ему о всех замыслах — а я был уверен, что даже в его возрасте, он мог осознать и понять — он понял.

Он прекрасно все понял. Он понял куда больше, чем я на тот момент, однако, не стану забегать вперед. Именно по этой причине — в силу своего понимания, он пригласил меня в другой конец дома, раздобыл откуда-то вкуснющие пироги и огромную баклагу вина.

— Сынок, это хорошо, что ты все высказал. Я вполне разделяю твои замыслы, твои порывы. Поезжай. Но смотри, не верь этим протестантам. У них на уме одно, на языке другое, а делают они третье.

— Вы не беспокойтесь пожалуйста. Я разберусь…

— Я и не беспокоюсь. Я тебе советую. Ангус — он сам себе голова, смышленный вырос сорванец.

— А я? — я даже не успел прокашляться, шокированный фактом, что смышленный из нас — все-таки Ангус.

— Ты другой. Ты не отсюда. Не думай, что я старый дурак и не вижу ничего. Вижу. Ты здесь недавно, еще многое предстоит узнать, — вождь неторопливо и аккуратно наполнил два кубка. Пошевелил усищами, занюхнул вино. Придвинул ко мне один из сосудов. — Ты очень настойчивый. Резкий, если можно так сказать. Но это неправильно. В бою оно, может, и будет к спеху. А так — нет. Учись терпению. Будешь в низовьях — учись терпению. Учись выслушивать других, обдумывать трижды, прежде чем рот откроешь. Я по себе знаю — много мыслей приходит в голову, когда слушаешь оппонента. Но самое мудрое приходит позже. Поэтому будь хладнокровен, будь сдержан.

Черт, ведь прав старик. Сколько раз бывало, когда "умная мысля приходила опосля", а высказать некому, уже поздно.

Мы осушили кубки. Поднялись из-за стола.

— Ну и все, на том закончим. Клан не посрами, — он грохнул меня по плечу, так, что мне пришлось сдвинуться на шаг от такого шлепка. — Храни тебя Господь!

Мы обнялись.

И расстались. Один из свиты вождя, Каван вызвался проводить меня. Поначалу я отнекивался, но Каван стоял, как скала. Вождь велел ему сопровождать меня, и баста. Думаю, без посторонней помощи я не выдержал бы в седле более пары часов, так что в конце путешествия я был благодарен. Я ведь только в процессе понял, что хрен бы я куда уехал, не зная местности, не имея опыта верховой езды…

На самом деле, филейные части привыкают к езде. Это почти как на велике, только там сидишь на простате. Почти. И под мухой часто. Почти. И страдаешь. И читать такое неинтересно. Я ж все понимаю.

Троссакс мы проехали нормально — а это, как ни крути, три часа тряски в седле. Кавану-то что, он бы и до Фалкирка доехал бы без затруднений, судя по всему, а вот я… Я уже, фигурально выражаясь, кровоточил изо всех отверстий.

Или близко к тому.

До Эдинборо оставалось не более двух часов скачки, приблизительно.

После передышки — и перекуса — Каван уже было вскочил на ноги, но я решительно запротестовал. Не то чтоб мне особо нравилось его общество, нет; я просто не мог заставить себя забраться в седло снова. Да, я оттягивал этот момент. Поверьте, терпеть прижигания каленым железом в разы проще, чем снова садиться в седло, на отбитый зад. Особенно, когда это можно избежать. Ну, или оттянуть.

Каван не проявил солидарности — возможно оттого, что я не рассказал ему о своей проблеме. Ему-то, скорее всего, не терпелось выполнить поручение и вернуться домой. Когда я подумал о том, что этому человеку вскоре предстоит совершить путешествие обратно, домой, и представил, что было бы, если б на его месте оказался я… О да, вы меня поняли. Даже моя кургузая жопка инстинктивно сжалась от такой перспективы.

Я выторговал у своего попутчика еще час. Когда мы двинулись и приблизились уже к Эдинборо, я заметил горстку всадников, свернувшую на юг у перекрестка, к которому мы, собственно и приближались. Любопытно. Каван тоже увидел их и выглядел оздаченно.

— Странно. Я думал, этой дорогой курьеры не пользуются.

— Похожие мысли и у меня, — отозвался я.

— Обычно, на юг едут через Далкейт. А на восток, на Глазго — через Ливингстон и Линлитгоу. Ну да неважно, — Каван обогнал меня.

Мы продолжили путь.

Около самого города я замялся. Каких-то значительных казарм в городе нет, для этой цели существует замок. Может быть, стоит направить стопы, а точнее, копыта коня прямиком туда?

Но нет, начальство должно находиться рядом с принцем, по идее. Хотя опять же, Мюррей сам занимается тренировкой рекрутов, это я помнил еще по книгам. Черт-знает-что!

Я не заметил, как Каван отстал. Обернулся. Он развернул своего скакуна поперек дороги.

— Здесь я вынужден попрощаться. Надеюсь, ты не потеряешься в городе, — он широко улыбнулся.

— Не, не потеряюсь. Спасибо.

— Тогда до встречи, Алистер. Бог в помощь!

— Удачи!

И он резко гикнул, влепил пяткой в бок лошади да и понесся обратно, на запад, только пыль воспарила густым облаком.

Ну а я потрусил в сторону города, в глубине души прося провидение послать мне навстречу отряд горцев. Ну или хотя бы парочку. Встречаться с горожанами мне совсем не хотелось. Мне и в сам город-то не хотелось.

Знаете, когда живешь на природе, условно выражаясь, в сельской местности, то от города отвыкаешь, напрочь причем.

Так и в России у меня было — к Москве приходилось привыкать после летних каникул. Тут не в самом городе дело, а в людях, разумеется. Точнее, в их количестве. Ну и в урбанизации, конечно, тоже — если я правильно употребляю термин. Только что ты ходил по лесам и полям, лазил на деревья, выкапывал молодой картофель с полей, разводил костры, справлял нужду под кустом, уж простите за натуралистичность — и вдруг раз! Через пару часов ты в бетонном муравейнике, кишащем миллионами "муравьев".

Эдинборо не Москва. Но разница все равно чувствуется. Я прекрасно помнил, что в Эдинборо было немало наших сторонников во главе с Примроузом, но даже несмотря на это я как-то сжался, подобрался. Город — это город, он тяготеет над тобой, подавляет, заглатывает одинокого человека, как того же мураша. В горах ты наравне с природой, в городе — один, маленький и слабый.

Тьфу, да что за бред! Жил же в Москве, ходил по ней, дышал тамошним воздухом и ничего со мной не случилось. Я расправил плечи, подтянул палаш поближе и гордо поехал по улице.

Несколько горцев попались мне очень скоро. Я здорово опасался, что они не говорят на английском, но они таки говорили. Один из них. Он-то и направил меня прямиком к зданию парламента, которое я, впрочем, видел и раньше. От него же я узнал, что горцы расположились у Дадингстона, как почти год спустя и там им, в целом, нравится, а вот новые рекруты базируются в замке и вокруг.

Фундаментальный парламентский дворец встретил меня холодно, возвышаясь темной громадой в сумерках. "Ну а что ты ожидал, что тут будут водить хороводы и прыгать черз костер?", сказал я себе, неуклюже сползая с седла.

Однако лишь только я забросил поводья обратно на шею коня, поскреб затекшее и отбитое седалище и неуверенным шагом направился ко входу, как по лесенке сбежала высокая фигура, перепрыгивая через две ступени. Джордж Мюррей.

Он приобнял меня, потрепал по склокоченным волосам — ну прям возвращение блудного сына, ни больше, ни меньше.

— Я ждал тебя.

— Как и обещали, Ваше Пр… Лорд Джордж, простите.

— До прибытия судна в Лейт осталось двое суток, если датчане не обманули, — он снова приобрел невозмутимо-высокомерный вид. — Пойдем.

Народу в зале столпилось немало, собрались Драммонды, Макферсон, Ранальд, Иан Мор, много других вождей, которых я не знал ни в лицо, ни по имени — отряды с севера продолжали прибывать, в перманентный мир с Англией никто не верил. В дальнем углу я заметил и Каннингхэма с Примроузом. Ну и конечно же присутствовали принц со своими "семерыми из Моидарта", из которых в живых остались пятеро.

Я поймал взгляд О'Салливана — неприятный, колючий, оценивающий. Встретившись глазами со мной, он поспешил раздвинуть свою харю улыбкой, довольно сухонькой, впрочем; как я уже говорил, после драки в Холируде при коронации принца, он начал относиться ко мне на порядок лучше. Но мы не виделись уже больше месяца, наверняка он выкинул такого ничтожного персонажа, как я, из головы. С него станется.

Собственно, мое прибытие никого толком не отвлекло, ну разве что самую малость. Государственные — и племенные, стоит добавить — мужи заседали со своими прениями уже явно не первый час. И не первый день, в этом никаких сомнений не было, когда я увидел столы, накрытые… Точнее, когда-то они были накрытые, а сейчас уже почти полностью разоренные. Похоже, заседающие пользовались той же тактикой, что я наблюдал у Макдональдов в Лохабере: никаких трапез, обедов и здравниц тут не было, народ элементарно подходил к столам, жрал, пил, когда возникало желание.

Смешно было наблюдать Чарли и его компаньонов — для них такие обычаи казались диковатыми, судя по их лицам и некоторой зажатости. Принц-то наш привык к роскоши даже в лагере, а тут в зал вваливаются кучи горцев и что прикажете с ними делать?

Горцы, понятное дело, вели себя прилично, с должным уважением к регенту, но без грамма подобострастия, наоборот, с налетом высокомерия, как и подобает дикарским вождям. Все это, конечно, была игра, "понты", как сказал бы я у себя на Родине, но понты необходимые. Отношения между знатными людьми, стоящими на разных ступенях иерархической лестницы — тоже своего рода ритуал. Ну по крайней мере, пока не не перепьются.

Мюррей перехватил мой оценивающий взгляд.

— Да, уже второй день тут обсуждаем состав экспедиции, — заметил мою приподнятую бровь и пояснил: — Принц принял решение вернуть своего отца сюда, в Эдинборо, на трон. Он считает, что это поможет нам приобрести симпатии английских якобитов и других колеблющихся.

— Ну да, вы упоминали это в письме.

— Именно. Но как ты и сам понимаешь, прорваться на континент нам будет нелегко. Французы прорывались через блокаду год назад, но сейчас англичане ужесточили контроль…

— И поэтому вы решили использовать датское судно?

— Совершенно верно. Это будет секретная миссия, то есть, никаких прорывов. Одно легкое судно, идущее якобы с дипломатическими целями, для обсуждения торговых операций.

— Ага, — только и смог родить я.

— Ну вот, сейчас мы решаем, кто примет участие. Но мы пока даже не видели само судно, на сколько человек оно рассчитано. Однако многие высказываются за то, чтобы экспедицию возглавил я, поскольку мне доводилось жить и служить в Европе…

— Это было бы здорово! — перебил я.

— Может и было бы, но лично я против такого. Я не в состоянии…

— Как же? Почему нет?

— Пойми, Сэнди, я знаю себя. И если я говорю: "не в состоянии", то я имею в виду именно это. Не воспринимай это, как слабость, но я уже не тот, что пятнадцать лет назад. Зато несколько человек высказалось в твою пользу, О'Салливан в том числе, как я тебе уже писал. И честно говоря, я тоже за. Хотя это будет сопряжено с огромным риском.

Вот тебе и раз! Нет, принять участие в таком деле — конечно, огромная честь. Правда и ответственность не меньшая. А как было бы здорово, если бы нас возглавил Мюррей! За таким человеком — как за каменной стеной. Но если уж он сказал нет, то, видимо, нет. Его не разубедишь, если только сам принц высочайше не повелит.

Принц же тем временем о чем-то оживленно беседовал с Ранальдом.

