— Гуля, там площадка не очень удобная техническая…

— Гуль! Где колготки? Бли-ин, неужели не взяли?

— Гуль, нам переодеваться в гардеробе?

Вопросы сыпались со всех сторон.

— Тихо! По одному! Юль, колготки у меня. Ир, да, в гардеробе. Нас в ту гримерку не пускают, там полно артистов, а она маленькая. Ничего, нормально…Марат, что тебя не устраивает в техплощадке?

Они вчетвером стояли на улице около машины, решая насущные вопросы.

Марат выразительно посмотрел на нависающие ветви деревьев. Гуля оценила ветки и кивнула.

— Да, не пойдет. Заденешь ненароком. Тогда… — она окинула всю площадку, которую им отвели для выступления, придирчивым взглядом, — Тогда вон туда. Развернем площадку, чашки там, и зрители будут стоять…стоять вот так…нормально. Им будет удобно, и мы ничего не спалим…

— Пошел я тогда замачиваться, — сказал Марат, более не нуждаясь в указаниях, и начал выгружать из машины реквизит.

— Ир, помоги с керосином Марату. Юль, пойдем, перетащим вещи в гардероб.

Девушки подхватили пакеты с костюмами. Юля радостно шла в гардероб: вечера за городом были ох как не жарки, особенно здесь, в низине, где стоял гостиничный комплекс «Русская усадьба», а мерзлячка-Юля сегодня забыла куртку: в городе днем июнь разыгрался до плюс тридцати, и та подумала, что и вечером будет тепло.

В коридоре ресторана стояло несколько женщин в вечерних платьях и мужчин в деловых костюмах и курили. Мужчины мазнули по скромно накрашенным и одетым девушкам взглядом, но скоро отвернулись к своим нарядным спутницам.

«Не знаешь, Гуль, что у них за праздник?» — поинтересовалась Юля, лишь только они нырнули в дверь узенького гардероба. Сейчас на вешалках здесь ничего не висело, и девушки удобно расположились на двух стульях, развесив на крючках костюмы.

«Понятия не имею», — Гуле действительно было все равно, что за мероприятие происходит. Нужно хорошо, — либо хотя бы прилично — выступить и скорее домой уехать. Ели не будет никаких задержек и их выпустят чуть раньше, минут на десять — пятнадцать, вообще замечательно.

А информация про чужие праздники — какие они именно, свадьба, корпоратив или юбилей — Гулю не волновала. Ей иногда говорили по телефону, что за мероприятие будет, когда нужно было поставить какие-нибудь конструкции сзади типа горящего сердца на свадьбу, а если молчали, то и Гуля не любопытствовала.

«Невесту я не видела, значит, это не свадьба», — рассуждала Юля, стягивая с себя сарафанчик и надевая колготки в сеточку. Гуля кивнула, соглашаясь.

Костюм девушек состоял усыпанного пайетками и бусинами лифчика, расшитого пояска с огромным количеством нашитых внизу цепочек, которые образовывали некую «цепочную» юбочку длиной чуть выше середины бедра, специальных танцевальных трусиков под мало что прикрывающий пояс, телесных колготок в сеточку и туфель на высоком каблуке. Программа называлась «Восточной», но от востока в ней было предельно мало: Гуля «напихала» в программу и бразильскую самбу, и просто танец с веерами под веселенькую быструю музыку, и свой сольный танец с горящим шестом — смесь востока, стрипа, высоченных батманов и прогибов — куда душа летела при придумывании номера. Антон бы головой покачал. «Гуля, это непродуманный номер» — пожурил бы ее, как это было лет пять назад, когда Гуля показывала ему несколько танцевальных связок из своего недавно разученного танца, очень надеясь на похвалу человека, знающего толк в постановках. Но Антон вместо этого переделал все Гулины связки. В чем-то они, может быть, и стали интереснее, но Гуля тогда расстроилась.

Этот танец Гуля не стала «продумывать», как рекомендовал ей когда-то Антон. Выучила, как придумалось, и исполняла с воодушевлением, часто срывая бурные овации. Такие случались еще лишь с танцем с поями под любимейшую Милен Фармер.

