Святитель Ансгарий. Фрагмент фрески. Олле Хьерцберг. Церковь Откровения, Сальтшёбаден, Швеция.
Боже, избавь насСредневековая молитва
от неистовства викингов!
…Ансгарий не спешил с ответом королю франков: он давно ничего не предпринимал сразу, не узнав, есть ли на то Божия воля.
Откровение могло прийти во сне, во время молитвы, когда знакомая строка псалма вдруг озарялась новым смыслом и становилась ответом, или как-то еще.
Король предложил ему снова отправиться в Свеаланд, на земли викингов, впрочем, оставив свободу выбора. Все слишком хорошо помнили, как восемь лет назад взбунтовавшиеся норманны изгнали из страны епископа Симона: ворвались с оружием в храм, зарубили мечом его племянника Нитрарда, который пытался оказать сопротивление. А потом без разбора стали грабить церковную утварь и книги, хватая все, что блестело.
Как говорил Симон, среди разбойников были и те, кто приходил прежде слушать христианские проповеди. Особенно их восхищал переплет
Евангелия, искусно украшенный драгоценными камнями.
Да Ансгарий и сам слишком хорошо знал жестокий нрав норманнов, казавшихся на первый взгляд простодушными светловолосыми великанами…
Ночью Ансгарию приснился бывший аббат монастыря отец Аделард, который вот уже двадцать лет как покинул этот мир.
Обычно сдержанный и немного ироничный, отец Аделард возвестил голосом ветхозаветного пророка:
Слушайте Меня, острова, и внимайте, народы дальние: Господь призвал Меня от чрева, от утробы матери Моей называл имя Мое; и соделал уста Мои как острый меч… (Ис. 49: 1–2)
Слова из Книги пророка Исайи он произносил, пристально глядя на Ансгария: Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Мое простерлось до концов земли (Ис. 49: 1–3, 6).
Конец, край земли – это, конечно же, северные земли свеев и данов, дальше ничего нет, кроме вечных снегов…
Наутро Ансгарий явился в королевский дворец и объявил, что готов отправиться к норманнам, даже если никто не согласится его сопровождать.
Святитель Ансгарий родился в 801 году на севере современной Франции, в Пикардии.
Имя «Ансгар», «Ансгарий», трактуют как производное от древнегерманского слова, означающего берег моря или озера, – «прибрежный». В таком случае родители словно предугадали судьбу сына, которому в жизни пришлось много путешествовать и открывать для себя неведомые берега.
Примерно в пятилетнем возрасте Ансгарий лишился матери, к которой был нежно привязан. Вскоре после этого мальчику приснился удивительный сон – будто он стоит в темном, заболоченном лесу и видит, как мимо по тропинке идет сияющая Прекрасная Дева в окружении женщин в белоснежных одеждах. В одной из них маленький Ансгарий вдруг узнал свою недавно умершую мать! Он хотел к ней подбежать, обнять, но не мог сдвинуться с места, так как его ноги увязли в болоте.
Приблизившись к нему, Прекрасная Дева ласково спросила:
– Милое дитя, хочешь ли ты к матери?
– Да! – воскликнул Ансгарий.
И услышал в ответ, что для этого он должен вести другую, более чистую и праведную жизнь.
После этого сна маленького Ансгария словно подменили – он сделался послушным и серьезным, начал с большим рвением учиться.
Детские годы Ансгария пришлись на время, которое называют Каролингским возрождением (период интеллектуального и культурного подъема в Западной Европе в эпоху правления королей из династии Каролингов). Перемены тогда коснулись многих сфер, в том числе и образования.
В 784–785 годах император Карл Великий издал указ, так называемое «Послание о попечении над образованием», по которому всем монастырям на землях франков было велено открывать в своих стенах «внешние» школы. В этих школах на безвозмездной основе должны были учиться дети из окрестных селений, разумеется, самые способные и старательные, и те, кто имел склонность к наукам.
Маленький Ансгарий увлеченно обучался письму, счету, пению псалмов в стенах монастыря Святого Петра в Корби, в родной Пикардии.
Ему повезло родиться во время правления Карла Великого – встреча неграмотного короля франков со всесторонне образованным англосаксонским монахом Алкуином, которого император сделал своим советником, отразилась на жизни многих современников. Говорят, Карл Великий настолько пристрастился к грамоте, что держал под подушкой сделанные для него большие буквы и по ночам развлекался тем, что угадывал их на ощупь. Император научился читать (но не писать) и с тех пор желал, чтобы весь его народ тоже был образованным.
Вскоре у Ансгария умер отец, мальчик остался круглым сиротой. Как пишут историки-медиевисты (специалисты по истории Средних веков), в те времена из-за короткой продолжительности жизни у детей редко были бабушки или дедушки. После смерти родителей домом Ансгария стало аббатство Святого Петра в Корби.
В библиотеке аббатства Сен-Галлен (Швейцария) была обнаружена уникальная средневековая рукопись с планом монастыря, который примерно в 820 году представили на рассмотрение аббату Гоцберту. Проект, составленный на основе знакомства с существовавшими в ту пору обителями, дает представление о том, каким должен был быть образцовый монастырь в эпоху Каролингов.
Средневековое аббатство было обнесено высокими стенами, наподобие крепости. Попасть на его территорию можно было только через охраняемые ворота. Центральное здание – церковь, вокруг нее на плане расположены большой дом для монашеской братии, кухни, бани, пивоварни, пекарни, лазарет, аптека, помещения для хранения трав. На задворках размещались птичник, овчарня, свинарник, загон для коз, конюшня, коровник, амбар, солодосушильня – словом, все то, что обеспечивало независимую и безбедную жизнь монашеской братии в стенах аббатства.
Интересно, что школе там отведено одно из самых почетных мест – между домом аббата и помещением для приема высоких гостей.
