Из-за глыбы зеленого гранита, торчавшей у берега, показался красивый желтый огонек, периодически исходивший всеми цветами радуги. Первым его увидел Жалкий:

— Ирис, взгляни, это не те враги, о которых ты говорила?

Мориния рассмеялась:

— Это всего лишь глюковик. Главное, не подходите к нему, и не прикасайтесь, сам он не будет… стой, а ну кыш, кыш отсюда! — закричала Мориния, так как огонек приблизился, и, буквально излучая дружелюбие, начал тереться о ноги Ирис.

— Ирис, беги!

— Но он такой… милый. Не могу понять ощущения от прикосновения к этому кластеру света, но они приятные.

— Вот дура! — Мориния подскочила к Ирис и попыталась пнуть глюковика, тут же отскочившего в сторону. В тот же миг вампирша перевернулась вверх тормашками и полетела в небо. Но далеко лететь не пришлось — гравитация для девушки вновь изменилась, и вампирша, ловко извернувшись в воздухе, приземлилась на ноги.

— Вот видишь, что они могут творить. И это он со мной еще по-божески, мог вообще метрику пространства внутри меня изменить, или постоянную Планка. Или вообще что угодно. Летальных исходов из-за них тьма тьмущая была. Уйди, что ж ты лезешь-то к нам!

— Да он меня не тронет! — захихикала Ирис, когда огонек снова стал тереться о ее ноги.

— Не тебя, так кого-то другого. Жалкий, поймай его в электромагнитную ловушку. Это единственное, что на них влияет по-настоящему.

— Думаешь, у меня это получится?

— Да что ж ты за бог-то такой… пойдемте отсюда, может он от нас отвяжется.

— Не успеем. Он на подходе, да и Тизиана нужно ждать здесь.

— Кто именно на подходе?

— Паладин Шад-а-Кас. Он завербовал своей властью гарнизон ближайшей крепости, и идет сюда с обыском.

— Это хорошо. Я еще не завтракала. Ирис, ну отойди ты от него, великих предков ради!

Ирис вместо этого взяла комок света в ладони и уткнулась в него носом. Зеленый шарф, обернутый вокруг ее шеи, заблестел серебром.

— Вот видишь? Он превратил мой шарфик в ценный металл. — сказала оракул, с трудом сдирая с шеи затвердевшую и потяжелевшую ношу. Он это сделал из дружелюбия, я уверена!

— Братик, ну хоть ты скажи ей, что это опасно!

— А что я могу сделать? Если предсказательница ее уровня считает, что он не опасен, значит, так и есть.

— Грррр… ой, там целая колонна идет.

Вампирша на время забыла об огоньке и уставилась на выходящую из-за леса по проселочной дороге процессию. Впереди шла персона в черных тяжелых доспехах, держа под уздцы мощного и явно породистого жеребца. За ним маршировало множество унылых фигур пехотинцев в поношенных бригандинах.

Глюковик засветился ярко-красным, встал между Ирис и подходящими воинами и воинственно пропел мелодичную трель, отдаленно похожую на звук подключения телефонного модема.

— Успокойся, мой хороший. Плохие дяди меня не тронут. — просюсюкала Ирис и погладила огонек. Рука постепенно проходила через отталкивающие пятерню силовые слои, пока не натыкалась на что-то, что при сильном желании можно было назвать тельцем существа. «Прикосновение» было приятным, несмотря на необычность ощущений. При поглаживаниях «зверек» приобретал легкий зеленый оттенок и начинал светиться ярче.

Рольф тем временем закутался в черную ткань еще сильнее, надеясь сойти за старуху-плакальщицу, но вскоре бросил эту затею, решив спрятаться за спиной Моринии. Наконец, все успокоились и начали ждать подхода войска.

— Святотатцы, посмевшие напасть на святую женщину, я, паладин Димитор Прославленный, вас задерживаю. Ходят слухи, что богиня на вас не сердится, но вот жертва вашего подлого нападения сильно хочет с вами встретиться еще раз.

— Боюсь, что тогда от ее задницы вообще мало что останется. — оскалилась вампирша с видом одновременно веселым и воинственным.

— Не усугубляйте свою вину еще и нежеланием раскаяться в преступлении. И назовите имя вашего сообщника, метнувшего нож.