Нужно делать то, что тебе нравится, поняла однажды Гуля, слушая свои первые в жизни бешеные овации. И тогда все будет. А комплексовать по поводу того, что у тебя нет высшего хореографического, как у некоторых — занятие смешное и глупое. Зато Гуле нравится то, что она делает. «Вы танцуете с душой. Вы такая молодец», — сказала Гуле в прошлом году одна пожилая женщина, которая подошла к ней после выступления, когда Гуля, вся в саже, помогала Марату тушить горящую конструкцию.

Это был совсем недорогой заказ, работали там только Гуля и Ира — стоимость выступления зависела также от количества человек на площадке. У дочери подошедшей к Гуле женщины была свадьба в небольшом дешевом кафе на окраине города.

Слова ее стали для Гули целебным бальзамом. Да, им говорили, что круто, здорово, классно, но подобрать такие душевные слова, которые затронули Гулино сердце, смогла она одна. А может, Гуля увидела в ней свою маму? Мама истратила бы последнее, но Гулина свадьба — если бы она случилась при жизни матери — была бы самой запоминающейся, пусть и не самой дорогой. И мама точно бы потратилась на артистов — лишь бы на празднике было не скучно. Заняла, взяла бы кредит, но устроила бы прекрасную свадьбу. Руслана и Гули…

Гуля подавила вздох и закрепила пояс на бедрах.

С Русланом бы все равно ничего не вышло. Слишком гордый, вредный… Маменькин сынок он.

И альтернативы у Гули пока не предвиделось.

Она работала, работала…и работала. Или спала как убитая, или убиралась дома, или тренировалась — могла одна, могла с девочками. Гуле надо было заработать деньги, чтобы ни от кого не зависеть, чтобы позволить себе то, что хочешь. Машину, например. У Антона она есть. И квартира у Антона тоже есть. Он же заработал огнем все! Значит, может заработать и Гуля. Не так быстро, но — заработать.

Да и с парнями знакомиться после Руслана не желала. Гуля стала после того случая более разборчивой и недоверчивой. Второй раз получить от ворот поворот не хотелось.

В гардероб зашла Ира. Гуля сразу же почувствовала знакомый запах.

— Ты кероса себе на шорты не капнула случаем? — спросила Гуля вошедшую.

— Это от перчаток, — Ира подняла руку и помотала рабочими перчатками, — Марат дал.

— А что ты их Марату не оставила? Ир, отнеси, здесь все же пропахнет! А нас потом будут ругать администратор за запах керосина в гардеробе! И так от наших костюмов несет…

— Ладно, сейчас я, — Ира исчезла за дверью.

Гуля с Юлей продолжали переодеваться.

Ира вернулась, когда Гуля закончила делать Юле «шишку» и залачивала ей волосы: танцевать с распущенными волосами Гуля считала верхом безумия. Махнешь своим красивым длинным хвостом — и без хвоста останешься, если рядом будет пролетать один из поев, или пройдет траектория горящих вееров…

— Ир, быстренько, — Гуля щедро поливала лаком волосы Юли, — может, сегодня мы уложимся пораньше.

— Не мечтай даже, — фыркнула Ира, — Там Демин приехал со своими фокусами. Он опоздал, с другого праздника едет. Первым пустят его, скорее всего, а мы — на десерт…

— Кошмар, — Гуля возвела глаза к небу, — какой кошмар… У него ж блок длится минут тридцать, и приготовления…ужас… А наше время подходит уже. Нет уж, мы первые. Пусть Демин ждет своего выхода в двенадцать ночи. Мы договорились на одиннадцать вечера — и выступим в одиннадцать!

Гуля поставила лак и накинула на себя скрывающий костюм черный халат на липучках.

— Отдам флешку и скажу, что мы выступаем в одиннадцать, как и договаривались, — объявила Гуля своим девочкам, открывая дверь гардероба.

— Попроси их, пожалуйста! Кушать хочется — сил нет! — взмолилась Юля, — я же с работы сюда…

Гуля была с ней полностью солидарна. Сама из «Мая». Она пообедала, конечно, но не ужинала. А на одних орешках долго не протянешь, да и калорийные они, а Гуле толстеть нельзя ни в коем случае!

