За каких-то полчаса тщательно охраняемый объект превратился в руины, усыпанные трупами. ЦБН, начиная с самого нижнего этажа и заканчивая первым по отношению к уровню земли — выпотрошен, словно тупая пянби свирепым хищником. Были проломлены потолки, стены — всё, что только могло встать на пути разъяренного зверя.

Снаружи ЦБН обносился забором с защитным полем и прочими охранными приспособлениями. Множество техники и наёмников сторожили главное достояние сектора. А теперь всего этого не было. Деффренков — в живых, техники — в строю, защиты — в исправности. Вокруг только дым, огонь, разруха и кровь. Небольшой дом, расположенный неподалёку от этого места попросту развалился, не выдержав ударов об него ренбреров, потерявших управление.

Он очнулся. Крики приглушал гул в ушах и железо, в которое был окутан с ног до головы. Маленькое тело, успевшее стать непривычным, знобило и болело. Никак не получалось открыть глаза или пошевелиться.

— …может и нет. Я точно видел, что он там. Он напал на вашего робота и потащил его туда… — острый слух с трудом разобрал незнакомый голос. В нём ясно чувствовался страх.

В голове раздался металлический призыв:

«Двести девятый, двести девятый, как слышите?»

«Вас слышу» — ответил он, всё же сумев открыть глаза. Особых изменений не произошло, так как перед ними по-прежнему стояла тьма.

«Где он?»

«Скрылся»

«Ты сильно ранен?» — продолжил расспрос главнокомандующий.

«Не знаю. Всё тело болит. Робот сильно разодран и, кажется, что я в нём застрял»

«Мы спускаемся к тебе, двести девятый»

Связь прервалась и на несколько минут всё затихло. Были слышны только аккуратные шаги пяти братьев по пробиркам. Они шли ему на выручку. Не потому что он был им дорог или являлся товарищем. На его плазму могло записаться то, что может помочь в поимке сбежавшего монстра.

Шаги остановились в полуметре от поверженного робота. Один из клонов посветил на громадину двумя маленькими фонариками, установленными прямо на шлеме.

От резкого света, просочившегося сквозь дыру в «животе» робота, в котором он был упакован, глаза предательски резануло. В нос ударил невыносимый смрад канализационных отходов.

«Двести девятый — мы на месте. Сейчас начнём вытаскивать. Не шевелись, понял?»

«Вас понял» — отозвался он.

После неудачной попытки вызволить застрявшего в роботе обычным путём, двое клонов принялись расширять и без того не дарственную дыру.

Спустя пять минут клон смог выбраться. На чёрно-белом костюме, в области груди, так же виднелась дыра, но поменьше. Она оголяла сероватый торс солдата-клона.

Слегка пошатываясь, пострадавший от неравной схватки встал на ноги. Не без помощи братьев по оружию конечно. Главнокомандующий придирчиво осмотрел дыру в груди, посветив на неё. Никаких внешних повреждений тела он не обнаружил.

Собравшись начать заранее обговоренный с начальством допрос и снять записи с КЧ пострадавшего, главнокомандующий встал с корточек и посмотрел на маску клона, поражённого зверем, которому совершенно недавно телевизионщики дали имя. Сам Усум, естественно, его ещё не знал.

Двое поддерживающих едва-едва вставшего собрата умерли сразу. Нечто отвратительное и «живое», напоминающее длинный ошмёток плоти, ближе к концу переходящий панцирное острие, вырвалось из каждой руки вызволенного из робота и пронзило спины ничего не подразумевающих клонов. Лже-клон сделал быстрое движение смертоносными отростками, раскрошив броню поддерживающих его, разорвав их чуть ли не пополам. Оба повалились замертво по обе стороны от монстра.

Равему инстинктивно захотелось зашипеть на оставшихся в живых, дабы вогнать их в ужас. Не вышло. Судя по ощущением — ртов у клонов никто не предусмотрел. Вместо этого он выпрямился, перестав корежить из себя бедолагу.

