— И можешь ничего мне не доказывать, Гульмира. Антон просто слил тебе свой заказ. Что он, не мог договориться, чтобы ему то же самое показать минут через десять? Перезалить реквизит его парням пять минут. Ладно, предметы должны чуть остыть… Ну, пятнадцать минут на все про все! Два раза отработать на одной и той же площадке. Ему чашки передвинуть сложно? Даже можно их не двигать! «Парус» от «Бриза» в двух шагах!

Гуля только зубами не скрипела от уверенной речи Марата.

— Странно он поступает. Зазвездился, поди. Выбирает, на каких заказах он работает, а на каких — нет…

— Мне фиолетово, Марат, на Антона! Скажи спасибо, что он отказался от этого выступления! Иначе бы мы сегодня сидели без денег, каждый по своим домам! — взорвалась Гуля, устав слушать рассуждения Марата.

Возможно, Тоша отдал ей заказ. Возможно, нет. Когда много выступаешь, сильно устаешь, и уже не нужны «лишние» заказы. Тем более, второй состав в Казахстане. Можно позволить себе чуть расслабиться.

Он гребет деньги уже лопатой, наверное.

Юля благоразумно занимала нейтралитет, за долгую дорогу рта не раскрыв рта ни разу, за что Гуля была ей премного благодарна. Марат же не уставал язвить по поводу Антона, строя предположения одно другого фантастичнее, и громкий окрик Гули не заставил его замолчать:

— Это все понятно, что по домам. Но сегодня мы выступаем, и я никак не пойму…

— О-о-о! — Гуля, закатив глаза, вжалась в спинку сидения автомобиля, — Да что ж такое! Марат, сколько можно? И так работать рядом с Антоном мне не в кайф! Хочешь меня до ручки довести своей болтовней?

— Да, Марат, хватит, — отозвалась Юля, наконец, вмешавшись в разговор, — нам и так не очень танцевать почти в одно время с «Фристайлом». Давай о чем-нибудь другом, а?

Марат, еще немного поворчав, умолк. Гуля с безнадежностью во взгляде смотрела в окно машины. Пока еще светло; они подъезжают к кафе. Минут через пятнадцать стемнеет…

Задора для выступления не было. Из-за будущего соседства с Антоном, и не только из-за этого. Батяня опять напился. Мало того, решился прогуляться в таком виде по соседям. Гуля его вернула домой, но какой ценой! Прибегнув к помощи мужа тети Камиллы и самой тети Камиллы.

Сейчас дома у Гули дежурила Аишка, наблюдая за спящим отцом. Прямо как за ребенком следить за папаней надо! А ведь каким был человеком лет восемь назад…

Гуля не уставала ругать себя. Почему она такая слабачка? Ни с чем справиться не может! Еще пытается с Антоном поспорить за первое место среди фаерщиков! Да она собственного отца не может успокоить! Даже Марату толком рот не закроет, когда тот ворчит не по делу!

— Гулечка, все будет хорошо! Не переживай! — сочувственно сказала Юля с заднего сидения, — мы нормально выступим! Не первый раз…

Гуля, кисло улыбнувшись в ответ, все же приободрилась. Ребята остаются ее коллективом, ее командой, а Марат ворчит, потому что он больше, чем просто наемный рабочий. Марат — человек, прошедший с ней огонь и воду. Будущее их коллектива ему небезразлично, как и Юле.

— Я не нервничаю, Юль. Скорее бы отработать и домой.

Полной темноты на набережной не было: огромное количество фонарей давало всего лишь полумрак. Зато заливать реквизит в таком освещении очень удобно: не нужно включать фонарь, чтобы увидеть, как ты пропитываешь керосином те части реквизита, которые в процессе выступления будут гореть.

Мало керосина — и твои веера или пои тухнут во время выступления. Косяк.

По площадке перед входом в кафе «Парус» давно уже бегали парни из «Фристайла» в сценических костюмах. Устанавливали декорации (два больших сердца на заднем фоне), перетаскивали реквизит на техническую площадку. В процессе представления сердца подожгут, и будет еще больше огня. Такие декорации обычно заказывали на свадьбу, после выступления молодожены фотографировались на фоне горящих сердец.

