Мир лежит на кончиках его пальцев… по крайней мере, это очень близкое сравнение.

Хотак Де-Дрока, в прошлом командующий легионом, а последние несколько лет император всех минотавров, разглядывал огромную карту, расстеленную перед ним на широком столе. На ней была видна каждая деталь обширной империи, ничто не могло скрыться от его взгляда. В дополнение к карте на каждой стене в зале виднелись панно, изображавшие отдельные области крупным планом. Тут были и Митас с Котасом, и побережье Ансалона, где земли под властью минотавров были окрашены золотом, а то, что ещё предстояло завоевать, — горело зелёным.

Все западное направление было настолько заполнено зеленью, что напоминало чащу глухого леса.

Одетый в полную форму, в панцире, на котором был изображён вздыбленный боевой конь — символ его прежнего легиона, Хотак отбросил назад длинный пурпурный плащ и ещё раз взглянул на карту. Годы назад он потерял левый глаз в битве у одной ныне заброшенной колонии на берегах Ансалона. А теперь одно из главных писем было подписано его злейшим в прошлом врагом. Какая ирония! Знать бы тогда, что все поменяется, когда он станет императором — людоеды станут союзниками, а верные сподвижники положат головы под секиру…

Седина прокралась на виски и в гриву императора, брови теперь все чаще были насуплены, хотя раньше он слыл шутником и весельчаком. Со времени захвата власти Хотак сильно постарел, хотя, считая это неизбежной ценой за власть над империей, сильно не; переживал. Он был так же быстр телом и умом, как и в юные годы, особенно когда оставался наедине с женой…

Хотак удовлетворённо кивнул: все донесения подтверждали, что приготовления успешно завершены.

— Что скажешь на это, Дулб? — спросил правитель.

— Думаю, депеши не искажают истинной ситуации, император… — Намного более седой и коренастый, Дулб выправкой и безупречностью формы не уступал Хотаку. Он почтительно склонился над столом с другой стороны.

Каждая часть огромной карты была уставлена статуэтками войск и флота, а также важнейших портов. Зелёный деревянный корабль означал эскадру из пяти боевых кораблей, патрулирующих около Туума, два маленьких минотавра с секирами — легионы около Мито, главной верфи Митаса. Несколько подобных же статуэток были расставлены по всей территории острова, четыре стояло на берегах Ансалона, ниже владений людоедов и по направлению к Сильванести. Каждая фигура имела свой цвет — воины на побережье были чёрно-красного цвета, коричневая галера направлялась к континенту. Раскраска помогала императору с удобством следить за перемещением каждого легиона.

К примеру, рядом со столичными фигурками, означавшими тысячи солдат-ветеранов, стояли четыре простых, бесцветных воина — недавно созданные и не проверенные в бою легионы из молодёжи последнего призыва. Когда они закалятся в боях и заслужат право на свой цвет, бесшумная рука слуги заменит их на карте Хотака на подобающе раскрашенные фигурки.

Император посмотрел на два кораблика, что стояли в северо-восточной части Куранского океана. Один из них, выкрашенный золотом, преследовал второй — чёрный.

— Наверное, сейчас флот Бастиана уже настиг мятежников…

— Скорее всего, император, но вести придут не скоро…

— Проклятые задержки! Бастиан мне скоро понадобится для другой цели… — Взгляд Хотака переместился к Ансалону, туда, где четыре воина-минотавра замерли перед лесами эльфов, но перед ними было пусто… Даже Керн и Блотен имели на своей земле легионы минотавров, контролировавших сотни миль во все стороны. Рядом стояли три фигуры людоедов — последователей Лорда Голгрина. Противостояла такому союзу одинокая фигурка рыцаря в чёрных доспехах — Рыцари Нераки теперь стали врагами.

— Из лесов никаких известий? А от Галдара?

Дулб покачал головой:

— Нет, только доклад от вашей дочери…

Вытащив из бумаг это сообщение, Хотак вновь пробежал взглядом строчки, написанные рукой Мариции, которая командовала легионами Ансалона и ждала его распоряжений:

«Приветствую Хотака Первого, императора и любимого отца.

В этом донесении я подробно излагаю наше положение и потребности, так как знаю, насколько ты жаждешь новостей.