Вышедшему из оцепенения главнокомандующему повезло не намного больше. Из проделанной в груди дыры вырвался сгусток плоти. Вмиг преобразовавшись в когтистую руку, явно принадлежащую не человеку, она резким движением вошла в живот клона, при этом издав неприятный хруст. Всё произошло настолько быстро, что тот успел лишь достать ИРК из встроенного в пояс карманчика. Главнокомандующий повис на руке, дёрнулся пару раз и притих, так и не выстрелив.

За него это сделали двое оставшихся, начав палить по убийце. Равем прикрылся мёртвым телом, у которого выхватил оружие, перед этим убрав длинные «жало». Достав из собственного пояса ещё одно ИРК, он совершил четыре «слепых» выстрела. Ориентировочно в те места, где находились клоны. Три из четырёх достигли назначенной цели, но повредили броню и заставили выживших перегруппироваться. Оба отпрянули назад и скрылись во тьме.

Он откинул труп клона в сторону, словно то был кусок мяса. Уродливая рука всосалась обратно в живот, будто её и не было. Сегодня он достаточно поглотил и есть совсем не хотелось.

«Бежать… Тебе надо немедленно скрыться отсюда. Быстрее!»

Равем посмотрел наверх. Три этажа подземки-канализации были пробиты роботом того несчастного клона, чьё тело подсказал позаимствовать всё тот же голос в голове. За полчаса общения с ним, он смог понять только одну вещь — ему не обязательно отвечать. Достаточно делать то, что он говорит.

И этот раз был не исключением. Подкрепление наверняка вызвано, но сомнительно, что ему удастся нагнать его… а кого это «его» — не понимал даже он сам. Воспоминания о прошлой жизни виднелись за плотным туманом. Они смешивались с воспоминаниями бедолаги-клона, которых было не так много. Всё это месиво перчилось и солилось массой оттенков различных чувств, не характерных не биоинженеру, не деффренку в принципе. Это было ели сдерживаемая жажда чужой смерти, крови, боли… одним словом — убийства. Едва выбравшись из лаборатории, он был на грани безумия, почти полностью пропитанный этим чувством. А ещё была ненависть. Причём ко всему. Практически ко всему.

В сторону Равема, застывшего на пару секунд, полетела «сеть», от которой исходило красноватое свечение. Не став выяснять, что это за дрянь и кто её выпустил, прозванный Усумом резким жестом правой руки создал сильный излом пространства. От напряжение в воздухе загорелся синеватый туман и по руке пробежались чёрные молнии.

Так и не успевшая достигнуть цели, светящаяся сеть была откинута к левой стене.

На этот раз не медля не секунды, Равем кинулся наутёк. Не оборачиваясь на оставленные им трупы.

Тоннель, в котором оказался некогда простофиля-биоинженер — Равем Олингли, оказывается, находился над сточным каналом. На это указывали мелькивающие под ногами решётки, за которыми слышались всплески дурно пахнущих отходов. А ещё толстые, тронутые целюлёзой трубы, идущие по бокам. Именно по ним шла вся гадость, стекающая в специально отведённые «мусорки» где-то в Нише.

Появление звуков ударяющихся о кирпич когтей ничуть не удивило его. Даже напротив — он с надеждой ждал именно их. Несмотря на заключение где-то на верхних этажах и сильные изменения, произошедшие с хозяином, Сайя не забыла его и сумела найти. От радости Равем попытался улыбнуться, но после вспомнил, что физически этого не может.

Трансформировав ноги в ноги существа, в которого его насильно превратили, он бежал не менее ста двадцати километров в час, на что зверёк неодобрительно фыркал. Его скорость не сильно уступала, спасибо создателю, а вот сил приходись прилагать намного больше. Четыре не плохо сложенных ножки шустрили как у ящерицы. Две крошечные ручки за ненадобностью прижаты к брюху. Четыре любопытных глаза-бусинки внимательно ощупывали проносящуюся мимо дорогу и увязшие во тьме стены и потолок.

