Королевство Утхагар.

* * *

В гномьем королевстве Утхагар царила предпраздничная суета — все готовились ко дню основания города, да и самого королевства. В этот самый день король вместе со своими поданными — богатыми и бедными — посещал район Храмов, где оказал уважение всем пяти богам этого мира. Обычные же крестьяне в основном приходили сюда не столько поблагодарить богов, сколько встретить, а может, поговорить и даже дотронуться до Сварога. Поэтому те, кто победнее, достали из своих сундуков парадные наряды, сберегавшиеся поколениями их семей не хуже королевских сокровищ, а кто побогаче суетливо подбирали одежды или заказывали их портным. Ведь только сегодня можно было поговорить с королем напрямик, а не через чиновников, и попросить о милости: устроить сына в военную академию или университет, попросить разрешения побывать в Живом саду, решить спор, возникший между двумя соседями и о многом другом. Прибавилось работы и у Тайной полиции, на чьи плечи была возложена защита Его Величества от покушений. Район Храмов перед самим празднованием проверялся ею каждую минуту. Несколько агентов в облике монахов, крестьян или аристократов занимали места на площади, откуда должен был быть хорошо виден традиционный путь шествия монарха. И никто не подозревал, что симпатичные гномихи, посыпающие дорогу перед Сварогом лепестками роз (они доставлялись с поверхности земли специально для этого дня), тоже являлись агентами Тайной полиции.

И вот настал долгожданный день — улицы Королевского района были украшены разноцветными лентами от нежно-розового, голубого, желтого, зеленого до совсем уж невероятных оттенков. Сообразно с цветом цвета герба Утхагара меняло свой цвет и пламя уличных фонарей. Это, конечно же, происходило не без участия магов, сновавших туда и сюда по заполненным народом улицам. На баконах появились золотые статуи богов, украшенные драгоценными камнями. Вымощенные камнем улицы поражали своей чистотой и блеском, казалось, что их всю ночь драили для того, чтобы утром они блестели ярче солнца. Даже площадь, где казнили политических преступников, принарядилась. Помимо статуй богов и разноцветных лент, ее угрюмое постранство скрашивали старинные гобелены с изображениями битвы Розгара с гоблинами. По улицам проходили патрули, состоящие из рослых, как на подбор, гномов. Они то и дело поправляли свои новые мундиры, принимали важный вид и бросали косые взгляды на хорошеньких горожанок, чтобы те могли полюбоваться их статными фигурами. Гномихи попадающиеся на их пути весело посмеиваясь, бросали им в ответ озорные улыбки и подбирали свои нарядные юбки в цветах герба Утхагара, приседая в кокетливом поклоне, который позволял глазам стражников забираться в вырезы их блузок. Праздничное настроение витало в воздухе, вызывая у прохожих улыбки и приятную дрожь в предвкушении пиршества, ожидающегося после посещения Храмов. Только Его Величество Сварог, откинувшись на спинку мягкого кресла, угрюмо смотрел на разложенную перед ним на столе карту. Его сердце то и дело теребила тревога за верного друга и боевого товарища Органа, изъявившего желание быть послом в эльфийское королевство. Его сознание угнетала мысль о том, что он зря не поверил первому магу Утхагара Дрегару, и тех воинов, которые будут отправлены к эльфам, будет ждать верная смерть… Скрипнув зубами, он залпом выпил кружку эля, ощущая, как напиток горячим комкосм скатывается к желудку. После чего одобрительно хмыкнул и пригладил бороду, стараясь отогнать от себя дурные мысли и сосредоточиться на предстоящем празднике и посещении Храмов. Он понимал значимость этих торжеств, но все же недолюбливал их и терпеть не мог наряжаться в традиционные парадные одеяния — ему были привычнее доспехи. И все же, глубоко вздохнув, Сварог дернул за шнур, свисающий с левой стороны двери. Он не слышал перелива колокольчиков, но ему было известно, что его доверенный слуга слышал зов и вскоре будет здесь. Он последний раз бросил свой взгляд на карту и, чувствуя, как сердце сжимает в тиски плохое предчувствие, подошел к одному из книжных шкафов и потянул за корешок книжку "История Утхагара". В тот же миг стена рядом с ним, скрытая под гобеленом, со скрипом отъехала в сторону и открыла тайный ход, ведущий в королевскую спальню и на нижние уровни дворца.