По вопросу союза с Рыцарями Тьмы, что следуют за странной человеческой женщиной-воином по имени Мина, я наконец встретилась с ней лицам к лицу при посредничестве Галдара. Она небольшого роста даже для своей расы, хрупкого телосложения, с короткими рыжими волосами, и её легко спутать с юношей. Я так и не смогла понять, сколько ей лет — она много времени проводит верхом (без сомнения, чтобы изгладить впечатление от своего роста и сложения) или в своём шатре, где вершит странные обряды. Все люди и прочие существа относятся к ней с крайним почтением и беспрекословно выполняют любой приказ.

Галдар служит ей верной тенью в любое время, даже когда Мина утром отправляется размяться е холмы. Сам он не представляет ничего примечательного — семи футов росту, мех коричневый, черты лица грубые. Прекрасно сложен — такие мышцы сделали бы честь даже чемпиону Большой Арены. Вот только глаза… они, кажется, не имеют постоянного цвета и полны жестокости… очень часто я ловила подобный взгляд на Мине.

Сплетня, что они любовники, полная чушь, но между ними явно имеется какая-то связь. Ещё одно свидетельство: несмотря на слухи, циркулирующие в стране, у Галдара две здоровые руки, а не одна. Многие шепчут, что Мина вернула ему руку посредством магии своего Бога, но эти источники не заслуживают доверия. В итоге скажу: Мина и Галдар — верные друзья, помогающие друг другу во всём.

Как ты и требовал, я постаралась узнать как можно больше о нём, но особо не преуспела. Точно можно сказать, что Галдар изгой, но к какому дому он принадлежал раньше понять сложно, возможно Орилгов или Моргейнов. Он не носит никаких цветов кланов, а на все вопросы отвечает крайне уклончиво. В приложении я приведу пару наших бесед, возможно, ты сможешь уловить в них необходимые намёки.

Ты спрашивал о дальнейших отношениях между людьми и минотаврами. Думаю, что Галдар обладает талантом политика и стратега и использует Мину как марионетку для управления людьми. Я слышала их планы в отношении Оплота, обсудила положение собственных сил около Сильванести, и ответы были очень чёткими и вразумительными. Сама Мина говорит как опытный ветеран, хотя Галдар всегда рядом и всегда нашёптывает ей в ухо… Я видела, как он в лагере управляется с солдатами. Думаю, что легион Боевого Коня не отказался бы от его услуг. Несомненно, именно он является автором всех военных построений.

Ты сам заметил, что люди просто так не пошли бы за молодой женщиной без боевого опыта, в то же время за командующим-минотавром никто не двинулся бы. Несмотря на то, что Мина обладает большим обаянием, без Галдара она давно бы лежала в грязной канаве.

Галдар прекрасно прикрывается ею, решая свои задачи, и думаю, что союз с ними все ещё предпочтителен. Их ряды увеличиваются, и множество бывших противников уже влились в армию Мины. Если пообещать Галдару крах Сильванести, что, я знаю, подтверждают видения матери, он и его „заложница" смогут сослужить неплохую службу трону…

Завтра я встречаюсь с Великим Лордом Голгрином в последний раз, перед тем как мы повернём на юг и будем ожидать твоих приказов. Я проинформирую тебя об остальном, как только мы прибудем на место.

Писано в четырнадцатый день…»

Кулак императора врезался в столешницу, фигурки на карте подпрыгнули, многие повалились. Карты на стенах закачались, словно по комнате пролетел лёгкий бриз.

— Четыре недели назад! Она написала это четыре недели назад! Опять задержки! Я должен узнавать, что случилось, немедленно, а не изучать древнюю историю! Я должен знать, догнал ли Бастиан командующего Рахма или нет! Мне необходима информация о формированиях рыцарей в землях людоедов, а больше всего меня тревожит ситуация с эльфами, особенно у границ их проклятых лесов!

Дулб не спеша навёл порядок на столе, затем спокойно посмотрел на Хотака:

— Я понимаю вашу озабоченность, мой император…

— Конечно, уж ты-то понимаешь! — Ноздри Хотака гневно раздувались, старые шрамы налились кровью. Он потёр драгоценное кольцо на пальце — пять синих камней в редчайшей платине, — которое два десятилетия назад надела ему на палец прекрасная невеста.

— Ну, и что она решила?

— Не знаю, мой император, я так и не дождался ответа…

— Клянусь старыми Богами, хватит! Я ждал слишком долго! — Император кинулся к двери и пинком распахнул её, отбросив часовых с другой стороны. — Моего коня! Капитана Гвардии сюда, немедленно!