Заметив, что я смотрю в его сторону, он сделал величественный жест рукой: подойди, мол.

Ах, как мне не хотелось с ним пересекаться! Но дело есть дело.

— Александр есть человек весьма одаренный и находчивый, — принц положил руку мне на плечо, лишь только я приблизился. Я внутренне содрогнулся, не от прикосновения, а больше от ожидания, что воспоследует за этим? — Несомненно, он часто действовал по наитию, порой безрасудно, сломя голову бросался в пекло. Но мы все знаем, что этого требовала ситуация. Кто из нас решится бросить камень в его сторону? Кто из нас не совершал ошибок?

Разговоры притихли — Чарльз обращался как-бы ко всем собравшимся. Я слегка скосил глаза в сторону — все внимание присутствующих было сосредоточено на мне. А я даже не мог повернуться к ним лицом, не сбросив при этом руку принца с плеча. Чертовски неудобная ситуация.

— Кроме того, Александр показал себя верным слугой Стюартов, хоть он и чужой веры, верным соратником, готовым идти на любые лишения. И братом горцев, клана Кеппох. Лично я высказываюсь за его участие в вояже, как и мой друг, Джон О'Салливан.

— Да, да! — не замедлил поддержать принца сам О'Салливан. — Я видел своими глазами, как этот человек помогал мне защищать Его Высочество и я уверен, что он не пожалел бы жизни, если б в том возникла потребность!

Хорош гад, а? "Помогал защищать"! Не упустил возможности выставить себя героем, тем более что пуля досталась ему, ну так как же без этого!

— А я зато против! — немедленно возгласил Иан Мор. — В морском деле должны приниматъ участие моряки, а не солдаты! Алистер здорово помог нам здесь, и здесь его место. Пусть в плавание отправляются те, кто имеет опыт в этом деле.

— Ты забываешь, — ответил О'Салливан, — Александр бывал в плаваниях, и не раз, кроме того, он понимает датскую речь. А экипаж судна будет состоять полностью из датчан.

Я хотел что-то возразить, но мне не дали. Видимо, не так уж сильно и хотел.

— Возможно, но какой толк от него будет на материке? Он ведь никогда не бывал во Франции, насколько я понимаю, не знает ни слова по-французски.

— Как и большинство из тех, кто отправится в плавание. От них не потребуется знание языка.

Иана неожиданно поддержал Примроуз, что до сей поры отсиживался в углу.

— Я считаю, что Алистер, как и лорд Джордж, могут нам помочь тут, в городе, в разного рода административных вопросах. Я видел его рвение месяц назад и могу сказать — в случае неудачи мы потеряем очень ценного человека.

— Неудачи быть не может! И не будет! — принц свирепо обнажил стиснутые зубы.

— Что будет, а что — нет, решать одному лишь Господу, мой государь, — снова вмешался О'Салливан. — Но мы все знаем, что Александр обладает не только острым умом, но и незыблемо верен династии. Я считаю, он более чем полностью заслужил честь эскортировать Его Величество.

— Что на это скажет лорд Джордж? — принц обернулся.

— Однозначного ответа у меня нет, увы. Я бы хотел уберечь нашего русского друга от излишнего риска. Но решать не мне. Насколько я понимаю, меня в этом плавании заменит Ранальд и его брат, Александр Макдональд из Гленаладейла. Поэтому последнее слово, я считаю, остается за ними.

Все взгляды обратились к Ранальду.

— Я не против. Но я всего лишь вождь. Целью экспедиции является король Джеймс и кому, как не его сыну, определять…

— Поймите, Александр — наш счастливый талисман, куда бы он ни пришел, везде ему сопутствует удача, — снова встрял О'Салливан. — Возможно, я всего лишь суеверный ирландец, но я верю в успех любого предприятия, когда за дело берется этот русский.

О как интересно заговорил наш суеверный ирландец! У меня возникло настойчивое ощущение, что он пытается сплавить меня куда подальше. Но это всего лишь ощущение.

Однако такое вот ощущение утянуло мою концентрацию прочь от всех и внутрь себя. Ирландцы, принц, вожди — как-то пропали на время. Я смотрел на них и видел пустоту. Которую поперек бороздили мои мысли.

Как же так? Уважаемые люди, герои войны — против моего участия, а Чарли и О'Салливан, как раз те, кто не имеет никакого резона желать мне добра — за? Врожденная паранойя возбудилась с полпинка — а уж не посылают ли они меня на верную смерть? Да вроде нет, от успеха миссии зависит очень многое. И честь это превеликая, с какой стороны ни посмотри.

Но отчего тогда меня так терзает и грызет внутренний… этот самый? Я не экстрасенс же, в самом деле.

Ладно, пес с ним. Переволновался, бывает. В конце концов, я давно уже не был в такой компании, на обсуждении такого серьезного дела.

Я помотал головой, настроил резкость, как говорят у нас, и вернулся в грешный мир.

Как раз в этот момент принц хлопнул себя по колену и возвестил:

— Все, решено. Последнее слово за мной и наконец настал его час, — вздернул нос и горделиво обвел собравшихся взглядом. — В противном случае мы потратим еще не одни сутки.

О'Салливан хотел было что-то вставить, но из уважения смолчал. Мюррей поднял одну бровь, разделенную шрамом на две части. Иан Мор дискретно выдохнул в сторону и столь же аккуратно перекрестился.

— Итак, командование экспедицией я поручаю Антуану Уолшу, — принц нашел взглядом своего франко-ирландского советника. — В помощь ему я определяю Энеаса Макдональда.

Двое ирландцев, составлявших группу "Семерых из Моидарта", а ныне уже пятерых, поклонились до земли. Чарли продолжил:

— Они оба прекрасно знают Францию. Как и Ранальд Макдонелл, воспитывавшийся в тех краях. С Антуаном отправятся несколько человек из моей свиты, все они жили на континенте. С Ранальдом я отпускаю его брата Александра Макдональда из Гленаладейла, как мы и договаривались ранее. За ближайшие двое суток я поручаю тебе, Ранальд, найти десяток наиболее надежных соратников, которых ты возьмешь с собой. Боюсь, отправить больше людей нам не позволит размер судна.

Не знаю почему, но меня вдруг осенило — а Чарли-то трезв! Ну точно, так и есть! Не зубоскалит, не переходит на личности, не несет свою французскую тарабарщину. И говорит вполне разумные вещи. Не Бог-весть-что, конечно, но так от него и ожидать чего-то гениального глупо.

— Лорд Джордж, несмотря на препирательства, отправился бы вместе с Ранальдом, несмотря на все препирательства, но мне сообщают, что он достиг немалых успехов в тренировке рекрутов. Посему я позволяю лорду Джорджу остаться и продолжать свою работу.

Мюррей также низко склонился.

— И напоследок я уважу мнение Джона, — ну а кто б сомневался! — Вместе с Ранальдом отправится наш русский союзник, более известный под именем Алистер.

 

Глава 2

Я вымотался — физически и эмоционально — до такой грани, что просто рухнул на кресло в нижнем зале и захрапел. Однако же, что делают с человеком нервы!

Каким я был огурчиком еще в апреле, а! Бодрствовал, пил и рвался на подвиги. А посмотрите на меня сейчас. Мешок с гуано, и это мягко выражаясь. Хотя, возможно, я просто перенервничал. Кто меня знает…

Поспать мне позволили, и на том спасибо.

Утром — которое было уже ни разу не утро, а самый настоящий полдень, меня растолкал сам Ранальд.

Без лишних метаний, мы отправились в Лейт — эдинбургский порт. Там уже царила суматоха во всех красе. Прибывали суда, разгружались, туда-сюда сновали как грузчики, так и посыльные, парламентеры, переводчики, представители разных стран и так далее.

Ранальд, Александр из Гленаладейла и я пробивали дорогу в толпе локтями. Я понятия не имел, что происходит — возможно, вам знакомо это состояние, когда нужно куда-то бежать, не выспавшись.

На восточной стороне пристаней нас ждали. Энеас Макдональд со свитой и несколько шотландцев, как я понял позднее — выбранных Ранальдом.

— А что, датское судно уже здесь? — поинтересовался я.

— Понятия не имею, если честно, — ответил Ранальд, но его перебил один мужичок из свиты Энеаса:

— Да вон, смотри! Видишь вон ту бригантину? Это они и есть.

— Уже?

— Ага. Раненько пришли. Ну оно и к лучшему, загрузятся не торопясь.

— Пардон, а они, то бишь, датчане-то знают, куда мы плывем?

— Да ты прозорлив, Алистер, — обернулся Энеас. — Они-то не знают. Мы фрахтовали судно для почтовых нужд на восточном побережье. Но капитан скоро узнает о наших целях, ты не волнуйся.

— Так как же это? А если он не согласится? Ну, в смысле, не согласится плыть во Францию?

— Согласится еще как, — Энеас многозначительно погремел мешочком с монетами.

Я подумал, что лично мне соваться в эти разговоры не стоит.

Бригантина пришвартовалась с краю, поодаль от остальных судов. Энеас, не мешкая, отправился туда. Мне тоже ужасно хотелось посмотреть, но Ранальд с братом остались стоять, где стояли и я не рискнул предпринимать что-либо. Только разглядел надпись на носу: "Hajen". "Акула", значит. Неплохо, неплохо. Полывем на "Акуле".

Энеас вскорости вернулся и сказал, что все улажено. Шотландцы потащили тюки и связки с оружием к сходням. Я шел налегке, с одним своим верным палашом.

Капитан, Эскильд — как я узнал позже — стоял в стороне, грыз ногти на одной руке, второй же явно взвешивал золото в кармане. Смешно, ведь именно это имя я использовал для своего сценического образа там, под Инвернессом.

Бриг был тесноват — ну это моя оценка, я ж сухопутная крыса, чего вы хотите. Для моряков он наверняка был вполне удобным. Шотландцев спешно затолкали в трюм, не из неуважения, а ради того, чтоб под ногами не мешались, насколько я могу судить. Я только сунул голову в дверь, понюхал затхлый воздух и сразу удрал обратно, на палубу.

Как только матросы загрузили корабль снедью и водой, капитан уже собрался было приказать поднимать сходни, но тут к пристани подлетели несколько всадников. Антуан Уолш. С ним сундук, скорее всего — наш бюджет.

Эскильд, не церемонясь, заставил его подняться на борт, да побыстрее. И мы отчалили.

Ну это очень обобщенно сказано. Корабль отходил от пристани и выруливал через фарватер часа два. Зато, как только мы выплыли в открытое море, прозвучали окрики боцманов, матросы взлетели на ванты, паруса размотались, поймали порыв западного ветра и бриг, кренясь то на один бок, то на другой, понесся на восток под вопли чаек.

Я провожал взглядом шотландский берег, стоя у правого борта. Ко мне подошел Ранальд.

— Вон там, должно быть, Престонпанс. Там мы разбили Коупа в прошлом году, в сентябре.

— Я знаю, слышал. И песня есть.

Мы переглянулись. И заорали:

Hey, Johnny Cope, are ye wauking yet!

Or are yer drums a beatin' yet?

Gin ye were waukin' I wad wait

Tae gang tae the coals in the mornin'

И победно заржали.

— Да, неплохо мы их тогда отделали. За десять минут управились.

— Ну?

— Не веришь? — Ранальд посмотрел на меня в упор. Я даже вздрогнул. — Я тебе больше скажу, нам не больше двух-трех минут понадобилось. Один удар — и все! Первая линия побежала, а за ними и все остальные. Одна сшибка врукопашную и англичане бегут. Они не умеют воевать в ближнем бою, как мы. Да ты ж и сам видел, под Торнагрейном.

— Ну да, верно.

— Зато на корабле мне неуютно, понимаешь? Тут от тебя лично ничего не зависит. Ну да ладно, не в первый раз. Да и ты тоже по морям ходил, м?

