– Ты можешь спуститься со мной вниз и показать? – спросила Сильвестера Марит Ос.

– Это приказ? – поинтересовался Сильвестер. Он смотрел на неё ясными небесно-голубыми глазами, и Марит уже не знала, что и думать. Сильвестер общался с ней, как подчинённые говорят с неприятным им руководителем, но глаза юноши говорили о другом – о том особенном, что есть только у них двоих.

А разве этого не было?

– Могу я попросить тебя об этом… как друга? – сказала Марит, словно со стороны услышав свой голос – высокий и мягкий.

Лицо Сильвестера тут же стало печальным.

– Мне нельзя спускаться вниз без разрешения начальства…

– Ах, вот как! – воскликнула Марит. Она начала понимать, что слишком много фантазировала и слишком мало знала о реальном положении вещей. «Такое бывает, если держишься особняком», – подумала она. С тех пор как она получила вафлю в форме сердца, прошло уже так много времени!

– …но вообще я не против, – добавил Сильвестер, но Марит не осмелилась встретиться с ним взглядом, боясь увидеть в его глазах раздражение или отчаяние.

– Ладно, – сказала девушка. – Тогда решаю я. Мы идём.

И они стали спускаться вниз по винтовой лестнице – узкой и тёмной, ведущей в Подземелье. Здесь не было камер наблюдения, так что инспекторы не могли их заметить. На уровне каждого этажа на лестнице были маленькие окошки, и Марит с Сильвестером останавливались, чтобы заглянуть в них. Первое, что заметила Марит, был нарисованный маленький цветок.

– Что значит этот рисунок? – спросила она Сильвестера.

– А-а, это наши рисунки, мы делаем их… вместе с друзьями, – пробормотал Сильвестер, наклоняясь к Марит. Окошки были такие маленькие, что, чтобы заглянуть в них, юноша и девушка встали совсем близко друг к другу. Сильвестер положил руку на плечо Марит и робко обнял её.

– Смотри, вон наши ребята! – воскликнул Сильвестер. – Они упаковывают «Вафельный завтрак».

Оттого, что Сильвестер был так близко, Марит позабыла обо всём на свете.

– Точно, – только и промолвила она.

– Вафельный мусор, – пробормотал Сильвестер.

– Что ты сказал? – встрепенулась Марит. Стоять прижавшись к Сильвестеру, конечно, приятно, но что он себе позволяет! «Вафельный завтрак» был её идеей. – Вафельный мусор? Что ты имеешь в виду?

– Эм-м, – смутился Сильвестер, осторожно отстраняясь от девушки, – я не имел в виду…

– Нет уж, говори! – прошипела Марит. – Мне не нужен друг, который не может сказать правду!

– Не может сказать правду? – переспросил Сильвестер. – Может, тебе самой стоило об этом сказать? Что ты говоришь на этих замечательных совещаниях на самом верху?

Марит покраснела до корней волос. Это не ускользнуло от Сильвестера, и он сказал:

– В «Вафельном завтраке» только сахар и вафельная крошка. В нём нет ничего полезного и питательного, хотя так написано на упаковке. Если есть «Вафельный завтрак», станешь толстым и бледным, вялым, глупым и больным. И со «Здраввафлей» всё то же самое!

– Это правда?! – воскликнула Марит, разозлившись. – А ты откуда знаешь? Может, ты эксперт по питанию? – Но тут она вспомнила о витаминах, которые добавляют в смесь для выпекания вафель. Похоже, в одном драже, которое приходится на двадцать больших вафель, не так-то много полезного…

– Смотри, – сказал Сильвестер и показал на сотрудника в белой униформе. – Чем, ты думаешь, он питается?

Марит посмотрела на мужчину. Он был толстым, бледным, и вид у него был больной. Марит отвернулась и стала спускаться дальше. Но Сильвестер продолжал говорить:

– Работая здесь, многие начинают болеть и, питаясь одними вафлями, болеют всё больше. Затем они попадают в больницу. Здоровье некоторых окончательно подорвано. Есть даже те, кто до конца дней вынужден передвигаться в инвалидном кресле.

От услышанного Марит остолбенела. Мысли в голове путались. Девушка не знала, что и думать. Неужели её обманули? Неужели она позволила себя обмануть? Поскольку все говорили о пользе вафель, Марит тоже в это поверила, хотя в глубине души чувствовала подвох.

