— Т ы — истинный слуга , — говорил великий лорду Ксавию. — Твоя награда будет бесконечной… все, что пожелаешь, все тебе дам… что угодно… кого угодно…

Искусственные глаза не моргали, ночной эльф стоял на коленях перед пламенным порталом, упиваясь великолепными обещаниями бога. Он был самым любимым из новых слуг великого, единственным, кому будет дарована небывалая мощь, как только путь будет открыт.

И все дольше и дольше Высокорожденные не могли этого добиться, все больше и больше откладывалось прибытие бога, все больше и больше росло расстройство советника.

Его раздражение разделяли еще двое. Одной из них была Королева Азшара, которая так же сильно, как и он, хотела увидеть тот день, когда все несовершенство этого мира будет уничтожено и остануться лишь ночные эльфы — и то, только лучшие из всей расы — чтобы править наступившим раем. Она, конечно, не знала, что по его планам, великий сделает ее супругой Ксавия, но советник полагал, что все недовольство исчезнет, как только великий бог поговорит с ней.

Также раздражен провалами эльфов был огромный Хаккар. Всегда в сопровождении двух зверей скверны, Псарь ходил вокруг волшебников Высокорожденных, указывая на недостатки в их заклинании и добавляя свою собственную силу, где это было возможно.

Со всем знанием тайной магии, которое он дал им, продвинулись они совсем незначительно. Но теперь, наконец, Хаккар и его питомцы были не одни среди ночных эльфов. Пришли еще трое — рогатые гиганты с темно-красными лицами, которые ужасали всех, и только лорд Ксавий мог восхищаться ими. Метра три в высоту, они возвышались над Высокорожденными, которые сами были порядка двух с половиной метров.

Они были помазанными защитниками бога, небесными воинами, чья цель состояла только в том, чтобы добиться его цели любой ценой. Трехметровые, закованные в бронзу фигуры до странности худого телосложения не испытывали никаких проблем в обращении с огромными, продолговатыми щитами и пылающими булавами. Они повиновались буквально любому отданному приказу и смотрели на советника с тем же уважением, что и на Хаккара.

И скоро их будет еще больше. Когда Ксавий отошел назад, он увидел вспышку в портале. Она цвела, разрастаясь, заполняя рисунок на полу, по которому кружилась, разбухая, и наконец…

Через нее прибыл еще один Страж Скверны — так Хаккар называл этих великолепных воинов. В тот момент, когда он вошел в смертный мир, пришедший склонил свою внушающую страх голову перед Псарем, затем перед Ксавием.

Хаккар подал знак воину, чтобы тот присоединился к своим предшественникам. Повернувшись к Ксавию, Псарь указал на четырех.

— Великий исссполнил свое первое обещание Вам, лорду ночных эльфов! Повелевайте ими! Они — вашшши, они сссделают всссе, что Вы пожелаете!

Ксавий точно знал, как распорядиться ими.

— Как они стали даром мне, так пусть станут подарком для королевы! Я сделаю их почетными стражами Азшары!

Псарь одобрительно кивнул. Они оба знали, как важно угодить королеве ночных эльфов, и оба знали тайное желание советника.

— Лучшшше лично преподнесссите ей этот дар, лорд ночных эльфффов! Работа продолжитссся, когда Вы уйдете, я присссмотрю за ней!

Мысль о том, что он сам представил королеве ее стражей, чрезвычайно прельстила Ксавия. Поклонившись Хаккару, советник щелкнул пальцами и повел четырех гигантских воинов из зала башни. Он точно знал, где найдет в это время Азшару.

Когда он ушел, Псарь проводил его долгим взглядом. Его холодные глаза ярко вспыхнули.

Хотя ее советник почти совсем не спал — особенно в последнее время — но Азшара как королева царства имела полное право и привилегию отдыхать столько, сколько ей заблагорассудится. В конце концов, она должна быть всегда прекрасной, особенно когда ее красота нужна была для дела. Поэтому правительница ночных эльфов спала в течение всего дня, полностью избегая резкого, горячего солнечного света.

