1. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, прости, что беспокою, но будь добра узнать, что я должна предпринять, чтобы достать билет на южинский банкет. Сама приехать к тебе не могу – больна бронхитом, не спала всю ночь. Послала телеграмму Немир. Дан., что желаю подписаться под адресом Южина.

Лид. Петр. решила шить тебе желтое платье.

Целую. Маша.

Не забудь дать мне Джиоконду.

Письмо хранится в папке недатированных (ОР РГБ, 331.106.11). Год устанавливается по содержанию: упоминаемый здесь банкет в честь 25-летия пребывания А.И. Южина в Малом театре состоялся 24 января 1908 г. в Литературно-художественном кружке, который в течение многих лет возглавлял юбиляр.

 

2. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, сегодня по газетам я узнала, что Влад. Ив. уходит из театра. Правда это? Если правда, то очень жаль!

Вчера в театре мне сделалось очень скверно, еле дошла до дому. Сегодня чувствую себя очень плохо, всю ночь билось сердце и не вовремя появилась известная история. Так как мне вообще не везет, то, стало быть, я не могу ехать сегодня к Балтрушайтисам. Передай им от меня благодарность за приглашение и мое сожаление, что я не могла им воспользоваться.

Мне бы очень хотелось узнать о вчерашнем заседании. Когда ты придешь мне рассказать.

Сейчас принесли мамаше шубу от Еропкиной, если бы ты знала, как испорчен хороший материал!

Коровин вчера у Корша сидел в первом ряду и наслаждался игрой своей обожаемой… Мне было стыдно за пьесу, за Комаровскую и особенно Коровина…

Приходи поскорее. Целую крепко. Маша

Все письма М.П. к О.Л. за этот год (кроме особо оговоренных) хранятся: ОР РГБ, 331.105.10.

 

3. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, подъезжаем к Харькову, а мороз лютый, снегу много. Нет больше юга! Советую тебе ехать на Новую землю. Когда едим и пьем, очень вспоминаем тебя. Мамаша на боль не жалуется, по натуре она путешественница большая!! Бром не дал мне спать ночь, я его ненавижу. Будь благополучна. Целую. Маша

Год по почтовому штемпелю.

 

4. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, только что отошел поезд, как приехал Саша Средин, чтоб проводить вас. Вышло смешно. Жду открытки от тебя. Как мамаша? Хорошо ли закусили? Вчера получила письмо от Леон. Андреева, пишет, что женится и едет в Крым и что очень влюблен. Смешное письмо. Очень рада за него, я почему-то смеюсь, когда вспоминаю об этом письме. Целую тебя. Оля.

Я обещала Саше написать тебе, что он приезжал на вокзал.

Все письма О.Л. к М.П. за этот год хранятся: ОР РГБ, 331.77.24. Датируется по почтовому штемпелю.

 

5. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, спасибо за открытки. Очевидно, едете благополучно. Хоть бы мамаше полегчало на юге! Я все ее вспоминаю. Мне грустно, что вы уехали.

Сейчас получила письмо от Лулу, просит обратиться к тебе с вопросом. Дело в том, что доктор велит везти Аду немедленно в Крым, т. к. температура у нее держится туберкулезная. Лулу ехать не может из-за Левы, которого надо выхаживать. Она спрашивает, не возьмешь ли ты Аду на 6 недель за плату*. Девочка она большая, благоразумная, уход за ней не нужен особенный, главное ей воздух и питание. Ответь совсем откровенно. Она теперь встала и ей только надо поправляться.

Если это для тебя стеснительно и обременительно, так и ответь начистоту. Думаю иметь от тебя ответ телеграммой 11 или 12-го прямо в Царское село, Магазейная, 18.

Была на vernissage «Золотого руна» – интересны французы Герен, Ван Гог, Сезанн. От всех новых впечатление дикое сначала. Павел Кузнецов делает успехи, начал писать человеч. настоящие лица огромных размеров, Василий Милиоти пишет уже не комариным жалом, а пчелиным – большое панно. Хорош очень рисунок Ульянова – Мейерхольд арлекином.

Цветы, венгерский оркестр, необычн. дамы à la Рыбакова…

Я треплюсь. Питра беременна. Филька французит. Целую мамашу, Jean’a и тебя. Оля.

Кланяйся Паше, Луше и Якову и Прохачеву.

(*Затем ее отправят в Уфу на кумыс.)

Год по упоминанию болезни племянника О.Л. и по сопоставлению с ее письмом от 15 апреля.

 

6. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Христос Воскресе! Милая Оля! Ты получила мои открытки с дороги? Доехали благополучно, мамаша бодрится. Погода великолепная, весна в полном разгаре! Тепло. Деревья в цвету – благоухание чудесное!

Ходить по лестницам мамаша не может, перенесли столовую наверх, внизу пианино и проч. Довольно уютно. Пиши скорее. Каков Андреев?! Мне жаль тебя, но что же делать…. Целую. Маша

Датируется по почтовому штемпелю на открытке с изображением фрагмента чеховского дома в Ялте.

 

7. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, спасибо за балкончик Антона – мне заплакать хотелось.

Вот мы и в Петербурге. День сегодня жаркий, летний, народ так и кишит на улицах. Колокола звонят, солнце сияет, природа радостна, а лица людей банальные, надоедают, и я стараюсь смотреть на ноги.

Вчера сыграли «Росмера», кажется, на большой неуспех. Мне не нравится, что я равнодушно отношусь к этому. Вообще чувствую, как все больше и больше меня охватывает апатия, какая у меня была в молодости. Меня начинает это пугать.

Цветов у меня вчера было очень много, и сейчас благоухают розы. Я вчера после спектакля лежала и перечитывала «В овраге», как Липа с мертвым ребеночком сидела у прудика.

В Петербург я приехала в субботу, живу Михайловская, 2, Английский пансион.

Приехал Костя и утащил меня в Царское, хотя я из-за театра побаивалась кори. Ведь Ада опять лежит, теперь в кори.

Она стриженная, длинная, кашляет так, что у меня сердце болит. Вероятно, придется мне ее везти на кумыс. Лева на ногах, бегает, выглядит хорошо. Оля с меня ростом, славная, ухаживает за сестрой; с юмором девица.

Маша, ты извини, что я написала тебе об Аде. Я это сделала для отца с матерью, т. к. они совсем растерялись и схватились за эту мысль, как утопающий за соломинку. Я бы Аду все-таки ни за что не оставила одну, и на тебя накладывать такую заботу было нелепо, и я уверена была, какой ответ получится, да и Лулу все это сгоряча наделала. Ну, довольно.

В Москве я видела наводнение, ты читала обо всех ужасах? В день отъезда я была на могиле Антона, велела убрать могилу незабудками, всю, дала 25 р. мат[ери]. Матрене. Москва-река затопила все дома огородников, одни крыши торчат. Наш кабачок затопило совсем, в этом переулке ездили на лодках.

Вчера утром на набережной видела раздутого Куприна на извощике, руку в руку с какой-то девицей. Он меня не видел; ужасная физиономия. Леон. Андреев радостен и счастлив, как мне говорили, жена у него красавица, южанка. Они теперь в Крыму.

Целуй мамашу, отдыхай и наслаждайся. Целую тебя. Пиши. Оля

Год по упоминанию спектакля «Росмерсхольм», премьера которого состоялась 5 марта 1908 г.

 

8. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, ты, вероятно, сердишься, что я не взяла Адочку? Ты знаешь, какая я заботливая и тревожная – маленькое повышение температуры будет приводить меня в ужас! Девочка одна будет скучать, и пришлось бы занимать, а на это у меня положительно нет сил и энергии. Довольно с меня одной больной матери. Я могла бы посоветовать отдать ее в бобровскую санаторию в Алупке, эта санатория детская, и там, говорят, дети хорошо поправляются.

Я все еще разбираюсь, очень устала. Мамаше как будто немного лучше. Надежда Андр. довольно сносная.

Дня три тому назад приезжали на автомобиле Коровин и Надин Комаровская, переночевали у меня одну ночь и уехали обратно в Воронеж, где она играет. Затормошили меня на отделку!

Вчера посетили меня пять знаменитых писателей: Арцыбашев, Башкин, Муйжель, Найденов с женой и Белоусов, обедали из-за них в 7 часов вечера. Андреев с молодой женой в Ялте, говорят, собирается к нам. Ты уже успокоилась, надеюсь?..

Получила от Саши Средина письмо, он, кажется, собирается ко мне погостить – а у меня все комнаты заняты.