Ведущий разорялся в зале, выкрикивая что-то. Обычные конкурсы, но зато в коридоре не было никого из гостей. Здесь же Гуля увидела и Пашку Демина: он со своим многочисленным реквизитом медленно полз в тот же гардероб, где переодевались Гуля с девочками.

— В гримерку тоже не пустили? — посочувствовала фокуснику Гуля.

— Приветики! Нет, занято! Там кого только нет — и хор, и танцы-пляски, и куча еще кого. Сам ушел оттуда. А вас чего?

— Мы же больше на улице работаем…

— А! Уличные артистишки! Ну-ну!

— Паш, мы выступаем в одиннадцать, — серьезно начала Гуля, — я понимаю, что ты должен раньше быть и что ты опоздал не по своей вине, но извини! Нам тоже домой охота.

— У вас больше нет сегодня заказов?

— Нет, — насторожилась Гуля.

— Я что спрашиваю: у меня с Антоном вечно такие же терки. Они постоянно спешат, у них по нескольку площадок…

— Ладно, понятно с Антоном. Но мы тоже спешим, — Гуля заторопилась к ведущему.

— Давай, еще увидимся! — Демин, подхватив огромное количество своих вещичек, поплелся к гардеробу.

Гуле удалось очень оперативно договориться с ведущим о том, что они выступают в одиннадцать. Она отдала ему флешку и вышла ненадолго, чтобы проверить готовность реквизита и площадки. Марат давно все разложил и расставил. Гуля отложила свои веера, шест и пои в одну сторону и вернулась в гардероб к девочкам: до выхода оставалось двадцать пять минут. На улице оставаться Гуля не захотела: становилось по-ночному холодно и сыро, как часто бывает на природе за городом.

Вернулась вовремя: Паша развлекал ее девчонок сплетнями об Антоне. Мстил ей так, что ли, за то, что не пропустила выступить первым или просто вспомнил о ее конкуренте из-за разговора с Гулей об очередности выходов, но ее девочки слушали Пашу внимательно и увлеченно.

— И вот Антошка мне говорит: «Паш, я буду новую программу делать, и мне нужна хорошая девочка, сильная в фаере, чтобы с ней забацать номер. Или просто очень пластичная — посмотрим». Вот поэтому кастинг устраивает в следующую субботу днем. Вечером же они выступают…

— Он все работает и работает, — вздохнула сердобольная Юлька, — днем, значит, кастинг, а вечером — выступление…

— Хочешь жить — умей вертеться, — философски заметил Паша, открывая свою сумку, — я тоже: как пятница или суббота, так прямо разрываюсь, а в будни то преподаю, то еще что…

Гуля отвернулась, приподняв презрительно брови: она-то знала, что Пашкины рисовки остаются исключительно рисовками. Преподает он, ну конечно. Пытается клеить Юльку он, вот что делает.

Юля с ними работала второй год и еще не совсем разбиралась в актерской летящей братии.

— Юль, оделась, все? Иди проверь свой реквизит… — сказала негромко Гуля, но Юля взмолилась:

— Гуль, можно я еще посижу в тепле? Я же в сосульку там превращусь! Потянусь здесь, разомнусь, а минут через десять пойдем, а? — и умоляюще посмотрела на Гулю.

— Да, Гуль, давай останемся, — поддержала Ира Юлю, — что нам пока делать на улице?

— А я вам еще чего-нибудь порассказываю, чтобы веселее было, — Пашка кидал плотоядные взгляды на отошедшую в угол гардероба Юлю, которая начала разминаться.

— Еще про «Фристайл» расскажи, — попросила фокусника Ира.

Гуля наклонилась, чтобы якобы поправить ремешки танцевальных туфель. На самом деле она хотела скрыть свое недовольное лицо от девочек. Но она ничего не могла сказать Пашке: если Юле с Ирой интересно слушать об Антоне, пусть слушают.

— Ну, что я еще могу сказать… — напыжился Паша, надув щеки, — да все у них как обычно, вы, наверно, знаете о новой программе…

— Даже видели, — произнесли Ира.