— Вот еще. Моя сестра тратит свое время, пытаясь научить «преступницу» прилично готовить чай. Хочешь, чтобы ее старания прошли даром?

Паладин положил руку на меч, висящий в ножнах, и промолвил:

— Все будет открыто в свое время, главное арестовать вас живыми.

— Мы тоже не хотим стать причиной многих смертей. Пожалейте своих солдат! — сказала Ирис, взяв воинственно светящегося глюковика на руки и пытаясь его успокоить.

— Хотите сдаться?

— Нет, мы предлагаем дуэль один на один. Та группа, что победит в ней, та и будет права.

— И кто же выйдет против меня? Должен предупредить, у меня мощные противовампирские и антимагические амулеты.

— Может быть, я?.. — сказал Жалкий, вспомнив про свою новую катану, способную разрубить что угодно.

— Нет, ты плохо фехтуешь, а этот… достойный муж занимается с раннего детства.

— Тогда кто? Неужели сама хочешь сразиться?

— Нет.

— Тогда кто? Глюковик?

— Три.

— Что?

— Два. Один.

На озерном пляже открылся портал, из которого первыми вышли оба телохранителя старого мага.

— Привет, Риккардо. — обратилась оракул к одному из них.

— И тебе не хворать, Ирис.

— Хочешь развлечься? Заодно свои деньги отработаешь.

Паладин фехтовал невероятно технично, и все его именитые учителя за весь бой так и не нашли бы, к чему придраться. Шлем и тяжелые доспехи почти не мешали посланцу богов, и был он чудовищно вынослив, нанося по противнику резкие удары своим длинным мечом. Телохранитель Гильдии, долгое время бивший баклуши в замке, уже через две минуты боя выглядел запыхавшимся. Но фехтовал он божественно, заходя с боков неповоротливого врага и отражая его удары собственным мечом или пластично уклоняясь, поскольку знал все приемы, использованные паладином, досконально, и вдобавок оказался фехтовальщиком прирожденным и талантливым. Не раз и не два паладин проворонивал после своих неистовых атак серии ударов, заканчивающиеся неизменно звоном меча телохранителя о сочленения черных доспехов, и те, несмотря на высокое качество, допустили несколько ранений своего хозяина. Паладин повысил темп боя в надежде утомить своего противника прежде, чем сам потеряет слишком много крови, но от его неистового напора кровотечение усилилось. Бой, казалось ему, все еще не был проигран, ведь стоило бездоспешному допустить хоть одну ошибку… впрочем, минутой спустя промах допустил он сам, сделав неловкий удар из неудобного для себя положения, посчитав, что противник наконец-то открылся. Выбитый из рук меч звякнул о камни. Гарнизонные солдаты, обеспечивающие своему новоявленному командиру моральную поддержку, заголосили, обсуждая бой. Видно было, что мнения разделились, и за паладина, заставившего их покинуть насиженное место, болели далеко не все.

— Сдаюсь, вы победили. Риккардо, кажется?..

— Он самый, папаша. Он самый. — хрипя натруженными легкими, произнес телохранитель.

— Вы не тот ли Риккардо Антариус, который…

— Да, да. Фехтую я неплохо, выиграл парочку турниров.

— Но почему такой человек, как вы…

— Контракт с Гильдией. Они платили за мое обучение, а я до сих пор отрабатываю. Ну тупой я, все призовые просаживаю, играя в рулетку…

— Ну что ж, отработали вы на славу. Можете возвращаться к вашим друзьям, вы вольны идти, куда вздумается. Прошу меня простить, но моя нога требует срочной перевязки, да и другие раны тоже…

— Они мне не друзья. Сомневаюсь, что кроме Ирис кто-то помнит мое имя. Глаза б мои их всех не видели.

Используемый для охраны ящиков и надзора за вороватыми слугами чемпион фехтовальных турниров грязно выругался, отсалютовал паладину и, по-прежнему тяжело дыша, вернулся к коллеге. Теперь на него уже даже вампирша не посмотрела, как на пустое место, пробубнив про себя:

— Хороший бой, пища. Хороший бой.