У меня живет очень симпатичная чешка по фамилии Тума.

Если бы ты знала, какая чудесная весна в Ялте! Сад наш великолепен – весь в цвету. Травки пришлю в следующем письме, сейчас ночь, и темнота абсолютная.

Мамаша тебе кланяется. Вся дворня шлет тебе привет. Вчера уехал Ваня, очень грустно.

Что же ты думаешь насчет путешествия? Напиши. От тебя даже традиционной поздравительной открытки не было – стыдно.

Посылаю это письмо в Царское Село, авось тебе передадут.

Целую и обнимаю. Твоя Маша

Год по сопоставлению с предыдущим письмом.

 

9. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Надеюсь, что, получив мое письмо, ты больше не стыдишь меня за молчание, милая Маша.

Вот уже две недели как я здесь. Играли… за все наши постановки, как и всегда, выругали нас газеты – хуже нельзя. Рецензии о «Росмерсхольме» даже не читала.

Живу пестро, внешне весело: играю, обедаю, кучу по вечерам, дружу с Зарудным, кот. пьет все время, но очарователен в хмелю. Вчера после обеда у его кузины – художницы Зарудной-Кавос мы в 1 час ночи ездили к нему кофе пить; из наших был только Качалов. У него очень славно, масса интересных старинных вещей, уютно, 8 канареек, две кошки, прислуга Таисия. Чем не жених тебе? Напрасно, милая Маша…

Кутила раз в Аквариуме (variété) с Костей и инженерами, кутила с Зарудными, сегодня смешной обед у Ганзен, завтра завтракаю у Бильбасовой (вдова историка). Познакомилась с мужем Татьяны Щепкиной; она желает кутнуть со мной; мы виделись с ней и Катер. Шенберг. Послезавтра у Пятницкого буду слушать пьесу Горького – воображаю.

Была на аристократическом спектакле: играла аристократия и в зале сидела таковая, – простор для наблюдения был хороший. Потом пили чай у Алексея Стаховича с его очаровательной дочкой.

Дома болтаю с Марией Петровной. Дети ейные уже отбыли в Москву.

Поздравляю тебя, что тебя осчастливили литераторы. Об Андреевском браке говорят нехорошо.

Одета я в Петербурге хорошо. Костюм отличный, легкое платье хорошо, и еще в 2 дня Lidie мне сделала платье из лилового пан – очень строго и красиво. Без него я бы пропала.

В Царском была на обеде у Книпперов – типчики там занятные. Ада встала, длинная, руки большие. Не знаю, куда ее будут отправлять. Если за границу, то я с ней поеду и подлечусь сама. Насчет Италии – не знаю, право. Надо подумать.

В общем, тоскливо. Целую тебя и мамашу. Привет Надежде Андр. Обнимаю тебя. Оля

Год по содержанию.

 

10. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, напиши, когда будешь в Москве, я вышлю тебе деньги за Гурзуф. Погода чудесная! Сирень уже отцвела. Если бы ты знала, какие великолепные сорта! Получила очень извинительное письмо от твоих за Адочку. Ты ведь тоже усиленно извиняешься… Точно я не человек, по-моему, это издевательство. Сама же ты предложила мне быть откровенной. Конечно, благодаря этим извинениям за беспокойство я чувствую себя более виноватой…

Был у меня Андреев с женой. Более очаровательной женщины я никогда не видела… Если нехорошо говорят про нее женщины, значит, они завидуют ее красоте, если мужчины – то значит, они жалеют, что она не принадлежит им. Я любовалась, глядя на нее. Сам был очень мил. О тебе он говорил с нежностью.

Вчера я встречала мужа Веры Ник.. Вид у него ужасный, но он очень самостоятельный и отверг все мои хлопоты по части квартиры и остановился в сырой Джалите, я осталась с носом. Знаменитости всё еще продолжают меня посещать. Сегодня жду Юшкевича. Слышала, что желает быть у меня какой-то писатель Крачковский… Кажется, что-то читала, нужно вспомнить. Кланяйся Зарудному. Советую тебе выйти за него замуж. Более подходящего тебе трудно найти.

Целую тебя. Будь здорова. Мамаше немного лучше, гуляет по саду. Если приедешь к нам отдохнуть, будем бесконечно рады. Маша

 

11. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, ты мне все не пишешь. Как мамаша? Легче ли ей на хорошем воздухе, на просторе?

А здесь холод, хожу в теплом салопчике. Здоровье хорошо.

Сегодня был большой сюрприз. Утром по телефону Зарудный сообщает, что Качалов взят в тюрьму. Подняли на ноги весь Петербург и к 2-м часам его выпустили. Говорят, что недоразумение с паспортом. В 8 час. утра делали у него обыск и увели бедного в участок, а потом в охранку. Странно, что недавно была такая же история с нашим суфлером Лейном.

Мы сегодня завтракали у Боткиных; я, конечно, опоздала из-за телефона о Качалове. Приехала – обсуждаем, волнуемся, вдруг входит Качалов – Вишневский чуть не заплакал. Благодаря Боткину (лейб-медик) и Мих. Стаховичу кончилась так быстро эта неприятная история. Качалов-таки поволновался, бедный. Могли бы сорвать спектакль нам, будь утренник. Бесстыдство.

Недавно у Пятницкого слушала пьесу Горького, новую: «Последние». Очень скверно. Читал Качалов. Присутствовали: сестра М.Ф. Андреевой с супругом, сын Юрий, похожий на commis, Полыновы, баронесса Икскуль, Волынский, Елпатьевский и еще какие-то. Поужинавши, мы уже в 2 час. отправились к «цикаде» на вечер. Там было веселие всякое, была наша молодежь. Дашенька мелодекламировала, дочка аккомпанировала на арфе, был пляс, импровизации.

4-й день не могу отправить письмо, все пишу.

Стало теплее.

Аду возили к знаменитому доктору – велел отправлять ее на кумыс на 6 недель, затем к родителям к Балт. морю брать теплые ванны, а потом на год в Давос. Говорит, что она очень не важна.

На днях сюда приезжает Володя.

Мы все играем. «Вишневым садом» упиваются. Туалеты и парик мой прекрасны.

Что я буду делать летом, не знаю. На Италию боюсь финансов не хватит – из 800 летних надо оставить на квартиру, людей, харчи etc 250 р., а на 500 2 месяца не проживешь, пожалуй. Если очень скромно… Надо обдумать. Хочется поинтереснее провести.

Целую тебя, пиши мне о своих планах почаще. Целую нежно мамашу. Оля.

Зарудному поклон передала. В Москве я буду около 20-го. Питра толстеет. Привет всем домочадцам. Оля

Год по содержанию.

 

12. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, если ты не придумаешь ничего интересного на лето, то приезжай, проведем вместе июнь и июль в Мисхоре у меня на новой даче. Покупаемся в море для здоровья, и ты, кстати, сваришь варенья, только сегодня кончили джем твоей варки. Нынешнее лето по многим обстоятельствам я никуда не могу поехать. Буду жить в Ялте и в Мисхоре. Ваня тоже будет жить в Мисхоре. В тесноте, да не в обиде – будем приятно жить. Твоя подруга М.Г. Средина отравляет существование мисхорцам своим языком и поведением. Теперь я понимаю бедную старуху Над. Иван!!.. Коровин не хотел ехать туда, т. е. в Мисхор, из-за М.Г.

Так вот подумай и напиши заранее, чтобы я не поселила кого-нибудь другого. Ты можешь таким образом сохранить свои финансы. Тогда и деньги я не буду посылать тебе теперь, отдам тебе их в Ялте. Одним словом, как хочешь.

Пролежала целую неделю в постели, опять у меня колит и невралгия, во всех местах, мучилась страшно. Теперь осталась боль в животе – противная, тоскующая… Пью виши Célestins, от котор. меня тошнит. Беда! А ты все кутишь? Когда же твоя свадьба с Зарудным? Его, пожалуйста, не привози в Мисхор…

Очень тебя прошу сказать Вишневецкому, чтобы он прислал мне деньги за «Вишневый сад» за Питер, как только будет возможно, ибо я обнищала малость. Напиши мне, сколько раз шел «Вишневый сад», буду тебе сердечно благодарна.

Мамаше не лучше, хотя чувствует она себя приятнее, чем в Москве.

Вчера неожиданно явился к нам Майков, он живет со своей Полянской в Гурзуфе.

Погода великолепна, фрукты уже большие, поспевает черешня. Будет много персиков и особенно абрикосов. Розы все цветут.