* * *

Мальчишка нетерпеливо дергал мать за руку и тащил ее за собой, пробираясь сквозь толпу через проход, ведущий в район Храмов. Он ничего не замечал вокруг себя, кроме яркого света впереди и строгих материнских покрикиваний. Наконец-то ему впервые удастся увидеть этот удивительный район. Многие его друзья уже видели Храмы и хвастались перед ним этим, подогревая желание посетить его. Его юная душа возликовала от счастья, когда пред ним открылся долгожданный зал, отличающийся от других тем, что его стены были полностью белыми и излучали свет, который совсем не слепил глаза. Священные сооружения, кроме домов монахов и прислужников, были выбиты в каменных стенах, лишь символы богов, выложенные из изумрудов, сапфиров и других камней позволяли их отличать друг от друга. А под ногами мраморными плитами был выложен герб Утхагара. Мальчишка в изумление застыл на месте, так и не сумев закрыть рот от удивления. Сзади его мягко подтолкнула мать и со словами "Грегори, пойдем" потащила за собой. Среди народа, заполнившего зал, находились и дворяне, и простые горожане. В глазах мальчонки закружился хоровод красок. Мужчины были одеты в разноцветные камзолы и черные бриджи, в их волосы и бороды, заплетенные в косы, были вплетены белоснежные ленты с родовыми знаками. Женщины же были в вышитых блузах и пышных юбках, их волосы украшали ленты и золотые, серебряные или медные колокольчики (в зависимости от того бедна семья или богата). Грегори стыдливо поправил свой выцветший и несколько раз перешитый камзольчик, чтобы прикрыть заштопанную мамой дырку на штанах. Его ботинки хоть и были великоваты, зато ничем не отличались от башмаков великосветских мужей — их подарила матери знатная дама, у которой она работала горничной. Одна из застежек была поломана, отчего сын госпожи и отказался от них. Но Грегори был горд и этому, и то и дело старался выставить ботинки на показ. Потрепав сына по голове, Маго устало улыбнулась, в тайне надеясь, что, может, хоть в этот раз ей повезет и у нее получиться пробраться к Его Величеству Сварогу. Ей хотелось попросить, чтобы он помог устроить Грегори в известную воинскую школу, откуда по слухам и набирается личная охрана короля. Муж ее погиб под обвалом в шахте, где он работал. И сейчас им с сыном удается существовать лишь за счет его посмертной пенсии и ее мизерного заработка. Она знала, что Грегори стыдится их бедноты, но никак не могла улучшить их материальное положение. Ей, конечно же, хотелось для него лучшей жизни, чем ее собственная, где самыми большими ценностями были любовь мужа и сын. Обеспокоенная этими мыслями Маго и не заметила, как стих гомон и воцарилась тишина, которая тут же была прервана молитвенным песнопением, очень отчетливо слышимым всем собравшимся — это была еще одна особенность этого зала: любое слово, произнесенное во славу богов, наполнялось силой и проникало в сердца гномов. Маго покрепче прижала к себе Грегори, который тут же попытался вырваться из материнских объятий, желая доказать тем самым, что он уже взрослый. Зазвонил колокол, и гномы стали расступаться, образовывая живой коридор для монарха. Вскоре показались красивые гномихи, одетые в белые платья. Их волосы были заплетены в косы и перевязаны лентами с бубенчиками. В руках они держали плетеные корзины с лепестками роз. За ними величественно шествовал король Утхагара Сварог, за ним шли пятеро монахов по числу богов, а затем стража Его Величества. Король останавливался рядом с каждым, кто желал с ним поговорить. Именно из-за этого посещение монархом района Храмов всегда заканчивалось где-то к вечеру, когда уже начиналось пиршество за выставленными на Центральной площади и в других местах столами. Только в этот день бедняк мог запросто выпивать с богатыми и знатными, и всем мужчинам было разрешено развязывать драки не боясь последствий — хотя такие ситуации в такой день происходили редко. Маго улыбнулась, радуясь тому, что впервые оказалась в цепочке людей, создающих коридор. Теперь ей точно удаться поговорить с королем. Ее сердце замерло, а затем бросилось вскачь, пытаясь обогнать время. Когда Его Величеству оставалось до нее несколько шагов, сердце екнуло и вновь замерло. Маго посмотрела поверх голов на одну из храмовых построек: казалось, оттуда в их сторону, как волна, надвигается неумолимая смерть. Ее темная непроницаемая сущность сгустилась над гномами, но никто, кроме Маго, ни обращал на это внимания… И целью был… Его Величество Сварог. Не понимая, не осознавая, что делает, гномиха оттолкнула сына и прыгнула на монарха, закрывая его своим телом. Мгновение спустя острая боль пронзила ее спину слева. Тело онемело и перестало слушаться хозяйку, которая вцепилась в одеяние Сварога так, что костяшки ее пальцев побелели. Превозмогая холод, охвативший ее конечности и непрекращающуюся боль, женщина произнесла:

— Мой сын… защитите его…

Ее взгляд остановился на лице Сварога, и лишь когда он кивнул, она расцепила непослушные руки и сползла на землю, ощущая, как сознание угасает. Только тогда Маго почувствовала, как в сердце заползает предательский страх смерти, которая уже приняла ее в свои холодные объятия. Все затихло вокруг. Лишь детский крик, полный непередаваемого ужаса, посмел нарушить эту тишину, наполняя души всех горечью и… облегчением, что это произошло не с ними. Из толпы выскочил мальчишка. По его бледному лицу ручьями катились слезы, но он, не замечая их, подскочил к мертвому телу матери. Прижавшись к ее груди, Грегори не переставал шептать:

— Мама, вставай, вставай, мама!

Но Маго молчала, остановив свой мертвый взор на витавшей где-то вдалеке призрачной птице, проводницы в Мир мертвых.

— Мама! Мама!

Его голос сорвался на крик, а затем перешел на безумный шепот. А в это время молодые гномихи, побросав свои корзины и сомкнув пальцы в знак силы, стали пробираться сквозь расступившуюся толпу в ту сторону, откуда был произведен выстрел. Сварог, склонившись над мальчиком, обнял его. Тот стал вырваться, чтобы вновь прижаться к телу матери, возле которого суетился один из монахов. Ощупав ее, он отрицательно покачал головой на невысказанный вопрос короля. Повернув Грегори к себе лицом, Сварог прижал его покрепче к груди и прошептал:

— Поплачь… поплачь, тебе станет легче.

Грегори, вцепившись в одежду короля, как несколько минут назад его мать, горько заплакал, его тело начала бить крупная дрожь. Погладив мальчика по голове, Сварог произнес:

— Все будет хорошо… сынок, все будет хорошо.

Их в тот же миг окружили монахи, чтобы защитить короля и скрыть от глаз Грегори, как тело его матери уносят в сторону храма богини Смерти.

В этот день впервые за столько лет гномы рано разошлись по домам, практически не взяв в рот ни капли горячительного. Поздним вечером не было слышно ни смеха, ни музыки, ни гневных выкриков, ни других звуков, присущих празднику. На улочках города воцарилась мрачная тишина, невольно разгоняя горожан по домам. Никто не спал в эту ночь, не спал и Грегори в одной из королевских комнат, где так же царила тишина, прерываемая его сиплым дыханием. Он сидел на кровати, сжав пальцы в кулаки и уткнувшись в прижатую к груди подушку. Его глаза, полные слез, неотрывно глядели на пламя одинокой свечи. Не спал и Сварог, оперевшись локтями на поверхность стола и уставившись немигающим взором на окровавленную эльфийскую стрелу.

Его руки тоже были сжаты в кулаки, а тишину прерывало равномерное тиканье часов — им было безразлично, что произошло сегодня в королевстве Утхагар.