Гулин взгляд метался от одного парня к другому. Они были одеты одинаково: черные штаны, жилетки красного цвета, головы повязаны красными сценическими банданами.

Антона она заметила недалеко от сердец: паренек в таком же, как у самого Антона, костюме, что-то говорил ему, широко размахивая руками.

Широкоплечая фигура Антона отличалась присущим одному ему изяществом в движениях и жестах. Каждый взмах руки, любая поза исполнены хореографической четкости и точности. Идеальная осанка, гордо поднятый подбородок настоящего танцора, ни одного лишнего движения. И в то же время тело Антона кажется гибким, относительно расслабленным, но готовым к любому сложному прыжку или движению.

Лоб Гули покрылся испариной, сердце чуть не выскочило из груди. Тоша- тренированный красавчик, с этим не поспоришь!

Она наблюдала за ним под прикрытием угла кафе: в любую минуту могла сделать два шага назад и полностью укрыться от конкурента за углом.

Вот Антон скупым жестом коснулся локтя парня и что-то сказал, немного наклонившись к нему. Оба рассмеялись, а Гуля чуть не застонала, вспомнив пресловутое танго и все, что последовало за ним.

«Мы все забыли, забыли, забыли… Он красиво двигается, потому что это его работа! Хватит Антона разглядывать!»

Веселье было недолгим: через несколько секунд Антон был вновь собран и серьезен. Он развернулся, чтобы оглядеть техническую площадку и разложенный на ней реквизит. Гуля шагнула за спасительный угол кафе. Встречаться с Антоном — даже взглядом — ей ни к чему.

Лишь когда Антон отправился в гримерку, Гуля вышла из укрытия и пошла инспектировать собственную площадку, расположенную в метрах пятидесяти от площадки «Фристайла». Ревизию ей устраивать, впрочем, было не так уж важно: Гуля не раз выступала около «Бриза», так что площадку смотрела лишь номинально. Въедливый Марат, игнорируя последние приготовления вражеского коллектива к выступлению, начал приготовления собственные: вытащил и перенес из машины реквизит, расставил чашки.

— Марат, не стоит, — с сомнением сказала Гуля, — перетащи весь реквизит подальше от обзора, лучше замачивайся за «Бризом», чтобы тебя не было видно. Реквизита у нас немного, перетащим за… — случайно повернув голову в сторону «Паруса», осеклась. Антон, не вовремя вышедший из кафе, смотрел со ступенек крыльца «Паруса» на них с Маратом.

Дрожь пробежала по телу Гули. Даже голос ее чуть дрожал, когда она выговаривала дальше Марату:

— Говорю тебе, Марат, убирай реквизит. Антон заметил нас с тобой. Это нехорошо! У них выступление, а ты на заднем плане бегаешь! Будешь отвлекать внимание их зрителей на себя!

Гуля заметила, как Антон жестом подозвал к себе того самого парня, с которым недавно разговаривал. Сказав тому несколько слов, указал на нее с Маратом, и в следующее мгновенье парень уже несся в их сторону.

— А самому сбегать слабо? — процедила Гуля через сжатые зубы. Парень добежал до них и, немного задыхаясь, вежливо произнес:

— Гуля, перенесите, пожалуйста, весь свой реквизит. Мы выступим, а вы после разложитесь. Иначе некрасиво. Антон очень просил…

Гуля машинально поглядела в сторону Антона. Тот продолжал стоять на ступеньках, засунув руки в карманы джинсов, и, чуть наклонив голову, рассматривал всю их разговаривающую компанию.

— Передай начальнику: мы все уберем сейчас. Сама понимаю, не маленькая, — ответила Гуля с удивившим даже ее саму спокойствием. Когда парень, кивнув, пошел обратно, свирепо зашипела на Марата:

— Я тебе что говорила? Марат, ты че как маленький? Мешать выступать другим коллективам непрофессионально, вообще-то, сто раз тебе повторяла! Хочешь, чтобы они нам в отместку какую-нибудь пакость устроили? Я — нет. Собирай реквизит! Где Юлька?