— Мой император, что вы задумали? — приблизился к нему Дулб.

— Что… что… — сердито проговорил Хотак, застёгивая шлем. — Иду узнать то, чего не знаю… Проведать верховную жрицу Храма Предшественников. Увидеть возлюбленную жену!

Несмотря на приближающуюся бурю, вести в столице распространялись быстро, и граждане Нетхосака быстро склонялись перед кортежем императора и его телохранителями, некоторые даже опускались на одно колено. Остальные высовывались из окон и бросали под ноги коням пучки гривастой травы — символ несгибаемой силы. Стражи в серой броне с каменными лицами сдерживали напор толпы, не давая ей запруживать улицы, Хотак улыбался и махал рукой, однако мысли его были мрачны и далеки отсюда.

Двадцать пять воинов охраны окружили его, наблюдая за малейшим проявлением непочтительности.

— Мой император! — безрассудно воскликнул молодой офицер, приблизившись к Хотаку, — мудро ли то, что вы делаете? Народ все видит! Это она должна была прибыть к вам!

— Она не приехала, а мои дела не могут ждать!

Гром сверху словно подчеркнул его намерения.

— Как прикажет император, — поклонился офицер, испуганный яростным выражением лица Хотака.

По мере приближения к Храму небеса становились всё более бурными, крутились низкие зелёно-серые тучи, облака извивались, словно в них корчились живые существа. Многие из воинов покрепче сжали рукояти секир или поправили перевязи мечей, подвинув их в более удобное положение. Те, кто был неверующим, шептали друг другу последние тёмные слухи о Предшественниках. Навстречу кортежу двигались группы минотавров в белых одеждах. Они шли плечом к плечу и смотрели в землю перед собой, фактически не замечая и тем самым оскорбляя императора. Молодой офицер уже открыл было рот, чтобы скомандовать схватить их, но ему на плечо легла тяжёлая рука Хотака.

— Пусть идут…

— Но… но их грубое непочтение…

— Это приказ! — Тон правителя был безапелляционным.

Процессии в белых одеждах проследовали мимо и свернули за угол, а телохранители с военной точностью уже перекрывали короткую улицу, где Хотак со свитой созерцал Храм Предшественников.

Ещё поколение назад это был Храм Саргаса или Саргоннаса, большинство минотавров звали его Богом Возмездия, Богом Огня, Повелителем Кондора… С самого начала существования расы Саргоннас был главным Божеством нации. Именно он спас их некогда от умирающей извращённой цивилизации эрдов, изменив людоедов так, чтобы они навсегда отличались от его избранного народа. Вера в Саргаса миллионы раз спасала минотавров и давала силы к борьбе, ведь сказано было Богом, что именно им в итоге будет принадлежать весь мир. Они пронесли веру через рабство и унижения, бесконечные поражения и бедствия, но тут…

Саргоннас покинул их, испугавшись некоей могущественной силы, решил переселиться в другое измерение, оставив своих детей на Кринне, как и другие Боги… Среди минотавров не стихали слухи о том, что случилось в действительности, многие говорили, что он погиб ранее, пожертвовав собой во время сражения с магори. Другие молились о его возвращении, остальные, напротив, верили, что теперь уже все бесполезно. Точно было известно лишь то, что Саргаса больше нет — слишком давно не происходило никаких явлений, не давалось никаких знаков.

Пустота приводила минотавров в смятение — даже когда их империя вновь окрепла и значительно расширилась, храмы Саргоннаса все больше стояли пустыми и заброшенными. Не лучше шли дела и у другого Бога, уважаемого минотаврами, — Кири-Джолита, бизоноголового Бога правого дела.

Тогда возникли Предшественники.

Хотак мрачно смотрел на огромное здание, вспоминая, как ещё совсем молодым воином он был тут на церемонии одного из последних жрецов Саргаса. Храм сильно изменился, и хотя стена, отгораживающая его от остального мира, сохранилась, с крыши исчезли статуи кондоров, искусно заменены были и птицы на фасаде. Теперь повсюду виднелась новая эмблема — бледная птица, взлетающая со сломанной посередине секирой. Говорили, что это редкий вид ястреба…

Исчезли сады и лужайки, заботливо разбитые городскими жителями, были вырублены аллеи древних дубов, сожжены кустарники и клумбы с цветами. Теперь везде на обширной площади перед Храмом были выложены загадочные мозаики, на которые должны были становиться коленями верующие во время служений. На каждой из них, если вглядеться, был тонко нанесён символ новой веры.