* * *

Старый гном, кряхтя, медленно шел по переулку Развлечений, изредка посматривая по сторонам. Все его мысли витали вокруг вчерашнего покушения на Его Величество Сварога… Это что же за времена такие настали, что эльфийскому отродью дали возможность пробраться в святая святых — зал Храмов! Откашлявшись, он оглянулся в поисках нужного дома. Дрог уже столько раз бывал здесь, что выучил дорогу наизусть. А как ее не выучить за сто с чем-то лет, проведенных в поисках своего единственного внука, пропавшего без вести. Никто не мог точно сказать, куда он направился в ту ночь, и в чем состояла цель его путешествия. Конечно, до Дрога доходили слухи о том, что Грога видели в Ренбурге, но деду как то не верилось, что у его внука хватило бы смелости выбраться на поверхность, к тому же стража на выходе из Утхагара сообщила бы об этом. Хотя… Старик тряхнул седой головой, наморщил лоб и продолжил путь. Вскоре Дрог обнаружил нужный дом, который почти соприкасался с другим — кажется, именно здесь он остановился прошлый раз. Дед проверил почти все здания в округе, но пока что его поиски были безрезультатными. Ну что ж, стоит попытать счастья вновь, а если и в этот раз его постигнет неудача, то пора закончить поиски раз и навсегда. Подойдя к двери, он дернул за шнур звонка, и в тот же миг по дому прокатился звон медного колокольчика. Ждать ему пришлось не долго, и вот перед ним появилась пожилая гномиха. Ее седые волосы были стянуты в небрежный пучок, а лицо было словно вылеплено из глины, как у голема. Дрог непроизвольно сглотнул слюну и кивнул в знак приветствия. На что старуха ответила:

— Чего надобно?

Откашлявшись, пожилой гном произнес:

— Я хотел бы что-нибудь разузнать о событиях стодвадцатилетней давности… Тогда произошло кое-что странное…

Старуха разразилась скрипучим смехом и проговорила:

— Чего ж так поздно обратился-то, а? Я уже не молода, и память иногда подводит.

Вытащив из внутреннего кармана жилетки кошель в коричнево-зеленную клетку, Дрог достал две серебряные монеты и показал их гномихе. Она, увидев деньги, облизнула потрескавшие губы и пригладила серую юбку в предвкушении такой оплаты за информацию. Дрог передернул плечами и спросил:

— Ну, что-то вспомнили?

— Подождите… хм… Кажется, в ту ночь из-за моей девушки подрались два клиента… ну и разгром они тогда учинили… она говорила, что слышала что-то странное на улице.

— Как ее звали?

— Ах… не помню…

Дрог достал из кожаного мешочка еще две монеты.

— Вот так то лучше… Звали ее Варога, только она уже лет двадцать у меня не работает.

— А где она сейчас проживает, вы знаете?

— Я совсем уж старая стала, вечно все забываю…

Дрог устало вздохнул и достал еще два серебряных.

— Да это здесь рядом — через два дома. Эта пройдоха с помощью своего богатого клиента открыла свой дом Забав.

Отдав ей деньги, Дрог, не попрощавшись, пошел прочь. Сколько раз он убеждался в том, что королевство Утхагар мельчает, и гномы уже ничем не отличаются от мелких людишек, падких на деньги. Куда ушли те времена, когда верность долгу, честь и благородство ценились выше золота? Он не мог принять настоящее, видя, как все поменялось, и дальше будет меняться так, что и подумать страшно. За этими горькими мыслями он сам не заметил, как достиг нужного дома. Остановившись, дед отряхнул жилетку и дернул за шнурок звонка. История повторилась, только в этот раз на пороге появилась довольно миловидная женщина, хотя древнейшая профессия все же оставила печать на ее лице — в преждевременных морщинах и некогда прекрасных глазах таилась усталость.

— Что вам нужно, господин?

Дрог склонил голову и произнес:

— Простите за беспокойство, но я хотел спросить вас о событиях стодвадцатилетней давности.

— Проходите, я сейчас позову хозяйку.

Женщина мило улыбнулась и посторонилась, приглашая войти. Узкий коридор привел их к перекрестку дверей. Она, обернувшись к Дрогу, кивнула вправо, а сама поспешила вперед.

Дрог очутился в довольно большой комнате, пол которой по человеческому обычаю был застелен плетеным ковром, а стены занавешены красными, похожими на бархат, тканями. Усевшись на мягкий диван, он чинно сложил руки на коленях, дожидаясь хозяйки. Атмосфера в этом помещении показалась ему угнетающей, не скрашивали настроение ни прекрасные картины, ни вычурные вазы, заполненные искусственными цветами, ни яркие подушки, разбросанные повсюду. Дрог очень надеялся, что девушка не заставит долго себя ждать. Так и вышло — дверь отворилась, и в комнату вошла красивая женщина. Она несла в руках поднос с металлическим чайником, из носика которого волнистой струйкой выходил пар, двумя чашками и вазочкой со сладостями. Улыбнувшись, она поставила свою ношу на низкий столик возле дивана и, разливая чай, произнесла:

— Простите, что заставила вас ждать. Мармона передала мне вашу просьбу. Меня, кстати, зовут Варога, а вас?