Примерно в возрасте тринадцати лет Ансгарий принял монашеский постриг в аббатстве Корби. Наверняка, это решение как-то связано с событием, которое в начале 814 года потрясло многих: 28 января скончался император Карл Великий.
Сорок семь лет Карл Великий правил государством франков. В 800 году, на праздник Рождества Христова, в церкви Святого Петра Папа Римский Лев III возложил на его голову императорскую корону, провозгласив императором Священной Римской империи, после чего, как повествуют хроники, простерся у ног Карла. Но и сильные и могущественные умирают, а вечная жизнь обещана только праведным.
Однажды, молясь в монастырской часовне, Ансгарий во время некоего озарения увидел приближавшегося к нему человека благородной внешности и вдруг узнал в нем… Самого Спасителя. Юноша упал к Его ногам и боялся даже взглянуть вверх – из глаз Христа лучился неземной свет, Он весь был Свет.
Христос заговорил с юношей Сам, сказав, что надо внимательнее относиться к Таинству Исповеди. Ансгарий удивился вслух – зачем? Ведь Христу и так без всяких слов известны грехи всех людей на земле.
Конечно, известны, подтвердил Спаситель – и терпеливо объяснил, что в исповеди для Него важно искреннее покаяние, только после этого человеку бывают прощены грехи.
Позднее, рассказывая о своих мистических озарениях и видениях ученику Римберту, будущему автору его жития, Ансгарий строго-настрого запретил кому-либо говорить об этой встрече, пока он не оставит земной мир.
Без мистицизма (от греческого слова, означающего «сокровенный», «таинственный») невозможно понять мир западного средневекового монаха.
Научное определение мистицизма звучит как «стремление к непосредственной связи с Богом и опытное переживание этой связи». «Между естественным и сверхъестественным нет никакой преграды; напротив, они тесно связаны между собой многочисленными неявными соответствиями», – объясняет французский историк Жорж Дюби особенности мистического сознания человека в Средние века.
Интересную мысль по поводу мистических озарений и веры в чудеса высказал бургундский монах и хронист X–XI веков Рауль Глабер. Творец знал, что «гораздо чаще человек будет отворачиваться от возвышенных примеров и опускаться вниз, нежели наоборот, а потому на протяжении веков не раз являл роду людскому чудесные знамения, для того чтобы вразумить его и обратить взоры людские к небу».
Впрочем, в эпизоде с видением Спасителя раскрывается не только мистицизм юного Ансгария, но и его смелый, решительный характер. Не всякий дерзнул бы обратиться ко Христу с вопросом, даже во сне. Получив ответ, Ансгарий без промедления начал исповедоваться перед Спасителем в своих грехах, испытав после пробуждения радость освобождения, словно от невидимых пут.
Благодаря своим способностям вскоре Ансгарий сам стал преподавать в монастырской школе.
Аббатство Корби считалось крупнейшим духовным и интеллектуальным центром своего времени. Может быть, даже вторым по значению после монастыря Святого Мартина в Туре, где аббатом был Алкуин, наставник Карла Великого, создавший знаменитую «Каролингскую академию».
По мнению некоторых ученых, именно в монастыре Корби примерно в 780 году был изобретен и внедрен в практику особый тип средневекового письма – каролингский минускул, далекий предок печатного шрифта.
Особенность минускула состояла в том, что латинские буквы писались примерно одной ширины и высоты, текст просторно располагался на странице и это было удобно для чтения.
Почти два столетия такими убористыми квадратными буквами франки переписывали книги и составляли документы в городских канцеляриях, пока на смену не пришло более замысловатое и элитарное готическое письмо. Наверняка, Ансгарий тоже переписывал в Корби труды античных авторов и книги современников, ведь он принадлежал к числу интеллектуалов времени Каролингов. «Так именуют тех, чьим ремеслом были мышление и преподавание своих мыслей. Этот союз личного размышления и передачи его путем обучения характеризовал интеллектуала», – дает определение средневековым интеллектуалам Жак Ле Гофф, блестящий знаток французского Средневековья.
В то время у франков одним из самых читаемых современных писателей, конечно, был аббат Алкуин, из-под пера которого вышли многочисленные богословские сочинения, жития святых, стихотворения, эпитафии, послания, загадки и особые ученые головоломки, которыми так любили забавляться средневековые интеллектуалы.
Составленное Алкуином «Житие святителя Виллиброрда, архиепископа Утрехтского» по увлекательности можно сравнить с современными приключенческими романами, где главным героем выступает англосаксонский монах-миссионер VII–VIII веков.
Виллиброрд (имя Климент он получил при рукоположении во епископа) был сиротой, в семилетнем возрасте отданным в монастырь Рипон в Нортумбрии. Когда ему исполнилось двадцать, Виллиброрд отправился по северным морям с христианской проповедью в Ирландию. Вторая миссия Виллиброрда, вместе с одиннадцатью монахами-англичанами, была совершена на материк, к германцам-язычникам. Отважный англосаксонский миссионер побывал даже в Дании, на землях викингов, где до него в глаза не видели христианских проповедников.
В жизни Ансгария будет столько перекличек с «Житием святителя Виллиброрда…», что, думается, в юности он неплохо познакомился с этим увлекательным сочинением. И если жаждал приключений, то именно таких – миссионерских подвигов во имя Христа!
После смерти Карла Великого правителем франков стал его сын Людовик, прозванный за свое христианское благочестие и покровительство монахам Людовиком Благочестивым. С его приходом к власти в жизни франкских монастырей многое изменилось.
В период с 816 по 819 год в городе Ахене состоялись три церковных Поместных Собора, регламентирующих правила и более строгие нормы поведения для франкских монахов. Некоторые аббатства слишком уж стали походить на поместья, где обитатели проводили время в многочисленных хозяйственных хлопотах, не уделяя должного внимания молитвам.
Реформы, проведенные Людовиком I Благочестивым под руководством его советника монаха-аскета Бенедикта Анианского, коснулись и монастырских школ. Были приняты постановления о закрытии в аббатствах «внешних» школ – якобы для того, чтобы уберечь монахов от соблазнов, которые приносят с собой миряне.
