Конная колонна вливалась в Вайрокс. Ряды всадников покачивались в идеальном порядке, во главе отряда высокая фигура отдавала последние распоряжения, указывая на заключённых.

— Стройтесь в ряд! — немедленно завопил заключённым Ультар. — Нас гораздо больше!

Шахтёры повиновались, собираясь в неуклюжий строй, кривой и неровный, направленный к вновь прибывшим, остальные кинулись к остаткам отряда леди Мариции, которые воспрянули духом и отбивались с удвоенной силой.

Развернувшиеся для атаки легионеры легко смяли заключённых, в один момент победа превратилась в сокрушительное поражение. Затем конные воины рассыпались и принялись сновать повсюду, убивая без устали. Вот один из заключённых упал на колени, собираясь сдаться, но проскакавший мимо офицер, словно нехотя, отрубил ему голову.

Позади Фароса раздались яростные крики — отряд Мариции даже нашёл в себе силы контратаковать, отбросив заключённых. Смертельно раненный шахтёр покатился под ноги юноши. Фарос попытался оттащить его в безопасное место, но тут к нему бросился страж, размахивая копьём. Разъярённый юноша схватился с ним и довольно легко обезоружил, ранив в плечо, но тут стражник развернулся, кинувшись бежать.

Фарос рванулся за ним и тут же столкнулся с минотавром, которого надеялся никогда не видеть снова.

Мясник.

Пэг мгновенно узнал юношу и с яростным криком бросился к нему. Секира надсмотрщика звякнула, едва не развалив Фароса пополам, и ушла в серую землю, обдав его пылью и мелкими камнями.

— Стоять, паразит! — грохотал Мясник. — Пришло время сдохнуть!

Секира вновь рванулась к Фаросу, но была со звоном остановлена в воздухе другой секирой, направляемой не менее твёрдой рукой. Ультар с ненавистью посмотрел в мерзкую рожу надсмотрщика.

— Ты прав, Мясник! Самое время сдохнуть!

Моряк шагнул вперёд, прикрыв собой Фароса, секиры заключённого и стражника скрестились, зазвенели с сумасшедшей скоростью, во ни один не мог добиться преимущества — Мясник был значительно сильнее моряка, зато Ультар превосходил Пэга в искусстве боя. Они наносили удар за ударом, каждый терпеливо дожидался ошибки другого.

Фарос хотел помочь другу, но в этот момент появившийся, словно из ниоткуда, всадник едва не отрубил ему руку. Юноша откатился в сторону, но всадник уже развернул коня для второго захода и теперь крутился вокруг, стремясь нанести точный удар. Фарос отбил несколько выпадов, но затем лезвие, прорвавшись, оставило глубокую царапину на его лице.

Не сдержав крика, Фарос ощутил во рту вкус крови и приготовился к новой атаке, стараясь максимально сосредоточиться. Всадник вновь кружил вокруг. Внезапно он рубанул секирой, но наклонился слишком низко. Заключённый воспользовался этим, подскочил к лошади и ткнул её кинжалом в заднюю ногу. Животное встало на дыбы, выбросив легионера из седла, и Фарос легко добил его, воткнув меч в живот.

Ультар и Пэг продолжали рубиться, пепел и зола летели от них в разные стороны. Они уже тяжело дышали, глаза сверкали рубинами, секиры, сталкиваясь, высекали яркие искры. Минотавры скрылись за стеной догоревшего барака, и теперь только трупы вокруг были свидетелями их поединка.

Пэг поскользнулся в грязи, и Ультар наконец смог пустить ему кровь. Мясник рухнул на одно колено, моряк остановился перевести дух. Всё, что он хотел от жизни, уже случилось, а сейчас произойдёт последняя вещь, которая поставит жирную точку в его долговом листе.

Фарос кинулся к ним, но внезапно заметил, что один из неподвижно лежащих солдат за спиной Ультара пришёл в себя и тянется за кинжалом.