Равем не видел в темноте, а фонари на голове были сломаны при падении. Он (Как человек науки) прекрасно знал, что с точки зрения здравого смысла видеть в темноте невозможно. А возможно ли то, что он сделал совсем недавно с тремя клонами, оставшимися позади? И более двухсот их товарищей до этого? Возможно ли с точки зрения здравого смысла и то, чем он теперь обладал? Возможно ли то, что некто у него в голове отдаёт приказы? Его это не волновало. Он просто знал, что всё происходящее с ним — нормально. Совершенно естественно. Так и должно быть. Нет. Словно так было всегда. Как и то, что он не видел в темноте, а чувствовал её, как что-то вязкое и сродни собственному телу. Это «что-то» окутывало пространство и одновременно отталкивалось от него. Будто свет, отталкивающийся от поверхности и возвращающийся обратно. Таким образом он видел всё. Всё спереди, сзади, слева, справа, наверху и внизу. На много миль вперёд. Он чувствовал, что стал частью всего этого. Частью великой и всепожирающей темноты, струившейся по тоннелю.

Равем закрыл глаза, чтобы не видеть сообщения, всплывающие на плазме. Никто не пытался дозвониться до него, но дурацкие приказы компьютера здорово сбивали с толку. Сконцентрировавшись на внешнем мире, он услышал звуки воды под ногами и цокот бегущей рядом химеры. От того, что он закрыл глаза мало что изменилось. Он по-прежнему видел всё. Не сквозь них, а посредством другого — не зрительного восприятия мира.

Когда сердце перестало биться так, будто его сильно пнули, дыхание стало ровным, а в ушах повис гул, монстр сбавил ход. Впереди находилось большое пространство.

За ним никто не гнался. Во всяком случае — пока не гнался. Только до смерти уставший зверёк.

Когда Усум остановился, Сайя благодарно пискнула и повалилась набок, точно только что издохла от остановки сердца. Он прекрасно знал, что это не так, поскольку при малейшей концентрации мог почувствовать, как бьётся маленькое сердечко созданного им существа.

Помещение походило на огромную банку, дно которой лежало где-то далеко внизу, вверх был бетонным потолком первого этажа канализации, а по бокам шли толстые ржавые трубы.

«Странно. Вроде бы элитный сектор, а за трубопроводом никто не следит»

Сразу после проёма тоннеля, выходящего в эту самую «банку», имелась железная лесенка, идущая вниз и вверх. Задумавшись на пару секунд, Равем полез наверх.

Наверху его встретила целая сеть канализационных труб, напрямую присоединённых к люкам, выходящим на улицу и, соответственно, к домам. По некоторым из них, сначала идущим вдоль всего потолка третьего этажа, а потом спускающимся в точно такие же «банки», бежала вода с естественными человеческими отходами. Воняло просто отвратно. Будь у него рот, его бы наверняка рвало каждые пять минут, которые он пролазал в этом месте.

«И вся эта омерзительная дрянь льётся через три этажа, скапливается в первом и потом сливается по Секторным Столбам в Нишу?» — Равем никогда, будучи молодым биоинженером, не задавался таким вопросом. Тогда это было совершенно непристойный, абсолютно не интересующий его вопрос. Зачем ему было знать это?

Зверёк временами пищал что-то неодобрительное и ели слышно чихал одним только носом. Ему всё это явно не нравилось. Но, раз уж увязался — будь добр терпеть.

Он прислонил обе ладони к низкому потолку. В том месте, где не проходила очередная труба. Клаустрофобией никогда не страдал, и даже наоборот — любил замкнутые пространства, поэтому перемещаться вдоль бесконечного во все стороны этажа согнутым пополам было не в тягость. Но запах… Как бы там не было — пытка окончена.