Так что Азшара совсем не ожидала тихого прихода одной из своих служанок. Та быстро упала на колени у закругленного края королевских покоев, у кровати. Молодая девушка почти скрылась в тонких, как осенняя паутина, занавесках, которые окружали ложе.

Ленивым жестом Светило Светил указала, что служанка может говорить.

— Хозяйка, простите смиренную, но лорд советник просит аудиенции с Вами, заявляя, что он принес кое-что, что может показаться Вам интересным.

Не было ничего, что могло бы сейчас заставить Азшару покинуть постель, даже у советника. Серебряные волосы волнами лежали на подушках, она сжала губы, обдумывая, впустить ли Ксавия.

— Пусть подождет пять минут, — наконец промурлыкала она, уже искусно приводя себя в порядок.

Хорошо зная вкусы Ксавия, королева прекрасно умела использовать их в своих целях. Советник мог считать себя выше своего монарха, но как женщина она была выше любого мужчины.

— Пусть войдет.

Служанка не подвергала сомнению решений своей королевы. Азшара сквозь полуприкрытые веки наблюдала, как она вышла, а затем изящно потянулась, уже планируя свою встречу с главным советником.

Молодая служанка вернулась, нервничая… лишь спустя несколько минут, а ведь Ксавий прождал все это время. Так низко держа голову, что не было видно выражения ее лица, она сопроводила советника через покрытые изящным орнаментом массивные дубовые двери, ведущие в личные покои королевы.

Только несколько раз он отважился увидеть ее здесь, в ее святилище. Ксавий знал, чего ожидать; Азшара казалась безупречной и обольстительной, но делала вид, что сама об этом и не подозревает. Это была игра, в которую она играла и играла хорошо, но он был готов. Это он был ее господином.

И действительно, королева ночных эльфов возлежала, отдыхая, заведя одну руку за голову; две одетых в шелк служанки стояли на коленях рядом с ней. Серебряный поднос с изумрудной флягой вина, стоявший на расстоянии вытянутой руки от королевы, и полупустой кубок свидетельствовали, что она уже отведала напитка.

— Мой дорогой советник, — выдохнула она. — У Вас должно быть что-то очень важное, чтобы просить аудиенции в такой час.

Тонкая, сверкающая простыня облегала ее изящные формы.

— Посему я постаралась принять Вас, как только смогла.

Прижав кулак к сердцу, он опустился на одно колено. Пристально глядя на белый, мраморный пол, лорд Ксавий ответил:

— Светлейший Свет, Лелеющая Сердца Народа, я благодарен за то время, что вы уделяете мне. Прошу прощения, что потревожил Вас в такое время, но я принес с собой очень интересный подарок — подарок действительно достойный королевы ночных эльфов, королевы мира. Могу ли я показать его вам?

Он взглянул на нее и понял, что разжег ее любопытство. Ее прикрытые глаза были не в состоянии скрыть ее растущий интерес и ожидание. Азшара подвинулась на ложе, простыня все время аккуратно прикрывала ее тело.

— Вы возбудили во мне интерес, мой дорогой Ксавий. Я предоставляю Вам честь показать мне Ваш подарок.

Снова поднявшись, высокий советник повернулся к дверям и щелкнул пальцами.

Из внешней комнаты послышался вздох, и две служанки вбежали внутрь, ища утешения и защиты у их любимой королевы. Нахмурившись, Азшара села, почти позволив простыне соскользнуть с ее тела.

Четыре внушающих страх воина прошли по два в ряд в святилище королевы. Они были настолько высоки, что им пришлось пригнуться, проходя через дверной проем, чтобы не разбить потолок рогами. Как только они вошли внутрь, они разошлись и высоко подняли щиты и булавы в приветствии.

Азшара наклонилась вперед, очарованная.

— Кто они?

— Они ваши, моя королева! Защита Вашей жизни — их долг, их смысл жизни! Созерцайте, Ваше величество, Ваших новых стражей!

