Шёл урок. Учительница уже проверила, хорошо ли дети запомнили имена героев, царей и городов, упоминаемых в «Иллиаде» и «Одиссее», когда заметила, что индикатор внимания на 144-й парте упал до нуля.

Учительница строго щёлкнула кнопкой позывного сигнала, перед глазами Лали зажглись и запрыгали красные огоньки. Она вздрогнула и растерянно заморгала.

- Очень признательна, что ты включилась, - с иронической вежливостью слегка поклонилась учительница.

И весь класс захихикал точно так, как хихикали при таких обстоятельствах дети двести лет и две тысячи лет назад.

- Ты, может быть, обратила внимание, что мы уже закончили разбор «Иллиады» и перешли к «Одиссее»? Не будешь ли ты столь добра поделиться с нами своими познаниями об Улиссе? Ты что-нибудь знаешь о нём? Кем он был?

- Улисс?.. - запинаясь, сказала Лали. - Это был… Да ведь это был Одиссей!.. - Хихиканье в классе стало заметно громче. Лали вызывающе вздёрнула подбородок. - По правде говоря, он мне совершенно не нравится.

- Вот как? Это очень ново и оригинально. Мы-то считали до сих пор его замечательным героем.

Реплика учительницы имела большой успех.

Лали стояла одна среди многолюдного класса. Она была очень похожа на жалкий островок, встопорщившийся среди шумного моря смеха.

- Он был, конечно, ловкий тип, хотя ради приличия его и называли «хитроумным», - звонко отчеканила она, перекрывая общий смех. - Он довольно ловко всех надувал и выпутывался из разных историй, в которые вечно попадал. Я не вижу ничего прекрасного в том, что всех то и дело по очереди убивают, а потом этот довольно низкий трюк с деревянной лошадкой, когда одурачивают бедных троянцев, и опять всех убивают, грабят и разрушают красивый город. И после этого ловкач Улисс всё плавает и плавает, и все до одного его верные спутники погибают, а он выкручивается и обманывает всех. Ради чего? А только ради того, чтоб добраться до дому. Добрался и успокоился, засадил жену за прялку, рабы опять стали пасти для него свиней, а он стал пировать, пить вино, наедаться свининой и хвастаться своими довольно скучными приключениями…

- О, бедный Улисс. Подумать только, все его знаменитые подвиги, все приключения наша Лали объявляет просто скучными!

- Н-нет… - неуверенно протянула Лали, задумчиво выпячивая нижнюю губу (скверная привычка, от которой она никак не могла отучиться). - Я не очень задумывалась… Хотя да! Одно у него, пожалуй, было. Но вот как раз там-то он и струсил.

Весь класс слушал посмеиваясь: чудачки была эта Лали, но слушать её болтовню иногда было забавно. Как-то незаметно она понемногу завладела вниманием. Голос её потеплел, она оживилась, глаза заблестели.

- Знаете?.. В конце концов, я, кажется, начинаю ему сочувствовать! - Видно было, она и сама удивилась тому, что сказала. - Правда… когда после всех странствий он вернулся домой… Ведь, наверное, ему скоро опротивела его царская сытая жизнь. И тут-то он стал вспоминать, вспоминать и, наконец, понял. Ведь только один раз в жизни с ним случилось действительно чудесное: он один-единственный из всех людей на Земле слышал знаменитое, сказочное, вдохновенное пение сирен! Конечно, благоразумные люди его предупреждали, что хотя это пение прекраснее всего, что можно услышать на Земле, его почему-то нельзя безнаказанно слушать людям. Вот он и приказал всем своим спутникам на корабле позатыкать воском уши, а себя самого велел покрепче привязать верёвками к мачте и ни за что не отпускать. Услышав пение сирен, он в ту же минуту понял, какая, в общем, чепуха все его кровавые подвиги по сравнению с прелестью неземного этого пения, и стал рваться из верёвок, но те, у кого благоразумно были заткнуты уши, не развязали его до тех пор, пока корабль не отплыл так далеко от этих мест, что и след потеряли, и не слышно стало ничего, кроме свиста ветра, скрипа вёсел и крика чаек… И Улисс скис, сдался и успокоился. А после того как всё было упущено, у него в ушах снова и снова возникали замирающие вдали последние отголоски. И он проклинал себя, что не мог откликнуться на призывные голоса, звавшие его освободиться, переступить через свой страх туда, где ждёт, может быть, вовсе не гибель, а небывалое счастье?..