— Мотается где-то, — неопределенно ответил Марат. Изобразив на лице недовольную гримасу, он начал понемногу оттаскивать реквизит за стену кафе. Гуля, подхватив сумку с бутылками, наполненными керосином, напоследок обернулась. Антон продолжал стоять на крыльце кафе и смотреть на нее.

Гуля чуть ли не бегом кинулась за угол, не обращая внимания на тяжеленную сумку в руках.

Там Марат разложил металлические блюдца для заливки реквизита и, забрав у Гули из рук сумку, вытащил одну бутылку. Сразу же приступил к делу. Гуля, посмотрев на часы, достала вторую бутылку, подвинула к себе металлическую плошку и устроилась на корточках рядом с Маратом.

— Лучше фонарик держи, — кивнул Марат на лежащий около чашек фонарь.

— Марат, куда Юлька ушла? Сколько можно болтаться?

— Здесь я! — прозвучал извиняющийся голос, — я возьму сама фонарик, Гуль…

— Ты где была?

— Я… я Иру встретила. Она выступает в коллективе Антона.

Руки Гули задрожали так, что она поставила бутылку с керосином обратно на землю. «Не знаю, как буду выступать сегодня», — подумала она с ужасом.

— То есть? — Гуля изо всех сил старалась, чтобы тон ее голоса был очень равнодушным.

Обмануть друзей не получилось. Ира потупилась.

— Не хотела говорить тебе, Гуль. Ты расстроишься…

— Юля!

— Да в принципе, чего здесь… Он ее взял в один номер. У него второй состав уехал в Казахстан, так получилось, что на одну постоянную девочку больше. А здесь не хватает. Она танцует с веерами у него…

— Вот дрянь! — грубо выразился Марат, косясь на замершую Гуля, — Ты, Гуль, давай себя в руки бери. Тебе выступать еще. Какое тебе дело до этой дуры? Ей просто повезло, понимаешь? И все! Ничего особенного! Подумаешь, танцует у Антона… Он взял ее из-за острой необходимости, а не потому, что она такая вся клевая…

Гуля сглотнула комок в горле. Никогда нельзя показывать своей слабости, никогда. А своим — особенно.

Гуле нет никакого дела, что Ира танцует у Антона.

«Ты один раз ошиблась, так уж вышло. Неужели из-за этого нужно переживать столько дней?»

Может, Ира просто танцует. И только.

— Я в порядке.

— Ты смотреть их выступление будешь? — дотошный Марат очень хотел прояснить данный момент.

Гуля замотала головой.

— Нет. И тебе не советую. Нам с Юлей надо на наше настроиться. Тем более, пока переодеваться, пока что… времени не будет.

— А я посмотрю, — завредничал Марат, — потом скажу, что увидел.

— Марат, твое право. Только залей все нормально для начала. Не хватало того, чтобы из-за твоих просмотров наши веера, шест, чашки и конструкции плохо горели. И пои…

— Скажешь тоже, Гульмира! Я свое дело знаю! Юлька, клади фонарь! Идите переодеваться! Справлюсь один!

— Пойдем, Гуль, — потянула ее за рукав Юля, — пойдем, правда. Сейчас без пятнадцати. Пока оденемся, пока залачимся… Костюмы я уже занесла в гардероб: мы там сегодня переодеваемся.

— Пошли, — Гуля еле встала на ноги: они затекли от неудобной позы. Чтобы зайти в «Бриз», Гуле нужно было завернуть за угол, и не бросить беглого взгляда на площадку Антона она не смогла, хотя искренне верила, что удастся пройти мимо и не повернуть в ту сторону головы.