— Ультар, справа! — заорал юноша что есть мочи, но крики и звон оружия заглушали его голос. Он снова заорал, уже без всякой надежды, но, видно, что-то долетело до ушей моряка.

Ультар дёрнулся и отпрыгнул в сторону, кинжал легионера бессильно тенькнул по камню. В тот же момент секира татуированного минотавра разнесла голову легионера вдребезги.

И тут Мясник, словно ожидая подобного случая, прыгнул, а Ультар уже никак не успевал защититься. Лезвие рассекло живот моряка и откинуло назад. Зашатавшись, он упал в грязное месиво, под ним начала растекаться кровавая лужа. Переступив через чужие трупы, Мясник вновь поднял секиру.

Ужас и гнев охватили Фароса так сильно, как никогда в жизни. Он рванулся изо всех сил, прыгнув на своего давнего мучителя с занесённым мечом. Пэг успел отбить меч, но от удара оба покатились по земле; секира надсмотрщика и меч Фароса отлетели в разные стороны.

Они схватились врукопашную, молотя кулаками, куда придётся. Пэг вцепился в горло Фароса, намереваясь свернуть ему шею.

— Я… убью… тебя… — Мышцы Фароса вздулись, он разжал смертельный захват.

Юноша не мог сравниться силой с надсмотрщиком, но раны и усталость Пэга быстро брали своё. Теперь уже Фарос медленно сжимал руки на горле Мясника.

— Да… я умру, — внезапно прохрипел тот, — но… позже тебя!

Глаза надсмотрщика полыхнули, он выпустил руки Фароса и выхватил из-за пояса длинный кинжал.

— Жалкий… телёнок!

В голове у Фароса помутилось, он опять подвёл тех, кто пожертвовал собой ради него! И на этот раз ошибка, видимо, будет смертельной…

Внезапно по телу Пэга прошла судорога, рука с кинжалом задрожала, не в силах нанести удар, изо рта пошла кровавая пена. Воспользовавшись заминкой, Фарос собрал все силы, какие у него только оставались, и резко откатился в сторону, как можно дальше от надсмотрщика. Рука подвернулась, наткнувшись на что-то твёрдое. Секира Ультара.

Он схватил оружие и, не глядя, послал лезвие навстречу встающему Пэгу. Удар пришёлся тому в бедро; Мясник хрипло взревел и рухнул на спину, выпустив кинжал. Отбросив тяжеленную секиру, Фарос подобрал кинжал, заставив измученное тело ползти туда, где корчился и завывал гигантский минотавр. Удар юноши глубоко разворотил бедро Мясника, и теперь Пэг был обагрён собственной кровью, гримаса боли и ненависти больше обезобразила его и без того мерзкое лицо, но руки надсмотрщики лихорадочно шарили по земле в поисках оружия.

Фарос, усмехнувшись, показал ему клинок. Несмотря на жуткое состояние, Мясник нашёл в себе силы броситься на ненавистного заключённого.

Сжав зубы, Фарос воткнул длинный кинжал между рёбер надсмотрщика по самую рукоятку. Пэг вновь захрипел и упал на спину, костенеющими пальцами стараясь ухватить окровавленную гарду, в его гаснущем взгляде читалась ненависть.

— Ты, проклятый…

Мясник вздрогнул, и его голова безжизненно запрокинулась. Пэг дёрнулся в последний раз и замер навсегда. Фарос был залит кровью надсмотрщика с головы до ног. Он бездумно вытащил кинжал из его груди и, покрутив в пальцах, отбросил, словно испугавшись.

Медленно поднявшись, юноша двинулся к телу Ультара. Воздух вокруг заполняли лязг оружия и крики сражающихся.

— Ультар… — Он тронул моряка за плечо.

Тот не пошевелился.

Перевернув тело. Фарос понял, что друг умер мгновенно — слишком страшна была рана, нанесённая Пэгом. А он так и не раскрыл верному моряку своё истинное имя… Волна сожаления накрыла юношу. Он закрыл глаза моряку и вложил ему в руку верную секиру, затем поклонился телу и тут вспомнил любимую песню Ультара.

