Михаил продолжал бессильно атаковать врага даже когда шило было отобрано из пухлых детских ручонок. Не раз он проверял на прочность руку Евгения зубами, но для того, чтобы прокусить кожу трансцендентного одной ярости оказалось мало. Внезапно Евгений прекратил сопротивляться, и Михаил временно прекратил атаки.

— Стой. Предлагаю перемирие.

— А? Да я тебя… сейчас, отдышусь только…

— Не видишь что-ли? Фее хреново.

— Какой еще фее? А, ты про ту…

Ребенок повернул в голову. Крылатая сидела на земле, понурив голову. Она выглядела уже не так хорошо, как раньше, словно потеряла часть внутреннего света и силы. Даже краски тела поблекли, словно в черно-белом кино.

— Эй, глупая фейри… — озабоченно произнес Евгений.

— Чего тебе?

— Ты чего это расселась? Я что, напортачил с здешними физическими законами? Тебе плохо?

— Не знаю насчет физических законов, но это не по твоей вине. Приступы все чаще, черт побери. Не хочу беспокоить Атаи, давай подождем, может, само пройдет.

— А чем клон мой мамы поможет?

— Она научилась вдыхать жизнь в фей, чья внутренняя магия угасает. Но она после этого такая измотанная становится, что я чувствую себя страшно виноватой, пользуясь ее помощью.

— Что ж ты за фея жизни такая, что сама себе помочь не можешь?

— Вот когда помру, тогда мое тело и вступит в мою сферу влияния. Но оживить себя будет сложновато, будучи мертвой, ты не находишь? Вот ведь балбесятина…

Трансцендентный всмотрелся в искаженное страданием лицо феи и прикинул свои финансовые возможности. По всему выходило, что он может оплатить экспериментальное лечение от чего угодно пяти сотен фей, не сильно обеднев.

— А хочешь вообще избавиться от этих приступов?

— Конечно хочу, я же не мазохистка. Скоро они каждую неделю начнут меня мучать, и никакая Атаи не поможет. Она после каждого сеанса помощи четыре недели как зомби ходит.

— Тогда пошли. Михаил, я оплачу твой интернат еще на шесть лет, но попозже.

— Деньги не примут, я типа проблемный ребенок. Слушай, а если я до твоих глаз дотянусь, их получится выдавить? Или они как кожа?

— Как кожа. Рекомендую бронебойные крупнокалиберные патроны, чтобы я хоть что-то почувствовал.

— Вот черт. Ты хоть представляешь, сколько народу угробил?

— Тех, кто атаковал сервера моего родного мира, мне не жалко.

— Но были и те, кого ты подчинил и заставил оборонять НИИ. Они ведь тоже все сдохнут! Тебе их не жалко, ирод? А персонал НИИ, на который сбросят бомбу?

— Не жалко.

— Ах ты…

— Всех, у кого были нейрошунты и вычислительные импланты, я сумел переконвертировать в жителей проекта-Инь. Это заняло по внутреннему времени сотни миллиардов лет, но я справился.

— То есть… ты хочешь сказать, я не один такой? Настоящий человек среди долбанных сраных программ?

— Не один. Я распределил вас по одному в интернаты в среднеразвитых, но благополучных и стабильных мирах.

По лицу Михаила внезапно побежали слезы.

— Слушай, гад, а ты не мог бы меня отвести к Потапу Дмитриевичу? Я его знаю. Так охота с кем-то поговорить, кто тебя понимает.

— Мог бы. Ему биологически семь лет уже, кстати. А ты не мог бы прекратить думать, как бы меня покалечить?

— Мог бы. Наверное. Но пока Потапа не увижу вживую и не поговорю с ним, перемирие будет временным.

— Ну и кто из вас сильный математик? — оторопело спросила Ева, разглядывая слепого старика и двух, таких разных, молодых девушек.

Старик неуверенно потоптался по земле и повернулся на ее голос.

— Что за ерунда? Моя кожа чувствует ветер. А под ногами неровная земля и камушки. Мы что, уже не в камере?

— Да, вы не в камере. Убери меч, пожалуйста. Я не враг вам. — обратилась Ева к Беркур, схватившей клинок наизготовку.

— Пока не объяснишь нам, кто ты и чего от нас хочешь — не уберу.