Лали замолчала и вдруг соболезнующе и жалобно спросила:

- Бедный ты человек, хитроумный Улисс, как же это ты дал себя так перехитрить и одурачить?

Странно прозвучал и повис в воздухе этот вопрос, как будто сам Улисс стоял прямо перед ней, где-то рядом.

Еле заметно вздрагивая от волнения, голос Лали зазвенел и заставил весь класс встрепенуться. В напевной отрешённости её полудетского голоса слышалось великое удивление и растерянность.

- Вот так он уходил на берег моря и стоял… наедине со своей великой тоской… Шумели тёмные деревья от ветра на берегу, и волны, шурша, набегали к самым его ногам, и древние созвездия ярко горели над его головой… Альциона… Плеяды… Кассиопея! А душа у него рвалась, только бы снова услышать дивный зов сирен. Все свои подвиги, рабов, и царство, и всю свинину он отдал бы, чтоб снова оказаться посреди ослепительного фиолетового моря свободным, без верёвок, у мачты голубого паруса, на палубе, над потными, жилистыми гребцами с заткнутыми ушами… Но поздно! Бедный Улисс, ты прозевал единственно подлинное чудо, какое встретил в своих бесконечных, бесплодных странствиях!..

- Лали! Лали! Прекрати это немедленно, сейчас же убери всё отсюда! - испуганно взвизгнула учительница. - Не смей напускать в класс эти волны, все промочат себе ноги!

Лали медленно пробормотала:

- Мне нечаянно… просто представилось, как ему грустно…

- Не смей больше ничего себе представлять. Не смей устраивать нам тут никаких созвездий в помещении школы! Немедленно возьми себя в руки и не распускайся!

- Я не буду… - тихо сказала Лали.

- Что значит - не буду? А этот надутый парус! Разве ему тут место?

- Ах да, извините… -Лали помотала головой, и полоскавшийся на ветру парус растаял.

- Э-э! Куда же всё девалось?.. - с досадой прозвучало сразу несколько голосов.

- Умница, Лали! - одобрительно сказала учительница. - Теперь всё в порядке. Дети! Конечно, вы все поняли, что ничего не произошло. Даже если кому-нибудь показалось что-то, чего не могло быть!

- А мне ничего и не казалось! - радостно объявил толстый мальчик. - Только поговорили что-то про свинину!

Задумчивая девочка Оффи всхлипнула и вдруг мечтательно улыбнулась:

- Лали! Отчего он так уж горевал?. Оттого, что звуки сирен заменить не могли… ему скучные песни Земли? Да?

- А что обозначал большой красный круг на парусе? - спросил мальчишка Фрукти.

- Ничего решительно! - твёрдо отрезала учительница. - Лали хорошая девочка и обещает нам, что она больше не будет. Мы уже установили, что решительно ничего не случилось. Просто ничего не было. А теперь мы сделаем маленькую зарядку, чтобы согреться!.. Туфли у меня, кажется, насквозь промокли, пока мы топтались на этом противном берегу вместе с э-э-э… Не желаю больше называть его имени!

Лали на довольно унылой ноте закончила свой рассказ о происшествии на уроке.

Мачеха с торжеством скрестила руки на груди и посмотрела на профессора, как бы спрашивая: «Ну что вы на это скажете?» И он сказал:

- Нда-с!.. - Ему, собственно, очень понравилась вся эта история, но он знал, что не может высказывать ни малейшего сочувствия Лали. Поэтому он нахмурился и ещё раз сказал: - Нда-а-с!.. Вот, понимаешь ты, братец, то есть Лали… ты ведь сама сознаёшь, что не следила за собой и распустилась. А ты подумала, к чему это тебя приведёт, если будешь продолжать не следить за собой… Сегодня из-за тебя был ужасный беспорядок в классе, а завтра… ты представляешь, что ты можешь устроить завтра?

- Не-ет, - тоскливо протянула Лали, - не представляю.

- Вот видишь! - как можно назидательнее сказал профессор Ив. - Ты не знаешь! И я не знаю. Может это так продолжаться? Ты постараешься теперь следить за собой?

- Постараюсь, постараюсь! - Лали соскочила со стула, на лету чмокнула дедушку в щёку и умчалась из комнаты.