— Бывало, бывало, — я покивал, отвернувшись. Врать прямо в глаза не хотелось. На самом деле, это мой первый морской вояж. Если не считать парома с Зеландии до Орхуса. Но то разве ж плавание? Так, детская забава.

Я — сухопутная крыса, и никогда не стеснялся это признать. Мне милее елочки, холмики, ручейки и дубравки, чем соленый воздух и предсмертные крики чаек. Ну я утрирую, конечно. Предсмертными они мне только кажутся. Но что ж я могу поделать, если чайки орут так, будто их выкручивают, словно половую тряпку? Ничего не могу.

Морской вояж — это круто, увлекательно и вообще, спору нет… Но никакой романтики, никакого притяжения от плавания, простите, от хождения по морям я не испытывал. Да, пахнет необычно, дует сильно. Эти еще… Которые сверху — орут, будто их стошнит. Ну и что тут такого манящего?

Кстати, с Ранальдом я согласен — в море от тебя мало чего зависит, почти как на самолете. Очередной аспект в тему того, почему я не любитель плавать и летать.

Солнышко пошло на закат, а мы только-только миновали островки на выходе из залива Форт.

Айброхи, Фидра, Ламб, Краглейт. И последний, перед выходом в море — Басс. Издалека я заметил возделанный клочок земли на островке и воскликнул, обращаясь, в общем-то, к себе:

— Нужто и там живут?

— Там живет семейство Лаудеров, — сказал кто-то слева. Я обернулся. Это был один из шотландцев из свиты Уолша. Или ирландцев, поди, разбери их. — Ну и для отшельников любимое место.

— Отшельников?

— Ага. Их тут, в низовьях всегда хватало. Зажрались они тут, такое мое мнение.

Я усмехнулся.

Насколько помню, отшельников и в горах всегда хватало. И на Гебридах. И в Ирландии. Кто-то же строил все эти каменные штуковины на западных островках — не иначе, как монахи.

Хотя, их в свое время вытесняли, вот они и уплывали куда подальше. А местные просто дурью маятся.

— А вон там, с правой стороны, развалины замка Танталлон, — шотландец, похоже, решил взять на себя роль гида. Ну а что, все логично, русский человек, первый раз в этих местах.

— Заметно с трудом, должен признаться.

— Хах! Еще бы, его ж при Кромвеле разрушили, больше сотни лет назад.

Кажется, он собирался рассказать еще пару баек, ну или правдоподобных историй, не знаю, но мое внимание отвлек корабль, как-то очень быстро вынырнувший из-за правого борта. Впрочем, это только я один заметил его с запозданием — поскольку сам стоял у левого борта.

Рыболовецкое судно, судя по всему, идет против ветра, поставив паруса косо. Память подсунула термин "шлюп". Правда, мозг тут же отверг это определение, настаивая на том, что шлюп — это довольно-таки себе немаленький пушечный корабль, на котором мои предки открывали Антарктику. Тут я окончательно запутался и решил не заостряться на терминах, все равно ведь не знаю толком ни черта собачьего в морском деле.

С палубы кто-то замахал, на "рыболове" ответили.

Мужичок, махавший нам, заорал, как только судно подошло ближе:

— Вы кто есть? Свои или датчане?

— Свои, свои, — ответили наши шотландцы.

— А зачем тогда на юг идете? Там англичане!

Шотландцы разом замолкли. Потом, словно по команде, принялись переговариваться между собой. Капитан Эскильд, стоявший на баке, счел за лучшее не вмешиваться.

— У Сент Аббс Хед видели английские фрегаты!! И более мелкие суда, много! — прокричал тем временем рыбак. — Непонятно, то ли сюда идут, то ли крейсируют!

Тут-то меня продрал холод где-то внизу живота. Я ломанулся на переднюю часть судна, взлетел на бак по ступенькам. Отобрал у капитана подзорную трубу, перемежая английские слова с датскими. Навел окуляр на линию горизонта.

Там, освещенные заходящим солнцем, вырисовывались мачты двух крупных кораблей. Я оглянулся — рядом уже стояли Энеас и Ранальд.

— Ну что??!

— Англичане, похоже.

— От проклятье! — Энеас среагировал первым. Метнулся к капитану. — Меняй курс! Срочно! Пока им солнце в глаза, они нас не видят! Меняй курс! Двигай на запад-северо-запад!

— А что такое? — стормозил капитан.

— Да англичане же, вот что! Тебе разве неясно объяснили перед отплытием? — Энеас вырвал у меня трубу и сунул ее Эскильду, — На, смотри сам!

— Ну и что? — капитан не стал смотреть. — Мы же идем под датским флагом…

— Вот же… — Энеас выругался в сторону. Я заметил, как Ранальд плавно положил правую руку на рукоять палаша. Вот только этого еще нехватало. — Да пойми ты, они не посмотрят, под каким флагом мы идем. И на перемирие не посмотрят. Найдут нас — все, кранты. Морской закон, тебе ли не знать?! Меняй курс! И прикажи погасить все огни!

"Акула" медленно завернула на северо-запад. Ну очень медленно — но что тут поделаешь, у нас не пароход. Солнце постепенно уплыло к западу.

Мы пристально наблюдали за южным горизонтом. Английские корабли постепенно исчезли в опускающихся сумерках.

Энеас созвал всех в капитанскую каюту. Ну то есть, не всех, только своих и Эскильда.

— Вдоль побережья нам пройти не удастся, судя по всему. Там стерегут англичане.

— Ну это уже не новость, — саркастически хмыкнул я.

— Да. Не новость.

— А что такого страшного? — датский капитан продолжал тупить. — У нас с ними мир. И у вас тоже. В чем проблема?

Вот ведь датчане, а! Никогда они ничему не научатся.

— Мы с ними в хороших отношениях. По-крайней мере, когда встречались в море в последний раз…

И тут меня стрельнуло в спину снова.

— Так, стоп, дорогой Эскильд! С этого момента подробнее! Когда вы встречались с англичанами?

— Ну так, это… Когда шли в Эдинборо. Английский фрегат. Спросили, куда идем, я сказал, судно фрахтует Шотландия, для посыльных заданий, между Эдинборо, Абердином и северными портами… Они удивились, почему целый бриг, а не пакетбот…

— Правильно все сказали, — я заметил, что Энеас порывается сказать что-то и остановил его поднятым указательным пальцем. А еще я обратил внимание, что Ранальд с братом и другие шотландцы снова потянулись к оружию. Блин, горячие люди, привыкли действовать, а потом уже думать. — Но когда это было, вы так и не ответили?

— Ну… — датчанин покрутил завиток бороды. — Думаю, примерно, за сутки до нашего прибытия в Эдинборо.

— За сутки всего??? — я схватился за голову.

— Этот фрегат поднял тревогу, как я понимаю? Но я не сказал им ничего! Только то, что мы будем выполнять каботажное плавание…

— Помолчите, — остановил я его. — То есть, получается, с вашего контакта с англичанами еще и двух суток не прошло, я правильно понимаю?

— Ну все верно.

— Отлично. А вам не приходила в голову мысль, что невозможно вернуться из моря в порт, доставить сообщение о некоем подозрительном датском судне, получить от соответствующего командования соглашение, или разрешение, или ордер, или как это называется, и вывести целую эскадру почти к заливу Форт — и все это менее, чем за двое суток?

— Сказать вам честно — приходила. Но я особо не задумывался…

— Это и неважно теперь, — перебил Эскильда Антуан. — У нас теперь один выход: отклониться к берегам Ютландии и идти на юг вдоль Фризии, с возможной высадкой в одном из голландских портов.

— Меня волнует другое, — я внимательно оглядел всех собравшихся. — Разве вы не видите, что англичане не могли собрать эскадру так быстро?

— Что ты пытаешься сказать? — это Энеас.

— Да только то, что они знали о нашем вояже, то есть, они были предупреждены заблаговременно.

— Стало быть, в Эдинборо у нас есть предатель?! — воскликнул Ранальд.

— Именно! — я прищелкнул палцами и ткнул указательным в направлении вождя. — И я даже имею подозрение о том, кто это.

Да-да, я тугодум. Но иногда, когда все факты сваливаются кучей, то не так уж тяжело проследить связь. Те самые всадники, которых мы видели с Каваном на перекрестке, подозрительные взгляды О'Салливана, его настойчивость в том, чтобы сплавить меня из Шотландии.

— Так кто же? — нахмурился Уолш.

— Ясное дело, кто. О'Салливан собственной персоной.

— С чего бы это?

— Да очень просто же! Он понимает, что если Джеймс вернется, то Чарльз станет простой пешкой. Наследником — да, конечно. Но реально Чарльз будет простым мальчиком на побегушках, с его-то талантами, точнее, их нехваткой. А сам он, О'Салливан, станет вообще никем. Сейчас принц полностью зависит от него, прислушивается к каждому слову. Но при короле он станет никем. Нулем. Поэтому он и есть тот человек, кто заинтересован в том, чтобы наша экспедиция провалилась! — да, иногда я бываю чертовски прозорлив.

В каюте повисло молчание.

Мрачно посмотрел на меня Антуан, Энеас упер взгляд в доски пола, закусив губу. Ранальд с братом многозначительно переглянулись. Капитан поглядывал по сторонам изподлобья.

— Так какие теперь будут указания? Я получил оплату и сверх того. Можете надеятся на меня и на моих матросов. Мы добросоветно выполним все приказы, как и обещали. Но я уже запутался…

— Не переживайте, дорогой Эскильд, — я хлопнул капитана по плечу. — Полагаю, нам стоит придерживаться того плана, который изложил Антуан. Обойдем английские посты с востока и двинемся во Францию через фризские и голландские порты.

— Да, это неплохая задумка, — откликнулся Энеас. — Там всегда множество судов, затеряться будет очень легко, если возникнет надобность.

— Хорошо, — Эскильд озабоченно нахмурился, но взгляд его был решителен и упрям. — К утру мы свернем на юго-восток, отклонимся к Ютландии. Еще раз заверяю вас, джентльмены — я не подведу вас.

Когда он вышел, шотландцы впились в меня, словно бульдоги. Вопросы посыпались валом.

Пришлось рассказать им о моих непростых отношениях с О'Салливаном, где-то подсократив и недосказав. И, разумеется, о тех курьерах, которых я видел, подъезжая к Эдинборо.

Все это вызвало массу перессудов, у меня аж голова заболела.

Воспользовавшись моментом, я оттащил в сторону Ранальда и сообщил ему на ухо:

— Вы как знаете, а я больше не могу. Иду спать.

— Добро. Очень хорошо, что ты заметил этих англичан. Несколько минут — они бы нас увидели и тогда нам уже не уйти. Так что отдыхай с осознанием принесенной пользы.

Я благодарно улыбнулся и убрел в трюм.

 

Глава 3

Признаюсь честно — не знаю откуда мне пришла мысль о О'Салливане. Но зато все сходилось идеально. Можно было бы заподозрить и датчан в плане похищения Джеймса, с целью поделить выкуп с Англией.

Теоретически можно, да. Но проблема в том, что датчане не знали о нашей миссии. Ни капитан, ни датский король, и кто там еще…

Они просто не могли завязать договор с Англией, поскольку не имели понятия, с какой целью арендуют нам "Акулу".

Ну а коли датчане исключаются…

Утром Ранальд с братом и его горцы окружили свиту Антуана и Энеаса. Заблестели обнажаемые клинки.

— Что вы делаете! — взвизгнул Антуан. Энеас остался хладнокровен, лишь потащил из-за пояса пистоль и взвел курок.

Я появился в каюте как раз в тот момент, когда обе стороны уже изготовились к бою. Но вмешаться не успел.