Вся дворня моя кланяется тебе и просит приехать. Надежда Андреевна прекрасная девушка, ласково обращается с мамашей и не отходит от нее. Я очень радуюсь этому. Ну, будь здорова. Кланяйся Алексеевым. Целую. Маша

Год по содержанию.

 

13. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Вот подходит конец нашим гастролям, милая Маша – 13-го кончаем «Вишневым садом». Все шло гладко, материально отлично. Наш комитет заседает, решает все дела. Приблизительный репертуар: «Ревизор», «Синяя птица», «Лес» Островского, «У царских врат» Гамсуна, и хотят пробовать иллюстрировать Достоевского, т. е. играть прямо сцены без переделки всякой. Что ты на это скажешь?

Приехал Володя на три дня сюда. Вчера обедали с братьями и с Балтрушайтисом и затем были на вечеринке в редакции «Шиповника». Масса народа, тесное помещение, незнание, что делать друг с другом… Читали Блок, Кузмин, Ремизов, Волошин. Занятно было их слушать. Исключаю симпатичного Блока, кот. читает просто и благородно. Был Леонид Андреев с женой, кот. раньше еще приходила знакомиться со мной во время «Вишн. сада». Был Елпатьевский с женой, гр. Соллогуб, Аничков, Сомов, Бакст, Добужинский, Рерих – приятно было их видеть. Был Морозов (шлиссельб.). Просили наших читать – совсем ни к чему. Я отказалась, ибо мы были бы не в тон. Германова очень безвкусно и напряженно прочла Бальмонта, Качалов неинтересно – «Жизнь» Гоголя. Не надо было.

Елпатий с женой в диком восторге от «Вишневого сада».

14-ое. Вчера кончили спектакли. Публика неистовствовала, т. ч. по окончании решили все выходить. Зал гремел безумно. Студенты ворвались на сцену, тащили нас, благодарили… Напомнило прежнее. Играли с подъемом. После спектакля ужинали и ездили на восход солнца на Стрелку, в автомобилях гр. Гудовича и Орлова-Давыдова, кот. были с нами. Компания была приятная: Алексеевы, Боткины, Алексей Стахович, Зарудный, Качалов, Блок с женой, Барановская, Стахова, Коонен, Коренева. Катались на лодках по взморью, пили чай и кофе в павильоне, а солнышко вставало, зелень нежная, еле раскрылись почки, прозрачно, красиво, стволы темные… Встретили старого уже теперь, но когда-то очень гремевшего цыганского тенора Давыдова. Он пел нам, и я с ним пела «Ночи безумныя». Настроение было чудесное. Вернулись мы в 7 ч. утра. Молодежь была в восторге. Я уже две ночи так встречаю восход солнца, подряд – ужасно. Завтра вечером перееду в Царское дня на три, 18-го уеду в Москву. Писала ли я тебе, что Алексеевы едут в Homburg и что, верно, и я поеду с ними?

15-го утро. Сейчас получила твое письмо. Спасибо за зов в Мисхор. Если я буду июнь в Homburg, то очень возможно, что приеду в июле покупаться и пожить с тобой и мамашей в Мисхоре. Только ради Бога не связывай себя моим обещанием – я всегда же могу найти комнату, если у тебя будет занято.

Вишневский уже уехал, напишу ему в Москву о твоей просьбе. «Вишневый сад» шел в Петербурге 5 раз.

У меня в комнате, как в оранжерее – масса цветов.

19-го я буду в Москве и там решу план лета и напишу тебе окончательно. Сейчас укладываюсь, сделаю визиты и вечером уеду в Царское. Надоело мне все.

Меня очень заставляет страдать Володя своим каким-то подавленным видом. Я не знаю, что с ним.

Ну, целую тебя, мамашу, всем привет. Оля

Год по упоминанию предстоящего на сезон репертуара.

 

14. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, странное и ужасное событие произошло в Крыму!! В ночь на воскресенье 18-го в половине второго часа я была разбужена сильным толчком и на мгновение я увидела, что верх мой качается. Я не поняла сначала, думала, что начинается у меня какая-нибудь болезнь, и в то же время промелькнула мысль о землетрясении. От гадкого и жуткого чувства я позвонила, и пока сбегали с лестницы, снова подземный удар и дом закачался… Панический ужас охватил меня, то, что казалось до сих пор неподвижным, заколыхалось, т. е. попросту: недвижимое имущество стало движимым… Припадок сердца, и я не могу сказать слова. Мысль, что мамашу надо выносить, сверлила мой мозг, но сказать я не могла… После двух сильных ударов было еще пять небольших, но наверх я уже не пошла, сидела в галерее, мамаша спала, не проснувшись от толчков, в ее комнате было меньше заметно, да и реагирует теперь она на [нрзб] плохо. В городе зажгли фонари, и всю остальную ночь жители ходили по улицам, боясь входить в дома… В Мисхоре тоже было сильное землетрясение, Римма заболела от ужаса и лежит. Более гадкого чувства я не испытывала в жизни, все еще не могу успокоиться, спать боюсь, и все мы настроены ожидательно… Говорят, во многих местах лопнули дома и стекла. Больного Синани вынесли на улицу. Пожалуйста, прочитай это письмо Ване с семейством, не могу писать об этом еще другое письмо. Будь здорова. Твоя Маша.

Ты меня очень огорчишь, если наймешь комнату в Мисхоре. Для тебя всегда будет комната в мисхорском доме. Пиши скорее.

 

15. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, я никак не ожидала, что землетрясение было настолько сильно, что так обеспокоило тебя. Могу себе представить твой ужас. Что это – в связи с чукурларским оползнем? А должно быть, жутко было.

Как раз сегодня обедали у меня Ваня и Соня и письмо твое было прочтено. Соня очень нехороша на вид, утомленная, бледная. Ваня ничего, все такой же. Я вчера была у них. Володя дотягивает экзамены дурацкие.

Я все еще не решаюсь брать билет и ехать, чего-то медлю. От Книпперов не имею ответа относительно Ады, да и материально трудно будет ехать с ней, т. к. Костя не может много дать, а теперь раз дело обстоит с Володей так, что он должен ехать лечиться, мне нужно часть денег ему дать. Доктор сказал, что если Володя не будет серьезно лечиться, то через годы – он инвалид. Мама в ужасном состоянии. Володя бедный сам чувствует, что из его приезда ничего не вышло, раз ему приходится ехать опять за границу. Один паспорт его стоит здесь 145 р. Мама никуда тоже не может ехать, пока до 7-го июля поедет в деревню к Шлиппе с Володей, а потом поедет к т. Лёле покупаться в Балтийском море. Как-то все не ладится.

Николаша выиграл 500 р. и поехал лечить сердце в Nauheim. Мне никуда особенно не хочется, но полечиться надо, а то года такие, что всякая гадость может развиться. Моя министерская болезнь так дала себя знать, что я испугалась. На днях поеду к Таубе. В первой половине июля думаю быть у тебя.

26-ое мая. Сегодня была с Ваней в Промышл. училище, смотрела решетку. Мне понравилась, только беспокойное окончание – палки с завитушками торчат. Завтра поеду к Листу.

Могилка вся убрана незабудками, уезжая в Петербург, я просила это сделать.

Читала ли ты про Митю Гончарова? Какая трагическая смерть. Он спасал людей своих на фабрике от наводнения, и ему стало казаться, что он призван спасать мир. Месяц он был в психиатрич. клинике, а умер от гнойного воспаления легких. Чудесная была душа.

Вчера привезли Нину Литовцеву в лежачем положении еще. Сколько страдает, бедная. Наши все рассыпаются, всё тянет за границу. Дроздова поехала учиться в Мюнхен с 180 р. Сумасшедшая. Я все еще не знаю, когда тронусь. Если поеду без Ады, то у меня есть место в купе Алексеевых и уеду 6-го июня.

Целую мамашу. Она еще меня не забыла? Привет Н.А. и всем. Тебя обнимаю. Оля

Год по содержанию.

 

16. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, я была у Листа, смотрела памятник. Ты извини, но если бы твой друг Браиловский был тут, то я бы не удержалась и вбила бы в его лоб те четыре дыры, кот. он приказал исполнить на гладком красивом мраморе: вот здесь. Я в недоумении спросила, что будет прибито в этом месте, т. к., очевидно, это дыры для шипов, что ли. Управляющий говорит, что это по модели, объяснил, что будто в 17-м веке так делалось изображение креста (слова Браил.). Да неужели этот памятник предназначен в археологический музей? Кому нужны эти четыре дыры – ведь никто никогда не поймет и будет думать, что стоит испорченная глыба мрамора. Можно ли такой нелепостью испортить вещь! Мне до того было обидно, что я тебе сказать не могу. Правда. Как сказал – «бедный Антон, и тут ему не повезло».