С ностальгией вспоминая былую красоту, Хотак уже не раз был вынужден признаться себе, что ненавидит новые изменения. Преданность его жены религии и призракам очень помогла ему во время переворота, но теперь все больше вызывала раздражение и становилась причиной для ссор, ибо Хотак не желал смешивать религию и политику. Число Предшественников росло, культ набирал силу, вторгаясь в его полномочия. Необходимо было обуздать эту растущую мощь, но это было совсем непросто, ведь лидером Предшественников была его жена.

Сегодня Хотак решил преподать ей урок. По его приказу две шеренги вооружённых легионеров выстроились вдоль дороги в Храм, вскинув оружие в знак приветствия. Император ехал по импровизированной аллее, глядя, на колышущиеся там и тут чёрно-красные флаги с силуэтом коня.

«Пусть все видят, какой гость прибыл и кто тут хозяин…»

Предшественники важны для спокойствия государства, но попирать власть трона им никто не позволял. Копыта его коня и коней свиты громко цокали по плиткам двора, гром с каждой минутой звучал все чаще и чаще.

На входе воин принял поводья у спешившегося императора. Телохранители шагнули следом, но Хотак гордо махнул им рукой:

— Здесь нет необходимости меня защищать…

Когда он приблизился к огромным дверям, те мягко распахнулись, так что Хотаку даже не пришлось сбиться с широкого военного шага, которым он и вошёл внутрь убежища культа. Фигуры, одетые в белое с золотым, поклонились ему, а правитель пошёл дальше, с интересом поглядывая на огромные скульптуры, что стояли у стен. Монументы возвышались на два его роста и были выполнены в очень странной манере, словно искажающей реальную жизнь минотавров и придающей ей некоторое эфирное дополнение… Изготовленные под строгим надзором леди Неферы, казалось, они были готовы сойти с постаментов и двинуться в любой момент. Статуи изображали прославленных мертвецов, которым и поклонялись Предшественники. Они лишь оставили свои смертные тела и теперь вернулись, чтобы руководите потомками.

Они были истинными Предшественниками.

— Проклятые призраки… — рассеянно пробормотал Хотак.

— Плохие слова для того, чтобы описать любимую семью, которая делает нам честь, следя и оберегая, — раздался уверенный голос невдалеке.

Она вышла из затенённого холла: длинная соболиная мантия, прошитая золотыми нитями, свободно струилась сзади, словно была невесомой, глубокий капюшон, плотно подогнанный по голове, оставлял видимой лишь небольшую часть узкого лица, задумчивые чёрные глаза не отрываясь смотрели на императора.

Она протянула тонкую руку, и Хотак с готовностью припал к ней губами.

— Нефера… дорогая…

Из тени выдвинулись сопровождающие жрицы — две огромные фигуры, закованные в чёрные панцири и тяжёлые шлемы. Каждая сжимала мощную булаву, украшенную короной. На лицах воинов не читалось ничего, кроме фанатичной преданности. Они были готовы умереть по первому приказу и не сделали ничего, что бы подтверждало, что они увидели императора. Защитники — в полной красе.

Единственный глаз Хотака грозно сузился, но, хотя в груди императора тут же вскипела ярость, он сохранил на лице любезное выражение.

— Я не имел в виду ничего непочтительного, любовь моя…

Строгое лицо Неферы не дрогнуло, когда она ступила на шаг ближе, Защитники двинулись следом, словно огромные марионетки.

— Иногда я очень удивляюсь, муж мой, твоим поступкам. На сей раз ты прибыл в мои покои с целой армией, которая, очевидно, собирается арестовать верных сынов моих…

Хотак сдёрнул шлем с головы и быстро глянул на супругу. Она не заметила его взгляд, а императору бросились в глаза изменения, произошедшие с ней. Глаза Неферы глубоко ввалились и покраснели, кожа обвисла и выглядела очень дряблой. Несмотря на это, жрица одновременно излучала ту тёмную силу, какую Хотак иногда ощущал на поле битвы. И всё-таки она продолжала быть красивой…

— Поскольку я всегда был прямолинейным воякой, дорогая, позволь мне сказать о том, что мы с тобой не видимся слишком много времени. На официальные послания ты не отвечаешь, визитов во дворец не наносишь. Естественно, я тоскую по тебе и твоим мудрым советам…

— И охваченный тоской, муж мой, ты решил меня навестить… с колонной солдат? Как заботливо с твоей стороны…

Хотак улыбнулся ей той улыбкой, которая когда-то завоевала сердце Неферы.