Во времена раннего Средневековья даже в Византии примерно девять десятых населения было безграмотным, на землях франков этот процент, наверняка, был еще больше. А теперь образование стало доступно лишь тем, кто принадлежал либо к аристократии, либо к духовенству, а для сирот, таких как Ансгарий, оно было закрыто.
Впрочем, в остальных вопросах король Людовик продолжал политику своего великого отца, в том числе и миссионерскую деятельность среди германских народов.
Карл Великий в течение тридцати трех лет воевал с саксами, сумев покорить их и силой оружия обратить в христианство. Саксонский капитулярий (список постановлений) времен Карла Великого первым пунктом объявляет:
«Решено всеми, чтобы церкви Христовы, которые строятся теперь в Саксонии во имя истинного Бога, пользовались большим, отнюдь не меньшим почетом, чем каким пользовались прежде идольские капища». А в восьмом пункте капитулярия прямо говорится о том, что ожидает несогласных: «Кто из племени саксонского будет впредь уклоняться от крещения, не явится для совершения этого таинства, желая оставаться в языческой вере, – будет казнен смертью».
Людовик Благочестивый продолжил обращение саксов в христианство более миролюбивыми способами, прежде всего строительством на германских землях монастырей.
Трон Карла Великого в Имперском соборе. Ахен, Германия.
Сохранилось средневековое предание, как однажды король Людовик отправился на охоту, взяв с собой какую-то христианскую реликвию, которую повесил на розовый куст. А когда после удачной охоты хотел ее снять, у него ничего не получилось.
Приняв случившееся за знамение свыше, Людовик Благочестивый велел на этом месте воздвигнуть церковь. Впоследствии вокруг церкви появилось поселение, ставшее нижнесаксонским городом Хильдесхайм. А тот самый тысячелетний розовый куст, по преданию, до сих пор растет в апсиде древнего немецкого собора. Он уцелел даже во время бомбардировок города в годы Второй мировой войны.
В период правления Людовика I Благочестивого в Нижней Саксонии появилось множество новых храмов и монастырей, в том числе и дочерняя обитель аббатства Корби. Нижнесаксонский монастырь сначала именовали «новый Корби», а со временем название трансформировалось в «Корвей». Аббатство было построено на пересечении торговых путей на реке Везер, отчасти и как оборонительный пункт.
Примерно в 822 году аббатом в «новом Корби», или Корвее, стал Аделард Корвейский, человек, известный своими неординарными взглядами. Он принадлежал к королевскому роду – был двоюродным братом Карла Великого, но при этом провозглашал равенство всех людей перед Лицом Господа и перед законом, за что франкская знать его люто ненавидела. С 780 по 814 год он был настоятелем Корби. После смерти Карла Великого придворные сумели очернить его в глазах Людовика, Аделард впал в немилость. Вольнодумец был сослан в монастырь Нуармутье, а через несколько лет ему было позволено вместе с братом Валой поселиться в Корвее. Аделард стал настоятелем этой обители и пригласил в Корвей монахов из аббатства Святого Петра в Корби, готовых нести служение на новом месте. Среди откликнувшихся на его призыв был и двадцатилетний брат Ансгарий. В Корвее отец Аделард доверил ему должность проповедника и школьного учителя – по-видимому, здесь все же обучали детей-сирот, взятых на воспитание в монастырь. Приняв монашество, они имели возможность получить систематическое образование, которое в эпоху Каролингов строилось по программе так называемых «семи искусств».
Теперь трудно сказать, почему именно эта система, разработанная в V веке римским писателем-энциклопедистом Марцианом Капеллой, стала базовой для всей средневековой педагогики. «Семь искусств», или семь главных предметов обучения, – это грамматика, диалектика, риторика, геометрия, арифметика, астрономия и музыка. Сначала изучали три гуманитарных предмета, затем переходили к трем точным дисциплинам и музыке.
Средневековые интеллектуалы изо всех сил стремились наверстать то, что было утрачено, – систему знаний, которая есть в физике, логике и этике Аристотеля, математике Эвклида, астрономии Птолемея, медицине Гиппократа и Галена. После падения Рима в умах западных европейцев остались некие обломки веками приобретавшейся мудрости, которые мучительно хотелось соединить в нечто целое.
В эпоху Каролингов в моду вошли всевозможные энциклопедии и сборники цитат, где говорилось понемногу обо всем, и сведения зачастую имели мало общего с наукой.
Например, считалось, что земля стоит на четырех золотых китах, а сами киты лежат в огненной реке.
Земля плоская, у нее есть край, и, если до него дойти, можно свалиться в бездну. Любую звезду можно обойти за пятнадцать дней.
Восток отстоит от запада ровно настолько, насколько земля отстоит от неба.
Небо устроено в виде огромного семислойного пирога: сохранилось множество средневековых апокрифов, описывающих, что находится на втором, третьем и пятом небе. Выражение «побывать на седьмом небе от счастья» для средневекового человека означало оказаться в гостях у Бога.
Жадная, неразборчивая тяга к знаниям, помноженная на страх, что какие-то познания могут принести вред христианской душе, во многом определяли дух раннего Средневековья.
Так, в аббатстве Клюни монах перед чтением рукописи античного автора должен был сначала пальцем почесать себя за ухом, наподобие собаки, «ибо неверного по праву можно сравнить с этим животным».
Во время учительства в Корвее у Ансгария снова было откровение.
Однажды среди его учеников произошла ссора, в результате которой один из мальчиков нанес другому удар по голове грифельной доской. Пострадавшего звали Фульбертом, ребенок находился в тяжелом состоянии, на грани жизни и смерти.