— Ну…что… с девушкой своей они то сходятся, то расходятся… Недавно работали с ним — они поругались, она все звонила по телефону Антону перед выступлением. Антон туча тучей ходил, но что значит профик: как выступать начал, так улыбка, будто у него все зашибись!

— Бедный, — пожалела Антона Юля.

Гуля закусила губу. Нашла кого жалеть!

— Мы артисты, Юля, — сказала весомо, — артисты должны всегда улыбаться, если их номер предполагает улыбки. Что бы у тебя ни случилось…

— Правильно говорит Гуля! Ты ж еще та артистка, а, Гуль? — Паша подмигнул хитро Гуле.

— Все, идем. Ира, разомнешься на улице. Юля! Надень мою кофту, если мерзнешь. Она в синем мешке.

— Я губы докрашу, — ответила Ира, вытаскивая зеркальце и губную помаду. Юля бросилась к синему пакету — искать кофту.

Минуты через три они, наконец, покинули и гардероб, и Пашу. Гуля вздохнула свободнее. Ненавидела сплетников, особенно если они начинали сплетничать об Антоне. Увы, он был знаменитостью в артистических кругах, и без разговоров о нем часто не обходилось ни одна случайная встреча знакомых артистов. Наверное, судачили и о ней, но только намного реже.

Гуля представила себе, что бы сказали знакомые артисты, если бы узнали, что Гуля начала работать с Антоном. «Ой, тут без любви не обошлось…», «Гуля распустила свой коллектив ради Антона» и «Нет, она просто решила еще подработать, они с Антоном давно знают друг друга, вот и помог своей старой знакомой», «А она старая знакомая или…»

Гуля даже зубы стиснула. Какая разница, что бы могли говорить о ней и Антоне. Гуля не бросила свой коллектив, не променяла на Антоновские обещания больших денег.

Так ему и надо, что с девушкой не получается! Не одной же ей страдать! Пусть и он, счастливый, немножко помучается, ему полезно, не будет заноситься!

На улице Гуля забыла и о Паше, и об его рассказах. Сосредоточенно осмотрела площадку, вытащила сотовый из сумочки, что прихватила с собой из гардероба и которую положит рядом с Маратом на выступление.

Без десяти одиннадцать.

На крыльце ресторанчика, где сидели гости, которых скоро позовут смотреть фаер-шоу, появился ведущий и показал Гуле две руки.

— Десятиминутная готовность. Все захватили перчатки? — обратилась Гуля к девочкам. Обе кивнули головой.

— Марат, зажигалка.

— Есть.

— Музыку отдали… Разминаемся!

Пять минут Гуля с девочками наклонялась, аккуратно поднимала ноги и так же аккуратно прогибалась. Резко ничего делать на «холодное» тело нельзя: повредишь в танце мышцу, связку.

— Гости выходят, — Марат кивнул на выходящих из двери ресторана нарядных мужчин и женщин. Пока их было немного, но за несколько минут они выйдут все.

— Девочки, еще раз проверьте, где все лежит у вас! Марат, зажигай дежурную чашку.

Марат чиркнул зажигалкой, и фитилек, пропитанный керосином, в дежурной чашке, стоящей рядом с девочками и служащей для поджигания реквизита, сначала затлел, а потом ярко разгорелся.

— Ого-онь! — воскликнула Юля, подвинулась ближе к чашке и протянула к ней свои ладошки.

— Юль, снимай кофту. Марат, где мой керосин?

— Держи, — Марат протянул Гуле бутылочку.

— Снимаем кофты, сейчас музыку включат.

Они положили кофты прямо в газон — здесь не до чистоты и не до вешалок.

Ди-джей несся к колонкам, которые заранее вытащили на улицу. Что-то проверив, махнул рукой и скрылся за дверью. Гуля, натянув кожаные перчатки, чтобы не обжечься, взяла в руки шест и бутылку с керосином. Ира с Юлей приготовили чашки.