— Вы работали вместе с О'Салливаном. Английские корабли — ваших рук дело! — Ранальд поудобнее перехватил рукоять палаша. Его люди окружили ирландцев.

Я тоже напрягся, потянулся к левой стороне пояса, но какой от меня толк теперь-то уж?

— Нет, постой. — Энеас, похоже, один не потерял самообладания, остальные уже повыхватывали сабли и ножи. — Постой. Если б мы хотели угробить эту экспедицию, то мы бы в первую очередь отказались принимать участие сами, подумай об этом.

— Да? Ну допустим, чертов ирландец не хотел нашей смерти, хотя нам не легче от этого, нас все равно сошлют в Новый Свет в кандалах, если словят. Допустим, он предполагал, что мы уйдем от погони. А что дальше? Вдруг вы просто рванете куда-нибудь в Голландии с нашей казной? Вам же Европа — дом родной.

— Ранальд, ты говоришь глупости. Даже если О'Салливан предатель, то мы — нет. Иначе мы просто отказались бы от этого плавания, — Энеас внезапно выхватил кинжал из рукава — никак берег на крайний случай — и полоснул себя по ладони, выпустив на волю багровый фонтанчик. — Вот, смотри!

Он приложил руку к сердцу и ко лбу, ничуть не брезгуя, не боясь запачкаться. Ну ничего себе! Не ожидал я такого от французского банкира. Видать, гэльская кровь, простите за тавтологию, это навсегда.

Потом Энеас произнес несколько слов на гэльском, как я понял, и протянул ладонь Ранальду. Тот ответил на своем, более угловатом, грохочущем диалекте и пожал протянутую руку.

Ирландцы, в том числе и Антуан, согнулись в поклоне. Ранальд склонил голову в ответ.

— Да, я всего лишь банкир, не то что Антуан, и я согласился на эту авантюру — я имею в виду само восстание — с трудом. Да, мне нет дела до самой Шотландии, до кланов и до короля, как такового, если честно. Я больше заботился о том, чтобы обставить Дональда из Кинлохмоидарта, моего брата. Да, это так. Но я не предатель, помните это! Если я увижу этого… — здесь Энеас вставил непонятное мне слово на гэльском, — я сам, лично, вспорю ему живот. Это надо ж!

— Хорошо, — Ранальд перебросил палаш за спину. — Не будем больше об этом. Нас еще ждет масса проблем.

Славно. Я то уж боялся, что вот-вот начнется резня. Кровопролитие.

Эскильд позвал нас на ют, как только солнце поднялось к полудню.

— Если я нигде не напутал, к вечеру увидим берега Ютландии, Рингкебинг, при попутном ветре-то. Я повернул на юго-восток с восходом солнца.

— Все правильно, — отозвался Антуан. — Теперь остается идти на юг, пока не достигнем Фризии.

— Получается, до Франции нам не дойти? — вмешался я.

— Получается что нет.

— А где нам надлежит забрать короля? — я призвал память на помощь. — В Кале?

— Нет, в Дюнкерке. Но туда нас, видно, не пропустят.

Ранальд вмешался:

— А что если идти вдоль берега, короткими пробегами, останавливаясь в каждом порту?

— Не поможет, — Антуан нахмурился и повертел головой. — Не забывайте, Голландия хоть официально и не под властью гановерской династии, но это все — протестантские края, нас выдадут сразу же, при малейшем намеке. А английский флот чувствует там себя, как дома, Франция проиграла проливы. Самый лучший шанс — это Бремерлехе или Вильхельмсхавен.

— Но как туда попадет король, если он ожидает наше судно в Кале, тфу, то есть, в Дюнкерке?

— Очень хороший вопрос, — вздохнул Антуан и оглядел нас. — Понадобятся надежные люди на материке, кто сможет доставить послание в Дюнкерк и доставить обратно короля.

— Что, если мы наймем один из местных пакетботов, пусть доплывут до Франции и…

— Неплохая идея, — Антуан ткнул пальцем в моем направлении. — Но королю придется путешествовать до нашей стоянки по суше. Морем слишком опасно. Слишком.

Еще сутки мы шли строго на юг. На мачту был отправлен матрос с подзорной трубой — обозревать западный горизонт и докладывать в случае появления чужих мачт. Чужими, впрочем, являлись все. Поскольку других здесь быть не могло. Ну вы поняли? А то я уже запутался в словах.

Огни тоже не зажигали, хотя капитан прохаживался взад-вперед с небольшим фонарем, проверяя вахтенных.

Проходя мимо Фанё, Рёмё и других мелких островов, мы попали в штиль, что вообще-то странно. Насколько я помню, в Дании постоянно дует ветер, преимущественно западный. Хотя местами бывает, погода меняется, и воздушные потоки несутся со стороны Швеции. Возможно, это был как раз тот самый случай.

Утром мы миновали еще несколъко клочков земли, которые Эскильд безошибочно определил, как Сюльт и Небель. Таких названий я не знал. Я жил в Орхусе, географией Дании не сильно увлекался.

— Еще три-четыре часа, если с ветром повезет, и мы будем у берегов Фризии.

— Это, конечно, здорово, но там нам и предстоит основная работа, — откликнулся я. Я так и не смог уснуть после разборок.

— В этом я вам не помощник, — покачал головой капитан.

— Так вас никто, собственно, и не принуждает к чему-либо, — поспешил успокоить его я.

С ветром нам, само собой, не повезло.

Бриг постоянно вертелся, меняя курс, то круто уходя к западу, то отваливаясь почти к самому берегу — и в эти моменты я почему-то начинал страшно бояться, что мы вот-вот сядем на мель.

Антуан бесстрастно наблюдал за маневрами, потом, видно, заметил мое смятение, похлопал по плечу и объяснил:

— Мы сейчас идем бейдевиндом. Ветер западный, впрочем, против него идти никак нельзя, поэтому корабль вынужден постоянно менять галсы.

— Что-что, простите?

— Я говорю: нам приходится постоянно лавировать, подставлять ветру то один бок, то другой, чтобы хоть как-то продвигаться вперед. Ветер дует как раз с той стороны, куда мы направляемся.

— А, ну так бы и сказали.

— Я так и сказал, — снисходительно улыбнулся Антуан. — Хорошо, что он слабый, ветер-то. Иначе не было бы другого выхода, как пережидать в каком-нибудь шлезвигском порту.

Насчет "не повезло" я, возможно, погорячился. Нам не повезло только с направлением ветра. Будь он еще и посильнее вдобавок…

Я не сразу заметил узенькую полоску земли, что нарисовалась слева по борту. Да и неудивительно — абсолютно плоский кусок суши, словно мираж среди открытого моря.

— Земля, смотрите!

— Это не земля, — буркнул Эскильд. — Так, клочок мелководья. Местные называют его Тришен.

— А что там, на нем?

— Ничего там нет. В смысле — никого и ничего. Но моряки порой высаживаются туда, набить птицу. Ее там навалом в это время года.

— Я надеюсь, мы-то этого делать не будем?

— Конечно нет. Но устье Эльбы близко, это радует. Если держаться положенного курса, скоро пройдем между островами Нойверк и Шархерн. А там и до портов рукой подать.

Он был полностью прав. Островки показались буквально через час, если не меньше: один спереди, другой чуть правее. Обогнув передний, обозначенный капитаном, как Нойверк, бриг свернул налево, к югу. Впереди, в легкой дымке, едва различимые, нас ждали берега Голландии.

Шотландцы сгрудились на носу корабля.

— Лично я предлагаю остановиться в Вильхельмхавене, — чисто по-английски налегая на твердые "л", сказал Антуан. — Оттуда будет проще уйти и затеряться в море.

— Дельно. Он расположен на западной стороне бухты, туда по суше добраться быстрее, — поддержал Ранальд.

— По суше это вопрос пары часов, — оборвал их Энеас. — Уж если Его Величество сможет проделать путь из Дюнкерка сюда, то два часа ничего не решат. Наоборот, Бремерлехе намного меньше, это по большому счету, приморская деревня. Или несколько слившихся деревень. Там куда как больше шансов скрыться от посторонних глаз, чем в Вильхельмсхавене. Не забывайте, это была старая пиратская гавань, там и замок есть, Зибетбург, если я ничего не путаю. Большой порт. Слишком много народу.

— Ну я не знаю, мое дело — война… — задумчиво протянул было Ранальд, но его оборвал Антуан.

— Какая нам разница? Войдем в бухту под датским флагом, команду отпустим на берег, сами останемся на корабле, чего нам тут не хватает? Мы ж не не за бабами в порт идем, в конце концов? Да и нанять какой-нибудь пакетбот там будет проще и быстрее.

— Вот на этот счет я бы еще поспорил…

— Господа! — перебил капитан. — Простите, что вмешиваюсь. Насколько мне известно, вся это территория принадлежит Брауншвейг-Люнебургу…

— Ганноверу, тогда уж!

— Да, Ганноверу, простите еще раз. Почему бы нам не потратить еще день и не бросить якорь у Аппингедама? Это небольшой, неприметный порт. Тогда мы по крайней мере окажемся в пределах Соединенных Провинций. На нейтральной территории, как бы…

— Не такая уж Голландия и нейтральная, — буркнул Антуан.

— А знаете, — влез в разговор я. — Мне кажется, капитан прав. Находясь в ганноверском порту мы в любом случае привлечем к себе внимание, особенно учитывая то, что о нашей экспедиции уже знают. В то время как в Голландии, должно быть, всегда оживленно и проверять там нас точно не станут.

— Может быть и так, но чем ближе к английскому побережью, тем рискованнее, — помахал указательным пальцем в воздухе Энеас.

— Да, да, это большой риск! — эхом откликнулся Антуан.

— Риск, говорите? Ну и что? А что мы делали все эти месяцы, как не рисковали? Не рисковали ли мы с ночной атакой у Крэдлхолла? Не рисковали, сдав Камберленду Инвернесс? Не рисковали, штурмуя эдинбургский замок? Нет? — я оглядел всех. Развел руками. — Да вся эта экспедиция есть один огромный риск! Без риска можно было отправить короля с французской эскадрой через Ирландию и западное побережье, но… Но это еще больший риск, там хозяйничают постоянные штормы и английский флот!

— Алистер прав, — поддержал меня Ранальд. — Мы рискуем всюду и на каждом шагу. Кроме того, англичане никак не ожидают от нас такой наглости.

Вот, правильно мыслишь, мужик! Наглость — второе счастье. А для кого-то — и первое, как говорят у нас.

— Ну не знаю, — махнул рукой Энеас. — Разбирайтесь сами.

— Да поймите, в Голландии полно английских судов, пусть и не военных, — заворчал Антуан. — Я же моряк, я знаю. Зачем лезть на рожон?

— А почему вы считаете, что в ганноверских портах их меньше? К тому же, королю не придется путешествовать через ганноверские земли.

— Но в Голландии куда как больше посторонних глаз, тех, кто может опознать Его Величество! И уйти оттуда тем же путем будет сложнее.

— С чего бы это? Если мы сможем дойти туда без проблем, то и уйдем так же легко, — тут я уже не договаривал, поскольку у меня начал складываться хитроумнейший план. — Ну отчего бы и не попробовать? Что мы теряем? Останавливать в голландских водах нас никто не станет, разведаем обстановку, если что-то окажется не так, то вернемся в этот ваш… Как там… Бремерлехе? Что мы теряем? Два-три дня? Мы и так уже обогнали англичан, они даже и знать не знают, кто мы, где мы, как выглядим… Ну почти. Знают, что в Шотландию направлялся датский бриг, это все.

— Вообще-то, главным в этом плавании являюсь я, — начал было задирать нос Антуан. Но Ранальд вмешался.

— С этим, господин Уолш, мы не спорим. Но что является целью плавания? Его Величество Джеймс. Так не разумнее будет обезопасить его, не вынуждая появляться на землях Ганновера? Кроме того, насколько я понимаю, встреча в Аппингедаме сократит его путь на треть. Зато потом мы сможем уйти с попутным ветром.