Ансгарий видел в случившемся несчастье и свою вину, сильно расстроился и от огорчения даже впал в сон. И увидел во сне, как душа Фульберта восходит на небо и будто бы сам Ансгарий ее туда сопровождает. Это было некое огненное откровение, наподобие яркой вспышки, во время которой Ансгарий видел душу ребенка в пурпурном пространстве среди святых мучеников.
Когда в его комнату вошел опечаленный брат Витмар, друг и тоже школьный преподаватель, Ансгарий уже знал, с какой тот явился новостью. Он опередил его, сказав, что уже получил известие не только о смерти ученика, но и о том, почему Фульберт заслужил мученический венец: терпеливым перенесением страданий и прощением убийцы.
Брат Витмар был поражен услышанным. Предполагают, что именно он был соавтором «Жития святого Ансгария», составленного Римбертом, и сообщил многие подробности, которые мог знать только близкий друг юности.
В те годы на материк все чаще стали наведываться незваные гости с севера, норманны.
Хроники сообщают, что в 820 году у берегов Фландрии появились тринадцать кораблей викингов, которые, впрочем, довольно быстро повернули обратно. Другой отряд скандинавов на быстроходных и маневренных судах с квадратными парусами успешно поднялся по Сене, словно присматриваясь к франкам и пока только прикидывая свои силы.
Император Карл Великий и его наследник держали береговую охрану в постоянной боевой готовности, и при них викинги довольствовались лишь мелкими грабежами и разведкой. Иногда с северянами даже удавалось наладить дипломатические отношения.
В 826 году датский правитель Харальд, конунг Южной Ютландии, был изгнан родичами-соперниками из страны и бежал на материк. Он попросил прибежища у Людовика Благочестивого и получил согласие, но с одним условием – вождь данов должен принять христианство.
Король франков лично принимал участие в крещении Харальда, которое состоялось в старинном немецком городе Индельхайм, и в награду за смирение подарил данам земли Рюстрингии в устье Везера.
Вскоре пришло известие, что бунт в Ютландии закончился. Харальд собрался возвратиться на родину. И не возражал, чтобы в Данию вместе
с ним отправились христианские миссионеры из числа франкских монахов. Вот только кто именно? Ни у кого не было ни малейшего желания отправляться к северянам.
Норманны верили в языческого бога Одина, который умел сделать так, чтобы его воины «бросались в бой без кольчуги, ярились, как бешеные собаки или волки, кусали свои щиты и были сильными, как медведи или быки» (Снорри Стурлусон. «Круг Земной»). Умерших они сжигали на кострах вместе со всем имуществом и считали, что чем выше дым от погребального огня поднимется к небу, тем больше шансов попасть в Вальгаллу – жилище Одина.
Викинги в Средние века приводили в ужас всех жителей материка. Существует множество научных теорий, откуда появилось это слово. Некоторые историки связывают его с названием области Норвегии Вик, другие выводят его значение от слова «вик» – «бухта, залив» (следовательно, викинг – «человек, который прячется в заливе»).
Такая версия основана и на изучении найденных археологами кораблей викингов, построенных таким образом, что они могли с легкостью приставать к любому берегу. Именно потому грабители-норманны всегда появились неожиданно, «изниоткуда», заставая жертв врасплох.
По другой версии, также получившей распространение, термин происходит от глагола «викиа» – «поворачивать, отклоняться». Викинг – это человек, который на время отклонялся от привычного образа жизни, покидая родные края для разбоя и грабежей.
У себя дома викинги были зажиточными крестьянами, ремесленниками или купцами, но с наступлением весны они собирались в отряды, снаряжали корабли и отправлялись на поиски легкой добычи. В Средние века даже появилась особая молитва: «Боже, огради нас от неистовства викингов!»
Людовик Благочестивый не хотел отступать от своих миссионерских планов пойти на север. Созвав большое собрание духовенства, он велел назвать подходящую кандидатуру для сопровождения Харальда и христианской проповеди среди данов.
На собрании все высказались единодушно, что никто ни за что не пойдет в Ютландию по доброй воле. Но тут слово взял аббат монастыря Корвей, отец Вала, родной брат недавно умершего отца Аделарда.
Он сказал, что в его монастыре есть такой монах: двадцатипятилетний брат Ансгарий – образованный, физически сильный, бесстрашный и готовый хоть на край света отправиться ради проповеди Христа.
Ансгарий был срочно вызван во дворец. Возможно, встреча бывшего мальчика-сироты с королем Людовиком I происходила в Ахене, бывшей резиденции Карла Великого, или другом крупном городе-крепости франков.
Король Людовик спросил Ансгария, готов ли он оставить Корвей и пойти распространять Евангелие среди датчан. Ансгарий сразу же, без лишних раздумий, согласился.
С ним вызвался пойти на север еще один монах, брат Аутберт, юноша из аристократического рода.
Король Людовик снабдил миссионеров церковными сосудами, богослужебными книгами и велел вместе со свитой конунга Харальда сесть на корабль, направлявшийся в Ютландию.
В пути Харальд и его люди грубо обращались с франкскими монахами, наверняка между ними существовал и языковой барьер.
В Кельне архиепископ, растроганный отвагой миссионеров, подарил им хороший корабль с двумя удобными каютами, более приспособленный для плавания по холодным морям. Такой дорогой подарок сразу возвысил монахов в глазах Харальда и его свиты. Конунг тут же перебрался на новый корабль, забрав себе одну из кают. Во время плавания он даже расположился к молодым миссионерам, которые смиренно переносили насмешки и старательно изучали язык данов.
Брат Ансгарий и брат Аутберт были не первыми христианскими миссионерами в Ютландии. Примерно восемьдесят лет назад сюда добрался отважный Виллиброрд, хотя пробыл здесь недолго. Англичанин выкупил из рабства у викингов тридцать мальчиков, которых крестил, научил основам веры и увез на материк.
Некоторое время среди норманнов проповедовал архиепископ Эббон Реймсский – молочный брат и друг юности короля Людовика Благочестивого, получивший благословение на северную миссию у Папы Римского Пасхалия I. Но и он во время очередной смены конунгов вынужден был покинуть Ютландию.