— Но ведь я, в конце концов, император!

Его улыбку она встретила со странным выражением неудовольствия, но в то же время, как он надеялся, с оттенком былой нежности.

— И меня, верховную жрицу самой почитаемой религии в империи, которая помогла тебе прийти к власти, ты рассматриваешь как государственного врага? А если бы я не вышла сейчас, твои прекрасные солдаты вытащили бы меня наружу в цепях?

— Конечно нет! У меня и в мыслях не было ничего подобного. Моё торжественное появление никоим образом не направлено на подрыв твоей власти здесь, оно скорее напоминает о моём собственном положении и власти. А шеренги солдат… Они для уважения — почтенный караул для тебя, моя дорогая. Просто император прибыл в Храм, вот и все. Неужели после стольких лет ты сомневаешься в моих чувствах к тебе… и к твоей религии?

Однако Нефера не выглядела успокоенной.

— А что я должна думать? Мне кажется, всё, что я делаю, не представляет в твоих глазах никакой ценности! Вся мощь Храма, моя энергия, которая поднимала тебя, любимый муж! Мои глаза и уши были твоими! — Нефера жестом указала на гигантские скульптуры: — Вот они ответственны за твои победы не менее солдат!

«Сегодня она особенно не в духе», — Хотак с трудом удерживал на лице любезную улыбку.

— Но твои стражи весьма небрежны в последнее время, — мягко сказал он. — Депеши от Мариции прибывают быстрее, чем вести из Храма. А ведь решается очень многое, изменение стратегии и тактики происходит каждый день. А я ничего не знаю о них. Только твои стражи могут помочь мне, только они знают то, что другим неизвестно, любовь моя…

Сначала Хотак ощутил лишь холод — жена замолчала. Он оглянулся по сторонам, словно изваяния могли помочь, а леди Нефера стояла, склонив голову набок, как будто прислушивалась. Император внимательно всмотрелся в её лицо, ища хоть малейший признак благосклонности.

— Ты направил все ресурсы империи на вторжение в Ансалон, муж мой, — наконец выговорила верховная жрица. — Ты потребовал от кланов удвоить усилия по снабжению армии и флота, легионы пополнились тысячами новобранцев. Все эти трудные решения мы принимали вместе. Но, несмотря на их успех, ты по-прежнему сомневаешься в их правильности. Пока Храм был занят поддерживанием духовного состояния империи, ты больше сосредоточился на её физической части. В чём тебе немало помогают Защитники.

Действительно, Храм все больше и больше вмешивался в светские дела, но у Хотака попросту не было другого пути. Многие из членов Высшего Круга были истово верующими, и по-другому заставить их полностью подчиняться было невозможно. Он пытался сопротивляться, к примеру, объявил своим наследником среднего сына Бастиана, а не старшего Арднора. Арднор был самым ярым сторонником матери и занимал место верховного Защитника, Бастиан же всегда стоял за отца. Несмотря ни на что, Предшественники ещё не стали для минотавров тем, чем был ранее Саргоннас, и, возможно, Бастиан сможет в будущем держать их в страхе и повиновении.

— Никто не отрицает твою заслугу в нашем успехе, дорогая. Сейчас механизмы империи работают как никогда слаженно и мощно. И я действительно желаю того, чтобы ты чаще появлялась во дворце, где все смогут увидеть мою супругу бок о бок рядом со мной.

— Да… как куклу в роскошном платье, опирающуюся на твою руку.

Хотак вздохнул, чуть отступив назад:

— Твоё место всегда рядом со мной, дорогая… Дворец — твой дом, ты слишком много времени проводишь… в этом добровольном заточении.

Ввалившиеся глаза Неферы тревожно сверкнули:

— Но я следую зову сердца, муж мой. Твои собственные слова уверяют меня в важности всего происходящего.

— Зов — это прекрасно, но так долго не общаться со мной… Или это наказание мне за выбор Бастиана вместо Арднора?

Верховная жрица посмотрела мимо мужа пустым взглядом:

— Арднор был твоим законным наследником!

— А Бастиан более опытный воин, более искушён в политике, и поэтому править будет он!

— Арднор твой первенец!