Дрог взял из ее рук чашку и ответил:

— Меня зовут Дрог из клана Ракун.

— Приятно познакомиться. Можете ли вы точнее сказать, что хотели бы узнать от меня?

Пожилой гном отпил пряного напитка и на мгновение залюбовался хороводом крупных чаинок в светлой жидкости. Эти травы для чая доставлялись с поверхности земли из города Ренбурга, и стоил он соответственно затратам на его доставку. Местные жители выходили из положения, собирая местные травы в Благочестивом саду, расположенном в районе Храмов. Посещать его разрешалось всем, поэтому и ухаживать за ним должны были все, а не только монахи и храмовые прислужники. Вкус чая из подземных растений, конечно же, отличался от вкуса наземных, но все равно обладал приятным послевкусием и бодрящими свойствами. Тихое покашливание отвлекло его от размышлений, и он извиняюще улыбнулся.

— Простите меня, Варога. Мне стало известно, что сто двадцать лет назад в этом переулке видели гнома по описанию похожего на моего внука. Куда он исчез — никто не знает… Я проверил все дома в округе, но меня всюду постигла неудача. Только сегодня мне сообщили, что в ту ночь вы стали свидетельницей чего-то необычного. И я надеюсь, что это может касаться Грога.

— Это вам Хорш сообщила, так?

Дрог кивнул, ожидая, что Варога скажет дальше.

— Я, правда, не очень хорошо помню тот вечер.

Старик тут же полез в потайной карман и достал из него кошель. Варога сузила глаза и произнесла:

— Да вы что, господин Дрог! Как вы могли так плохо подумать обо мне… Я, правда, плохо помню.

Она сморщила нос и через мгновение победно улыбнулась.

— Вспомнила! И как я еще могла это забыть… Тогда ко мне явились сразу два постоянных клиента в не очень трезвом состоянии. К чему это привело, вы, видно, уже знаете. Они так буянили, что их пришлось утихомирить нашему вышибале. Пока они выясняли отношения, в моей комнате повис такой невыносимый запах перегара, что я подошла к окну, подышать свежим воздухом. И как раз тогда заметила, что к железному крюку под окном привязана веревка. Посмотрев вниз, я заметила, что она ведет в глубокую темную яму. Меня разобрало любопытство, и мы вместе с уже более или менее трезвыми клиентами и вышибалой — по-моему, его звали Торг — пробрались к этой яме, которая оказалась забытой шахтой.

Дрог нахмурился и пригладил свою бороду.

— А что было потом?

— Торг и один из пьяниц захотели спуститься и посмотреть, что там внизу… Я их не отговаривала, и зря — они не вернулись. После этого Хорш приказала закопать эту шахту и никому о ней не рассказывать.

— Так Хорш знала об этом?

Варога извиняюще улыбнулась и поставила пустую чашку на стол.

— Да… Она просто, как всегда, желала побольше заработать, а если бы вы узнали все сразу, то не заплатили бы ей так много. Я права?

Дрог согласно кивнул и тоже поставил свою чашку на стол.

— Но вам точно не известно, кто спустился в шахту до Торга?

— Нет… простите, но это все, что я знаю. Хотите, я вас провожу туда?

Дрог, встав с дивана и поправив жилетку, произнес:

— Я был бы очень рад.

Варога тоже поднялась и направилась к двери.

— Подождите меня здесь, я скоро приду.

Дрог вновь кивнул и нетерпеливо взъерошил свои седые волосы.

Вскоре Варога появилась вновь, только в этот раз на ней были мужские короткие брюки и темно-серый камзол, выгодно подчеркивающий ее фигуру. За ней маячил молодой слуга, у которого за плечами висел потрепанный рюкзак. На невысказанный вопрос Дрога Варога весело улыбнулась и произнесла:

— А вы думали, я отпущу вас туда одного? Поверьте, моя помощь вам еще пригодится. Ну, нечего здесь больше стоять, пойдемте.