Медную крышу в училище сделали на железе и с железными шипами, а железо портит мрамор, и Лист не берется ее ставить, т. ч. надо будет железо заделывать и шипы тоже. Сегодня спрошу по телефону, как обстоит дело.

Ваня уехал с семьей к Мих. Павл. Вчера я была у Таубе, поздно, в 10-м часу вечера. Нашел меня ничего, только министерская болезнь (о кот. не любит говорить Котик) сильно увеличилась, т. ч. если я дальше буду так страдать, то сделаю операцию в Франкфурте или по приезде здесь.

Еду я, значит, 6-го июня с Алексеевыми. Питра ходит по столу и кланяется тебе. Она, очевидно, без котят. Обидно.

Пиши мне: Homburg, poste restante. Бегаю присматриваю квартиры, но, кажется, опять останусь. Что мне нравится, то все дорого, а в эту цену ничего нет в наших краях. В твоем подъезде смотрела в бельэтаже (95 р.), но из-за жильцов мне показалось там пакостно, и потом звуки будут со всех сторон. Очень хороша квартира в д. Горчакова, 3-й этаж, окна на Страстной монастырь, 5 комнат – 2 очень больших, но… 120 р.

Ну пока прощай, будь весела и здорова. Целуй мамашу, всем домочадцам привет.

Ты прости, но если я буду варить варенье, то и Зарудный будет сидеть. Но увы… замуж за него я не пойду все-таки, т. ч. ты не радуйся. Ольга

Год по содержанию. Все помещенные далее письма О.Л. к М.П. (кроме особо оговоренных) хранятся: ОР РГБ, 331.77.25.

 

17. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, завтра я уезжаю. Не хочется. Жара адская. Укладываюсь. Ночь чудесная. Переулок живописен. Выхожу на балкон часто. У Лидии Петр. воспаление легкого, она очень больна. Крышу на памятник переделывают. Пиши скорее в Homburg. Целую мамашу, тебя обнимаю. Ольга

 

18. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, едем, умираем от жары. В вагоне – ад. Скоро Варшава. С нами едут Балиев и Тарасов. Народу много. Целую мамашу. Напишу, как приеду. Привет всем. Оля

Год по почтовому штемпелю.

 

19. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, феерия безумная, не поймешь, какого стиля, какого вкуса. Вспоминаю тебя. Ездим по Grünewald в автомобиле и тут закусываем. Террасы, каких не видывала ни одна душа в мире, народу столько, что жутко. Все белое, только мужчины чернеют. Огненные фонтаны, кружащаяся толпа.

Знаешь, мой багаж не приехал со мной. Рассылаю телеграммы. Беспокоюсь. Российские беспорядки. Если получу его, завтра уедем в Homburg. Целую, обнимаю. Оля.

Датируется по берлинскому почтовому штемпелю: 21 июня 1908 г. по новому стилю.

 

20. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Вот я наконец и в Гомбурге, милая Маша. Очень измучилась за переезд, погибала от страшной жары и пыли. В Торне не оказалось моего багажа, и я решила, что он пропал, тем более что он легок и заплатила я за него до Берлина 1 р. 30 к. В Берлине встречал нас служащий из нашего посольства, и я передала ему решение этого вопроса. Мы остались на день в Берлине из-за этого. Я почему-то страшно поверила каменному бесстрастному лицу молодого немца, и за мою веру в него багаж явился на другой же день. Оба вечера катались на автомобиле. Получила открытку с одной поездки?

На другой день, конечно, сделала визит Wertheim’у, покупали мелочи и хотели его показать барышне (23 лет), кот. едет при детях и кот. очень мила. Приехал Конст. Серг. и тоже оставил паспорт на границе. Мы с ним хохотали. Раневская и Гаев – оба растеряхи. Вечером на двух автомобилях ездили по Grünewald, пили кофе. Ездили с нами Калин, Тартаков и еще двое не известных тебе. В 9 ч. сели и уехали в Frankfurt, а Конст. Серг. на другой день из Берлина поехал к Метерлинку за Руан во Францию. Ночь я отвратительно провела и разбитая приехала в 7 ч. утра в Франкфурт. Алексеевы решили остаться там дня на два, а я, напившись кофе, двинула прямо сюда и, высунув язык, целый день бегала искать комнаты. Днем приехала М.П. с Кирой, и мы опять рыскали и к вечеру нашли, не в центре, где суета и все живут друг на друге, а подальше. Взяли целый этаж, т. ч. у каждого по комнате и общая столовая. Платим по 10 мар. пансион. У меня чудесная комната, кровать, умывальник роскошный, балкончик с цветами, девические кисейные занавески с оборочками, зеркальный шкаф, электричество. Через дорогу – парк выхоленный, красивый, тенистый, но может скоро надоесть. Аромат от лип цветущих и сена – одуряющий, прекрасный. Роз здесь масса, всюду одни розы.

Со вчерашнего дня я здесь, пока одна, жду сегодня Алексеевых. Привела себя в порядок, вычистила голову, вымылась и сегодня поеду к доктору. Наш хозяин, оказывается, представитель ювелир. фирмы Болин, кот. я знаю, и у нас есть общие знакомые.

Смотреть здесь не на что, так я всё птиц слушаю и воздух вдыхаю и вспоминаю, как Антон говорил первый день в Баденвейлере: «Ишь немцы хитрые, всюду птиц искусств. насажали». Он тоже всё слушал птиц.

Читаю «Новое время», перечитываю «Идиота».

Публика скучная, неинтересная, нарядов не видно. Меня все величают Fräulein, неужели я похожа?

Маша, умоляю, пиши, я давно ничего не знаю о мамаше и о тебе. До Берлина я ехала с племянницей Браиловского. Шлю привет всем, Альтшуллеру тоже. Целую тебя. Оля

 

21. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, пиши мне и название улицы, лучше: Kaiser-Fridrich-Promenade, 109.

Была вчера у доктора. Велел пить утром от 7½ до 9½ кружки и гулять, что я и начала делать. Чувствовала себя очень нехорошо, такая революция в кишках поднялась! Присматривается ко мне доктор, не поймет. Докторам всегда трудно, когда ничего не болит, а лечить надо.

Сейчас очень хорошо прогулялись по полям, дошли до деревни. Овес колышется, маки краснеют. Тоскливо здесь. Целую тебя и мамашу. Оля

Год по соотнесению с окружающими письмами.

 

22. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, я никак не могу объяснить себе твоего молчания. Случилось что-нибудь? Я пишу, пишу, и хоть бы строчку от тебя. Я начинаю беспокоиться, здорова ли мамаша.

Умоляю тебя, пришли хоть открытку.

Вот уже неделя как я здесь. Вода действует на меня отлично, кишки прочищаются, но слабела я отчаянно первые дни и ходила как мертвая муха. Эти дни я нездорова и посиживаю.

Перечитываю «Идиота», вышиваю бисером, раздумываю. Погода великолепная, для нужды каждого дня все обстоит отлично.

Вчера приехал Конст. Серг. из Парижа, от Метерлинка, и очень интересно начал рассказывать о своей поездке, демонстрировал открытки, и вдруг приехала неожиданно мать Марии Петр. из Италии с пожилой барышней, кот. ее сопровождает, – ну и конец рассказам. Начались разговоры о найме комнаты, пошли поиски за оной. Сегодня надеюсь слышать вторую половину.

Начала играть в lawn-tennis, увлекаемся.

Время идет, весь смысл здесь в ничегонеделании, в шатании. Гуляем много. Был у нас А.А. Федотов, приезжал из Nauheim, где Раевская и Косминская и куда и мы собираемся съездить.

Относительно моего переезда в Крым я начинаю раздумывать. Мое лечение кончится около 20 июля (ст. стиля), и ты подумай, какую страшную даль придется ехать и сидеть в душном вагоне в жару. Может быть, поеду с Алексеевыми в Нормандию к морю, ведь времени мне остается 2 недели только до 5-го авг.. Леонидов и Подгорный зовут меня ехать с ними по морю. Гамбург, Гавр, Гибралтар, Мессина, Алжир, Анкона, Триест и обратно – 15 дней, и будет стоить 400 фр. (150 р. с покупками, как пишет Леонидов). Что-то уж очень дешево. Но, во-первых, они едут раньше, и во-2-х, хорошо бы кончить Триестом и через Вену домой, но тогда, верно, будет дороже. Подумаю об этом плане, но вряд ли это выйдет.