Он видел, что доставил ей удовольствие. Великий пошлет еще больше, гораздо больше, небесных воинов, но эти были самыми первыми, и они были для нее. В этом было различие.

— Как удивительно, — прошептала она, протянув одну руку к слуге. Молодая девушка немедленно принесла платье Азшары. Другие служанки встали стеной, заслоняя все, кроме головы королевы, от взора Ксавиуса и Стражей Скверны.

— Очень подходит. Ваш подарок принят.

— Я рад, что Вы рады.

Слуги отстранились. Теперь одетая в прозрачное платье цвета льда, Королева Азшара поднялась со своей кровати. Обдуманными шагами она приблизилась к высоким фигурам и осмотрела каждого, а ее платье тянулось за ней по мраморному полу. Стражи Скверны стояли настолько неподвижно, что можно было решить, что это статуи.

— Еще есть?

— Со временем будут.

Она нахмурилась.

— Так мало, хотя прошло уже столько времени? Как же придет сам великий, если мы не можем за раз провести больше чем нескольких из его войска?

— Мы высасываем энергию из Источника, как только можем, о великолепная королева. Есть противоположные потоки, внешние реакции, влияния чародеев в других местах…

Как ребенок, тянущийся, чтобы коснуться новой игрушки, Азшара позволила пальцам легко прикоснуться к сверкающей броне одного из ее новых телохранителей. Послышалось тихое шипение. Королева отдернула пальцы, странно довольное выражение пробежало по ее прекрасному лицу.

— Тогда почему Вы не оградили Источник от внешнего вмешательства? Это бы намного упростило Вашу задачу.

Лорд Ксавий открыл было рот, чтобы объяснить, почему переплетения заклинаний Высокорожденных не позволили бы этого — как вдруг понял, что у него не было толкового ответа. Теоретически, предложение Азшары имело смысл.

— Действительно, Вы — королева, — наконец прокомментировал он.

Ее золотые глаза посмотрели в его собственные.

— Конечно я, мой дорогой советник. Была и будет… только одна Азшара.

Он без слов кивнул. Она вернулась к кровати, изящно усевшись на край.

— Это все?

— Да… пока что, моя королева.

— Тогда я думаю, что теперь у Вас, должно быть, много работы.

Таким образом отпущенный, лорд Ксавий низко поклонился монархине и затем покинул ее покои. Он не обиделся на ее королевский тон или отношение, он был лишь слегка раздражен ее господством над ситуацией.

Оградите Источник от вмешательства…

Это было возможно. Если Высокорожденные не справятся, можно прибегнуть к помощи Хаккара. Конечно, Псарь знал, как сделать это. Если использование Источника ограничится только дворцом, то силой Высокорожденных, которую они высасывают из него, будет легче управлять, легче преобразовывать ее…

Оставался маленький вопросик, какими бедствиями обернется такое ограждение от Источника для остального народа.

— Он определенно один из нас… почему-то я знаю это так же, как знаю самого себя.

Это были, пожалуй, самые нелепые слова, которые слышала история, так в тот момент показалось Красу. Ведь произнесены-то они были, в конце концов, драконом Кориалстразом, новым супругом Алекстразы.

Или, попросту, молодым Красом.

Кориалстраз не узнал самого себя. Однако тот факт, что Алекстраза не сказала ему об истинной сущности их гостя, поднимал много вопросов.

Один вопрос, порождающий другие, имел прямое отношение к состоянию самца. Хотя в памяти Краса было полно брешей, он сомневался, что он забыл бы такую болезнь, от которой сейчас страдало его раннее воплощение. Кориалстраз выглядел намного старше, намного слабее, чем был на самом деле. Он выглядел старше, чем Тиран, хотя был моложе его на века.

— Что еще скажешь о нем? — спросила Алекстраза помощника.

Дракон искоса посмотрел на Краса.

— Он старше меня, очень стар.

Кориалстраз склонил голову.

— Кое-что в его глазах… его глаза…

— Что с ними?