—Хотак тяжело вздохнул:

— Арднор является главой Защитников, что тоже немаловажно. Я очень хочу сгладить наши разногласия, моя дорогая. Пожалуйста, возвращайся во дворец. Я… я скучаю…

Её блуждающий взгляд наконец остановился на Хотаке, затем, немного помолчав, Нефера ответила более мягко:

— Я прибуду завтра… И попытаюсь получить те сведения, которых ты ждёшь, а также все возможные новости.

Леди Нефера развернулась и в сопровождении молчаливых Защитников скрылась в глубинах Храма.

Хотак криво улыбнулся и, надев шлем, зашагал к выходу, ступая легко и непринуждённо. Ему удалось уговорить жену вернуться, и теперь её призрачные стражи вновь будут доносить ему вести с театра военных действий. Он должен найти способ удержать её во дворце, возможно, надо как-то задобрить и приблизить Арднора, с которым он не разговаривал с самых похорон Колота — им нет никаких разумных причин дольше оставаться врагами.

Когда шеренги воинов отсалютовали ему, император не спеша направился к коню и легко вскочил в седло. Он бросил последний взгляд на здание, мысленно прося у Неферы приложить максимум энергии для её призраков.

«Всё остальное лишь слухи, — подумал он. Император был очень доволен, что в разговоре не затронул тему, которая, несомненно, привела бы Неферу в ярость. Пусть это подождёт подходящего момента. — Во что бы этот культ ни превратился, они не могут опуститься… — Он махнул рукой, приказывая отряду двигаться. — На руках моей жены нет крови, кроме той, которая обагрила их по моему распоряжению. Пока…»

Травянистая равнина уютно устроилась в ложбинке между двумя лесистыми холмами, словно идеально созданная для битвы. Ряды рыцарей, которых не пугала ненастная погода, дисциплинированно выстроились в боевом порядке, покачивая копьями.

Затем кони рванулись вперёд, и они понеслись на позиции людоедов, что неровными рядами наступали тут и там. Позади лошадей громыхали четыре шеренги бронированных солдат, которых вёл сам командир когтя. Сомкнув щиты и обнажив мечи, воины спешили вслед за конниками получить свою долю славы.

Людоеды сбивались в кучи, угрожающе размахивая дубинами и мечами. За превосходящими по численности Рыцарями Нераки поднималась пыль, густая и плотная, словно земля горела под их ногами и исходила черным дымом. Опустив забрала, мрачные и тёмные, они вызывали в памяти картины прошлого, когда ещё гордо несли по миру власть Такхизис.

Ударив в ряды людоедов, они убивали направо и налево, каждому рыцарю был отдан строгий приказ не жалеть мерзких животных. Людоеды, почти не оказав сопротивления, кинулись бежать, собираясь укрыться в сомнительной безопасности восточных холмов. Они бежали изо всех сил, отталкивая друг друга и затаптывая самых слабых.

Не желая столь лёгкой победы, копейщики пришпорили коней и кинулись в погоню, удаляясь все дальше и дальше от солдатских линий. Гром внезапно прокатился по небесам, а красные молнии исчертили северный горизонт, но Рыцари Нераки не обратили на них никакого внимания. Враги были уже рядом, их оставалось лишь насадить на копья как перепелов на вертел. Внезапно земля под их ногами взорвалась, посылая людей и лошадей в дикий полет, заканчивающийся на смертельных камнях. Линии всадников смешались, все в испуге искали новую угрозу, многие посматривали на небо, гадая, не молния ли поразила их. Новый гудящий звук прокатился по небосклону и привлёк к себе внимание нескольких рыцарей… но слишком поздно.

Огромная скала упала точно посреди шеренг солдат, превращая людей в месиво из мяса и железа. Командир когтя скомандовал немедленную остановку, сразу же определив по камню удар опытно нацеленной катапульты. Третий снаряд тяжело рухнул на землю между копейщиками и солдатами, и хотя он никого не задел, его появление окончательно привело войско в смущение. Людоеды не использовали катапульты, они даже не знали, как их строить.

А затем затрубили рога — сначала с юга, затем с севера. Мощный рёв, раздавшийся с обоих направлений, заставил нервы Рыцарей Нераки напрячься от нехороших предчувствий. Убегавшие людоеды внезапно сбились в один отряд и, перестроившись, вновь двинулись на ошеломлённых рыцарей.

— Вперёд! Взять их! — надрывался командир когтя.

