Фру Гросен волновалась сильнее Марит. Её тоже вызвали на тринадцатый этаж к самому главному руководителю.

– Почему ты не принарядилась? Ведь это платье уже вышло из моды. И ты не должна произносить ни слова, пока я не кивну тебе… вот так. – Фру Гросен показала, как незаметно подаст Марит знак кивком головы. – И на все его вопросы отвечай да. Отвечай чётко!

– Да, фру Гросен, – сказала Марит.

– И если он захочет говорить со мной наедине, то ты отойди, не смотри не нас и не подслушивай. Поняла?

– Да, фру Гросен.

Рабочее место секретаря генерального директора было как минимум в четыре раза больше рабочего места фру Гросен, и рядом с ним было много окон. Секретарь была в очках, в красивом костюме и туфлях на высоком каблуке.

Марит незаметно всё разглядывала. Может, ей тоже стоит перейти на каблуки повыше?

– Присядьте и подождите, – попросила секретарь, и Марит с фру Гросен сели и стали ждать.

– Отвечай чётко, не задавай вопросов, – шепнула фру Гросен на ухо Марит. – Не забудь поклониться и присесть, когда будешь здороваться и прощаться…

Марит не могла запомнить всего и потому разнервничалась.

Тут секретарь сообщила, что генеральный директор готов принять Марит.

– А вы подождите, – добавила она, подняв брови и обратившись к фру Гросен.

Марит видела, что фру Гросен разинула рот от неожиданности, а её глаза чуть не вылезли из орбит. Вид её показался Марит забавным, но она тут же строго себя одёрнула, шагнула в изысканные тёмные деревянные двери с гладкими блестящими латунными ручками – и сразу забыла обо всём. От напряжения у неё перехватило дыхание.

Почему её вызвали?

– Садитесь, фрёкен Ос! – пригласил Марит Хансен-Высочансен, широко улыбаясь. Он проводил девушку к большому чёрному кожаному дивану посреди комнаты. – Ведь это вы – фрёкен Ос?

– Да, я, – ответила Марит, присаживаясь. Девушка попыталась получше рассмотреть просторный кабинет: большие шкафы и полки, стол и стулья, цветы и картины, мраморные статуи и даже маленький фонтанчик. Между двумя большими окнами висел плакат, которого Марит раньше не видела. «Здраввафля», – гласила надпись на нём, а под ней на фоне прозрачно-зелёного пейзажа была изображена розовощёкая девочка в национальном костюме с вафлей в руках. Из окон кабинета открывался сказочный вид на город. С одной стороны было видно горы, с другой – море.

– Перейдём к делу, – сказал Хансен-Высочансен. – Знаете, я вас приметил.

– Приметили? – удивилась Марит Ос.

– Да. Это ведь вы предлагали сократить количество инспекторов на фабрике?

– Я, но… – начала Марит, покраснев, но Хансен-Высочансен перебил её.

– Это была плохая идея. Да и вы сами, конечно, это понимаете… – Хансен-Высочансен уставился на Марит так, что она была вынуждена кивнуть ему.

– Ну да… – сказала она кротко.

– Мы должны следить, чтобы не случилось ничего дурного. Следить за фабрикой, оборудованием, вафлями и сотрудниками!

– Понятно, – сказала Марит.

– Вафли надо печь под строгим контролем! Ведь вафельница весит полтонны! Ошибка может дорого стоить.

– Это понятно, – произнесла Марит. Она просто остолбенела от того, с каким воодушевлением говорил генеральный директор. Хансен-Высочансен стоял вытянувшись, театрально размахивая руками. Его голубые глаза сияли и неотрывно смотрели на Марит. И хотя пока Хансен-Высочансен не был ни зол, ни рассержен, Марит чувствовала: стоит с ним не согласиться – и он выйдет из себя. Хансен-Высочансен уверенно шагнул к плакату с надписью «Здраввафля».

– Это, – произнёс он, касаясь указательным пальцем плаката, – гениальная идея. Я сам это придумал, – добавил он. – Знаете почему?

– Э-э… потому что здоровье – это хорошо, – сказала Марит. – Я имею в виду, что здоровое питание полезно и всё такое.

Самой Марит такой ответ не понравился.

– Да, да, да, – выпалил генеральный директор. – Но ещё важнее, что премьер-министр считает, что здоровье – это хорошо. Он поддерживает идею «Здраввафли» и собирается выступить на телевидении с соответствующим заявлением: «Весь народ примет участие в дегустации „Здраввафли“».

– Откуда вы знаете? – удивлённо спросила Марит.

– Мы заплатили ему за это! Ему доставляют столько вафель, сколько его душе угодно. Правда, гениально?

– Понятно, – сказала Марит. Больше сказать ей было нечего. – Так, значит, мы будем выпекать новый вид вафель?

– На самом деле нет. Мы просто добавим кое-какие витамины в смесь для выпекания вафель, чтобы вафли были полезными… Целую коробку витаминов на чан смеси, – добавил Хансен-Высочансен, заметив недоверчивый взгляд Марит. – Пятьдесят драже!

– На тысячу вафель, – произнесла Марит, пытаясь подсчитать, сколько вафель приходится на одно драже, но её отвлёк Хансен-Высочансен. Он подошёл к столу, сел за него, наклонился вперёд и обратился к Марит медоточивым голосом:

– Срезанные углы на вафлях – это блестящая идея, фрёкен Ос! И я знаю, что её автор – вы.

– Но как вы узнали… – начала Марит, но не закончила предложения. – Почему тогда все почести достались фру Гросен?

– Так было лучше всего, – ответил руководитель руководителей, и в его голосе послышались сердитые нотки.

– Почему? – не унималась Марит.

– Потому что такова система, – ответил генеральный директор. – Мы не можем восхвалять кого попало. Иначе они подумают, что что-то значат. И мы не сможем контролировать их реакцию. Поэтому хвалим только тех, чья реакция предсказуема. Солидных, надёжных сотрудников, как фру Гросен.

– Это… странная система, – тихо заметила Марит Ос.

– Но сегодня я хвалю вас. На самом деле я уже похвалил вас, так что на этот раз уже достаточно. К тому же у меня есть для вас фантастическое предложение! – Он уставился на Марит, но, не получив от неё ответной реакции, встал, улыбнулся и взмахнул руками. – Это щедрое предложение, – сказал Хансен-Высочансен, и было похоже, что на глазах у него от собственных слов выступили слёзы.

– Понятно, – сказала Марит, видя, что он ждёт от неё ответа.

– Так вы его принимаете? – продолжал он.

– Именно, – ответила Марит.

– Хотите переехать на одиннадцатый этаж, чтобы заниматься планированием фабричного производства? Тогда от Поднебесья, как мы это называем, вас будут отделять только семь директоров на двенадцатом этаже. И на самом верху – я. А когда фабрику посетит премьер-министр, вам разрешат его поприветствовать. Может, даже пожать руку. Что скажете? Подходит? Тогда я вам тотчас же всё покажу.