Артисты «Фристайла» — и парни, и девушки — в полном составе стояли на площадке. Антон тоже там был. Все они готовились к выступлению. Десятиминутная готовность, как поняла Гуля. Зрители еще не выходят из кафе, но выступающие должны быть в сборе. Реквизит каждого относится на заранее выбранное место, чтобы его не перепутать с чужим, досконально проверяется то, что может внезапно подвести во время выступления: реквизит, костюм, туфли, прическа…

Иру Гуля тоже увидела. Та в коротком облегающем платье стояла рядом с двумя девочками Антона и, кажется, чувствовала себя рядом с ними прекрасно.

Больше у порога кафе Гуля задерживаться не стала, шагнула внутрь. Юля последовала за ней.

— Готово! — Гуля в последний раз провела рукой по щедро набрызганным лаком волосам Юли.

— Спасибо, Гуль. Идем на площадку?

Они уже переоделись, подкрасились, привели в порядок прически. Гуля еще раз взглянула на себя в небольшое зеркало, висящее в гардеробе кафе: лифчик, пояс с цепочками. Вытащила сотовый: ровно одиннадцать. Если «Фристайл» должен был работать где-то до одиннадцати, то они уже выступили и спешно складываются, торопясь на второй заказ. Пока Гуле выходить на улицу не стоит, чтобы ни с кем не столкнуться, хотя проверить, все ли в порядке на собственной площадке, надо обязательно.

— Юль, иди, а я через пять минут буду. Чуть подкрашусь еще. Проверь там, как у Марата…

— Да, окей.

Оставшись одна, Гуля походила от одного угла гардероба до другого, еще раз подкрасила губы, немного потянулась и помахала ногами. Ждать здесь было скучно, были неотложные дела: реквизит она всегда проверяла сама перед выступлением, чтобы потом не обвинять ни в чем Марата.

Гуля вышла из гардероба, кутаясь в тонкую длинную кофту из тонкой шерсти. Так теплее плюс сценический костюм не привлекает внимания. Юля тоже ходила в подобной кофте, скидывая ее перед выступлением. Оказавшиеся в холле несколько гостей посмотрели сейчас, конечно, на девушку в длинной кофте почти до колен и колготках в крупную сеточку, но останавливать на ней свое внимание надолго не стали. Вот если бы Гуля вышла в своем провокационном костюме, ажиотажа было бы намного больше.

Гуля открыла дверь кафе, вышла на улицу. Остановившись на крыльце, огляделась по сторонам.

Артисты «Фристайла» суетились вовсю: девочки складывали реквизит в пакеты, парни разбирали сердца. Гуля знала, что танцоры Тошки не будут заходить в гримерку: сядут в машины в сценических костюмах и в таком виде поедут на следующее выступление, сэкономив время на переодевании. Гулин коллектив делал также.

Она спустилась со ступенек, оценивая собственную техническую площадку, на которой раскладывали уже замоченный реквизит Марат и Юля. Чашки Марат расставил, а флешку с музыкой Гуля заранее отдала ведущему. Оставалось только ждать «своего» времени.

— Привет, Гуля, — раздалось сзади: Гуля неразумно повернулась к площадке «Фристайла» спиной.

Она вытаращила глаза, задержала дыхание.

— И тебе привет, раз не шутишь, — развернувшись, с презрением уставилась в глаза Антона, без предупреждения подошедшего к ней, — пришел поздороваться? Ну-ну, здравствуй…

От Антона сильно пахло гарью и керосином, а в глазах светился все тот же «послевыступательный» драйв. Но выражение лица Антона было, кроме прочего, немного сомневающимся и даже где-то робким.

— Гуля, пять секунд? Отойдем подальше. На пару слов.

— Мне вообще не о чем с тобой разговаривать, Антон. У меня выступление через минут двадцать. Надо подготовиться, — отрезала Гуля.

Ее отказ Антона не убедил.

— Кому ты рассказываешь? Марат все разложит без тебя. Десять минут у нас с тобой есть…

— А если я не хочу с тобой общаться? — пробормотала Гуля, но, увлекаемая Антоном, забежала за небольшую беседку с мангалом, находящуюся недалеко от «Бриза». Теперь их с Антоном было сложно увидеть и с площадки, занимаемой «Фристайлом», и с той, другой, на которой сейчас осматривали реквизит Марат и Юля.