— Настанет момент — я увижу свой дом… — пробормотал Фарос. — Пусть твоя душа вернётся в море, Друг. Громкий стук копыт по камню прервал его короткий траур, юноша понял это, только когда большой отряд всадников вывернул прямо на него. Теперь легионеры были повсюду, все больше заключённых бросали оружие и склоняли рога в знак смирения. Те, кто решил бороться, просто предпочли смерть последующему наказанию.

Фарос, не думая об опасности, встал перед телом Ультара, отчаянно размахивая руками в попытке остановить конных, несущихся прямо на его мёртвого друга. Первое животное встало на дыбы, наездник в ярости обрушил плётку на жеребца. Фарос упал на колени, но и не подумал отступать, продолжая махать руками и распугивать лошадей. Он словно обезумел — никто больше не должен был осквернить тело единственного минотавра, проявившего к нему участие. Жеребец рванулся вперёд и опустил копыто на голову Фароса. Юноша замертво свалился в рыхлую кучу пепла…

Мариция со своими солдатами была уверена, что погибнет, но продолжала бороться. Дочь Хотака потеряла всех своих воинов, у неё осталась лишь горстка стражников, но, несмотря на это, она не собиралась сдаваться. Тогда затрубил рог, и колонна самых прекрасных в мире легионеров императора ворвалась через ворота, без жалости рубя негодяев. Знамя Боевого Коня придало сил её солдатам, они рванулись вперёд с утроенной силой.

Восставшие пробовали держаться, но силы их были на исходе, сражаться с подготовленными воинами на два фронта они не смогли, и сражение быстро превратилось в резню. Всадники окружали разрозненные группы шахтёров, которые пытались сопротивляться, и безжалостно уничтожали. Они кружили и кружили, а мёртвые бунтовщики падали под копыта коней. Последние смельчаки опускались на колени, прося милости.

Густой дым, смешанный с пеплом, все ещё затягивал лагерь, поэтому Мариция шла вперёд осторожно.

Вокруг кружили дымные тени, в которые превратились повстанцы, и тянули к ней призрачные мечи. Был тут и чёрный гигант с огненными глазами, который убил её телохранителя и сам пал от её руки. Один из воинов потянул Марицию назад.

— Миледи! Не бегите первой, мы должны проверить местность, а вас вывести к воротам, там почти нет дыма.

— Веди, — резко бросила она сухими губами. На холме показались полдюжины всадников, они гнали перед собой двоих шахтёров. Один из верховых взмахнул секирой и уверенно зарубил сначала одного бунтовщика, затем второго. Мариция узнала командира — это был Бастиан. Он не остановился, но, перед тем как исчезнуть в дыму, отвесил сестре краткий поклон.

Несколько стражников Мариции кинулись в дальний угол двора, где разоружали последних сдавшихся.

— Сгоняй их в центр двора! — слышались крики. Она пошла туда, где, уже в круге охраны, сидело несколько дюжин заключённых. Рядом лежали, ужасно завывая и стеная, раненые. Струйки пленных становились полноводными реками — все они потеряли надежду и прекрасно понимали, что всё кончено. Скоро уже ряды шахтёров лежали, уткнувшись лицами в пепел, перед торжествующими стражниками. Многие из тех стражей, кто выжил, предлагали немедленно казнить каждого.

— Ну-ка прекратили подобные разговоры! — рявкнула на них Мариция. — Их судьба в руках императора, и только его, понятно?

— Да ведь мы только… — начал один, но другой незаметно пихнул его в бок, и тот заткнулся.

— Хорошо сказано, сестричка! — раздался знакомый, но усталый голос.

— Бастиан! Только ты мог устроить подобное чудо! Как тебе это удалось?

Если не считать густого слоя золы, брат выглядел, как всегда, великолепно. Он слабо улыбнулся и бросил повод помощнику.