Целую тебя и мамашу, привет Ване и С.Вл., если они у вас, всем кланяюсь. Оля

Год по содержанию.

 

23. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, я сильно хвораю и потому с трудом пишу тебе. Больна я уже второй месяц – кишки и желудок. После одного очень сильного обострения, произошед. неизвестно от каких причин, мне прописаны были виши Selestins. Когда прекратила их пить – снова обострение. Слизь выходит из меня клубами, начались снова припадки сердца. В пять часов утра просыпаюсь от мучительной тошноты, почти ничего не могу есть – уже полтора месяца питаюсь только бульоном и овсянкой. Очень боюсь – уж не рак ли у меня желудка или кишок? Очень смущает тошнота. Альтшул. уехал за границу, другой врач прописал мне соляную кислоту внутрь и, по-видимому, озабочен моим положением. Жуткое настроение! Хорошо, что ты поехала полечиться, а то и у тебя случилась бы такая же штука. Я уже не надеюсь на выздоровление… Мамаше как будто бы лучше, стала больше ходить, и уход за ней чудесный. Над. Анд. прекрасный человек. Заразилась бедная туберкулезом у Галузевских и теперь харкает кровью, будет очень жаль, если ей придется по болезни уйти от нас. Мамаша ее полюбила, обе сидят часто обнявшись, вместе плачут и смеются.

Сейчас у нас упорно гостит Сашечка Средин, он поссорился со своей супругой и бежал от нее. Очень страдает, что не может видеть детей. Старается написать кабинет моего брата и твоего мужа, но удачи мало…

Передай Конст. Сергеевичу, что лучшего Хлестакова, как г-н Горев, он не мог найти. Приходил он ко мне. Больная я не могла выйти к нему. Почти не поздоровавшись (правда, он меня мало знает) и не обративши внимания, что он наход. в кабинете Чехова, прямо начал с того, что издержался в дороге и очень просит у меня денег. Дали, обещал вернуть через три дня. Прошло три недели, звонили по телефону, но его и след простыл из Ялты… Говорят, он у всех занимает и никому не отдает. Вообще в денежном смысле меня очень обижают. Павлова своему больному мужу денег не шлет, а телеграммами требует, чтобы я ему немедленно же по получении посылала. Был нахальный Ходотов со своей еще более нахальной женой, везде хвастает, что был большим другом Антоши и даже печатал об этом в местной газете. Возмутительно…

Понемногу стараюсь укладываться, чтобы ехать в Мисхор, там уже все давно готово, даже мамаша просится туда. Когда приедешь, нанимай извощика прямо в Мисхор, туда же и пиши теперь о дне приезда: Кореиз, новый Мисхор, соб. дача. Передай мой самый нежный и сердечный привет семейству Алексеевых. Спасибо, что вспомнили обо мне в Берлине. Целую тебя крепко. Твоя Маша.

Ваня еще не приехал.

 

24. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Так я и знала, что у вас что-то неладное, милая Маша. Сегодня решила телеграмму послать, но пришло твое письмо наконец. Что ты раньше не писала о своем нездоровье? Надо было выписать скорее Ваню к мамаше, а тебе сюда ехать и полечиться. Это было бы чудесно. Отчего ты с доктором не посоветовалась! Такой случай удобный – была бы не одна здесь. Мы с Марией Петр. решили тебя сейчас же вызвать сюда, а отсюда через Париж в Нормандию к морю. Ты бы здесь сразу встрепенулась. Подумай, может, это исполнимо. Ведь нельзя же так киснуть, право, надо выздороветь. Кишки мои действуют каждый день. Теперь начнется лечение геморроя – бррр… Посмотрим, поможет ли мне Homburg.

Как ты могла так долго не писать мне? Я решительно не понимаю. Что стоило прислать хоть открытку?! Я очень беспокоилась все время и не знала, чему приписать твое молчание.

[26-е] 9-ое. Вчера не успела кончить. Сейчас была у доктора, он мне вставил тампончик в задик (pardon!) – приятно? Если он мне вылечит эту гадость, то я вечно ему буду благодарна.

Сегодня утром лил страшный дождь, все немцы и англичане ходили как мокрые нахохлившиеся воробьи и хлебали холодную воду. Мне начинает надоедать это утреннее хождение.

Приехали сюда Нестор Котляревский – милый ученый профессор с женой (актрисой Александр. театра Петерб.) – наши петерб. друзья. Я теперь с ними буду гулять и заводить его на разные интересные темы – он очень много знает. Русские вообще здесь очень противные.

Ездили мы на днях в Frankfurt к Шлейферу (он был уже у меня) в atelier смотреть бюст. Бюст очень плох, и до ужаса было жаль этого бездарного суетящегося скульптора. Я и Мария Петр. делали ему указания, он исправлял и будет исправлять, думаю, что все же приличнее выйдет. Я съезжу еще раз. В начале июля хотят его ставить. Затем были у Шлейфера в квартире, пили чай, познакомились с его женой – остроносой петербуржанкой.

Недавно приезжал Калин из Эмса, и мы с ним ездили на автомобиле по горам Таунуса – очень живописно и красиво, т. е. горы-то неважные, не ахти какие высокие.

Насчет моей поездки в Крым я начинаю раздумывать – очень уж далеко ехать по жел. дороге, да еще 2 суток по морю от Одессы, и ведь больше 2-х недель я не могу остаться. А здесь до французского или бельгийского берега близко, жить недорого, и если я к тому же увижу Париж хоть на несколько дней – то ты сама меня поймешь. Хотя мне хотелось пожить с вами и покупаться в море. Приезжай ты сюда лучше – обдумай хорошенько и реши. Мы тебя будем лечить и ухаживать. Я очень рада, что Над. Андр. пришлась ко двору, поцелуй ее от меня. Кланяйся мисхорцам. Целую мамашу, тебя. Оля.

Я белого хлеба совсем не ем, сливок и молока тоже, масла чуть-чуть, супа ни-ни, подливок тоже, кофе не пью, в компот подмешивают сушеные травы какие-то – «Регулин».

Алексеевы очень тебе кланяются и зовут сюда непременно.

Год по содержанию и по соотнесению с предыдущим письмом (в архиве помещено в папку недатированных писем – ОР РГБ, 331.77.38).

 

25. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, ужасное огорчение доставило нам твое письмо с известием, что ты не приедешь… Лучше бы не обещала. Это прямо жестоко. В Мисхоре удивительно хорошо, точно не в Крыму! Моя дача стоит так удачно, что видны только море и Алупка, все постройки в заде, как говорит Ада. Если бы я была здорова, я была бы прямо счастлива… Ваня и Соня в восторге. Ваня хочет строиться на моей земле. Умоляю тебя, приезжай хотя бы ненадолго. Неужели же ты все время будешь в обществе своих товарищей?.. Не надоело разве? Самое главное, не нужно было обещать…

Я так слаба, что боюсь, что недолго мне придется жить на моей даче… Мамаше лучше. Рассчитывала я очень, что ты поможешь мне красить перила и стулья. Дача и обстановка вышли очень стильны.

Оскорблена тобой и твоим отказом, писать больше не буду. Будь здорова. Маша.

Мамаша тоже загрустила, когда я ей сказала, что ты не приедешь.

На письме карандашом проставлен 1918 г., и оно помещено в соответствующую папку (ОР РГБ, 331.105.20), но совершенно очевидно, что это 1908 г. – по сопоставлению с предыдущим и последующим письмами.

 

26. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, я очень тронута твоим громовым письмом и восторженной припиской Жана, но я не думала, что мое раздумье вызовет такую бурю. Я же не решила ничего окончательно.

И Алексеевы еще не остановились ни на каком пункте, даже помечтали всем вместе плыть по Дунаю до Черного моря. Я все-таки не думаю, чтоб ты серьезно рассердилась на меня в случае, если бы я вместо Мисхора попала в Париж и в Нормандию.

Здесь стало холодно, я жалею, что не взяла меха и теплого костюма.