Кое-что о христианстве датчане могли слышать от иноземных торговцев или пленных англичан, но в целом Ансгарию с Аутбертом пришлось начать с нуля.
В первый же год они устроили в главном городе Ютландии кахетизаторскую школу, чтобы донести до норманнов необходимые знания о Христе, без которых Его невозможно правильно почитать и тем более любить.
Проповедники быстро убедились, насколько рослые, светловолосые северяне в вопросах религии были похожи на малых детей. Некоторым из них так понравилось во время крещения облачаться в белые крестильные рубашки, что они готовы были креститься по несколько раз. Даны предпочитали носить кресты напоказ, как украшение, хвастаясь друг перед другом их размерами и количеством драгоценных камней.
Встречались среди них и хитрецы, которые прилежно запоминали даты христианских праздников и расспрашивали об известных монастырях, готовясь к летним походам. Викинги быстро усвоили, что в праздничные дни городские стены охраняются хуже и люди приходят в церковь безоружными.
Брату Ансгарию и брату Аутберту удалось потрудиться в Ютландии не больше года. В 827 году конунг Харальд вновь потерпел поражение от родственника Эрика и бежал на материк. Миссионерам, которым он покровительствовал, тоже пришлось спасаться бегством.
На обратном пути Аутберт заболел. Ансгарию с большими трудностями удалось доставить его до монастыря. На Пасху 828 года брат Аутберт, чье имя навсегда связано с христианской миссией в Дании, скончался в «новом Корби».
Летом 829 года к королю Людовику прибыли шведские посланники. Они уверяли, что конунг Бьёрн приглашает в страну священнослужителей и многие их соотечественники желают принять Христову веру.
Эти сведения нужно было проверить. В отличие от Дании, в Свеонии (Свеаланде), как тогда называлась Швеция, христианских миссионеров прежде никогда не было.
Во всех франкских монастырях нашелся лишь один человек, которого не надо было уговаривать идти к свеонам (шведам), – брат Ансгарий.
В «Житии святого Ансгария» об этом говорится так: «Светлейший император посовещался с вышеупомянутым аббатом, не сможет ли тот случайно найти среди своих монахов кого-нибудь, кто возжелал бы во имя Христа отправиться в оные земли, или, по крайней мере,[послать туда] того, который ныне живет у Харальда. Так сия миссия выпала на долю жившего у Харальда раба Божиего Ансгария».
Следовательно, король Людовик даже не знал о том, что Ансгарий уже почти год как преподавал грамоту в Корвее, а его крестник конунг Харальд снова где-то скрывался.
На этот раз вместе с Ансгарием отправился монах Витмар из Корвея. Друзья сели на корабль, отплывший в Балтийское море.
Во времена Карла Великого в поддержку миссионеров был создан капитулярий, особый охранный документ, по которому нанесение раны миссионеру, как и оскорбление христианской религии, карались смертью. Аббатом Алкуином вместе с епископами Зальцбургским и Пассауским был составлен и особый миссионерский катехизис, который в Средние века имели отправлявшиеся в другие страны проповедники.
Наверняка, охранная грамота была с собой и у монахов из монастыря Корвей. Но для викингов закон не писан: в Балтийском море на корабль, на котором плыли Ансгарий и Витмар, напали морские разбойники. Пираты отобрали у миссионеров все подарки конунгу Бьёрну от короля Людовика, церковные сосуды, сорок богослужебных книг, специально собранных для поездки, а заодно все их личные вещи.
И все же высаженные на незнакомый берег брат Ансгарий и брат Витмар приняли смелое решение не возвращаться домой и продолжить свой путь на север.
«Итак, преодолев сначала длинный путь пешком, а затем на судах переплыв отделяющее Свеонию море, они с огромными трудностями прибыли наконец в портовый город тамошнего королевства под названием Бирка», – одной строкой говорится об этом трудном путешествии в «Житии святого Ансгария». Судя по датам, это была весна, таяние льдов и снегов, распутица на дорогах…
Летом 831 года миссионеры сухопутным путем наконец-то добрались до Бирки, главного торгового города в Свеонии, где тогда находилась резиденция конунга Бьёрна.
Археологические раскопки, проведенные на месте, где стояла Бирка (город был до основания разрушен в конце X века), обнаружили клады византийских и арабских монет, богатые погребения, остатки фортификационных сооружений.
В раннесредневековой Бирке шла бойкая торговля местными северными товарами: пушниной, моржовой костью, гагачьим пухом, а также тем, что привозили купцы с континента и даже из далеких восточных стран. Все крупные торговые сделки и политические дела в городе контролировал конунг.
Конунг Бьёрн благосклонно принял франкских монахов – не исключено, что его впечатлили и те испытания, которые им пришлось пережить в пути.
Франкские монахи встретили в Бирке много пленных соотечественников, которые восприняли как настоящее чудо появление христиан в северных землях.
Свеоны довольно охотно принимали крещение, особенно после того, как это сделал Херигарий, близкий друг и правая рука конунга. На своем участке земли в Бирке Херигарий позволил миссионерам выстроить первую в Свеонии христианскую церковь.
Города раннего Средневековья выглядели просто. У франков это зачастую были две перекрестные улицы, завершавшиеся четырьмя воротами.
В Свеонии, как показали археологические раскопки, в городе могла быть одна длинная улица вдоль реки, на которой стояли дома местной знати, находились торговые лавки и ремесленные мастерские.
Большинство норманнов жили не в городах, а на своих «хуторах». Они занимались сельским хозяйством и приезжали в город для продажи урожая или по вызову конунга.
В центре города находилась площадь, где проходили народные собрания, в конце улицы ставили церковь, иногда даже с колокольней. Викинги не любили колокольный звон, у них были свои представления о прекрасном, в том числе и по поводу музыки.