— Да вы все против меня! — Антуан упер кулаки в бока. Злобно зыркнул.

— Не против вас, а за Его Величество.

— Ладно, дьявол вас побери! Полагаю, два дня действительно ничего не изменят. Эскильд, действуйте, как задумали.

Он в сердцах харкнул через борт и загрохотал сапогами по палубе, удаляясь в направлении своей каюты.

Капитан подозвал боцманов: "Курс запад — юго-запад!" Насколько я смог разобрать.

— Любишь риск, я смотрю? — Ранальд косо посмотрел на меня. Он, я и Александр из Гленаладейла — все, кто остался на баке, спустя минуту.

— Я-то? Я лишь поддержал капитана. Не горю желанием очутиться в ганноверских краях, понимаешь?

— Э, нет, ты явно что-то задумал, разве не так?

— Насчет риска, кстати. Тебе ли впервой рисковать, Ранальд? — я проигнорировал его последнюю фразу. — Ты поднимал горцев в атаку на штыки и пули краснокафтанников, я видел. А это риск похлеще любого другого.

— То совсем иное. Там было сражение, тут — диверсия. Но ты прав, — поспешил сказать он, видя, что я уже открываю рот для ответа. — Ты прав. Не рискуя, мы не добились бы ничего. Главное, чтоб это был обдуманный риск, а не прыжок под пули, образно выражаясь.

— Пока еще рано судить о чем-либо. Пойдемте-ка лучше перекусим, а то меня этот разговор совсем вымотал, — сменил я тему.

— И то верно.

Голландия не изменилась за сотни лет, надо признать. В смысле за сотни лет до того, как я ее увидел впервые. Те же игрушечные домики, аккуратные поля, дамбы, каналы и мостики, симпатичные садики и оградки, стада буренок, мирно пасущиеся на отвоеванной у моря земле. Даже и не скажешь, что совсем недавно тут бушевали такие страсти, что мама дорогая!

В Голландии я успел побывать, кажется, это я уже упоминал. Ездили, было дело. Разумеется за этим, за самым.

Можете меня осуждать, на здоровье. Молодость, она такая.

То, за чем мы ездили — мы достали. Но эффект оказался совсем не тот, на который рассчитывали. Вообще не в тему, если вы понимаете.

Поначалу все было здорово, но мы зачем-то решили усугубить русским народным средством. И нас понесло. В том плане, что понесло на подвиги. Обошли все предместье Амстердама, пошарили по дворам, перелезали через проволочные изгороди, познакомились и едва не побратались с парой местных пацанов, за малым только не вломили звездюлей каким-то черным.

Никогда не думал, что гашиш так может подействовать. Всегда считал, что он успокаивает, расслабляет. Очевидно, в сочетании с алкаголем, эффект получается отнюдь не такой, как принято считать.

На следующий день твердо решили — не пить. И нас развезло. Не знаю, может, попалась какая-то качественно иная дурь. Может мы переборщили с дозой. А может, сказалась усталость с предыдущего дня. Но развезло нас капитально. С шести вечера мы так и провалялись в гостинице до самого утра, я не утрирую.

И с того момента я решил, что эта забава — не для меня. Конечно, как снотворное, действует великолепно, да. Но только ну его нахрен. Уж лучше проверенные афродизиаки — пиво, вино, водка. Там ты хотя бы знаешь, чего ожидать.

Но к чему я все это — а к тому, что когда проезжали через сельскую местность, полюбовались на голландские деревушки. Все так чистенько, аккуратно, ухожено, прям аж злость берет. Аж хочется их переселить в нашу рязанскую область, чтоб нюхнули, так сказать, настоящей жизни. А то зажрались что-то совсем уж.

Впрочем, Дания ненамного отличается — ну, я имею в виду те кварталы, что застроены частными домами. В датские гетто лучше не соваться. Не, не потому что там на вас сразу набросятся злобные арабы или сомалийцы, нет. В этом плане мы и сами с усами.

Но просто впечатление от страны портится. Приехал вот в край Андерсена, старые домики, церкви, Скандинавия, как она есть, сказка, в общем. Но пройдешь метров пятьсот — и ты, блин, в Бейруте. Или в Могадишо. Честное слово, не вру. В Орхусе оно еще как-то терпимо, более или менее. А вот в Копенгагене… Ну е-мое!

Ладно, оседлал я своего любимого конька. Речь-то не о том в принципе. В той же Голландии — море этих черных. Мигрантов, беженцев, кто их там разберет. Но да пес с ними. Я говорю о внешности, если позволите так выразиться. О внешности страны.

Наверно, есть какое-то чувство у европейцев внутри, что заставляет их строиться так компактно, чинно и благолепно, даже на самых малых участках. Издавна привыкли экономить каждую пядь земли. Я не пытаюсь сказать, что наши деревни хуже, не подумайте. Но они другие. Менталитет другой, климат другой, страна другая — и, соответственно, выглядит все по-другому.

Получается, нечему особо удивляться. Голландия была такой испокон веков и такой останется.

К вечеру наша "Акула" свернула строго на юг и вошла в махонькую местечковую гавань, недалеко от городка Аппингедам. В Голландии половина городов имеют окончание "дам". Оптимистичные названия для русскоязычного донжуана, ага.

На самом деле, "дам" означает всего лишь "дамба".

 

Глава 4

Небольшое судно, идущее под датским флагом, по идее, не должно было привлечь внимание. На это, в общем-то, мы и рассчитывали с самого начала, это я уже повторяюсь, как обычно.

После ночевки, на берег отправился Эскильд с парой матросов, вместе с ним пошел Антуан. Энеаса вызвали в последний момент. Все шотландцы остались на борту, чтобы не светиться, хотя я представляю, как парням хотелось спуститься на сушу. Горцы — ведь все сухопутные крысы, как и я. Хотя, если подумать, они же постоянно совершают вояжи между своими островами, Скай, Мулл, Льюис. Черт знает.

Как бы там ни было, шотландцам предписывалось оставаться на корабле и ждать случая, когда понадобятся их умения, а именно — рукопашного боя.

Делегация пропадала весь день, с утра и до заката. Когда я и Ранальд уже начали было нервничать, вернулся Эскильд со своими людьми, показывая путь местным батракам, что волочили на себе тюки и бочки — очевидно, съестное и вода. Очень скоро появился и Антуан. Ему пришлось отчитаться.

— Ну "что-что"? Мы наняли шлюп. Кто-то говорил про пакетбот? Так вот, дело сделано. Шлюп отплыл в Роттердам, а оттуда в Дюнкерк.

— Кто капитан-то? Чей шлюп? — немедля встрял Ранальд.

— Да не беспокойтесь вы так! Судно из местных, почтовое. Разумеется, я не стал передавать какие-то сведения письмом. На шлюпе отправился Энеас. Он знает, что к чему, найдет короля и сопроводит его сюда.

— Ничего себе! А если что-то сорвется? — воскликнул я.

— Не должно. В крайнем случае, я дал приказ капитану шлюпа дождаться сигнала Энеаса, как только тот найдет Его Величество, и если сигнала не будет, то срочно возвращаться к нам.

— Разумно, — одобрил Ранальд. — Предусмотрительно. Остается только надеятся, что этот голландец нас не предаст.

— Не должен. Он говорил с Эскильдом, хоть это и была моя идея. Датчане ведь тоже протестанты. Должно сработать.

— Будем надеяться, — я немного фамильярно хлопнул Антуана по плечу. — А нам теперь, получается, осталось лишь тупо ждать?

— Совершенно верно.

И снова потянулось время. Хотел бы сказать: "потянулись дни", но на таком суденышке и пара часов катят за целый день. Сказать, что я умирал со скуки — ничего не сказать.

Я рассматривал гавань, причалы, голландские склады вдоль пирса. Прикидывал, как будет лучше уйти отсюда, если вдруг нас обнаружат. Разумеется, на этот вариант я не рассчитывал — ни один серьезный английский корабль не попрет в порт Аппингедама. С какой целью?

Потом я начал расспрашивать матросов и боцманов, как удобнее выйти из гавани. Практиковался в своем датском. Из их ответов я понимал в лучшем случае одну четверую. Приходилось переспрашивать.

Помнится, один старый датчанин в кабаке — да, да, еще там, в моей прошлой жизни — рассказывал, что буде он возжелает заговорить на морском жаргоне, то я не пойму ни слова. Ну что ж, я ему верил, хотя на все просьбы продемонстрировать этот самый удивительный диалект он отнекивался, мол, забыл все.

Теперь же мне пришлось услышать эту речь во всей красе. Может быть кому-то это может показаться экзотикой, но по мне — отвратно. Еще хуже, чем датский язык двадцать первого века. Черт дери, даже Фредерик, тот самый, из замка Эдинборо — и тот разговаривал вполне сносно. Ну да ладно, это просто я язык знаю слишком поверхностно, буду честен с вами. Дело не в датчанах, а во мне.

От осознания этого веселее не стало. Пришлось прицепиться к капитану, заставить его рассказать о своих плаваниях. Он, польщенный моим знанием языка, с удовольствием потравил разные байки. Не знаю, сколько там правды, а сколько выдумки — мне главное было убить время. И я его убивал.

Еще один день — и я сойду с ума. Так казалось мне, по крайней мере. Матросы на бриге, похоже, совсем не страдали от тех же симптомов, что я. Наоборот, экипаж корабля отдыхал в свое удовольствие, валяясь под солнышком. Я им завидовал, но чего уж теперь? Они свою работу выполнили, теперь отдыхают. Все логично.

А вот я не находил себе места.

Прошел еще день, исполненный тревог, как сказал бы прозаик. Но я — не он, я просто нашел в трюме бочку с вином и насосался, аки клоп.

Ну да, грешен. А что мне оставалось?

Вестей мы дождались. Через трое суток.

Самых нехороших.

Вернулся один голландец. Встречать его выбежал Антуан. Показал знаком, чтобы мы оставались на своих местах. Но мы и с палубы все видели. Жаль только не слышали. Впрочем, Антуан заполнил этот пробел.

— Наш шлюп арестован. Английскими властями. Но вон тому человеку, — он махнул рукой за борт, — удалось пробраться назад. Как они вычислили, одному Господу известно. Но Энеас бежал. Прорвался и бежал.

Команда разразилась недвусмысленными репликами.

— Ну вот, прохлопали!

— Теперь и нас возьмут!

— Встретили короля, называется, славненько!

— Делать-то что?!

Но надо отдать должное лидеру нашей экспедиции. Он быстро прекратил досужие перессуды, быстрее, чем это смог бы сделать кто-либо. Он просто достал пистолет и шмальнул в воздух.

Когда шотландцы примолкли, Антуан продолжил:

— Не вешать нос! Мы еще ничего не потеряли! Англичане знают о нашей миссии, но они это знали еще до нашего отплытия из Лейта. Хватит голосить! Мы все знали, на что идем. Осталось лишь встретить Его Величество и вернуться. Почему бы нам это не сделать?

Я немного зауважал его.

— Под словом "встретить" вы имели в виду что-то конкретное?

— Да, Алистер. Ты правильно понял. Я предлагаю встретить эскорт короля.

— Но мы даже не знаем, какой дорогой он прибудет! — крикнул Ранальд. — Черт, мы даже не знаем, добрался ли Энеас до него?

— А есть ли у нас выбор? Если Энеас достиг цели — а в этом я почти уверен — то Джеймс двинется к нам на всех, если можно так сказать, парусах. И он будет проезжать через Гронинген.

— Какой тогда смысл встречать его?

— Очень просто — команда с голландского корабля могла проговориться. Его попытаются перехватить. У ганноверцев не очень много сторонников в Голландии, но их достаточно, тем не менее.