Прямо над собой он почувствовал чьи-то шаги, уходящие всё выше и выше, и большое спиральное помещение. Не трудно догадаться, что то был подъезд. Осталась только одна проблема — каким образом попасть наверх? С помощью лезвия? Нет, фундамент слишком прочный. Тогда остаётся вылезти где-нибудь рядом.

Он так и поступил.

Пройдя ещё пару десятков метров, Равем остановился, снова приложив ладони к холодному бетону. Вот оно. Можно.

Обратив правую руку в лезвие, от чего броня на ней разрезалась надвое и отпала как скорлупа, монстр сделал надрез. Прочная порода никак не хотела поддаваться, поэтому сил на пробоину метр на метр ушло намного больше, чем хотелось бы. Отходы труда крупными кусками падали вниз, на что Сайя сначала шипела, а потом и вовсе убралась подальше. Равема они задевали, но от этого страдала только броня.

Выбравшись наружу, он открыл глаза, будто был одним из давно вымерших зверьков, которых предки называли кротами. Броня изрядно помялась.

Он оглянулся. Вечернюю полутьму разгонял свет уличных фонарей. Свет был настолько яркий, что ничем не отличался от излучавшего прожекторами, крепленными на самом верху купола. Равем вылез в тёмной области тротуара неподалёку от многоэтажки, поэтому редкие прохожие не заметили его.

Не теряя ни секунды, монстр подошёл к подножью здания. Пальцы пепельного цвета загорелись синеватым свечением, точно изнутри, делая ладони прозрачными. Равему казалось, что он делал это тысячу раз. Он не помнил ни одно подобного опыта, но на подсознательном уровне знал как и что делать.

Положив ладонь на поверхность здания, он почувствовал его, как чувствуют сердцебиение, приложив ладонь к левой стороне груди. Он чувствовал каждого деффренка, ходившего в четырёх стенах своей комнаты, сидевшего в кресле и смотревшего телевизор или лежавшего на мягкой кровати, полностью погрузившись в иной — виртуальный мир. Впервые небоскрёб показался ему улем или же муравейником. Единым жилищем тысячи маленьких существ, барахтающихся в его теле.

Для того чтобы почувствовать это, он приложил не много сил. Совсем чуть-чуть. И оно того стоило.

Ещё он отчётливо почувствовал, что его рука будто прилипла к зданию. Совсем как железо к магниту.

Спустя минуту Равем преодолел четвёртый этаж, стараясь облезать окна и не попадаться на глаза пролетающим мимо капсулам. Получалось плохо. На улице внизу давно заметили взбирающуюся по зданию тень и разбежались. Капсулы облетали за сто метров жуткого лазутчика. Кто-то даже сигналил, но монстру было на это плевать.

Сайя осторожно карабкалась вслед, отставая примерно на этаж. В отличие от него у химеры не было никакой мутации, и она могла упасть в любой момент.

Найдя квартиру, в которой было то, что ему нужно, он превратил руку в железную кувалду. Разбив окно, проник внутрь.

Внутри обычной на вид квартиры царило безумие. За окном не было слышно, но внутри играла громкая и очень неприятная музыка. Почти в каждой комнате импульсивно колбасилась разукрашенная молодежь, обвешанная пластмассой и металлом. То, в каком состоянии находился быт квартиры — нельзя назвать бардаком. Бардак, это когда вещи лежат не на своих местах. Тут же царил просто хаос. Огрызки незнам чего, упаковки незнам от чего, пакеты от того же, предметы личного пользование и прочее и прочее… всё это валялось на полу, как осенние листья под старым клёном. На столах (В том числе и кухонных) лежали кучи компьютерного хлама, одежда и даже грязная посуда. Всё это создавало дивный аромат. Был он столь дивный, что Равему захотелось обратно в канализацию.

Через окно он проник на кухню, где не было никого. На плите стояла сковорода с остатками пережаренной роскоши. Верхние полочки почти все раскрыты. Предметы готовки валялись на столах. Все пачки открыты, но так и не убраны обратно в полочки.