Некий гость из мавританской Кордовы, делец по имени Ибрагим аль-Таруши, побывавший у норманнов примерно в 950 году, оставил описание викингов на отдыхе: «Никогда не слышал столь гнусного пения. Их глотки исторгают вой, подобный собачьему, только еще более дикий».
Весть о том, что Ансгарий и Витмар добрались до Свеонии и свободно проповедуют среди язычников, вскоре достигла дворца Людовика Благочестивого. Этот успех вдохновил короля на новую смелую идею – создать миссионерский центр, чтобы готовить целые группы монахов для северной миссии.
Руководителем ее, конечно, был назначен Ансгарий. Но чтобы рукополагать священников-миссионеров, ему сначала нужно было принять епископский сан.
В октябре 831 года Ансгарий был срочно вызван для хиротонии и стал первым архиепископом молодого немецкого города Гамбурга. Чтобы все было по «полному чину», император послал Ансгария в Рим, где Папа Григорий IV передал архиепископу Гамбурга необходимую документацию и паллиум (аналог православного омофора, только чуть меньший по размеру, знак митрополичьей власти), официально назначив его своим полномочным представителем к шведам, датчанам, славянам и другим северным народам.
Озабоченность короля франков и Папы Римского по поводу усмирения северян понять можно. С каждым годом викинги все более дерзко и жестоко разбойничали на материке.
В 834 году флотилия датских кораблей по притоку Рейна проникла вглубь континента и дошла до крупного торгового центра Дорестад во Фризии, где в то время находился один из самых богатых рынков Западной Европы. На монетном дворе Дорестада чеканили серебряные денье, главную разменную монету Фризии. Город был разграблен викингами. Заполучив огромное количество денег, они еще больше осмелели.
Нападения на портовые города в устьях судоходных рек Шельда, Маас и Рейн стали почти ежегодными, а с каких-то пор северяне, чтобы не тратить время, даже стали оставаться на материке на зимовки.
Интересную историю о набеге викингов оставил средневековый нормандский хронист Дудо из Сен-Кантена, собиратель забавных исторических фактов и устных преданий.
Однажды норманны увидели на своем пути большой город с мощными стенами и подумали, что это Рим. Не зная, как к нему подступиться, викинги пошли на хитрость: притворились, будто вождь их умер и они хотят его похоронить по христианскому обряду. Когда похоронные носилки оказались в городе, «мертвый» предводитель Хастейн соскочил с них и стал требовать у епископа огромный выкуп. А узнав, что побежден им вовсе не Рим, а маленький портовый город Луна (современный французский Бордо), от расстройства тронулся рассудком.
Став епископом Гамбурга, Ансгарий отвечал теперь за всю северную миссию.
В Свеонию в 832 году были направлены новые миссионеры – епископ Гаутберт и его племянник Нитрард. В Ютландию – франкский монах брат Гислемар.
В Гамбурге святитель Ансгарий построил большой каменный собор, а неподалеку от города основал монастырь по образцу Корвея, в котором воспитывались будущие миссионеры. Он открывал странноприимные дома, кормил бедных, выкупал из рабства взятых пиратами в плен юных датчан и славян.
Десятую часть своего жалованья Ансгарий ежегодно отдавал нищим, а каждые пять лет жертвовал вдвойне. Когда архиепископ бывал в каком-либо селении своей епархии, он просил, чтобы местных бедняков и нищих привели разделить с ним трапезу и только после этого соглашался сесть за стол.
«Манера его речи и внешний вид были так притягательны, что он внушал чувство трепета даже влиятельным и богатым людям, а еще больше нераскаявшимся и бесстыдным, и если простые люди принимали его как брата, то бедняки с любовью чтили его как отца» («Житие святого Ансгария»).
Эта простота отличала его от тех епископов, которые всеми силами старались подчеркнуть свою важность и привилегированное положение в обществе.
«Капитулярий Карла Великого об областях Саксонии» дает представление о том, каким авторитетом и властью пользовались в те времена священники, а тем более епископы. Существовало даже такое правило: если преступник, совершивший убийство, жертвоприношение или кражу, добровольно являлся к священнику, исповедовался и соглашался подвергнуться епитимье, то своим покаянием он избавлялся от смертной казни. Не удивительно, что каждый город хотел иметь «своего» справедливого и доброго епископа.
Примерно в 848 году, когда в немецком городе Бремене тоже была создана кафедра, Ансгария назначили епископом Бременским. Отныне он считался епископом Гамбургским и Бременским, хотя в церковных кругах находились сомневающиеся в каноничности подобного назначения.
Это была видимая сторона жизни святителя Ансгария, но существовала и другая – глубинная, таинственная, о которой знали лишь немногие.
Римберт, автор «Жития святого Ансгария», сравнивает своего учителя с Мартином Туровским, который не начинал ни одного дела, не помолившись.
«Все, что с ним должно было случиться, становилось ему известным из сновидения или из внутреннего откровения или из исступленного видения», – пишет Римберт.
Сообщает он и о множестве исцелений, которые его учитель совершал по молитве и через помазание освященным елеем, и о том, что нередко одно появление архиепископа приводило грешников к покаянию.
Все, кто близко знал святителя Ансгария, уже при жизни считали его святым. Хотя сам он никогда не говорил о том, что может творить чудеса.
Двадцатого июня 840 года скончался король франков Людовик I Благочестивый. Верденским миром империя Карла Великого была разделена между тремя его внуками: области к востоку от Рейна перешли к Людовику Немецкому, к западу – к Карлу Лысому, Италия и полоса от устья Рейна до устья Роны – к Лотарю. Как только новые короли вступили в борьбу за лучшие земли, междоусобицей сразу же воспользовались викинги.
В 840 году датский флот под командованием Асгейрра вошел в Сену и сжег город Руан, разграбив берега реки до монастыря Сен-Дени. Следом нападению норманнов подвергся Квентовик – главный порт франков в торговле с Англией.