Марит и Сильвестер миновали минус седьмой этаж.

– Знаешь, чем занимаются сотрудники этого этажа? – поинтересовался Сильвестер, кладя руку на плечо Марит. Оба остановились.

– Да, – ответила Марит, – это отдел улучшения качества продукции.

– Это отдел подмухлёвки – так мы его называем. Здесь подменяют вафельные ингредиенты, чтобы удешевить производство…

– Что? – удивилась Марит. В её голосе почти не осталось раздражения. – Неужели это происходит и сейчас?

– Ты знаешь, что означают буквы, цифры и прочие символы на вафельных упаковках? GT‐521, например, или PY‐42?

– Наверно, это полезные вещества, – с надеждой в голосе предположила Марит. – Витамины, минералы и другие добавки. Конечно, для вкуса в вафли добавляют сахар, зато яйца и мука совершенно безвредны…

– Ну да. Только яиц в вафлях совсем немного, а мука такого мелкого помола, что в вафлях больше не муки, а воздуха.

– Откуда ты знаешь? – спросила Марит. Она хоть и злилась, что Сильвестеру определённо известно куда больше о том, что делается на фабрике, чем ей, но в её голосе не чувствовалось раздражения. Скорее, в нём слышалась неуверенность.

– А ты считаешь, что на фабрике всё замечательно?

– Почему ты не… – хотела спросить Марит, но Сильвестер перебил её.

– Ты считаешь правильным, что фабрика обладает такой властью, что она может за всеми следить, всех контролировать, дурачить и обманывать?

– Нет, конечно, я так не считаю, – ответила Марит. – Но какое отношение это имеет к «Вафельному завтраку»?

– Самое прямое! – воскликнул Сильвестер, одновременно с раздражением, злобой и грустью в голосе. – Это часть мошеннической системы, жульничества. И если мы собираемся что-то предпринимать, то должны точно знать, с чем имеем дело. Нам нужна правда. А вот руководству фабрики она не нужна.

Марит хотела узнать, кто такие мы, но, побоявшись, что она не входит в их число, лишь спросила:

– И что за правду вам удалось выяснить?

На этот раз её голос звучал раздражённо.

– А ты не знаешь? Ты не знаешь, что на самом деле представляют из себя добавки?

– Нет! – голос Марит почти сорвался на крик.

– GT‐521 – это опилки, а PY‐42 – заплесневелый хлеб, высушенный и измельчённый, – ответил Сильвестер.

Марит боялась услышать его ответ, но правда оказалась ещё страшнее, чем девушка могла себе представить. И у неё не было оснований сомневаться в правоте Сильвестера. Марит показалось, что мир вокруг рушится.

– А ты этого не знала? – удивлённо спросил Сильвестер.

Марит покачала головой. Ноги её дрожали, колени подкашивались. Она не понимала, как теперь жить. И тут Сильвестер дотронулся до её щеки.

– Они тебя обманули, – произнёс он. Вид у него был страшно усталый.

Марит кивнула. Несколько секунд они стояли и смотрели друг на друга. «Разве я могу кому-то нравиться?» – подумала она.

Но это было ещё не самое худшее.

На минус тринадцатом этаже всё было по-старому. Марит различила в полутьме фигуры сгорбленных, одетых в серое людей. Они медленно двигались, собирая упавшие с конвейера крошки.

Сильвестер приобнял Марит.

– Они специально проделали в ленте конвейера дырочки, – серьёзно сказал он. – Иначе бы не было столько крошек.

– Но зачем?

– Потому что если не будет крошек, то не будет и работы, а «Главвафле» нужно штрафное подразделение. Место, куда ссылают несогласных или провинившихся сотрудников.

– Но… как им удаётся держать это в тайне? – спросила Марит, поворачиваясь к Сильвестеру. Она изо всех сил старалась сдерживаться, но не сдержалась, и по её щеке скатилась слеза.

– Благодаря Морозильнику, – ответил Сильвестер, потупив взгляд.

И именно в тот самый момент, когда Марит Ос поняла, что она ужасный человек, потому что она участвует во всех несправедливостях, происходящих на фабрике, человек настолько ужасный, что Сильвестер наверняка не захочет с ней знаться, – в этот самый момент Сильвестер посмотрел на неё, смахнул слезинку с её щеки и поцеловал.