Ева сбивчиво объяснила троице призванных, что ей не помешала бы кое-какая помощь.

— Наверное, это я математик. Бер, ты как училась в школе?

— Средний балл — 89 из ста.

— Тогда я умнее, у меня всегда высший балл был.

— Кхм, я тоже не думаю, что на мое повеление призвалась именно школьница с неплохими отметками или слепой старик. Ты кто?

— Атамора Робс. Обычная девочка.

— Как это обычная? Обычная бы не призвалась. Как у тебя с математикой?

— Хорошо у меня с математикой. Еще никто не жаловался. А кое-кто говорил, что я крайне удачный прототип… блин, ты мне напомнила о неприятном периоде в моей жизни. Может, я не совсем обычная. Может, я ИИ. Я готова это признать перед лицом бессердечных фактов, но не готова это признать морально. Так пойдет?

— Пойдет. Сможешь мне помочь?

— А что мне за это будет? Пивом хоть угостишь?

— Кхм. В моих силах сделать для тебя почти что угодно. Если твоя просьба будет разумной, конечно.

— Что угодно? А увечья маркизу исправить сможешь? Включая старость. Хотя за простую консультацию по математике я слишком много прошу…

Старик прочувствованно встрял в разговор:

— Спасибо, мой верный рыцарь!

— Смогу. Я вообще-то думала о большой сумме денег. Если честно, ты сильно дешевишь.

— Денег у меня пока хватает, но если подкинешь чего-нибудь сверх двух глаз и двух бубенчиков для Эгги, буду благодарна.

— Давай посмотрим на твою помощь сначала. Решишь все проблемы, что я вижу, тогда в обиде я тебя не оставлю. В лепешку расшибусь, лишь бы ты осталась довольна.

Атамора вдруг прервала разговор и уставилась в ночь. Ева и остальные тоже повернулись, наблюдая за феями. Те частью бродили по берегу в поисках нужных камушков, а частью выстроились в очереди к феям света, прося посветлить свои булыжники. Ночь запестрела огоньками всех цветов и оттенков. Закончив светлить камушки, феи огромным роем поднялись в воздух, и каждую секунду прибывали все новые и новые. Огоньки были яркими, красивыми и небо стало немного смахивать на замершие фейерверки.

— Не пойму, что эти дурки затеяли. — сказала Атаи, наблюдая за возней магических созданий.

— Красиво ведь. Думаешь, они еще что-то хотят? — удивилась Ева.

— Я их давно знаю. Обычными огоньками они не ограничатся.

Атаи оказалась права. Феи, не сговариваясь, начали медленно перемещаться. С первой попытки огоньки начали складываться в красивейшие узоры. Вдруг одна из фей писклявым, но все равно красивым голосом пропела:

Пойте, фейри, праздник жизни

Подошел к концу

И всему пришел конец намедни

И не даст малыш по яйцам, своему отцу

Феи удивились, но поддержали песню товарки. Огоньки образовали красивую насыщенную спираль, периодически рассыпающуюся на части и образующую другие фигуры, но неизменно возвращающуюся в почти первозданный вид — лишь цвета огоньков в ней менялись. Между тем, феи пели:

Не украсть в деревне эля

Не отпраздновать Белтейн

Ушел от нас рассвет весенний

И ворованный глинтвейн

Рвутся, рвутся в новый мир

Мириады сердец и душ

Оставляя позади остовы из квартир

И глупых фейри. Оркестр, туш!

Нас сметает ураганом

Ведь теперь мы не нужны

Нам немножечко печально

Пусть и были баловны

Песня тянулась бесконечно, как и воздушный танец, и прекратилась лишь с рассветом, когда цвета огоньков поблекли от света восходящего солнца.

Ева прониклась:

— Мисс Робс, я немного изменю техзадание для вас. Фей тоже нужно спасти.

— Нужно — спасем. Еще не было задачи, которую я не могла бы решить. Ну, кроме противных логических парадоксов, конечно.

— Сдались тебе эти феи. — вмешался Тизиан. — ну устроили они свое шоу, а толку-то с него?

— Значит, я поняла первой. Вглядись в спиральку, что она может означать?

— Хмммм… там явно какой-то код.

— Верно. В нашем мире он иной, попроще, а тут…

— Черт побери, я врубился. Это генетический код! Феи раскручивают двойную спираль человеческого ДНК!