Вскоре они вновь оказались перед домом Хорш. Варога проскользнула между домами, а потом вернулась и сделала приглашающий жест. Когда они пробрались туда, она уже сидела на корточках под окнами и разгребала лопаткой мусор, скопившийся за столько лет. Заметив Дрога и слугу, она кивнула на постепенно появляющийся перед ней люк. Слуга скинул рюкзак, и они с Дрогом помогли поднять люк. Затем, вытащив веревку из сумки, старик привязал ее к торчащему из стены крюку и, подергав несколько раз, спустил в недра темной, как сама ночь, дыры. Варога, удовлетворенно прищелкнув языком, весело посмотрела на Дрога.

— Ну что ж, дамы вперед?

— Вам не стоит идти со мной.

— Если я отпущу вас туда одного, меня совесть замучает.

— Тогда пусть со мной пойдет ваш слуга.

— Мой слуга? Вы имеете в виду Орфуса?

Она внимательно посмотрела на молодого гнома и, нахмурив брови, спросила:

— Ты согласен?

Орфус, немного покраснев, выдержал ее взгляд и ответил:

— Да… госпожа.

Она передернула плечами и на мгновение закрыла глаза.

— Хорошо, но если не вернетесь в течение следующего дня, я сообщу властям и пошлю за вами помощь. Будьте осторожны.

Дрог мысленно сделал себе пометку, что это, видимо, ее любовник, раз она так им дорожит, и что не следует так грубо к нему обращаться — это не простительно с его стороны. Орфус вновь закинул за спину свою ношу и, улыбнувшись Вароге и Дрогу, начал спускаться вниз первым. Как только Дрог подошел к проему, Варога остановила его и произнесла:

— Я еще раз прошу вас, будьте осторожней и, пожалуйста, проследите за моим сыном.

Дрог попытался скрыть свое удивление, и Варога печально улыбнулась.

— Вы подумали, что это мой любовник? Нет… Орфус мой сын, но вы знаете, что незамужним женщинам запрещено иметь детей, поэтому я скрываю ото всех его происхождение. Я его очень люблю и не представляю, что буду делать, если он умрет. Вся моя жизнь только ради него. Прошу вас…

Дрог взял ее руки в свои и прошептал:

— Я буду защищать его даже ценой своей жизни.

Но беспокойство в ее глазах лишь усилилось:

— Нет — вернитесь живыми оба!.. Я не хотела этого произносить, но все же — вы уверены, что поступаете правильно? Может, это был совсем не Грог?

Дрог, устало вздохнув, произнес:

— А как бы вы поступили на моем месте?

Она вновь закрыла глаза и грустно улыбнулась. Дрог по-отечески сжал ее плечо и стал спускаться вниз, где его уже ждал Орфус с фонарем в руках. Он азартно улыбнулся, и в бликах огня его глаза заблестели еще ярче. Он так напомнил старику Грога, что защемило сердце и в глазах защипало. Его внук тоже всегда мечтал путешествовать — увидеть новые страны, познать много нового и познакомиться с новыми людьми. Может, не Грог боялся покинуть Утхагар, а он боялся отпустить его в свободное плавание, боялся под конец своей жизни остаться один, потерять единственного близкого родственника. И к чему это привело? Он остался один.

— С вами все в порядке, господин Дрог?

Закрыв на мгновение лицо, старик улыбнулся и ответил:

— Да, все в порядке. Знаешь… зови меня просто Дрог, без господина — мы ведь напарники, ведь так?

Орфус радостно кивнул и тихо проговорил:

— Уж очень тут все запущено — в этой шахте явно никого не было сто с лишним лет. Может, зря мы все это затеяли?

Но, чтобы не показаться трусом, он поспешил вперед, пока Дрог его не окликнул:

— Эй, Орфус, не спеши так, ведь фонарь только у тебя.

Молодой гном покраснел от стыда и виновато потрусил обратно. Старик лишь усмехнулся и, взяв из его рук фонарь, постарался осмотреться вокруг, но были видны лишь выхватываемые из темноты куски пола и пустого пространства. Тишина необъятной тяжестью стала ложиться на уши, и, чтобы прервать ее, Дрог обратился к Орфусу:

— Кем ты хочешь стать?