Живем однообразно, много хохочем вместе. Народ вижу по утрам при питье воды. Философов здесь, помнишь, ездил с Дягилевым? Он изменился к лучшему, 2 года жил в Париже с Мережковскими (ménage en trois), и они здесь. С Мережк. я познакомилась, предстоит и знакомство с Зин. Гиппиус. С Нестором Котляревским собираемся исследовать леса относительно грибов, он трогательно любит их собирать и мариновать, я тоже грибовница.

Сиамцы здесь, принцесса очаровательна, и я очень хотела бы с ней познакомиться. Вел. кн. Влад. Алекс. здесь.

Я привыкла жить с милой семьей Алексеевых, и мне грустно будет одной в Москве. Конст. Серг. все сидит и пишет о творческой воле; М.П. очень оживлена, мила, и мне с ней приятно. Сегодня ездили немного за город, в большой олений парк, где олени бегают на воле, мы их кормили хлебом; эти очаровательные животные, с красивыми изгибами рогов, с рыжими ресницами на выпуклых глазах подходят и нетерпеливо хватают хлеб прямо из рук. Мы без конца их кормили и не могли налюбоваться. Тут же прыгали зайцы, бродили цыплята и изводился от искушения бедный такс, кот. привели с собой какие-то дамы. Олени потом подъедали нашу простоквашу из рук. Идиллия – не правда ли? Лес, зеленые лужайки, домик, животные, тишина кругом, прямо хорошо.

Завтра утром собираемся все сняться с кружечками, пришлю открытку.

Завтра опять поеду в Frankfurt. Шлейфер вызывает. Он делает новый бюст. Тяжко это.

Говорят, Горький хорошо написал «Записки ненужного человека», возьму у Философова, надо прочесть.

Вчера нам подали пирожное с русским флагом по середине – во как. Хохоту было немало.

Целую тебя, мамашу милую обнимаю и нежно целую. Оля.

Пиши мне, привет Жану и Соф. Вл.

Год по сопоставлению с окружающими письмами (в архиве помещено в недатированные – ОР РГБ, 331.77.38).

 

27. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, у нас стало серо, сыро и было холодно. Скучно. 12-го июля состоится освящение памятника, 11-го я уезжаю в Badenweiler с Конст. Серг. Театр тамошний готовит пьесу Чехова. Конст. Серг. будет говорить, написал сердечную речь. Может быть, поедет Нестор Котляревский, дам знать Боборыкину, Веселовскому и Анненскому – они здесь где-то в бадах.

Отчего Саша Средин не присылает мне адрес Кругликовой. Если я не поеду прямо в Крым, то уеду на 6 дней в Париж, подожду там Алексеевых, и поедем в Бретань, я покупаюсь дней 10 и уеду в Москву. Если знаешь, будь добра, телеграфируй адрес Кругликовой немедленно, я заплачу. Целую. Оля

Год по почтовому штемпелю.

 

28. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, завтра утром я с Кирой авангардом выезжаем по Рейну до Кельна и затем через Антверпен и Брюгге в Ostende, где подождем остальных и устроимся где-ниб. на берегу, вероятно, в Belgique, Blankenberghe, куда и пиши poste rest. В Париж не хочу ехать. На днях вернулась из Баденвейлера. Если бы ты могла присутствовать и видеть, как все было трогательно и торжественно! Бюст в бронзе хотя и не хорош, стоит изумительно прекрасно, местечко такое, что все хочется там сидеть и мечтать. Виден Рейн и Вогезы. Жутко мне было туда ехать, мучительно, а теперь как-то смягчилось воспоминание о Баденвейлере. Все опишу подробно. В Крым боюсь ехать в такую жару и так долго в вагоне – после лечения. Не сердись, а пойми и напиши. Умоляю. Целую всех. Обнимаю. Оля.

Жана целую за открытку.

Год по содержанию.

Текст написан на фотографии, где вместе с О.Л. снялись Д.В. Философов, Н.А. и В.В. Котляревские, К.С., М.П. Лилина, К.К. Алексеева.

 

29. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Поздравляю тебя, милая Маша, с днем Ангела, желаю тебе… промолчу, что желаю.

Прошу не гневаться на меня и простить мой проступок.

Мамашу целую и поздравляю с именинницей. Оля

Открытка (помещена в недатированные – ОР РГБ, 331.77.38) с изображением центральной части триптиха Г. Мемлинга «Мистическое обручение святой Екатерины» в госпитале святого Иоанна в Брюгге. Датируется по сопоставлению этой и предыдущей открытки.

 

30. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, вот я и у моря. Простор, ширь, красота необъятности и силы. Свежесть, чувствуешь, как все тело прочищается этим свежим, крепким, здоровым ветром. У меня чувство, будто весь организм переродился, какая-то экзальтация, легкость всего существа – хочется громко петь, широко, раскатисто, и плакать хочется, только не от горя. Никогда южное море не вызывало у меня таких чувств. Я с ужасом считаю дни, те немногие дни, кот. мне осталось прожить здесь.

Пишу, дверь на балкон открыта, вся беспокойная, пестрая водяная ширь и полоса песка, то узкая во время прилива, то широкая, когда море уходит. Масса детей, голые бронзовые крепкие детские ножки, босиком, в легких платьях. Здесь простота чудесная – купаются, прямо идя в костюмах и халатах из дома, как мы в Гурзуфе. Я вчера первый раз выкупалась и разнервилась страшно, голова болела. Сегодня лучше. Подолгу лежу в теплом песке и дремлю, гляжу на чаек, на бесконечный ряд волн. Расписалась про Westende, а надо еще тебе описать Баденвейлер.

Ехала я туда с К.С. и Шлейферами, кот. мне безумно надоели, он в особенности своей бездарностью. Приехавши в Баденв., мы вечером же в темноте побежали к бюсту и спичками освещали. Я тут же немного успокоилась – место выбрано изумительное, бюст стоит очень высоко, на зеленом откосе, к нему ведут как бы природные ступени, навалены дикие камни, пьедестал как бы высечен из камня. Утром опять сбегала туда перед торжеством. День был великолепный, кругом памятника цветы, сделан помост для публики, все гирлянды из зелени и трехцветная русская материя. К 10½ мы все оделись и поехали сначала забросить карточки к министру-резиденту нашему Эйхлеру, кот. главным обр. это все устраивал. Оттуда отправились в Kurpark, там встретили нас немецкие власти. Эйхлер вел меня под руку, весь в орденах, в лентах, д-р Швёрер вел жену его, и всей процессией двинулись. У меня от волнения голос совсем почти пропал. Посольские лакеи в ливреях несли венки с лентами. Придя к бюсту, мы нашли там уже много народу, архимандрит Стефан уже ждал, я увидела Боборыкина, Веселовского, Андрееву. Началась длинная торжественная панихида, певчие-немцы очень трогательно пели «Господи, помилуй». Сдернули сукно с бюста и, представь, будто поправился бюст, пронесся какой-то шепот. Во-первых, из бронзы он темный и мягче и стоит высоко, т. ч. не так ужасно, как в atelier из гипса. Эйхлер говорил речь, затем Веселовский, Боборыкин, и чудесно говорил К.С. Все вышло тепло, трогательно, стройно, как-то бережно, нежно, т. ч. я плакала мягко и, не будь людей, свернулась бы калачиком у подножья и выплакала бы всю душу свою. Затем опять говорил Эйхлер по-немецки, передавал памятник в руки немецкого правительства, представителем которого был старый генерал; последний ответил очень тепло, говорил, что немцы будут благоговейно чтить память о прекрасном, большом писателе, что гении принадлежат всем нациям, etc. и что русские всегда найдут памятник в порядке и всегда им будет приятно посетить этот уголок.

Было много фотографов. В 12½ был парадный завтрак с музыкой на террасе отеля Römerbad. Всё как-то оттаяло, разговорились, все почувствовали, что не было того, чего опасались, т. е. сухости и официальности. Веселовский очень милый собеседник, так хорошо говорил об Антоне. Боборыкин заражал всех своим темпераментом. Все время играли русских композиторов. Читали телеграмму от герцога Баденского, очень мило написанную, кричали hoch и играли немецкий гимн, затем немец генерал ответил тостом за царя нашего, опять hoch и стоя опять слушали «Боже, царя храни». После завтрака немного отдохнула, и после 4-х должны были быть на музыке в парке – опять исключительно русская музыка; в 7 час. обед у Эйхлера в вилле, а в 8½ концерт в кургаузе опять из русской музыки (играли, между прочим, наш моск. виолончелист Аспергер, Живаго на скрипке) и играли… «Медведь» немцы – это было очень трогательно, но смешновато. Весь день было сплошное торжество. Даже портал гостиницы был иллюминован. Были русские, подходили, говорили, просили разрешения снимать меня. Масса венков, цветов, лент. Хороший, мягкий тон всему давала жена Эйхлера (Танеева), прелестная женщина. На другое утро мы уехали. Днем я ходила с К.С. в Villa Friederike, где мы жили, повидала старичков Хорчев [?], были в Hotel Sommer, где скончался Антон. Ты себе можешь представить все, что я пережила за этот день. Но теперь у меня мягче на душе, и весь Баденвейлер слился в этом маленьком уютном живописном клочке земли, на ступеньках кот. хочется сидеть без конца и смотреть вдаль.