Двадцать четвертого июня 842 года был атакован город Нант, который в тот день был заполнен радостными людьми, отмечавшими праздник рождества Иоанна Крестителя. Викинги ворвались в храм, зарубили епископа у алтаря, подожгли колокольню и убили много мирных жителей.
В следующем году флотилия из ста двадцати кораблей датского разбойника Рагнера, известного по сагам как Рагнар Лодброк, подошла к Парижу. В пасхальное воскресенье этот не столичный тогда город франков был опустошен и сожжен.
Чтобы избавиться от викингов, император Карл Лысый дал им неслыханный выкуп в размере семи тысяч фунтов серебра.
«Число кораблей увеличилось: нескончаемый поток викингов не прекращает усиливаться. Повсюду христиане становятся жертвами резни, сожжений и грабежей: викинги захватывают все на своем пути и никто не сопротивляется им, – писал монах Эрментарий Нуармутьеский, живший в IX веке и не понаслышке знавший, что такое длинные мечи норманнов. —.. Ни один город, ни один монастырь не остались неприкосновенными».
Вскоре очередь дошла и до Гамбурга. В 845 году Хорик, король Дании, направил к городу флотилию из шестисот кораблей.
Как обычно, викинги явились неожиданно и высадились на берегу Эльбы как раз в тот момент, когда правитель города граф Бернхар куда-то отлучился. Вероятно, у норманнов имелись свои осведомители.
Всего за два дня Гамбург был разграблен, опустошен и сожжен. Епископу Ансгарию с трудом удалось спастись вместе с несколькими сотнями беженцев. Почти год он скитался по стране, разом лишившись всего: и храма, и своей паствы, и каких-либо средств к существованию.
Плохо обстояли дела и с северной миссией.
В 845 году в Бирке толпа свеев ворвалась в дом епископа Симона и, связав священника, стала грабить церковное имущество. Племянник епископа Нитрард, защищая храм от погрома, был зарублен мечом и стал первым Христовым мучеником Свеонии.
Епископ Симон отказывался возвращаться в Бирку, считая, что его появление только озлобит норманнов, и «свеоны, вспомнив прежнее, снова поднимут из-за него какой-нибудь мятеж». Но он готов был отправить туда еще одного племянника, если норманны разрешат миссионерам вернуться в Свеонию.
Симону хотелось, чтобы на север отправился «тот, кто первоначально получил это назначение и был там радушно принят». Несомненно, он имел в виду епископа Ансгария.
Именно тогда Ансгарию в сонном видении явился его духовный отец, бывший настоятель монастыря Аделард, возвестив как свое благословение: «Иди и проповедуй Слово Божие язычникам!» – и все сомнения разом отпали.
Епископу Ансгарию исполнился пятьдесят один год, когда он снова отправился к свеонам, чтобы говорить им о Христе.
Перед опасной поездкой удалось заручиться поддержкой нового конунга данов, Эрика, который согласился помочь франкским миссионерам.
Он передал Ансгарию свой меч (в качестве символа власти и достоинства) и дал рекомендательное письмо к конунгу свеонов, с которым у него на тот момент были дружеские отношения.
Согласно Римберту, в письме было сказано:
«Раб Божий, который, будучи послан из страны короля Людовика, пересек пределы моего королевства, хорошо мне известен, и я никогда в своей жизни не видел столь прекрасного человека и ни разу не встречал у кого-либо из смертных такой веры, как у него. Поэтому, зная его святую добродетель, я позволял ему в моем королевстве делать все, что он хотел на пользу веры христианской, и прошу тебя, чтобы ты точно так же разрешил ему, как он пожелает, установить почитание Христа в своем королевстве, ибо он не хочет совершить ничего иного, кроме того, что будет добром и благом».
С этой рекомендацией и символическим мечом в 852 году святитель Ансгарий снова направился к берегам Свеонии. К счастью, на этот раз обошлось без пиратов. После двадцати дней плавания вместе с племянником епископа Симона они благополучно прибыли в Бирку.
О второй миссии в Свеонию известны подробности, позволяющие понять, какие трудности приходилось преодолевать христианским проповедникам у северян.
Накануне прибытия франкских монахов в Бирку (прошло почти десять лет, как Ансгарий с Витмаром побывали здесь впервые) народ был взволнован пророчеством местного волхва, который сообщил волю богов не принимать «чужого бога, чье учение нам враждебно, и не служить ему».
Волхв велел свеонам лучше уж поклоняться и приносить обеты прежнему конунгу, отцу Олафа, если всем так хочется верить в божество, принявшее человеческий облик.
«Было устроено святилище в честь вышеупомянутого уже умершего короля, и ему стали возносить жертвы и давать обеты как богу».
Старые знакомые в один голос уговаривали Ансгария как можно скорее покинуть Бирку, а «если у него есть какие-нибудь ценности, он должен их отдать для того, чтобы уйти оттуда целым». Мало того что конунг Олаф был убежденным язычником, теперь и все его приближенные были настроены жрецом против христиан.
Но за эти годы к бесстрашию епископа Ансгария прибавился еще и опыт дипломатии. Он не уехал, а устроил в своем доме большой прием в честь Олафа, вручив конунгу во время пира привезенные дары и грамоты. Вождю викингов понравилось, как уважил его заморский гость. Но Олаф слишком хорошо помнил недавний бунт в Бирке из-за христиан и колебался. Было решено провести народное собрание и бросить на площади жребий, чтобы еще раз узнать волю богов относительно чужеземцев.
«Ибо таков у них обычай, что любое общественное дело более зависит от единодушной воли народа, чем от королевской власти», – сообщает Римберт.
Конунг посоветовал Ансгарию на всякий случай не ходить в тот день на площадь и дожидаться решения в безопасном месте. «Пусть твой посланник будет рядом со мной на народном собрании, и я скажу о тебе народу», – предложил Олаф, и одно уже это говорит о том, насколько он расположился к епископу Ансгарию.