— Скорее всего… госпожа Варога отправит меня в воинское училище, но я бы хотел стать путешественником.

— Почему?

Орфус, остановившись, посмотрел себе под ноги, где в куче пыли поблескивали осколки стекла.

— Посмотрите! Значит, все же мы на правильном пути!

Дед кивнул и внимательно посмотрел на Орфуса:

— Почему ты не хочешь мне ответить?

Парень нахмурился и передернул плечами.

— Это не ваше дело, так что не лезьте туда, куда не просят.

Дрог усмехнулся и еще пристальнее посмотрел на собеседника. Поняв, что сказал грубость, юноша вновь покраснел и прошептал:

— Прошу, простите меня, но это вас не касается.

Дрог согласно кивнул и, повернувшись к нему спиной, продолжил свой путь. Позади послышались шаркающие шаги. Так в тишине они провели свой путь, пока не подошли к выходу из этого помещения. Перед ними показался проход, который светился полупрозрачным светом. С любопытством гномы ступили под его своды. Свет усиливался по мере продвижения, и вскоре они заметили, что стены туннеля покрыты светящимся мхом, который и привлек их внимание своим светом. Орфус с интересом приблизился ко мху и хотел уже дотронуться до него, когда его остановил Дрог.

— Лучше не делай этого.

— Почему?

Дрог весело усмехнулся и попросил вытащить запасной факел, после чего поджег его и поднес ко "мху", который тут же с писком разбежался в разные стороны, подальше от огня.

— Это не мох, как ты подумал. Если ты внимательнее присмотришься, то можешь заметить, что вместо волосков у него щупальца — это колония живых существ, питающихся всем, что попадает в их поле зрения. Они привлекают своих жертв сиянием, которое излучают.

Орфус удивленно посмотрел на стоящего перед ним деда и произнес:

— Но откуда вы это знаете?

— Мне много лет и я за свою жизнь очень много книг прочитал и многое повидал. Так что впредь будь аккуратней, ладно?

Затушив огонь, Дрог спрятал факел в рюкзак и продолжил свой путь. Орфус с интересом оглядывался по сторонам, пока его не сдвинул с места уже привычный окрик пожилого гнома. Переход закончился, и они оказались в следующей пещере, которую было намного легче рассмотреть, так как стены были покрыты уже знакомой "растительностью". Ее загромождали столы или шкафы, дверцы которых были или вырваны, или покрыты глубокими бороздами, как будто какое-то существо стачивало об них когти, Орфуса аж передернуло от этой мысли, так как следы от когтей были довольно глубокими. Повсюду были разбросаны стулья, свалены инструменты, покрытые ржавчиной, что удивило Дрога, так как он знал, что гномы ни при каких условиях не оставлют свое оборудование… Все вокруг было покрыто пылью, паутиной.

— Что же здесь могло произойти? Как вы думаете, Дрог?

Собеседник пожал плечами и, осмотревшись, заметил вдали еще один выход, а чуть в стороне еще один.

— Не знаю, но лучше здесь не задерживаться.

Орфус проследил за его взглядом и вопросительно приподнял бровь.

— И куда идти?

Дрог пригладил бороду и задумался.

— Пошли направо — никогда налево не ходил и не собираюсь.

Его губы изогнулись в улыбке — ему было все равно, оценил собеседник шутку или нет. Грог всегда говорил ему, что у него чувство юмора явно хромает, и все же Дрог не переставал шутить. Орфус хмыкнул, явно сдерживая смех, и поспешил за старцем. Не пройдя и полпути, они наткнулись на кости какого-то существа. Орфус тут же сел на корточки и стал копаться в пыли, пытаясь понять, что оказалось перед ним. Дрог истерично засмеялся и схватился за живот. Орфус испугано оглянулся и спросил:

— Что с вами?

Старик, не переставая смеяться, едва выдавил из себя:

— Вот дураки, вот идиоты — отправились туда не зная куда, искать там, не зная где и без оружия… На прогулку выбрались, называется… вот старый идиот!

— Но у меня есть меч!

Дрог прекратил смеяться и с горькой усмешкой спросил:

— И где он?

— В рюкзаке.