Я сегодня видела во сне Антона, таким ясным, лучезарным, с его чудесным юмором, и будто кошка все стаскивала с его стола цейлонских слоников, а я все их ставила обратно, чтоб не заметил Антон.

25-ое июля. Скоро твое рождение, милая Маша. Целую тебя. Не кисни и не хворай, пиши мне скорее в Москву, я там буду 4 или 5-го. Будь добра, перешли сейчас же, как получишь письмо, мои 100 р. в Москву, на имя Ольги Николаевны Петровой, кв. Чеховой. Пожалуйста.

Я ничего не знаю, как вы живете в Мисхоре, хоть бы слово написала.

Я очень нервлюсь здесь. Сегодня мне нехорошо. Вчера после ужина перегуляли, перебегали по дюнам, с горы на гору. Так славно блестит бледная травка в песке при луне. После купанья лежу целый час под теплыми одеялами, как битая. Целую мамашу, привет Ивану, Софи, Над. Андр. Рабам кланяюсь. Оля. Тебя целую.

Год по содержанию.

 

31. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, завтра с тоской покидаю сев. море, уезжаю на Берлин, где пробуду воскрес., чтоб увидеть театры, и в понед. в Москву. Сейчас бегали все по фантастич. дюнам при луне… Море кипит, злится, ночью стащило кабинки, было жутко. На днях ездила в Брюгге, мертвый город. Какая красота! Опишу. Видела beau-monde в Ostende в Casino на концерте. Целую тебя и мамашу дорогую. Оля

Год по содержанию.

 

32. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, мне очень обидно, что ты так мелко сердишься на меня. Не делай этого.

Ты подумай – раз я в Бельгии (кот. чуть не втрое ближе Крыма от Гомбурга) пробыла только 12 дней и за опоздание на два дня получила письменный неприятный выговор от правления, то неужели я бы сделала лучше, если бы приехала к вам буквально на несколько дней! И за этот якобы проступок ты наказываешь меня и не пишешь. Может быть, тебе и в самом деле неприятно получать мои письма?

Здесь холодно, я уже простудилась, глотаю аспирин, болит горло. Репетирую городничиху. Устраиваю квартиру. Барон оклеил спальню и кабинет, вычистил и покрасил кухню и ванну.

Сегодня был Ваня, мы с ним пообедали в «Праге» и пошли в Новодевичий, по дороге застряли под Девичьим, на гулянье, зашли в театр, смотрели грязных гимнастов, русского куплетиста, и смеялись над оркестром – как музыканты в паузах подкреплялись водочкой.

После монастыря поехали к Москве-реке, переправились на Воробьевы горы, пили чай у Крынкина, любовались Москвой и на извощике вернулись через Дорогомилово. Не будь моей простуды, было бы совсем хорошо.

За границей прочла две книги Горького – «Жизнь ненужного человека» и «Исповедь» и, представь, – Горький стал прежним: сочным, примитивным, не проповедует, не учит, но и как прежде, первую половину читаешь с интересом, а дальше приедается, и все бледнеет.

Мама моя хворала все лето и поехала лечиться на Зильт, приедет к сентябрю.

Милая Маша, будь добра, пришли мне 100 руб., они мне страшно нужны.

Римма мне писала, что ты очень в духе и хорошо себя чувствуешь. Слава Богу. Если тебе не хочется писать мне, то я очень прошу милую Надежду Андреевну присылать мне иногда открытки о здоровье мамаши. Я ей буду очень благодарна. Передай ей это.

Мамашу и тебя целую. Ольга.

Передай мамаше травку с памятника Антона в Баденвейлере.

 

33. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, не можешь ли ты узнать – нет ли у вас в Мисхоре комнаты рублей на 20, будь добра, ответь хоть на это.

Извини, что я телеграфировала относительно денег, но мне так странно, что ты не ответила мне ничего на просьбу прислать их к 6-му на имя Ольги. Или, может, письмо пропало? А деньги мне нужны.

Как твое и мамашино здоровье?

Целую тебя. Ольга

Год по почтовому штемпелю.

 

34. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Не могу выразить того душевного состояния, милая Оля, в котор. я нахожусь! Причин, конечно, масса. Говорить о них не буду, так как сочувствия с твоей стороны не найду, как и всегда… Хвораю. В Мисхор пришлось звать Варавку во время обострения болей. Нашел расширение печени, сделал исследование крови и хочет лечить основательно. Хотя мне все равно. Это тот самый Варавка, котор. был на кумысе в Аксенове, он теперь лейб-медик у Петра Николаевича в Дюльбере.

На днях с большими трудностями перевезли мамашу в Ялту. Время от времени Надежда Андреевна будет тебе сообщать о здоровье мамаши. Она стала дряхлее и менее сознательна. Прости, пожалуйста, что задержала деньги. С постройкой я совсем прогорела, она оказалась гораздо дороже, чем сделал смету Браиловский. Обращалась с просьбой к своим должникам, никто не хочет отдавать… Завтра получу из Москвы и вышлю тебе.

Голова идет кругом, не могу соображать…

Будь здорова. Маша.

В Мисхоре комнат, дешевле 60 руб. в месяц не существует.

Год по почтовому штемпелю.

 

35. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, будь добра, ответь латышу. Прилагаю письмо.

Здорова ли ты? Отчего ты пишешь, что «постараешься» выслать деньги? Разве ты не можешь попросить кого-нибудь, раз ты нездорова? А мне нужны бы деньги, и очень.

Сегодня купила за рубль «Новое слово» и перечитываю письма с Сахалина.

Сижу все одна, занимаюсь городничихой и Ночью. «Ревизор», должно быть, чудесно пойдет, «Синяя птица» тоже. Работают крепко, весело, хорошо.

Получила ли мамаша открытку с Воробьевых гор? Жалко тебе было уезжать из Мисхора? Там было бы хорошо, если б не столько бабья.

Кишки мои действуют пока, ела сушеную травку в компотах; похудела за лето, но чувствую себя хорошо, хотя начали болеть нервы шейные, затылочные и руки не дают спать по утрам, умирают.

Целую мамашу дорогую, помнит ли она меня еще? Надежде Андр. привет, и жду от нее открытки непременно.

Целую тебя. Ольга

Год по содержанию.

 

36. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, посылаю сто руб. еще за Гурзуф. Подписали контракт только на полгода. Стражи переходят в свое помещение. Теперь Гурзуф потребует расходов, подробности письмом. Маша.

Извести о получении.

Год по почтовому штемпелю.

 

37. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, деньги получила, спасибо. Как себя чувствуешь? Живет у тебя кто-нибудь внизу? Или вы одни? Какое тебе лечение прописано?

Сейчас у меня была маленькая сестра, кот. у вас жила, – Щекина, я забыла, как ее зовут, напиши мне поскорее. Очень вам кланяется, просит занятий каких-нибудь, не знаю, где ей похлопотать.

Вчера я пировала на свадьбе. Лиля Шлиппе выходила замуж за детского доктора, трудовика. Вспоминала детство свое среди всех Шлиппе и Галяшкиных. Брандмайор, или «кум пожарный», как я его называю (женат на О. Шлиппе), и с кот. я на ты, катал меня лихо на автомобиле. Давно я не видела немецкой свадьбы. Смешно.

Репетируем «Синюю птицу». Браиловские были у меня, Дроздова тоже. Сегодня хочу идти на Комиссарж. – Франческу.

Целую тебя. Оля

Датируется по премьере «Франчески да Римини» на гастролях театра Комиссаржевской в Москве (помещено в папке недатированных – ОР РГБ, 331.106.11).