Но воины лишь оторопело оглядывались по сторонам, не понимая, кого именно им надо атаковать. С севера появилась колонна всадников, а с юга быстро маршировала бронированная пехота, которую трудно было принять и за людей, и за людоедов. Под рёв рогов и собственные боевые крики минотавры и людоеды объединёнными силами приближались к рядам Рыцарей Тьмы.

Копейщики повернули свой левый фланг так, чтобы отразить атаку всадников, которые на всём скаку осыпали их стрелами. Несмотря на броню, несколько человек упали мёртвыми, раздались крики раненых. Ослабленные ряды рыцарей налетели на конных минотавров — силы удара копья хватало для того, чтобы сбросить с седла даже трехсотфунтовых созданий. Земля окрасилась первой кровью минотавров — рыцари умели воевать и не желали сложить головы просто так. Но их броня оказалась не слишком надёжной защитой против тяжёлых, обоюдоострых секир легионеров. Один из минотавров единым движением разрубил грудь врагу, а затем удачным обратным взмахом снёс голову второму. Другой прыгнул с лошади на рыцаря, и оба они полетели на землю, где минотавр пустил в ход крепкие рога, поражая корчащегося человека.

Остатки копейщиков развернулись, чтобы ударить по пешим отрядам, подходившим с юга. Но мощного удара не получилось. Сомкнутые щиты и лес пик встретил не ожидавших такой тактики рыцарей, и всадников в один миг спешили, после чего на них без помех набросились жаждущие крови легионеры.

Командование рыцарей всегда было уверено, что минотавры всего лишь тупые твари, родственные людоедам, и никогда не готовило воинов к специальной тактике боя с ними. Увиденное в корне противоречило этому постулату — легионеры быстро двигались вперёд, добивая раненых одного за другим. Вот декарион выступил и сразил одного из двух людей, бьющихся спина к спине, затем так же убил истекающего кровью второго…

Отряды рыцарей имели теперь целых три дороги для смерти: с юга и севера сходились минотавры, с востока вовсю наступали людоеды. Люди пытались сформировать двойной ряд обороны, где длинные копья прикрывали бы мечников, но секиры людоедов без труда вгрызались в эти порядки. С другой стороны на неподвижный строй радостно обрушивались огромные палицы и дубины людоедов, дробя кости и ломая щиты. Людоеды не были так искусны в военном деле, как минотавры, но сочетание их мощи и тактики боя имперцев создавало непреодолимую, невиданную силу.

В полном отчаянии командир когтя попробовал сдаться, но прежде чем он успел скомандовать, тяжёлый ржавый меч людоеда пробил ему горло и сбросил с коня. Труп командира был немедленно затоптан во всеобщей схватке.

Когда последний из рыцарей погиб и воздух сотрясли крики триумфа, на поле боя с востока показался ещё один отряд, состоящий вперемешку из людоедов и минотавров. Во главе его ехала женщина-минотавр, чья изящная фигура была закутана в фиолетовый плащ, а голову украшал шлем командующего легионом, прикрывающий роскошную коричневую гриву.

Легионеры радостно приветствовали командира, когда она приблизилась, с удивлением косясь на странного людоеда, что сопровождал её. Тот был гораздо меньше ростом, чем большинство существ его расы, и одет в изысканную одежду зелёных и коричневых цветов, свойственных скорее эльфу. Он явно стремился подражать им, и это ему неплохо удавалось. Его тёмные волосы были чисто вымыты и искусно заплетены, кроме того, вблизи было заметно, что он подтачивает клыки и пользуется тонкими духами.

Подбрасывая вверх вражеские шлемы и различные окровавленные части тел, как это принято у людоедов, они приветствовали своего повелителя. Великого Лорда Голгрина громкими криками:

— Сарак х'кан! Сарак х'кан!

Едущая рядом леди Мариция Де-Дрока, усмехнувшись, заметила:

— Не думаю, что мне известна эта фраза, Великий Лорд.

— Они восхваляют лишь нашу победу, сын Хотака, ничего более…

Людоеды не признают такого равенства женщин, как минотавры, поэтому, чтобы облегчить Мариции жизнь на военных советах, Лорд именовал её не иначе как «сын Хотака».

— Но ведь они смотрят только на тебя!

— Ну, они оценили ваш небольшой вклад, надо дать им время на то, чтобы их уважение увеличилось. Кроме того, ты ведь женщина, а людоеды плохо понимают подобное… Тебе неприятно? — Он пожал плечами. — Но, думаю, это совсем маленькая неприятность, не так ли?