— Ладно, хорошо. Говори, только быстро, — Гуля выдернула свою ладонь из ладони Антона. Если бы он не схватил ее за руку, она бы в жизни не побежала за ним.

— Гуля, скажи, мы можем поговорить по-нормальному, без твоих закидонов?

— Ты считаешь, оно нам надо? — Гулю сильно обидело слово «закидоны».

Ничего себе! Закидоны у нее, значит?

«А у вас, Антон, их не имеется? Один, самый крутой, напомнить? Приглашаете баб к себе в танцевальный центр и предлагаете станцевать с вами танго, а дальше танго плавно переходит в…? Каково, а? Вот уж правда — всем закидонам закидон!»

— Я уверен, что надо.

— А я — нет.

— Скажи, когда ты будешь дома. Я приеду к тебе и все обсудим.

— Обсудим. Что? — с издевкой осведомилась Гуля.

Антон, резко выдохнув, закусил губу, и голубые глаза полыхнули от злости, хотя голоса он не повысил:

— Время скажи. И день недели. Нам надо поговорить. О многом…

Гуля опустила голову. Она готова поговорить когда угодно и сколько угодно…

Лишь один вопрос не давал покоя.

— Зачем ты это сделал, Антон? Ира лучше меня танцует, так, что ли? Почему со мной танцевать невозможно?

— Гуля, ты…ты мне очень нравишься, поэтому… Блин, давай потом, а?

— Я бы хотела для себя выяснить это сейчас.

— Ты задолбала, Гульмира! Трубки не берешь, на смс не отвечаешь. Если я говорю «нам надо долго говорить», значит, разговор не на пять минут…

— Антон! Антоша! Мы все собрали, поехали уже, время… — Ира звала Антона из-за беседки, специально не подходя близко.

Гуля сузила глаза. «Антоша»? Да мать его… Не одна она, наверное, в танцевальном центре ночевала. Быстренько же он нашел ей замену…

— Слышишь, Антон! Тебя зовут, ты нужен. Иди к своей…к своей будущей партнерше. Со мной же ты танцевать не хочешь! Все, типа, баста! Гуля не тянет танго, блин!

— Гуля, ты меня не слышала, что я тебе говорил минуту назад? Подожди…

— Анто-ш!

— Да что мне ждать! Засунь себе в задницу свое «нравишься», понял, придурок? Мне ты никогда не нравился, ясно? Не знаю, зачем Женек тебя взял в свой коллектив! Лучше бы ты так и занимался своими танцульками!

Гуля ненавидяще посмотрела на Антона, с радостью разглядев растерянность в его глазах. Еще бы, красавчик не ожидал такого! Привык, что девушки стелются перед ним…

Она вышла из — за беседки, почувствовав, что не сможет простоять рядом с Антоном больше ни секунды. Все разглагольствования, глупые разговоры ей ни к чему. Переливания из пустого в порожнее. Потому что или ты хочешь быть с человеком рядом — или нет.

А сказать об этом можно в двух предложениях, не болтая о «чем-то там» часами.

Гуля, расправив плечи, шла к Юле и Марату настолько быстро, насколько могла это делать на высоких каблуках. Она была уверена, что Антон за ней не побежит и не окликнет. Так и вышло.

Радостного запала и чувства превосходства ей хватило ровно на несколько секунд. Дальше слезы выступили на глазах, и в груди слишком болезненно что-то сжалось.

Вот и все.

Прощай, мечты-надежды об Антоне!

Зато Гуля в кои-то веки сумела сохранить лицо. Хотя бы перед собой.

Она не девочка, с которой можно разочек переспать и забыть! Нет, не забыть, а пользоваться по нужде, наравне с другими наивными девушками.

Больше такой фигней страдать не желает: от пресловутого слова «нравится» у Гули аж в глазах помутилось. Ира, видимо, тоже ему нравится, раз он позволяет ей себя так звать…Кто там еще, по списку…

Ее всю трясло, воздух, казалось, обрел плотность воды: вдыхался он с трудом.