Впереди по бескрайнему дну высохшего океана в Землях Хаоса шел Тизиан. Сапоги старика методично поднимали пыль там, где когда-то царила морская жизнь. Все, кроме Моринии, давно устали физически, но ныла только она одна, жалуясь, что так и не попробовала кровушки.

— Да успокойся ты. Можешь меня покусать. — сказал ей Жалкий, не выдержав.

— Я не покусать хочу.

— А что тогда?

— Кровавый Пир. Идеально подходит к скоплениям врагов. Вроде тех солдат, что ушли живыми и здоровыми.

— Боюсь даже спрашивать, что это такое.

— А, так это когда старый вампир буквально вырывает всю имеющуюся кровь из жил своих жертв, и собирает ее в ком, висящий в воздухе. Мерзкое зрелище после этого остается. Тела как будто…

— Я же сказал, что не хочу этого знать. — прервал Тизиана Жалкий.

— Ты сказал, что боишься спрашивать, а не что не хочешь знать. В следующий раз выражайся яснее.

Жалкий немного помолчал, затем не выдержал:

— Мори…

— А?

— Ты почему с такими наклонностями до сих пор нас всех не перебила одной прекрасной ночью спящими?

— С чего бы мне это делать? Глупый вопрос. Вы ж мои друзья.

— Но ты остаешься… ну…

— Где остаюсь?

— Не где, а кем!

— Вампиром?

— Да. Вампиром, причем очень жестоким.

— Разве? Чего я натворила-то?

— Ничего. Но в другом месте и в другое время ты можешь натворить таких дел, что…

По щекам Моринии внезапно потекли слезы.

— Вот и Атре говорит то же самое. Никто в меня не верит. А я ведь просто говорю о том, чего мне хочется. Я лишь болтала, понимаешь, болванский братик? Не виновата я в том, что маньячка. Я сдерживаюсь — вот все, что я могу с этим сделать. Я уже тысяч пять лет как сдерживаюсь. А вы… вы все…

Жалкий остановился, так что бредущая позади плачущая вампирша уткнулась сослепу в его спину. И обнял за плечи. Несмотря на обиду, Мориния вырываться не стала.

— Извини, Мори. Виноват. Наверное, я и правда болван. Больше не буду поднимать эту тему. Мир?

Мориния вытерла слезы.

— Сердиться будешь — себе дороже. Мир.

— Хочу своего порошка, просто жуть как. — сказал Рольф, едва сняв свой черный балахон, когда Кристалл Хаоса повернулся несветящейся стороной и все уселись на ночь возле костра, устроенного из найденных обломков маленького двухмачтовика.

Тизиан поморщился:

— Мало ли чего ты хочешь. Я знал о вас, вампирах, много плохого, но что вы такие нытики, понял впервые.

— И вовсе мы не нытики. — возмутилась Мориния.

— А кто всю дорогу нудил про реки кровищи и про то, что питомца Ирис нужно бросить?

— Но от него и правда нужно избавиться!

— Он все время жил рядом с моей башней. Я сначала на него очень злился, и хотел извести.

— Понимаю, почему.

— Не понимаешь. Он вмешивался в каждое мое заклинание. Без исключений. Черти что из-за этого получалось. Но потом я понял, что он специально подбирает такие трансформации, чтобы мне было наиболее интересно решать проблему, изменяя колдовство. И я смирился. Из-за него я познал истинную суть магии, и стал тем, кем есть сейчас. Но ластиться он ко мне и не пробовал даже.

— Это потому, что ты очень противный.

— Не противнее некоторых спятивших вампирш буду.

Рольф вмешался, глядя как эти двое начинают свою бесконечную перепалку:

— А у меня был питомец, охотничий сокол. Тоже очень шкодный.

— Уже умер? — спросил Жалкий, подбрасывая дров в костер.

— Да, давно уже. Я его убил своими руками. Болел он сильно, ни один ветеринар не брался его лечить. До сих пор думаю, может, зря я это… может, он бы выкарабкался.

— Печально.

— Не то слово. Слышите? Шуршит что-то.