В назначенный день на площади Бирки собрались знатные горожане, пока еще только узкий круг приближенных конунга. «Знатнейшие» тоже высказались за то, чтобы принять решение посредством жребия. Все отправились на луг, где были установлены жертвенники, – «и выпал жребий положить по воле Божией в тех краях основание веры христианской».
Кто-то из друзей Ансгария направил к нему посыльного с запиской, что дело решается в его пользу. Теперь все зависело от того, как пройдет народное собрание.
В назначенный день на главной площади Бирки собралось множество народа. Когда глашатай объявил, что жребий указал на то, чтобы принять Ансгария, в толпе поднялся недовольный ропот, все стали «протестовать и волноваться».
Неожиданно к согражданам с речью обратился один старик. Он напомнил о том, что еще недавно многие его соотечественники сами ездили в Дорестад, чтобы принять крещение, поверив в силу христианского Бога, помогающего во многих опасностях, особенно на море. Так почему же теперь, когда христианский епископ сам прибыл на их земли, все хотят его прогнать? «Обдумайте, люди, ваше намерение и не отвергайте собственной выгоды. Ибо, когда мы не можем умилостивить наших богов, хорошо заручиться расположением этого Бога, Который всегда и во всем может и желает помочь взывающим к Нему», – призвал народ этот памятливый старик.
Слова о выгоде примиряюще подействовали на подданных Олафа, и они согласились, чтобы Ансгарий оставался в Бирке и устроил христианскую церковь.
Затем состоялось похожее собрание в другой части королевства, и только после этого конунг Олаф издал указ, «чтобы в Свеонии строились церкви, жили священнослужители и всякий желающий из народа без противодействия мог быть христианином».
Конечно, большинство норманнов считали христианского Бога лишь еще одним полезным божеством своего пантеона, возглавляемым верховным богом Одином, его супругой Фрейей, сыном Тором, но были и те, кто уверовал по-настоящему.
Археологи обнаружили на территории Швеции множество монет эпохи викингов – одни с изображением молота бога войны Тора, другие – с высеченными надписями «Господь Всемогущий, Вседержитель»…
Оставив в Бирке племянника епископа Симеона, по имени Эримберт, Ансгарий вернулся в Гамбург, где его ждали многочисленные дела. Конунг Олаф даровал священнику Эримберту дом для устройства церкви, «всячески обещал оставаться верным христианству», и, как показало время, свое обещание он сдержал.
В 854 году в междоусобице погиб благоволивший к христианам датский конунг Эрик – тот самый, что вручил Ансгарию меч и рекомендательное письмо. Вместе с ним жертвой меча стали многие дружившие с Ансгарием датские вельможи.
Существует интересная версия, что король Эрик на самом деле не погиб, а бежал из страны и был тем самым Рюриком, которого словенские племена призвали на княжение в 862 году.
Если это так, то самый первый русский князь мог быть крещен самим святителем Ансгарием. Впрочем, это всего лишь смелая гипотеза.
Последние годы жизни Ансгарий провел в Бремене, в бесконечных заботах и попечении о своей пастве.
В 864 году епископа постигла мучительная болезнь, надолго приковавшая его к постели. Он очень исхудал, от его тела, как пишет Римберт, остались почти только кожа, сухожилия и кости. Но Ансгарий смиренно переносил физические муки, говоря, что его страдания значительно меньше тех, что он заслужил своими грехами.
Больше всего он печалился о том, что так и не удостоился принять мученичество за Христа.
В юности у Ансгария было мистическое откровение – в ночь на Пятидесятницу он пережил временное разлучение с телом и облачение своей души в новое, нетленное тело. В сопровождении апостолов Петра и Иоанна он провел три дня (для него это была вечность!) в кромешной тьме, страхе и созерцании адских мучений, а затем лицезрел обители святых. Там Ансгарий услышал небесный глас, призывавший его к мученическому подвигу на земле.
Близкие люди говорили епископу, что вся его жизнь является добровольным мученичеством за Христа, но Ансгарий страдал из-за своего недостоинства, пока не получил некое успокоение по этому поводу. Что это было за откровение, автор жития не сообщает.
«Будучи лишен человеческой помощи, он спешил, по своему обычаю, искать Божественной поддержки», – пишет Римберт по поводу мистических откровений Ансгария.
Шестого января 865 года, в праздник Богоявления, во время проповеди в церкви Ансгарий выразил надежду, что Господь примет его 2 февраля, в праздник Сретения (по старому стилю).
Архиепископ привел в порядок дела и велел к Сретению изготовить три большие восковые свечи, которые на праздник были зажжены на алтарях Божией Матери, апостола Петра и Иоанна Предтечи.
Несмотря на болезнь и недомогание, 2 февраля святитель Ансгарий был на литургии, а потом почти весь день провел в кругу учеников, убеждая их продолжать дело просвещения северных народов.
Ночью, после того как над ним были прочитаны молитвы на исход души, он просил пропеть «Тебе Бога хвалим» – торжественное песнопение Амвросия, епископа Медиоланского.
Последними словами Ансгария была просьба о том, чтобы его простили все, кого он обидел в этой жизни.
Ансгарий умер в возрасте шестидесяти четырех лет, оплаканный жителями Бремена и пришедшими на похороны из других городов священниками, сиротами, вдовами, нищими.
«Короли оказывали честь святости его, церковные пастыри почитали его, клир подражал ему, а все люди дивились на него», – писал Римберт.
Епископ Ансгарий был канонизирован уже через два года после своей смерти, при понтификате Папы Римского Николая I, то есть не позднее 867 года, – редкий случай, когда никто не сомневался в его святости.
В «Житии святого Ансгария», написанном Римбертом и еще одним учеником Ансгария, говорится, что он нес проповедь «свеонам и данам, а также славам и остальным народам северных стран, до сих пор придерживающимся языческого обычая».
И к «славам» тоже, или, как теперь принято говорить, – к славянам.