Прежде, чем Равем успел удивиться кошмарной обстановке, в проёме двери, ведущей в одну из комнат, показалась голова пацанёнка лет двадцати на вид. От увиденного его чуть не хватил удар. Он закричал. Пискляво так и противно, что Усум ели сдержал сильное желание убить писклю.

Своим криком пацан перекричал музыку, и вот уже целая толпа молодёжи таращится на незваного гостя. Едва увидев его, почти все подёрнулись синей пеленой, вздрогнули, будто изображение на экране телевизора при помехах, и исчезли с глухим «Биип-вижжж».

Остались четверо. Крикун и три девушки. Две из них спасались бегством, поспешив покинуть квартиру. Оставшаяся девушка с чёрными длинными волосами и татуировкой бабочки на лице с ужасом смотрела на него. Одета она была в чёрную объемную юбку чуть выше колен и серую майку с чёрными узорами. Равем вдруг понял, что заворожен её зрачками, крашенными в белый цвет.

«Ну, чего не бежишь? Убью ведь»

Усум шагнул к проёму. Парень пришёл в себя и попытался кинуться прочь. Едва показав монстру спину, он был пробит насквозь длинным куском плоти с «жалом» на конце. К сожалению для жертвы — не насмерть. Патроны тратить на подобное отребья гархак не желал.

Девушка тоже предприняла попытку бегства, при этом начав орать как резанная, но и её он пресек.

Сделав резкий рывок в сторону девушки, он схватил её за шею и приложил о стену. Не настолько сильно, чтобы размазать мозг по ярким обоям, но достаточно, чтобы та потеряла сознание. Позже он задавал себе вопрос — «Почему не убил?», и сам же отвечал — «Потому что похожа на ту, которая просила убить. В этот раз я не…»

Обоих пленных он уложил на двуспальную кровать, а сам подошёл к злосчастным колонкам и разбил их вдребезги.

В спальне был выключен свет, но она всё же освещалась. Свет исходил от разноцветных фонариков и каких-то животных, вроде мотыльков, созданных программой и кружащих под потолком в количестве целого роя. Преобладал зелёный цвет, исходящий от работающего телевизора. Там, под спокойную и мелодичную музыку танцевала полуголая мулатка в ярко освещённом лесу. Иногда она просто кружила над полем влажной зелени, при этом улыбаясь зрителю и что-то сексуально нашёптывая.

Приблизившись к экрану, он коснулся его рукой. Экран погас, показав Равему его отражение.

«Интересно…» — трогая собственное отражение, подумал он.

Медленно, как обычно надевали корону на голову избранника при церемонии коронации, он снял шлем.

На него из отражения смотрело «Оно». Голова клона напоминала человеческую лишь формой черепа. Ито у него она чуть более вытянута, а подбородок немного овальней. Вместо привычного носа — две ели заметные в полутьме дырочки. Глаза скрыты под прямоугольной чёрной плазмой, которая была частью головы, поскольку намертво вшита. Уши отсутствовали, как и рот.

«И чем, интересно, питаются эти твари. И чем слышат? Странное тело. Слава богу, что оно было у меня не долго»

Отбросив бесполезный шлем в сторону, Равем подошёл к лежащим на кровати. Парень ели дышал, жадно хватая воздух и бешено распахнув глаза. Ещё минуты две и помрёт. Вон — вся кровать уже в крови.

«Вниз. Ты должен спуститься в Нишу. Там тебя будут ждать»

— Сам знаю! — рявкнул Равем.

На кухне раздались чавкающие звуки. Похоже, что химера всё-таки доползла и решила перекусить.

Перед ним стоял довольно не простой выбор — кого спасти. Кто хозяин дома и заведёт для него капсулу, расположенную в «гараже» квартиры, а кто послужит новым телом для его разума?