Она подходила к технической площадке, прекрасно отдавая себе отчет в том, что сегодня «плеваться» ей нельзя. В подобном состоянии легко перенервничать, и капли керосина могут попасть не ее лицо, а это грозит ожогами, так как она рискует эти капли на лице поджечь. Она извинится и отдаст заказчикам деньги по прейскуранту.

Теперь Антон должен оставить ее в покое. Гуля же сообщила Тошке, что никогда его не уважала, все эти годы испытывая к нему неприязнь. Ира расскажет ему больше: Гуля когда-то делилась с ней своими не очень лестными высказываниями о коллективе Антона, наполненных едкой завистью.

Все мосты сожжены, контакты потеряны. Пусть Ирка теперь утешает Тошу, она же из-за него ушла из «Леди фаер»!

Гуля готова была забиться в машину Марата и рыдать во весь голос.

Вместо этого она подошла к технической площадке, проверила реквизит.

За пять минут до выступления развернуться и поехать домой? Глупость высшей пробы.

«Соберись, Гульмира! Ты же не станешь подводить заказчиков и Юлю с Маратом!»

— Все готово. Зажигалка у меня, — Марат подбежал к ней, ожидая возможных указаний.

— Ждем, Марат, — выговорила Гуля ровно и бесстрастно, но на имени Марата ее голос все же дрогнул.

Глубокий вдох, задержка дыхания, медленный выдох.

«Это всего лишь Антон. Ты ему типа нравилась. Как и Женьке с Русланом. Ничего, не впервые. Еще здесь пореви, перед Маратом и Юлькой. А можно и перед гостями. Зареванная фаерщица — смертельный номер!»

Время выступления подошло: на улицу начали выходить зрители. Из дверей кафе выплыла девушка в белом платье. Свадьба, значит.

Душа саднила, болела, горела, будто в нее ворвался огонь и начал жечь все живое. Марат ходил вокруг замоченного реквизита, Юля же, заметив что-то, вопросительно подняла брови:

— Гуль?

— Ведущий машет, — перебил Марат Юлю, — кофты, быстро! Гуля, где перчатки твои?

— О, блин! В раздевалке оставила…

Марат тупо посмотрел на Гулю.

— Ты что, совсем уже?

— Я справлюсь и без перчаток, Марат! Они нужны Ире, и то — из-за чашек. Мне они без разницы, у меня шест, пои, конструкция и веера…

— У тебя они всегда с собой были! Как ты могла их не взять?

— Марат, время! — повысила голос Гуля. Они вместе с Юлей сдирали с себя кофты. Большинство гостей уже вышло и встало на приличном расстоянии от пока не подожженных чашек, — Работаем!

Через минуту зазвучала музыка. Гуля все же вышла «плеваться». Зрители помогли сосредоточиться на главном, а главным в ближайшие десять минут было хорошо выступить. Все испытанные недавно эмоции отступили, отошли на задний план, ненадолго скрылись за огнем, вспыхнувшим в ночи.

Сейчас он был важнее всего. Важнее переживаний Гули, важнее обид и ссор. Одурманивающий, подчиняющий себе. Прошедший сквозь тысячи лет, несущий свет и тепло, обманчиво ласковый — и смертельно опасный.

Где-то на периферии сознания Гуля понимала: ей придется сильно пожалеть о том, что она сказала Антону недавно.

Но огонь не любил быть на вторых ролях. Он всегда был первым, и его красота и угроза смогли затмить воспоминания, будоражащие Гулю в эти минуты.

С характерным звуком неслись вокруг нее горящие веера и пои, и только от него у неподготовленного человека сердце могло уйти в пятки. Для Гули же это был самый чудесный звук на свете.

Она набирала скорость в крутках, иногда даже опережая ритм музыки. Горящий реквизит летел, с шумом рассекая воздух, и ее немного отпускало.

Огонь — везде, везде. Прищурить глаза, на секунду представив, что ты танцуешь, окруженная со всех сторон огнем, и нет, кроме него, ничего на земле — ни неприятностей, ни праздников, ни потерь…