Легионеры начали перестраиваться, в то время как людоеды просто собирались толпами. Внезапно Голгрин пролаял что-то огромному волосатому людоеду, на чьём панцире сквозь ржавчину и кровь ещё можно было рассмотреть изображение зимородка. Тот взревел и начал лупить своих соплеменников дубиной, постепенно создавая некую видимость порядка среди союзников минотавров. Удивлённая тем, что людоеды стараются подражать дисциплине минотавров, Мариция наблюдала за их попытками, затем посмотрела на поле боя.

— Эти Рыцари Тьмы глупы. Они должны были отправиться на юг и присоединиться к Мине…

— Какое удовольствие, что они так не поступили. Рыцари Тьмы задолжали нам много крови! — Голгрин улыбнулся, показав клыки. — Эта битва лишь первый платёж!

— План осуществился неплохо, мы хорошо действовали вместе.

— Я тоже так думаю. — Голгрин вскинул кулак и принял новые приветствия от ближайших людоедов «Сарак х'кан! Сарак х'кан!». — Наши земли теперь почти свободны.

Уничтоженный отряд представлял собой главные людские силы в Блотене и Керне, и теперь никто не мог помешать людоедам вторгнуться в зелёное царство Сильванести.

Легионеры уже собирали своих убитых для торжественных похорон, людоеды не спеша обдирали с погибших товарищей все ценности, некоторые уже тащили тела рыцарей к кострам.

Мариция посмотрел на Великого Лорда, который выглядел очень гордым и удовлетворённым:

— Ты не думаешь об угрозе, которая будет исходить от других отрядов Рыцарей Нераки, когда они соединятся под командованием Мины?

— Не больше чем об угрозе союза с минотаврами, а? — рассмеялся Голгрин, зная, что на это ей ответить нечего.

Пожав плечами, Мариция произнесла:

— Если мы хотим достигнуть Щита, который окружает Сильванести именно в том месте, где указал Галдар, нам надо выступить на рассвете. Твои силы будут готовы, Великий Лорд? Нам ещё надо встретить обоз с припасами…

— Нагрок проследит, чтоб всё было готово.

— Нагрок?

При упоминании его имени здоровенный людоед из Блотена подъехал ближе. Первоначально он присоединился к ним как первое лицо своего Лорда-Вождя, но далее все больше действовал как помощник Голгрина. От него отвратительно пахло, как и от обычного людоеда, вот только коварства было в десятки раз больше.

Голгрин с сожалением поцокал языком:

— Прости меня, сын Хотака. Я, возможно, неясно выразился с самого начала. Я повелел Нагроку вести армию к Сильванести.

— А как же ты? — Мариция выглядела озадаченной.

Голгрин низко поклонился в седле, двигаясь не менее изящно, чем сановный минотавр.

— Мой Великий Кхан слишком долго не получал вестей. Ты же посылаешь сообщения отцу, вот и я должен отправиться на доклад к своему повелителю. Если получится, я присоединюсь к вам перед финальной раздачей карт…

Нагрок фыркнул.

— Но способен ли Нагрок заменить тебя на этом посту? — требовательно спросила Мариция. — Особенно… на последнем этапе?

— Абсолютно! Кхан, этот Кулак Правления, Клык Силы… — Голгрин перечислил не менее полудюжины имён, прославляющих Кхана. — Так вот, Нагрок был персонально обучен Его Верховностью! — Он схватил помощника за руку, и тот согласно закивал. — Есть новое задание. Я должен к нему приготовиться. Нагрок останется и обещает во всём слушаться и делать то, что необходимо, — заявил Великий Лорд, проигнорировав хмурый взгляд Мариции. — Великие победы ожидают нас впереди, сын Хотака. Я верю в твою удачу!

Поклонившись ещё раз, Голгрин поскакал прочь под неумолкающий рёв людоедов:

— Сарак х'кан!

Глаза Мариции гневно сузились:

— Похоже… я знаю, что означает эта фраза… «сарак х'кан»… — Она внимательно посмотрела на Нагрока. — Это значит… предводитель, лидер, не так ли?

Приземистый круглолицый людоед выглядел как самое невинное существо на всём Кринне.

— Да, сын Хотака, лидер… — Он резко и неприятно захихикал: — Или Кхан…