— Не слышу, но вот вонь…

Из-под песка вне пределов освещенного костром участка тем временем выбрались огромные, похожие на лангустов существа, смердящие сильнее десятка скотобоен. Их первым увидел Жалкий, глаза которого, в отличие от глаз вампиров, костер не слепил. Выхватив катану, он сделал взмах ею, прочертив серебряным всполохом полосу между собой и ближайшим хищником. Того тут же располовинило, от магического артефакта не спас ни крепкий панцирь, ни фантастически мерзкий запах, обволакивающий многоногую тушу. Один из «лангустов», не желающих приближаться к источнику света, странно дернул передними конечностями. Клинок вмешался в работу нервов хозяина, и рука дернулась, отбивая мечом дротик с костяным наконечником. С содроганием Жалкий подумал, что твари могут быть вполне разумными, и разрубил надвое метнувшего дротик «лангуста». Глюковик, переливаясь всеми оттенками красного, вырвался из рук Ирис и лишил мерности одного из пришельцев, исчезнувшего с громким хлопком. Сама Ирис поднялась и выстрелила из встроенного в ладонь лучемета, целясь по торчащим стеблям глаз. Многоноги обескураженно отступили в ночь, тихо пересвистываясь. Оттащив подальше воняющие туши, путники устроились на ночлег, выставив первым часовым так хорошо проявившего себя в войне с чудовищами Жалкого. Но толком так никто и не выспался, несмотря на то, что хозяева песчаного высохшего дна решили не возвращаться. В основном потому, что Ирис проснулась с воплем посреди ночи, держась за голову:

— Брыся! Я назову его Брысей! Вот черт!

— Я очень рад, но разве это стоит того, чтобы всех будить? И кого ты так назовешь? — Недовольно спросил архимаг, зевая.

— Глюковика я так назову.

— Очень рад. А почему именно так?

— Потому что я его так назову.

— Да, но почему?

— Потому, что я его так назову. Понимаете? Рекурсия! Мы, ИИ, ненавидим рекурсию, это наш самый страшный ночной кошмар. Хуже только логические парадоксы. Спите, Тизиан. Спокойных вам снов. А мне после такого предсказания уже не уснуть.

Старый архимаг по-прежнему шел впереди всей группы. Проведя несколько магических тестов, он определил, что отряд приближается к области, в которой магические и физические законы изменены в угоду твари, облюбовавшей это место. Именно из-за этого старику пришлось открывать портал туда, где магия ведет себя образом, привычным для мага, а не для существа, усилием воли ее изменяющего. Высохший океан казался безбрежным и находящимся за пределами времени и пространства. Лишь иногда в нем встречались оазисы жизни, которых путники быстро научились изо всех сил избегать. Воду для товарищей, холодную и вкусную, добывал из пустоты Жалкий. Водой они в своем меню напитков и ограничивались, поскольку местность была крайне опасной. Провизией группа запаслась надолго, так что бог питался хорошо, молниеносно восполняя периодические кровопотери от кормежки Моринии, которая уже делилась с Рольфом «своей» кровью, поскольку больше никто его кормить не рвался. Так прошла целая неделя.

— Гляньте, там внизу что-то, похожее на море. — промолвила наконец зоркая вампирша, перестав бессмысленно пялиться в смесь песка и соли под ногами.

— Море мы и сами видим. Еще что-то видишь, Мори?

— Берег порос деревьями. И там целый город.

— Я ничерта пока не вижу — подслеповато сощурился Тизиан, глядя вперед.

— Это неудивительно. Ты и слона не увидишь, пока его задница тебя не раздавит.

— Нормально у меня со зрением. Что за город? Каменный, деревянный? Большой?

— Из шкур морских животных. Большой. Пойдемте, мне не терпится попробовать мирного жителя Земель Хаоса. Те рейдеры в оазисе были совсем невкусными.

— Мори, ну что ты в самом деле. Поразмысли о том, что о нас подумают, когда выяснится, что один из нас… двое из нас — вампиры. Вряд ли здесь к вам относятся, как в прогрессивном Язаре.

— Хорошо, братик. Буду терпеть. — просто ответила Мориния.

Войдя в город, путники быстро собрали целую толпу зевак. Несмотря на то, что одеты они были в шкуры, вели себя все-же вполне цивилизованно. Выяснилось, что говорят они на финском, который знал лишь полиглот Жалкий.

— Проведи нас к городскому главе, мальчик. — обратился он к самому молодому из собравшихся поглазеть зевак.

— Я уже мужчина, меня на забой гринд берут. Пойдемте, варвары, я отведу вас к Старейшему.