Огромный самец отпрянул.

— Простите мне! Пустая моя голова! Я не достоин того, чтобы быть рядом с Вами! Я должен удалиться…

Но она не позволила ему уйти.

— Посмотри на него, друг мой. Я спрошу тебя о последнем; хотя ты знаешь о нем немного, доверяешь ли ты ему?

— Я… да, моя Алекстраза… я… доверяю.

Внезапно с Красом случилась любопытная вещь. Пока драконы продолжали разговаривать о нем, он стал чувствовать себя сильнее — куда более сильным, чем когда-либо был, начиная с первого дня в прошлом. Конечно, не столь сильным, каким он должен быть, но, по крайней мере, уже хоть что-то.

И не он один. Он заметил, что вопреки своим словам, его младшее я тоже выглядело уже куда лучше. Чешуе вернулся цвет, и Кориалстраз двигался куда свободней, чем раньше. Теперь в его голосе не было слышно хрипа.

Алекстраза кивнула в ответ, затем сказала:

— Это я и хотела услышать. Твое мнение говорит мне о многом.

— Есть еще что-то, чем я могу быть полезен? Я поправляюсь; быть с Вами, быть полезным Вам помогает мне обрести силы.

Улыбка, которую Крас знал так хорошо, осветила морду королевы драконов.

— Ты как всегда романтичен, мой дорогой Кориалстраз! Да… я кое-что еще хочу от тебя. Я знаю, что это будет трудно, но я должна просить тебя присутствовать, когда я покажу его другим Аспектам.

Ей удалось ошеломить обоих Красов. Сначала заговорило молодое воплощение, в точности выражая удивление старшего.

— Вы созвали собрание Пяти? Из-за него? Но почему?

— Потому что он рассказал историю, которую они должны услышать, историю, которую я теперь расскажу тебе… и позже ты можешь снова ответить, доверяешь ли ему.

Так значит, наконец его младшее я узнает правду. Крас приготовился к шоку своего молодого воплощения.

Но как он поразил Ронина, рассказав Кенарию произошедшее и утаив часть правды, в том числе о самой своей сущности, так теперь и королева драконов поразила его, рассказав почти то же самое. Она рассказала о разрушении и всем остальном, что Крас показал дракону, следившему за ним, но об истинной сущности волшебника Алекстраза не сказала ни слова. Для ее супруга Крас был одним из красной стаи, память которого была повреждена силами, напавшими на него.

Сам Крас не делал попыток раскрыть себя. Алекстраза была его жизнью, его любовью. Он мог быть ее советником, но она владела мудростью Аспекта. Если она чувствовала, что его младшее я должно остаться в неведении… тогда кто он такой, чтобы быть против?

— Удивительный рассказ, — пробормотал Кориалстраз, выглядевший все лучше и лучше. — Я вряд ли бы поверил в него, если бы мне передал его кто-нибудь другой, но Вы, моя королева…

— Так твое доверие к нему исчезло?

Глаза младшего встретились с глазами старшего. Даже если Кориалстраз не узнавал себя, он, должно быть, признавал в нем родственную душу.

— Никак нет… мое доверие не исчезло. Если Вы думаете, что он должен предстать перед другими… я должен согласиться.

— Ты полетишь со мной?

— Но я не один из Пяти… я — всего лишь я.

Королева Жизни легко рассмеялась, музыкальный звук ее смеха разнесся по пещере.

— Ты столь же достоин, как и любой из нас.

Кориалстраз был явно польщен.

— Если я буду столь же силен, как сейчас, то я с удовольствием полечу с Вами и предстану перед другими Аспектами.

— Спасибо… это все, что я хотела.

Она наклонилась вперед и нежно потерлась о его голову.

Крас чувствовал странную ревность. Здесь был он, наблюдая, как он сам был близок со своей любимой, и все же это был не он. Ему было жаль, что в этот миг он не мог поменяться местами с Кориалстразом, хотя бы на этот миг стать снова самим собой.