— Благодари не меня, а Колота, — ответил он. — Я тут выполняю деликатное поручение нашего отца… Когда я заметил дым на горизонте, то стал опасаться худшего, ведь я знал, что ты направлялась как раз в эти места. Я велел трубить в рога, надеясь получить ответ, но поверь мне, даже если бы ты была мертва, я бы отомстил за тебя.

— Я чудом выжила, Бастиан. Командующего Крусиса убили в самом начале битвы. Смелость и ярость заключённых застали каждого врасплох. Меня, правда, предупредил старший надсмотрщик, кажется, его зовут Пэг…

— Звали Пэг, миледи, — проговорил хромающий мимо стражник. — Я видел, как он упал, но вначале завалил их татуированного!

— Татуированный? — удивился Бастиан.

— Да, главарь восстания, настоящий гигант. Был ещё один гигант, друг первого, его убила лично я…

Мариция посмотрела на хромого:

— Вроде Пэг упоминал ещё третьего главаря, молодого?

— Не знаю, миледи, я видел только татуированного…

— Покажи, где его убили, — велела она.

— Слушаюсь!

Стражник повёл Марицию туда, где, судя по обилию трупов, кипела самая жаркая схватка — тела заключённых и легионеров лежали вповалку друг на друге. Кровавые куски мяса и отрубленные конечности усеивали покрытые пеплом камни. Они нашли Пэга и его противника лежащими почти рядом друг с другом; надсмотрщик злобно скалился на кого-то.

Бастиан наклонился и потёр руку мёртвого бунтовщика, очистив кусок татуировки от грязи.

— Парень с самых отдалённых островов, — заметил он. — Не иначе, с Зара, там живут прекрасные моряки, а также пираты. Какая нелёгкая занесла его на сушу?

— Я бы тоже предпочла видеть его подальше от берегов империи. Без него заключённые дрались бы гораздо менее яростно.

— Все минотавры — яростные бойцы, — сухо заметил Бастиан. Он молча стоял, разглядывая следы сражения.

— Ты чем-то расстроен?

— Это восстание сделало мою задачу немного сложнее, Мариция. Вайрокс так напряжённо работал последнее время, поскольку повиновался особым приказам.

— Что ты имеешь в виду?

Он пристально посмотрел на сестру:

— Причиной моего «волшебного» появления стало желание отца выполнить условия нового договора с людоедами.

Мариция удивлённо захлопала ресницами:

— Они что, недовольны договором? Хотят больше оружия?

— Ты не понимаешь, — нахмурился Бастиан. — Людоедов часто предавали союзники, теперь они хотят доказательств нашей верности. Голгрин сказал, что мы должны заплатить большую цену за их доверие.

Лицо дочери Хотака потемнело:

— Я не люблю людоедов ещё больше, чем ты, но…

— Отец решил заплатить цену сполна. — Брат пристально осмотрел стоящих на коленях заключённых. — Вайрокс придётся закрыть на какое-то время, но это нам не поможет.

— Тогда, мы сделаем всё необходимое, — понимающе кивнула сестра.

Бастиан отвернулся и пошёл вместе с Марицией, переступая через мёртвых. Огни пожара начали тускнеть, для пламени не находилось топлива в этой пустынной местности. Покосившиеся вышки и остовы сгоревших бараков бросались в глаза, куда ни посмотри. Первые волны зловония поднимались от гор мёртвых тел, привлекая стаи воронов из всех окрестных лагерей.

Бастиан переступил через тело, лежащее лицом вниз, и внезапно остановился, разглядывая его, затем присел, тронув за плечо.

— Этот жив, — сообщил он ближайшему солдату. — Пошлите осмотреть эту падаль, возможно, найдутся ещё живые.

— Да, милорд!

— Теперь мы будем нуждаться в самом последнем рабе…

— Да, нам потребуется много времени, чтобы наладить все, как раньше, — пробормотала Мариция. — Но в итоге порядок восторжествует, Бастиан!

Брат посмотрел на неё, потом вновь обвёл взглядом руины лагеря, трупы, останки заключённых и клубы дыма.

— И ты в это веришь, сестричка? Правда, веришь? — устало пробормотал он,