— Позвольте вставить слово, — это вмешался капитан корабля. — Когда человек едет из самого Дюнкерка, да еще с погоней на хвосту, то ни в какой Гронинген он не сунется. Он двинется через Ассен или окрестности, потом через лес Дрентще. Если у него хорошие проводники.

— Думаю, к мнению Эскильда стоит прислушаться, — поднял руку я.

— Я и сам вижу, — оборвал меня Антуан. — Разумно, разумно. Насколько я знаю, дорог в этой местности мало, одна из них ведет из того самого леса, как вы его назвали, капитан? Короче, оттуда, через Зюйдларен в Хоогезанд. А оттуда уже прямо сюда. Скорее всего.

— Так то скорее всего. А если нет? Если он двинется окольным путем? — снова вмешался Ранальд. — Или наоборот, поедет инкогнито через большие города? Тогда мы напрасно его прождем! Или судно отплывет, а кто-то останется в этой богом забытой стране, гнить в болотах или сдаться на милость ганноверцам. А у них одна милость — виселица. Либо Вест-Индия! Глупо, глупо!

— Ранальд, мы не можем просто сидеть и ждать…

— Ну а что ты предлагаешь? — Ранальд сверкнул глазами на меня. — Поехать во всех направлениях? Это все равно, что искать песчинку в море!

— Хорошо, согласен. А что тогда ты предлагаешь?

— Да все просто, черт возьми! Надо ждать. Ждать. Энеас не дурак, если он понял, что путешествие опасно, он сам найдет дорогу, в крайнем случае, вышлет вестового. Надо просто дождаться его. И потом уже выдвигаться навстречу.

Как холодной воды вылил на голову. "Песчинку в море". Надо будет запомнить. Не иголку в стоге, а… Ладно, неважно.

И как же он оказался прав, этот отчаянный парень Ранальд!

Когда на исходе вторых суток мы рвали волосья на заду и не находили себе места, с палубы раздался крик…

Энеас влетел на корабль, в мыле, в пене и в ярости.

— Братцы, немедленно… — он едва дышал. — Немедленно двигайте к Ассену! Король будет там через несколько часов. На плечах погоня!

На все наши распросы он лишь махал руками и тыкал в сторону берега. Но тут уже Антуан и Ранальд взяли на себя управление.

Первый рванул на берег, нанимать лошадей, Ранальд же громогласно заорал боевой клич. Через полминуты на палубе выстроились два десятка клансменов. И я. Приткнулся сбоку.

Ранальд бросил несколько коротких фраз на гэльском и горцы помчались собирать снаряжение. Мне же он сказал всего лишь:

— Собирайся, Алистер. Едем встречать короля!

Ну и что дальше? Энеас примчался на исходе суток — да, вокруг было темно, как вы сами знаете где.

Я даже задумываться не стал, без лишней скромности всучил поводья Александру из Гленаладейла — выручай, брательник — и держался покрепче за луку седла, пригнувшись к гриве.

После первой остановки я крикнул Ранальду:

— Ну как, скоро уже?!

— Не знаю, — после паузы отозвался горец. — На Хоогезанд идти или на Веендам? Будь я проклят, не лучше ли тут подождать?

— Не-е-ет!!! — Энеас нагнал нас. Идем на Веендам. Они будут обходить Дрентще с юга. Быстрее!

Черт дери этого… Скажем, советника… Мы помчались дальше по дороге во всю прыть. Пейзажики открывались точь-в-точь как из фильма "Sleepy Hollow" — слякоть и грязь, туманная влага, оседающая, облепляющая коней и всадников, стылым грузом откладываясь на усах и бороде, рваные облака, нехотя уходящие и открывающие ночное светило — и нехотя, но неумолимо возвращающиеся вновь, мертвые деревья без единого листика, стоящие забором, тянущие костлявые щупальца непонятно куда. И каналы, мелькавшие меж посадок и рощ — оттуда, видно и наползал туман.

Как будто нарочно нас затащили в мир-сказку не то братанов Гримм, не то еще в какую-то мерзопакость. Я знаю, что Европа, особенно самые влажные ее части — ну, я имею в виду гумидность, а не то, что вы подумали — может так выглядеть, но мать моя ж женщина! Сама природа, похоже, устроила мне День Открытых Дверей, словно наверняка знала, что именно мне особо противно.

Спасибо, щучьи вы дети! Если из-за оградки канала на меня не напрыгнет какой-нибудь плотоядный урод, я буду рад. Это я так думал, держась за шею лошадки и пряча лицо в ее гриве. На самом деле, я даже пытался не думать ни о чем плохом, меня захватила атмосфера, честное слово. Никакие горцы рядом не могли помочь — я так и чувствовал, что вот-вот, мерзкая тварь оторвет мне башку с мясом.

И это я говорю после того, как сам вызывал сидов? Да, но…

Блин, я здорово обрадовался, когда увидел впереди огоньки.

Еще бы это не были огоньки утопленников! В такую ночь я готов поверить во что угодно.

— Вот же… — я нецезурно выбранился, получив порцию грязи в лицо от всадника, скакавшего впереди.

И тут же на нас вынеслись несколько верховых.

Кто-то закричал, ему ответили.

Вся наша кавалькада притормозила. Александр, оказавшийся рядом, вцепился в отворот моего камзола.

— Это они! Они! Они!

— Король?

— Да. Да!!

Как все мы сгрудились, я сам не понял, тут уже решали лошади, а не всадники.

Ранальд громко крикнул:

— Ваше Величество!

— Да, это я! — отозвался один из всадников, влетевших в наши ряды.

— Отлично!

— Нет, ничего отличного тут нет, — прервал его тот самый всадник. — За нами погоня!

— Уходите к Веендаму! — проорал Ранальд. — Оттуда в порт, на корабль, меня не ждите! Уилл, Колин, Алистер, позаботьтесь о Его Величестве!

Прежде чем я успел сообразить что-либо, меня хлопнул по плечу Александр из Гленаладейла. — Доставь короля целым в порт! А мы тут разберемся! Не ждите нас!

И унесся в темноту за братом.

Твою же за ногу! Да об угол!

Пока я озирался, меня поманил один из конников, очевидно тот самый Уилл или Колин.

— Уходим! Они задержат саксов!

Мне не пришлось подгонять свою лошадь шенкелями или как-то еще — впрочем, я по-любому не знал, как еще это делается — но вскоре показались те самые огоньки, что мы миновали минут пятнадцать назад.

Впереди загрохотали выстрелы. Один из шотландцев повалился с седла.

— Обошли! — тот самый горец, что был Колином или Уиллом, одним махом развернул своего конька и крикнул с ужасным акцентом: — Спасай короля! Не стой! Уведи его!

Несколько всадников, из тех, которые были вместе с королем, спешились в мгновенье ока и обстреляли англичан, что преграждали нам путь.

Не могу до сих пор понять, что со мной случилось, но я спрыгнул с конской спины, как…

Моей ловкости мог бы позавидовать любой вольтижер. Я сам себе позавидовал, признаюсь.

Одним махом снял короля с седла, хотя это был довольно крупный человек, ухватил его за руку и бросился к огням деревни.

К счастью, он не отставал.

Первые несколько домов мы пробежали, не останавливаясь, потом мне что-то почудилось и я толкнул его за низкую оградку садика. И перелетел внутрь сам, почти расквасив нос. Но какой тут уж, к лешему, нос!

По улице проскакали несколько всадников в красных мундирах, как я отметил сквозь слезы.

Чутье-то начинает вырабатываться, сказал я себе, вытирая лицо. Подумаешь, нос!

Впрочем, некогда заниматься нарциссизмом, я поймал руку короля — сухая, крепкая ладонь, отметил я. Не ушло от внимания то, что я сам трясусь, дергаюсь и потею. Мы снова побежали.

Еще раз нам пришлось свалиться в темный, не слишком апетитно пахнущий проулок, пропустив драгунов, или кто бы это ни был.

Перебежав через мостик, я заметался. Куда дальше-то?

В лес? По сути, тут и леса нет, на рассвете нас поймают. В канал? Ах, было бы легко, если б не король.

Метания заняли секунды две, не больше — хотя мне они показались как час.

Снова копыта.

Нахрен все это, надоело. Я бросился вниз, вдоль канала, пробежал пару хижин и задолбил кулаком в дверь третьей. По ходу левой рукой вытащил палаш.

Дверь открылась после моего последнего удара — не заперто. Я скользнул внутрь, затягивая внутрь его величество. Надо отдать ему должное — за все наше дрыгоноженье он не проронил ни звука. Такую бы выдержку его сыночку!

И… Да, в грудь мне уперся аркебуз. Не мушкет, это я определил сразу. Это был аркебуз. Пожалуй, не согрешу против истины, если скажу, что этому стволу исполнилось полторы-две сотни лет.

Опять же, меня удивило то, что я пытаюсь классифицировать ствол, упертый мне в грудь, вместо того, чтобы отодвинуть его и обезвредить носителя… Потрясно. Неужто я начинаю вживаться в этот мир?

— Ке несеситай? — произнес выский хмурый мужичок, в шапке набекрень и типичной одежде фермера — меховая безрукавка, рубаха не по размеру, грязные, заляпанные штаны — и ткнул меня стволом еще раз.

— Ты чего городишь, друг? — я медленно поднял руки кверху, выронив палаш. Ну его нахрен, так-то нас еще выкупить могут, а тут пристрелит к чертям собачьим какой-то баклан. — Ты по-английски понимаешь хоть?

— Э-э-э… — мужик отступил на шаг. Но положение спас король.

— Comment du franГais?

— Ah! Oui! Je comprends! — заулыбался фермер и в тот же момент я, уходя с линии огня, схватил его аркебуз, который он так и не выпустил из рук, сунул ему в живот прикладом и добавил по маковке.

Я так и не понял, как и кто… Но кто-то из его смейства, сидевшего за столом, умудрился приложить меня сзади. Причем так крепко, что я полетел с ног. Рефлективно разворачиваясь в полете я влетел своим многодюймовым плоским экраном прямо в косяк. И отъехал.

Отъехал всего на какие-то пару секунд, как показалось. Оказалось — показалось не вполне верно.

В доме все было тихо, никаких следов борьбы, аркебуз исчез, люди тоже.

Кроме двоих.

Они сидели за щербатым, потемневшем от старости столом — долговязый голандец и король Шотландии.

В первый раз я сумел рассмотреть его при свете, того самого, ради которого старался, кому, по сути присягал. Из-под полуопущенных век я видел его скулу, челюсть, ухо и ухоженные, забранные назад волосы.

"Парик, видно, снял", подумалось мне. Хотя какой, к едрене фене, парик?

Я попытался встать — и нет, башка не дала.

— О, ваш человек, похоже, пришел в себя, — сказал голландец. Сколько разных акцентов английского я слышал за последние месяцы, но такого! Боженька, что же ты делаешь со мной?

Король подскочил первым, протянул мне руку — и я увидел его в анфас. Черт, мужик-то потрепан жизнью! Но сохранился неплохо при этом. Парадокс, скажете вы? Да.

По морщинам видно возраст. Но то возраст тела, а возраст духа всегда преобладает. Джеймс — третий на счету Англии, а на шотландском аж восьмой, вспомнилось мне — был действительно сильным человеком. Черные чувствительные брови, мощный прямой нос, широко посаженные глаза дополняли картину. Не знаю, что произошло у них тут в тысяча семьсот пятнадцатом. И помимо этого мне пришлось прочитать немало гадостей про короля. Но сейчас я увидел этого человека вживую.

Между ним и Чарльзом — пропасть. Даже не пропасть, а как у кельтов Ирландии — брод. Так вот если этот дойдет до середины брода и решит, что делать, то Чарли — сунет одну ногу в течение и унесется с ним к чертям собачьим. Кошмарные метафоры, конечно.