Бросив последний долгий взгляд, самец развернулся и вышел из пещеры. Как только кончик хвоста Кориалстраза исчез в проходе, волшебник внезапно почувствовал, как опустела его голова. Слабость резко вернулась, заставив его покачнуться.

Он упал бы, но внезапно что-то большое и чешуйчатое мягко обернулось вокруг него — Алекстраза поддержала его своим хвостом.

— Две части стали целым… хоть на какое-то время.

— Я не…

Все плыло перед его глазами.

— Ты же чувствовал себя намного лучше при нем, не так ли?

— Д-да.

— Хотелось бы мне быть Ноздорму в этот момент. Он понял бы больше. Я думаю… я думаю, что в земном царстве, никакое существо не может сосуществовать с самим собой. Мне кажется, что ты и он, будучи единым целым, делите свою силу. Когда Вы далеки друг от друга, Вы разделены надвое, но когда Вы рядом, как это было сейчас, это истощение не так критично. Вы нужны друг другу.

Удобно устроившись, Крас пришел в себя достаточно, чтобы обдумать ее слова.

— Так вот почему Вы попросили его прийти…

— Твоя история должна была быть рассказана, и было лучше, чтобы он был рядом. А что касается твоего так и не заданного вслух вопроса — почему я не сказала ему правду — это из-за того, что, возможно, придется сделать, чтобы спасти само существование.

Ее тон стал мрачным. Сказав последнее, она подтвердила опасения Краса.

— Вы думаете, что все это может привести к тому, что один из нас должен будет исчезнуть из этого времени… даже если это означает смерть.

Левиафан неохотно кивнул.

— Я боюсь, что так, моя любовь.

— Я принимаю выбор. Я с самого начала знал это.

— Тогда есть еще кое-что, что надо обсудить прежде, чем я обращусь к остальным… с тем, кто пришел с тобой.

Хоть про себя он взмолился, чтобы Ронин простил его, Крас ответил не колеблясь:

— Если будет надо, он разделит мою судьбу. У него, также как и у меня, есть те, о ком он заботится. Он отдаст за них свою жизнь.

Королева Жизни кивнула.

— Раз я поверила твоему совету, когда это касалось тебя, то поверю и касательно его. Если другой решит так, он тоже будет удален.

Выражение дракона смягчилось.

— Знай, что я буду вечно буду печалиться о вас.

— Не бери вины на себя, моя королева, мое сердце.

— Я должна связаться с остальными. Будет лучше, если ты подождешь меня здесь. Тут ты почувствуешь себя не таким утомленным.

— Это честь для меня, моя королева.

— Честь? Ты мой супруг. Это меньшее, что я могу сделать.

Хвостом она поднесла его к гнезду около потока. Крас попал в природную впадину, которая была для него, как большой стул.

Королева драконов направилась к проходу, но задержалась на секунду и, слегка раскаиваясь, добавила:

— Надеюсь, что тебе будет удобно среди яиц.

— Я не трону ни одного.

Крас понимал ценность каждого яйца.

— Я верю, любовь моя… тем более если будешь знать, что они твои.

Она покинула его, как громом пораженного. Когда темно-красный гигант исчез, Крас переводил взгляд с одного яйца на другое. Как супруг, он, конечно, имел потомство со своей любимой. Многие из его детей достигли зрелости, принеся славу и гордость стае.

Он ударил кулаком по скале, не чувствуя боли. Он утаил от любимой Алекстразы несколько важных фактов. Самое главное — приход Пылающего Легиона. Крас боялся, что даже его мудрая королева испытает желание поиграть с историей… и это могло бы создать еще более ужасающее бедствие.

Но еще хуже было то, что Крас не мог сказать ей о будущем их вида, будущем, которое переживут немногие … будущем, в котором погибнет большинство детенышей этой и последующих кладок прежде, чем у них появится возможность достигнуть зрелости. Будущем, в котором сама Королева Жизни стала невольницей, а ее дети — военными псами расы поработителей.