И зазвучала музыка. Гуля, осторожно набрав керосина в рот ровно на небольшой глоток, чтобы не было видно раздутых щек, подожгла от дежурной чашки шест с двух сторон, вышла на импровизированную сцену. Повертев разгоревшийся шест, несколько раз «плюнула» огнем, вызвал в рядах гостей восторженные вскрики и хлопки. Конечно! Тут парни не все плюются — боятся себя поджечь, а здесь девушка хорошенькая.

День сегодня был безветренный, и Гуля миллион раз тренировалась на минералке, проверяла себя до сих пор, да и делала это на выступлениях очень часто, так что получилось, как обычно, правильно и уверенно выплюнуть керосин изо рта. Конечно, часть керосина — совсем маленькую часть — Гуле приходилось проглатывать, и он камнем ложился на желудок, вызывая иногда немаленькие боли. Но дело того стоило. Гуля специально внесла в свой прайс эти самые «плевки» отдельной строкой. За них ей заказчики доплачивали. Если не платили — Гуля не плевалась. Но чаще всего заказывали, не взирая на дополнительную цену.

Когда керосина во рту больше не осталось, Гуля активнее начала вертеть шест. Как раз изменилась музыка: стала более динамичной, в ней уже слышались восточные мотивы. Шоу начиналась.

По площадке, красиво покачивая бедрами, с горящим фитилем прошла Юля. Она ненадолго останавливалась около каждой чашки, засовывая в каждую горящий фитиль. Чашки с пропитанными керосином фитилями давно расставил Марат. Они также, как и у Антона, отгораживали зрителей от артистов.

Прогибы с горящим шестом и его прокрутка наверху, батманы, падения на коленку, и промежуточные волны телом, различные кручения шеста. Музыка первого номера закончилась, и Гуля замерла на финальной точке. Раздались аплодисменты, но тут же заиграла следующая мелодия: на площадку с двух сторон выходили, улыбаясь, Ира и Юля.

Несколько восьмерок они танцевали одни восточную постановку с горящими чашками. В середине музыки Гуля подожгла пои и вышла к ним. Теперь девочки создавали фон и держали ритм и настроение движениями восточного танца, а Гуля под музыку вертела пои. Третий номер был с горящими веерами, четвертым Гуля надевала специальную конструкцию и танцевала самбу.

Копоть и гарь керосина, рвущееся к небу пламя… Гуля была в эти мгновения по-настоящему счастлива! Она, широко улыбаясь, с легкостью танцевала давно отработанные номера, не чувствуя усталости. Огонь — везде, везде. Фитили вееров в бразильской конструкции, фитили вееров и поев, горящие по всему периметру их сцены чаши… Вот ради чего нужно было танцевать! В огне растворялись Гулины тяжесть и боль — он словно сжигал их. И чем было больше огня, тем светлее становилось на душе у Гули. Огонь очищал и исцелял ее, дарил забвение и счастье.

В конце Ира вышла крутить примотанную к поям пиротехнику, и тысячи искр рассыпались в финале по всей площадке, приводя зрителей в неописуемый восторг. Гуля отошла на задний план, пропуская Иру — на последних восьмерках она лишь создавала фон, не больше.

В финале программы на площадке к Гуле и Ире присоединилась Юля. Девочки низко поклонились зрителям. Гуля тоже поклонилась, но максимально осторожно: с горящей конструкцией за спиной не очень раскланяешься.

Музыка затихла, представление закончилось. Зрители, похлопав, зашли в ресторан, чтобы продолжить праздновать свой неизвестный Гуле повод.

Марат в спешке гасил оставшийся непотушенным реквизит. Сняв с подошедшей Гули бразильскую конструкцию с фитилями, бросил ее на тушилку. Гуля огляделась по сторонам.

Чаши слабо догорали, остальное, давно потушенное Маратом, лежало в сторонке. Рядом копошились Юля и Ира, складывая чашки и веера в пакеты.

Сразу стало как-то пусто и холодно.

В такие моменты Гуля понимала истинность фразы «шоу должно продолжаться». Для артиста — должно продолжаться…

Гуля подошла к Марату, присела рядом с дымящейся конструкцией.