Я поднял палаш с пола — кто-то аккуратно положил его у стеночки, пока я лежал в отрубе, вложил в ножны. Сел на табурет, потер затылок.

— Это Дирк, он католик до мозга костей, — сообщил мне король.

— Да, я католик, — на ломаном английском сказал фермер. — Мы работаем с водоснабжением, пасем скот, никого не трогаем. Протестанты пришли — власти на нас напустили испанцев, я до сих пор их язык помню. Меня дед научил. А его — его дед. Мы католики, нам не надо всякой ерунды. Хотите служить Богу по-своему, ну и служите. Гезы приходили — так а что, пожалуйста, пусть гезы будут. Нам бы только крови поменьше. Как какие несогласия у церковников — так сразу война, уж мои прадеды-то помнят. То испанцы придут, всех поубьют. То французы. А то шведы еще. К нам не дошли, но, говорят, недалеко тут были дела кровавые.

— Ну это ты уже… — укоризненно наклонил голову Джеймс.

— А что слышал, то и говорю, от себя ничего, истино так! Но мне ж оно каково? Мне ж оно, кровопролитие — не нужно. Хоть за Христа Иисуса, хоть за Папу Римского. Вы меня оставьте в покое, я ж не мешаю никому! — хлопнул по столу ладонью голландец. — Обряд мой, он мой и мой только. Кому я навредил?

Я начал понимать, почему он так странно среагировал на мой английский — англичане ведь протестанты, этого он не мог не знать. А французы — католики, и их язык он знает и воспринимает нормально. Все становилось на свои места.

— Ранальд и другие не продержатся. Англичан очень много. Но нам надо попасть в Аппингедам, — я решил не медлить. Дело есть дело.

— В любом случае, вы не проскочите через патрули.

— Так у нас выбора нет, гребаный хомут!

— Постой, — Джеймс крепко сцапал меня за плечо. — Ранальд и другие отвлекут англичан. Как раз сейчас нам и стоит…

— Да как вы вообще? Да что ж это, они для вас, разменная монета, что ли? — я вырвался и сжал кулаки. — Это же мои братья!

— Стой, перестань, — голландец ткнул указательным пальцем мне под подбородок. — Ты должен короля доставить на борт. Это самое важное. Сколько людей погибло — не есть важно. Важно — выполнить то, за чем вы прибыли.

— Сукин сын, да… — я осознал, что он прав. Там и тут, кругом прав. — Сукин ты сын, ты прав. Мы за этим и плыли. Ты прав, прав.

— Он прав, Алистер, — Джеймс хмуро поводил взглядом. — Надо добраться до судна.

— А то я не…

Голландец прервал разговор, метнулся к окошку. Затем обхватил нас обеими ладонями и утолкал в чулан. Я навалился на короля — дверь прижала сзади.

В доме послышались глухие удары, скрип и затем неясная речь.

Офигенно здорово — лежать на короле и слушать, как в дом ломятся англичане. Или ганноверцы, все одно — не легче.

Но лежать на короле — по-любому смешно.

Крики в доме усилились, видно, присоединилось семейство Дирка.

А лежать нa короле все равно не очень удобно. Ну то есть, удобно, но как-то стыдно. Все-таки король, не какой-то хрен бабашкин.

Судя по вскрикам в доме и воспоcледовавшему шуму, голландец прогнал солдат с позором.

Так и есть. Дверь распахнулась.

— Давайте, выходите!

Я поднялся, изрядно облапав его величество.

— Друзья, вас ищут. Вам лучше остаться здесь на пару дней…

— С ума сошел, что ль? — я помог Джеймсу подняться. — Нам на судно надо, поскорее.

— Нет, я вас не пущу никуда! — сверкнул глазами фермер. — Я слышал стрельбу и здесь, и за мостом.

— А что, нам привыкать что ли?!

— Молодой джентльмен, — король мягко, но неумолимо отстранил меня. Он, скорее всего, не знал, кто я такой, да и по моему выговору не принял меня за шотландца, думаю. — Молодой джентльмен, деревня кишит неприятельскими солдатами. Я склонен считать, что Дирк прав. Нам стоит переждать.

Я глубоко вздохнул и выдохнул. Да, возможно, что монарх прав. И фермер.

— Как скажете, Ваше Величество.

Джеймс хотел что-то добавить, но голландец успел первым:

— Я не могу подвергать вас риску, вы мои гости, поймите. Утром я пошлю сыновей разведать окресности.

— Но елки-палки, как же корабль? — не удержался я. — А если Ранальд и его отряд доберутся и объявят, что потеряли короля? И они отплывут?

— Будем надеяться, что они не отплывут.

— Да, но если наши отступят туда и принесут погоню на хвосте?

— Будем надеятся, что этого не случится, — спокойно сказал Джеймс.

— Ну… Конечно, будем.

— Ваш корабль в Аппингедаме, насколько я понял? — голландец перевел взгляд с короля на меня и обратно.

— Ну да, он там.

— Тогда не стоит беспокоиться. Вас будут искать в гаванях намного дальше к востоку. Или к северу. Тем более, вы идете под датским флагом, верно?

— Так и есть, — правильно, король успел обрисовать ситуацию, пока я лежал в отрубе.

— В таком случае, я постелю вам прямо здесь. Не обижайтесь, уважаемый Джеймс, это самое лучшее, что я могу предложить. В другом крыле такой запах, что…

— Мы будем признательны, не беспокойтесь, мой друг.

— Хорошо. Дверь надежно заперта, всю ночь вас будут охранять. Мои сыновья и я сам.

— Это больше, чем я смел надеяться.

Дирк подошел ближе, протянул ладонь.

— Не сердитесь, молодой воин. У нас вышло недпонимание.

— Все забыто! — я решительно сдавил его руку. Хотя и не смог удержаться от того, чтоб не пощупать затылок. Немаленький отек. Табуреткой приложили, похоже.

 

Глава 5

В темноте, когда затушили все свечи, я долго ворочался на соломенном тюфяке. Нервы, понимаете, нервы. Истерика не за горами. Прошел бы я армию — другое дело. Но я-то ее не прошел.

— Молодой джентльмен!

— Что?! — я едва не забыл, что рядом со мной пытается уснуть монарх. Зациклился на своем, бывает.

— У вас странный акцент. Вы наемник?

— Да нет, — ответил я машинально. Хм, наверно, в опасных ситуациях я начинаю говорить на своем американоидном английском, забывая, где нахожусь. Так и есть. — Если я расскажу вам, кто я, вы все равно не поверите, Ваше Величество.

— Почему же нет?

— Ну отлично, тогда слушайте: я русский. Потомок шотландских солдат на службе русского короля. В Шотландию меня потянули гены, если можно так выразиться.

— В самом деле?

— Ну вот, я же говорил, вы не поверите. Давайте спать, утро вечера мудренее, как говорят у меня на Родине.

Я всю ночь крутился и вертелся, краем глаза замечал, что в хате кто-то есть, подтягивал поближе палаш. Но усталость брала свое, я натягивал камзол на голову и…

С утречка я подскочил — в комнате не было никого. Король слдако спал, пуская пузыри.

Как только я протер глаза и осмотрелся, вбежал Дирк, со своей неразлучной аркебузой.

— Солдаты ушли на запад. Похоже, их отвлекли ваши шотландцы.

— Да? Их не убили?

— Не знаю, но вроде нет. Клаус, мой сын, следил за ними. Они ушли. А как король?

— Да спит, что ему будет, — я обернулся посмотреть и чуть не ахнул: Джеймс был уже на ногах. — Тогда нам лучше двигать!

— Ты уверен, молодой джентльмен?

— Более чем. Но надо бы знать, не перехватят ли нас по дороге.

— Ах, черт! — фермер добавил несколько слов, явно на родном языке, я не понял. — Я дам вам лошадей, у меня как раз две кобылы стоят…

— Отлично! — вмешался король. Поковырялся в карманах и высыпал на стол пригоршню монет.

— Не, не, не! Я не ради денег помогаю! — голландец замахал кулаком перед нашими лицами.

— Плевать! Ради, не ради, король Шотландии тебя благодарит, прими мое золото.

— Или мы очень сильно обидемся, — добавил я и с улыбкой похлопал голландца по плечу. — Давай, показывай своих коняг! Давай быстрей, мне ваши разборки нахрен не упали! Мне короля надо на борт доставить!

Две гнедые коняжки — ну все лучше, чем ничего.

Я обнял напоследок голландца — извиняясь за ту стычку, в доме.

— Богородица, укрой людей своих, — Джеймс торжественно и грациозно перекрестил Дирка. Вот все же король есть король! Не отнять этого.

— Слышите, не гоните особо, здесь, за домами будет еще один мостик. Вам туда. Скачите до следующего перекрестка, там поверните налево, на север. Веендам обойдете, так даже лучше, пожалуй. Я буду ждать новостей из Британии. Задайте этим саксам!

— Не волнуйся, мистер, доберемся до дому, и тогда уж зададим! — крикнул я, уносясь во мрак, за королем.

Как и было обещано, убогий деревянный мостик поджидал нас по левую сторону дороги.

— Похоже, не обманул нас голландец, — усмехнулся я.

— Конечно, нет.

Из темноты тут же выехали двое в белых мундирах — ганноверцы.

Я не понял, что они сказали, но Джеймс вытащил из-под камзола пару пистолетов и хладнокровно застрелил обоих солдат.

— Теперь на Веендам, а дальше к судну, насколько я понимаю?

— Точно так, Ваше Величество, — я подумал о Ранальде и его людях. Но некогда, некогда.

Хотя слеза набежала само собой. Мать вашу, ну почему вокруг меня постоянно люди гибнут? Может, они все же прорвались, а? Как хотелось бы надеяться — но нет времени размышлять.

Как мы неслись! Удивительно, что я управлял своим скакуном — а точнее, скакунихой — сам, без посторонней помощи! Просто надо было добраться до пункта назначения и все тут!

Веендам мы проскочили, когда начало светлеть.

Снова те же костлявые деревья, грязюка, каналы — но в свете дня они не выглядят зловещими, совсем. Даже свои собственные эмоции кажутся смешными.

Господи, когда ж это кончится-то уже!

Аппингедам надвинулся резко, я лишь успел оторвать лицо от лошадиной гривы.

Энеас уже вел короля по сходням, почтительно придерживая монарха под руку и подобострастно улыбаясь; а я только очухался.

— Ну ты там скоро, нет? Отплывать пора! — это Антуан.

— Какое отплывать, ваши солдаты-то все на берегу! — громко крикнул Эскильд с палубы.

— Как — на берегу? Вы что, с ума посходили?

— Я-то нет, но шотландцы пошли на берег, в кабак?

— Что, совсем у них крыша поехала? — вмешался я.

— Никак нет, тут английское судно пришвартовалось, — датчанин махнул рукой в туман. — Не военное, вроде. Матросня их начала наших задирать. Своих-то людей я крепко держу, а вaши шотландцы — им сам черт не указ!

— О, боже, только этого не хватало!

Я полностью перепоручил короля ирландцам, а сам рванулся на берег.

Нет, стоп!

— Э-э-эскильд!!!

— Чиво?

— Куда они пошли? Наши-то?

— Да вон, в кабак, куда еще им идти! Только там и англичан куча!

— Ну и хрен с ними, — буркнул я под нос и побежал, что есть сил.

Хорошо, хоть искать не пришлось. Будь город побольше, так и кабаков нашлась бы уйма. А так — легко.

Ворвавшись внутрь, я растолкал народ — в центре ходили двое мужиков, стулья были разбросаны, толпа рукоплескала.

Рядом, у стеночки, сидел шотландец, зажимавший лицо. Борода пропиталась кровью. Его соплеменник вытирал товарищу нос тряпицей да изредка подносил к губам пострадавшего кружку с жидкостью.