Мориния оказалась права, город был большим. Стены его высоких, даром что одноэтажных, зданий были выполнены из выделанных китовых шкур и деревянных реек. Дома были разных форм, но радовали глаз неизменно правильными очертаниями. Они ровными грядами уходили вверх от моря, упрямо сохранившегося в глубочайшей каверне давно умершего океана, и теперь дававшего занятие и пропитание стольким людям. Спуск вниз, к примитивному, но огромному порту, был очень пологим. Дом Старейшего находился рядом с этой крупной городской артерией, и входящие в здание вслед за мальчишкой вдоволь надышались запахом гнилых водорослей.

Внутри перегородок не оказалось. Как объяснил мальчик, хозяин дома восседал в дальнем углу на шкуре козла, а компанию ему составлял верховный шаман, державший глиняный кувшин с непонятным пойлом. Оба оказались убитыми в хлам и галлюцинировали.

— О исполинская китовая богиня, свободная от сетей и гарпунов времени, ты привела к нам сиих странных сухопутных дельфинов для жертвоприношения! Благодарю за оказанную мне милость! А все потому, что я уже два года как не ел мяса, чего и вам советую. — промолвил старик-шаман, с трудом вытащил из-за пазухи острый стальной нож и прилег на землю, тупо уставившись в потолок.

— Гости, вы всегда будете жить в моей памяти и моем сердце. — вторил ему несколько более вменяемый Старейший, оказавшийся не таким уж и старым мужчиной с легкой сединой на висках.

— Мир вам, уважаемый. Вы продолжайте свое… мероприятие. А мы пойдем своей дорогой. — ответил ему Жалкий.

— Спроси его, где здесь живет искомый демон, и пошли отсюда. — посоветовала Мориния, брезгливо смотря на Старейшего, пустившего из уголка губ струйку слюны.

— Спросим кого-нибудь другого. Я пас с ним общаться.

— Самое оно. Он невменяем, значит, легко выдаст информацию.

— Или отправит нас за тридевять земель по ложному следу.

— Говори на истинном языке в моем доме! — грозно сказал Старейший и протянул Жалкому кувшинчик.

— Ээээ… нет, спасибо.

— Но почему??? Я за этот напиток для разговоров с духами дал великому шаману трех овец. А тебе, гость, бесплатно предлагаю.

— Сказать правду тебе, или соврать?

— Правда у каждого своя. Но попробуй сказать мне свою правду, может, она обернется истиной?

— Предпочитаю легкие спиртные напитки. И совсем не желаю проснуться обворованным и с вон тем гарпуном в глотке.

Мужчина внезапно громогласно рассмеялся.

— Вы мне нравитесь, даром, что у вас всех волосы цвет меняют, и пускаются в пляс. Говорите, чего хотели!

— Где-то тут живет очень опасная тварь, меняющая реальность по своему вкусу. Даже боги боятся с ней связываться, и…

— Полегче, вы о говорите о местном божестве. Злом божестве, но если бы старик-шаман сейчас вас слышал, были бы неприятности. Итак, зачем вам нужен отец Огосте?

— Нам нужно задать ему кой-какой вопрос. И уйти потом живыми.

— Нелегкая задача. Многий причиняет вред всем, кроме Огосте. Убивает, калечит, сводит с ума. Не ходите к Многому.

— Боюсь, нам все-таки придется его навестить.

— Ах да! Вам же нужен путь к нему! А у меня есть для вас задание. Убейте разумных осьминогов, которые портят наши сети.

— И как ты себе это представляешь?

— У вас есть сильный ведун. Пусть он наколдует вам водное дыхание, и…

— Мы не будем это делать. Предлагаю десять золотых за информацию.

— Нет. Справитесь с осьминожьим народом, тогда я приму у вас за информацию десять… нет, двадцать… семь золотых монет. А пока идите, у меня тут началось.

— Что началось?

— По мне змеи ползают. Хорошо, что я к этому уже привычный. А то бы решил, что это вы меня сглазили.

Выйдя из дома, Жалкий отмахнулся от вопросов своих спутников и обратился к мальчишке, ждавшему за порогом:

— Скажи, как нам попасть ко Многому. Плачу за информацию два серебряных талера.