— Гуль, все нормуль. Сейчас дотушу и поедем. Зови девчонок, переодевайтесь. До города ехать полтора часа, пусть мне не помогают, я сам…

— Хорошо, позову, — Гуля подошла к девочкам и передала им слова Марата.

— Гуль, а может, мы закусим чего здесь, а? Весь день ничего не ела… — Юля дотронулась рукой до живота, — Ира тоже голодная. То сюда полтора часа ехали, здесь час, и еще ехать полтора часа…

Гуля прищурилась. Она прекрасно понимала Юлю: у самой давно сосало под ложечкой, да и еще керосин, мизерную часть которого она все-таки проглотила… Она сейчас прополоскает рот, но от проглоченных капель керосина ей не избавиться.

— Есть роллы, в том ресторанчике, — кивнула Юля на здание, стоящее рядом с тем, где проходил банкет, — может, закажем, а? Хоть парочку, если дорого…

— Ладно. Ради такого случая, раз все голодные, я угощаю. Только деньги заберу.

— А мы закажем пока! Гуль, на сколько по денежкам?

— На тысячу, если будет там наборчик, ну можно чуть больше…

— Окей! А чай так выпросим, как артисты! У меня своя заварка! — и девочки, прямо в костюмах, умчались заказывать роллы.

— Марат, мы поедим чуть. И чая выпьем. Потом поедем. Хорошо?

— Да, как скажешь…

Гуля забрала деньги за выступление у ведущего, узнала от него, что гостям выступление понравилось, и пошла в гардероб. Юля и Ира уже переодевались.

Гуля опасалась, что Паша опять начнет сплетничать про Антона, но его в гардеробе не оказалось. Не было и его чемоданчика. Скорее всего, он ушел показывать зрителям свои фокусы с картами.

Гуля спокойно сняла костюм, надела джинсы и майку, накинула сверху кофту. Оттерла влажными салфетками копоть с лица и рук, проверила костюмы — как они сложены — одновременно болтая с Юлей и Ирой о выступлении и о том, что у кого случилось во время него. У Юли веер ненадолго зацепился за цепочку, у Иры все нормально, но, когда она танцевала с чашками, они с Юлей встали не в линию…

Через пятнадцать минут девушки вместе с Маратом сидели за столом загородного суши-бара и поедали роллы.

— Когда мы будем крутые- крутые, круче, чем Антон, давай, Гуль, после каждого выступления кушать там, где выступаем, а? — хихикнула Юля, вылавливая палочкой очередной ролл.

— Ты ж толстая будешь тогда, как бочка, — подколола Ира Юлю.

— Н-не буду.

— Да запросто, — засмеялась Гуля, — сперва только надо самыми крутыми стать…

— Станем, Гуль, обязательно, — мечтательно закатила глаза Юля, пихнула локтем в бок рядом сидящую Иру, — Ир, согласна?

— Спрашиваешь! Гуля, даешь раскрутку!

— А может, Антона похитим? — сделав огромные глаза, заговорщицким шепотом произнесла Юля, — Посадим…эм-м… в подвал. Будем кормить и выпускать на выступления…

— Как дрессированного медведя? — девочки смеялись во весь голос, представляя в красках, как они это сделают.

— А кормить — водой и хлебом?

— Только на выступления выпускать? И ни за чем больше? Я бы еще его кое-зачем выпустила!

— Это зачем?

— Совсем от рук отбились. Вот что значит женщины, — ворчал Марат беззлобно, наливая себе еще чая, — только соберутся вместе — начинают чушь городить…

— Ты, Марат, нас не слушай, — веселилась Юля, — мы еще не то придумаем…

Гуля сидела, блаженно прикрывая глаза. Ощущение сытости было очень приятно, но еще приятнее было другое. Ребята — ее коллектив, ее команда. Люди, на которых можно положиться. Деньги деньгами, но хороших людей не купить, только случайно познакомиться или найти…

И Гуля забывала в эти мгновения, смеясь над шутками девочек и Марата, что дома ее вновь ждет пьяный отец, а завтра — ненавистная работа продавщицы. Они обсуждали свои планы за десятки километров от города, и сегодня не торопились домой…