Все ясно. Влезли в драку, мудозвоны. Гордость ихняя, черт бы взял!

Нашли с кем драться.

— Так, ребята, сейчас я пойду и вломлю англичанам. Потом все сваливаем отсюда!

— Ты… Ты чего?

— Я ничего, это вы — остолопы! Я привез короля! — напрасно я сдерживал голос, в шуме меня не услышал бы никто. — Вот какого дьявола вы полезли?

— На саксов-то? А ты бы не полез? — гордо выпрямился тот из шотландцев, что не был бит.

— Вот ты дур-р-рак! Вы нас засветили! Сейчас вся английская эскадра сюда пожалует! Из-за вашей тупорылой гордости! — я наотмашь шлепнул его по щеке, когда он попытался возразить. — Молчи, дурак!!! Не вздумай что-нибудь еще ляпнуть. Я иду биться. Собирай всех своих, когда я закончу, чтоб вылетели отсюда стрелой! И на судно! Ясно!

— Что? Биться?

— Ясно, я говорю, или нет? — я широко размахнулся. Зубы стиснуты до боли, глазами я готов был содрать кожу с этого полудурка.

Не дослушал. Пошел к дерущимся.

Шотландца уже выносили. Я успел точно в самый-самый…

— Ну как, еще будут карлики, желающие подраться?

— Я подерусь, — раздеваться до пояса я не стал, просто скинул камзол, размял суставы.

И вышел в середину.

Англичанин был здоровый сукин сын. Я и сам не из мелких — но этот паразит был реально здоровый. И он полез на меня первым.

Я этого ожидал вполне себе.

Он и приложил меня. Прямо в скулу. Блок не помог.

Я почуствовал, как лязгнули зубы. Но не упал, не отшатнулся. Только голова подпрыгнула от удара.

— Was that your best shot? — Я насмешливо поглядел ему в глаза, выплюнул кровь.

И одним ударом сломал кадык гаду. Не стал смотреть, как этот урод задыхается. Хотя хотелось. Хотелось добить его, попрыгать на теле… Но нет, я просто развернулся, потер отбитую щеку и ушел. Шотландцы разразились криками восторга. Злобными, торжествующими.

Не дойдя пару шагов до своих, я развернулся и выкрикнул:

— Есть еще желающие? А? Ссыкло английское?

Такого они снести не могли. Первым выскочил небольшой крепыш, скинул с себя кафтанчик — или как это называется официально, и ринулся ко мне. Я не стал с ним боксировать, просто врезал пяткой в колено, когда он сблизился. И с размаха въехал носком сапога в лоб. Знаю, лежачих бить нехорошо. Но я распалился. Бой был не жизнь, а на смерть.

Следующий оказался крупнее, но тоже не слишком умный. Его я свалил режущим броском, легко. Пал на колено и припечатал кулаком в переносицу. Встал, небрежно махнул кистью руки в сторону тела.

"Забирайте!"

Очередной поединщик был умнее первых троих. На рожон не лез. Мы немножко походили. И он провел атаку — ногой. Пытался перенять мои приемы, дятел тупой. Я легко поймал его за ногу — на вольной борьбе учат многому — опрокинул на спину и как следует вломил в промежность каблуком.

"Забирайте!"

Англичане долго мялись и наконец, вытолкнули одного мужичка. Я глянул ему в глаза — и сразу понял, что это серьезный соперник. Он это и доказал, проведя несколько резких атак — я заслонил лицо руками, как это обычно делают в боксе, но один удар достиг цели, о чем возвестила мне боль в переносице. Мы покрутились еще немного. И я подловил британца на контратаке — сблизился, и, ценой пары пропущеных ударов по черепу, двинул локтем с разгону. И завершил бой, пробив ногой в прыжке.

Все.

Больше кандидатов не было. И хорошо — голову мне отбили нормальненько, на левом предплечье (которым я парировал удары) налилась шишка величиной с кулак. С меня, пожалуй, хватит.

Шотландцы снова заорали что-то оскорбительное в адрес англичан. Те лишь злобно посмотрели в ответ. Ну еще бы — пять поражений кряду, есть над чем призадуматься.

Я с трудом удержался, чтобы не показать им хороший русский жест от локтя. Впрочем, легко удержался — мне было не то того.

Быстро сгреб пару шотландцев, что оказались рядом, остальных приободрил криками и мы выдвинулись форсированным маршем на "Акулу".

Ох, Господи, дисциплину тут наводить — это ж титаническая работа. Если Мюррей бы смог с этим справиться, ну и Дональд Кэмерон, то я… Я только собственным примером и насилием.

Только на свежем воздухе я ошалело подумал — ведь уложил пятерых здоровых лбов! И даже не успел прочувствовать, вдуматься в сам факт. Насладиться, так сказать, бенефисом. Случись это где-то полгода назад, я бы от таких, скорее всего, убежал, не думая долго. Как меняется человек, с ума сойти.

— Давайте, давайте, бегом, бегом, — подбадривал я неудачливых поединщиков. Ох, как же здорово все это, а! Убил я, по меньшей мере одного.

Англичане этого не простят, начнут искать.

А нам отплывать надо.

А как хотелось бы дождаться бы Ранальда или хотя бы остатков его отряда. Ну не могли же их всех перебить, ну не верю я в это!

Хотя сам их бросил, скрываясь с королем в хижине голландского католика. Это приоритеты.

Но я так хотел, так хотел!

— Сходни — втягивай!

— Да подождите… — мне не давало покою что-то. — Подождите еще час, ну хоть полчаса!

— Чего ждать? Сейчас англичане доложат!

— Да никуда они не доложат, сам же сказал, судно не военное!

— Надо уходить, Алистер! — вмешался Антуан. — Военное оно или нет, они сообщат, что видели шотландцев в Аппингедаме. И нас закроют в этой гавани.

Да, заблокируют. Не исключено, что еще и погоня будет.

Но как-то это не по-человечески получается. Нельзя бросить своих. Ведь не знаем мы наверняка, погибли они или… Нет, они не погибли — это сказал еще сын голландца Дирка. Они отступили.

— Ну подожди, подожди, хоть десять минут, я же себе не прощу!!!

И тут же, словно подтверждая мои чувства, из пролеска вылетели трое всадников.

— Вот, смотри, я же говорил!

— Да не части ты, — Антуан направил на конных трубу. — Так и есть, наши. Опускайте сходни!

Первый был Ранальд — он и долетел до сходен, рухнул с седла.

Весь в кровище.

Один из его компаньонов соскочил, помог вождю подняться.

— Остальные погибли! Надо отплывать, скоро солдаты будут здесь!

Энеас не медлил. Он моментально погнал Эскильда, тот погнал боцманов, матросы вскарабкались на ванты.

Мы отплыли.

Я метанулся к Ранальду. Утянул вcех троих в каюту.

Промыл спиртом рану в руке, вымыл след от сабли в боку — удача, удар пришелся вскользь — заживет быстро, прочистил шрам на лице. Заставил других горцев перевязать раны. Напоил раненого крепким алкоголем для общей анастезии.

И упал, обессиленный возле койки. Уснул. Уснул, как мертвый.

Но проснулся через пару часов.

Фффф-уууу-х…

Похоже, я начинаю понимать, почему в Западной Европе сплошная чернуха, депрессуха и смущение духа.

Ну да, у нас тоже дрались с ногаями, с башкортами, чукчей, говорят, завоевывали. Еще походы на Хиву и другие ханства, или как там это называлось. Но какая у нас территория? А какая у европейцев? И режут друг друга регулярно. Попробуй тут сохранить душевное здоровье.

Мне-то это точно не грозит — мое здоровье уже подорвано. Но долг есть долг.

Утро выдалось туманное, собственно и день грозил состояться туманным.

На юте царило оживление, поэтому, уложив Ранальда, я направился именно туда.

— Посмотрите вперед, сэр, — Эскильд протянул подзорную трубу Антуану. — Я бы не стал рисковать.

Ясно было и без трубы, что в отдалении шли военные суда. Не мое дело решать, военные они или нет, но трехмачтовые парусники никак не назовешь мирными. Уж какой бы я ни был профан в морском деле, но такие вещи понять я могу.

— Это английская эскадра, — подтвердил мои опасения Антуан. — Капитан, примите к берегу.

— Какое "к берегу"? Остановите судно, пока нас не заметили! — вмешался Энеас.

— Не стоит так нервничать, джентльмены, — датчанин забрал свой прибор у Антуана. — Подождем, пока они пройдут. Если я не ошибаюсь, англичане будут нас искать у гаваней ближе к дельте Эльбы.

— Это только если Ранальд не привел погоню на хвосте, — огрызнулся Энеас. — На что я не рассчитываю.

— Увы, да. По рассказам выживших, они знают, король направлялся именно сюда, в Аппингедам, — поддержал его Антуан. — И я не удивлюсь, если к нынешнему моменту англичане выведут в море все имеющиеся силы.

— В тумане мы могли бы проскочить… — несмело сказал капитан.

— Сомневаюсь, — глава экспедиции покрутил головой. — Если бы речь шла о полусотне миль, то рискнуть можно было бы. Но нам надо добраться до Фирта. А моря забиты английскими судами. Догонят, и легко.

Энеас и Антуан перглянулись.

— Ты думаешь, что и я?

— Пожалуй, да. Проще ведь…

— Проще продолжить по суше- Через Данию. Черт с ними, откупимся, если что.

Я рассвирипел. Это что еще такое? Для чего шотландцы гибли? Чтобы вот это?…

— Господа хорошие, я знаю, что я вам уже надоел. Но выслушайте. Как говорил Фемистокл — я помнил правила языка и выговорил имя афинского стратега правильно, с "th" вместо "ф" — бейте, но выслушайте.

— Выслушаем, почему нет? — Антуан упер руки в бока.

— Но поторопись, — добавил Энеас.

— Как прикажете. У нас есть хороший шанс уйти. Англичане примерно представляют, как мы сюда добрались, они не дураки.

— Ну и что?

— То! Они предполагают, что уходить мы будем тем же путем. Я не специалист в навигации и даже с географией испытываю некоторые проблемы. Но мне кажется, что мы можем уйти вдоль английских берегов. В то время как весь их флот прочесывает Северное море.

— Но…

— Да, да, да! Я знаю, что это огромный риск. Но мы пойдем там, где нас искать не будут. Им не придет в головы искать нас у Норвича и так далее. Заметить нас могут только патрули или как это у моряков называется. Поэтому, поднимем английский флаг, пусть думают, что мы просто посыльное судно.

— Это бешеный риск! — Антуан взмахнул рукой, подтверждая свои эмоции.

— А по-моему, интересное предложение, — на мою сторону встал Энеас.

Эскильд вмешался: — Вполне здраво. Поднимем английский флаг и пройдем вдоль берегов.

— В любом случае, мы можем высадиться и продолжить путь по суше.

— Это через Англию-то?

— Да, а почему нет? Деньги есть, купим лошадей и за сутки будем уже по нашу сторону границы.

— Хм… На это я не хотел бы рассчитывать, — пробормотал Энеас. — Но рисковать нам не впервой. Я согласен с нашим русским другом.

— Да и мне тоже не привыкать. Ладно, — Антуан хлопнул ладонью о перила. — Черт, делайте, как хотите. Другого варианта я не вижу. Да, еще с этой погоней… Эскильд, вы слышали все? Поворачивайте на северо-запад.

Раздались свистки боцманов. Как хорошо, мне не пришлось повторять лекцию про риск.

Дальше я вам рассказывать не буду. Все получилось именно так, как я и рассчитывал. Пару раз нас пыталось остановить английское судно, но датчане сигналили флажками, что идут по важному поручению и англичане отставали.

На мачте развевался флаг с крестом Святого Георга.