 

38. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, должна тебе с прискорбием заявить, что контракт на Гурзуф я заключила на последний год. Стражи выстроили себе казарму и покидают потому твой гурзуфский домик. Хотели только на полгода устроить контракт, но Синани, дай ему Бог здоровья, воспротивился этому. За зиму надо обдумать, что делать с Гурзуфом; если покупателя не найдем, то, думаю я, нужно немного его ремонтировать и купить необходимой мебели. Сдавать по комнатам, там на них спрос большой. Во всяком случае, готовь 60 руб. в год сторожу – Насре. Вероятно, понадобится и ремонт. Нужен простой ватер. Если ты согласишься пожертвовать на эту операцию будущую получку 360 руб., то, вероятно, можно будет что-нибудь сделать. Грустно мне, что я стала так слаба и никуда не годна, что даже не могу поехать посмотреть, в каком положении находится твое владение.

Мамаше лучше, ей опять впрыскивают мышьяк.

Здесь Катиш, или, впрочем, Котик. Показывает свои пестрые платья и шляпы. Очень помолодела.

Возьми у Горева мои 15 руб., якобы для исполнения поручений. Он, подлец, приехал, взял и не подумал отдать. Я не обязана дарить проходимцам, у меня масса своих нужд и обязанностей к больным. Надеюсь также, что Павлова не забудет о долге, я ее мужу послала 10 руб. Вообще свиньи… Хочу написать Комаровской, чтоб и она вспомнила обо мне.

На моем горизонте опять появился Николай. Выпросил денег на поездку в Сибирь и обещал больше никогда не показываться в Ялту.

Все это надоело и скучно.

Будь здорова. Твоя Маша

Год по почтовому штемпелю.

 

39. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, напиши, как твое и мамашино здоровье? Получила ли мамаша мою подушечку?

Завтра у нас публичная генеральная «Синей птицы». По-моему, это изумительный, чудесный спектакль. «Страна воспоминаний» и «Царство будущего» – трогательно и волшебно прекрасно. Много музыки, много сказки и прелести.

Я играю Ночь. В моем царстве и есть Синяя птица, но дети ее не смогли поймать, она сидела высоко на лунном луче. Я похожа на летучую мышь. Играть мучительно, тяжело, того гляди нос сломаешь в темноте, хожу на котурнах, крылья ломаются. Призраки летают, Ужасы идут, Война лезет, звезды пляшут у меня. Опишу подробно, сейчас устала, иду спать. Питра прекрасна и необыкновенно ласкова. Целую тебя и мамашу. Н.А. привет. Оля

Датируется по публичной генеральной «Синей птицы».

 

40. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Целую тебя крепко за милую телеграмму, дорогая Оля! Спасибо за память, я очень ценю, что ты вспомнила обо мне – когда можно было забыть все на свете! Очень тронула нас также телеграмма Дирекции. Я, кажется, неудачно ответила на нее? Не пишу тебе по причине хворости, боюсь, что буду писать только о болезни. Я схватила крымскую лихорадку и имею теперь сильный геморрой – как добавление к моему животу.

Погода чудная, листья на деревьях еще сидят прочно, все зелено. Пока о Москве не думаю. Переезд страшен. Мечтаю об автомобиле, ибо частые пересадки для матери немыслимы. Очень грустно, что Ленского на свете уже нет!

Будь здорова, обнимаю и целую. Маша.

Где живет Вар. Аполлон.?

Год по 10-летнему юбилею МХТ и смерти А.П. Ленского.

 

41. О.Л. Книппер – М.П. Чеховой

Милая Маша, я давно не писала, на душе что-то все не так, что-то перерождается, медленно и нудно. Время тяжелое какое-то. Сознание, что и работала не так, как надо, все эти года; и мерещится что-то новое, но еще не могу поймать, не могу справиться. Т. е. не новое, а то, что было много лет назад и что Станиславский ломал в своем увлечении характерностью, чисто внешней.

10 лет я актриса, и кажется, работала как-то бессознательно, выезжала на так назыв. своем обаянии. А теперь надо чего-то другого. Мучительно сознание, что много времени прошло даром, т. к. не умела глубоко и сосредоточенно работать.

Временами очень остро страдаю от полнейшего одиночества.

Ну, не весело я пишу тебе.

Прошла у нас «Синяя птица». Спектакль очаровательный, интересный, красивый, но думаю, что утомительный. Критика неважно отнеслась. Ты, я думаю, читала. Актерам не очень весело ее играть, особенно тем, кот. участвуют в 1-ой и последней картинах, а в остальных маются по уборным. Я лично ненавижу играть Ночь, играю ужасно, просто никак, т. к. мучают огромные крылья, длинные одежды, бархат со всех сторон, к кот. все прилипает, темнота. Музыка, декорации, костюмы очаровательны, Халютина и Коонен играют прелестно, да и все остальные хороши.

С упоением играли «Вишневый сад» и «Дядю Ваню», при полной зале. Нет пьес, в которых бы так сливались мы все, как в пьесах Антона.

28-ое окт. Все это написано еще до юбилея, и никак не присяду, чтобы кончить. Кажется, что ты так далека от моей жизни, что, может быть, многое будет непонятно. Верно?

Теперь работаем над «Ревизором». Думаю, что будет хорошо и интересно. Занимаются с любовью. Москвин много помогает по режиссерской части. Мне лично трудно дается городничиха – нет во мне ни бытового элемента, ни непосредственности, так нужной для Гоголя.

О юбилее тебе писала Екатер. Ник., и писала очень пространно, как она говорила, значит, я повторять не буду. Вечер мы провели у себя в театре и очень весело и талантливо острили и шутили и дурили.

Никто из нас не ожидал, какие размеры примет наш скромный праздник. Сегодня за репетицией еще был отголосок – приходила запоздавшая депутация от Археологического института, в шитых золотом мундирах, и читала адрес бывшим на репетиции «Ревизора», а нас было немного. Курьезно.

Ночь мою, слава Богу, будет играть Муратова, меня освобождают.

Сходимся изредка в нашем кабачке, там веселие стоит изрядное. Была пародия на «Синюю птицу», пародия на юбилей. Тебя сведем непременно, когда приедешь. Пел Шаляпин у нас целую ночь. Пел Собинов, были рассказчики, хоровые комич. номера.

Приехал Балтрушайтис из Голландии.

Сегодня, приходя из театра домой, слышала, как из твоей бывшей квартиры живущая там опереточная певица выгоняла любовника – и смешно и жалко как-то было. Я все-таки больше смеялась.

Читаю теперь мифы древнегреческие и очень наслаждаюсь. Попеваю. Купила себе наконец пианино. Стоит в средней комнате и тут же вся моя прекрасная мебель из красного дерева; купила еще диван за 15 руб. с спинкой из красного дерева.

Мама моя не та этот год. Все прихварывает, нет уже той энергии. Я очень рада, что приехала тетя Лёля погостить, мама не так одинока.

Приезжал Костя, и я с инженерами ужинала в «Праге», а потом поехали в кабачок неприличный, вроде Moulin rouge, только сортом гораздо ниже.

Питра тебе кланяется. Она очень похорошела, дружит со мной, очень ласкова.

Стоит мороз в 10°, а у меня ни шубы, ни жакета теплого. Шубу шьют, а на жакете мех исправляют, и я мерзну. Ночи лунные, красивые.

Приезжай скорее, чего там сидеть?! Поцелуй милую Надежду Андреевну за ее письма, очень я им радовалась.

Как жизнь изменилась!

Мамаша не забыла еще меня? Скажи, что я ее целую. Не сердись, что не пишу, – нескладно на душе.

Целую тебя крепко. Оля.

Адр[ес]. Варв. Апол.: Пименовская ул., д. Кузьмина.

Хранится в недатированных (ОР РГБ, 331.106.11). Год по содержанию и соотнесению с письмом М.П. от 17 октября, где она интересуется адресом В.А. Эберле.

 

42. М.П. Чехова – О.Л. Книппер

Милая Оля, если все будет благополучно и погода будет хорошая, думаем выехать в среду 19-го. С ужасом думаю, как поволоку мамашу. Надежда Андр. тоже больна, у нее кровохаркание и повышенная температура, но обе они не хотят оставаться в Ялте… Что-то будет! Не встретишь ли ты нас по примеру прежних лет, быть может, не будешь занята. Я телеграфирую тебе из Севастополя. Должно быть, пора уже прекратить это кочевание с больными! Если бы не было этого длинного переезда и пересадки до Севастополя! Автомобиль стоит очень дорого, 75 руб. без багажа, и не ручаются, что не застрянет в гололедицу на Байдарах.

До свидания. Целую крепко. Твоя Маша.

Значит, опять я в Москве! Приятно!

Год по почтовому штемпелю.