— Что он там делает?! Он же должен быть там, откуда его легче всего достать в случае опасности… Ты не умеешь им пользоваться?

Орфус покраснел.

— Откуда же он у тебя?

— Одолжил у одного из клиентов… госпожи.

— Ты его украл.

— Нет, одолжил!

Дрог нахмурился и тихим скрипучим голосом произнес:

— Называй все своими именами, мальчик. Побег от реальности или искажение сущности вещей не спасет тебя от ответственности. И прекрати называть свою мать госпожой!

Паренек оцепенел, не зная, что сказать.

— Откуда вы знаете?

— Мне сообщила об этом сама госпожа Варога.

Орфус сжал кулаки и встал во весь рост, после чего достал меч и отдал его Дрогу, на что тот произнес:

— Почему ты молчишь? Ты ведь хочешь что-то сказать.

Парень прошептал, вернее прошипел:

— Ей не стоило этого делать… ведь если б она ошиблась в вас, ее бы начали унижать и…

Дрог, не выдержав, хлестнул его по лицу:

— Я тебе уже вроде сказал, называй все своими именами — ты боишься не за свою мать, а за себя. Ты боишься, что это тебя начнут унижать, обзывать выродком. Неужто тебе совсем не жаль госпожу Варогу?

Орфус затравленным взглядом осмотрелся вокруг, потирая красную щеку, и произнес:

— Это не ваше дело.

Дрог устало пожал плечами, в некоторой степени презирая себя за эту гневную вспышку.

— В этом ты не прав. Ты мой напарник, поэтому я должен знать о тебе все, чтобы быть уверенным в тебе, так же как и ты должен знать обо мне все, чтобы быть уверенным во мне. Но я не буду настаивать — сам все расскажешь, у нас, по-видимому, впереди еще много времени, которое мы вынуждены провести наедине друг с другом. Ладно уж, пошли.

Повернувшись к Орфусу спиной, он последовал к выходу. Вскоре парень его догнал. Этот переход ничем не отличался от того, который они прошли, поэтому даже Орфус не озирался по сторонам, углубившись в свои явно нерадостные мысли. Следующий зал был заполнен тележками и шкафами с инструментами, касками и практически истлевшей формой, чудом сохранившейся до этих лет. Здесь было намного светлей и теплей, чем в предыдущей пещере, и это означало, что они продвигаются в самые недра горы. Остановившись, Дрог обернулся к спутнику.

— Мне кажется, что самое время перекусить, как ты думаешь?

— Как хотите.

Сняв рюкзак, Орфус достал оттуда валенное мясо и несколько хлебцев. Поделив это между собой, они сели прямо на пол и принялись усилено работать челюстями, чтобы хоть как-то отвлечься от угнетающей атмосферы, нависшей над ними.

Когда Дрог доедал последней хлебец, в дальнем углу помещения раздался шорох, и из-за тележки показалось очень странное существо, которое едва можно было разглядеть.

— Орфус, быстро за мной!

Парень, никак не реагируя на его слова, в ужасе засмотрелся на "животное". Дрог, взяв его за шиворот и подхватив рюкзаки, потащил напарника за собой. Но раздавшийся писк заставил Дрога отпустить парня и зажать уши руками, чтобы не оглохнуть. Фонарь выпал из его рук и со звоном разлетелся вдребезги. Слава богам, света, который излучал "мох", было достаточно, чтобы рассмотреть пришельца. Рядом стояло нечто на голову выше, чем он. Оно стояло на полусогнутых задних ногах. Передние конечности были меньше задних и оканчивались динными когтями… Его верхняя губа топорщилась из-за двух пар клыков, которые поблескивали в тусклом свете…

Из горла Орфуса вырвался крик, похожий на писк испуганной мыши, а Дрог, стараясь сохранить спокойствие, встал в боевую стойку. Когда Чупакабра прыгнула, он ударил наискосок — этому выпаду он очень долго обучал Грога — но тварь, изменив направление прыжка, ушла из-под удара. Едва она коснулась земли, Дрог присел и вновь ударил — снизу вверх. Чупакабра от неожиданности завизжала пуще прежнего, заставив Дрога выронить меч и вновь зажать уши ладонями. Споткнувшись о сумку, старик упал на спину. Тварь размахнулась, чтобы ударить его, но замерла. Ее голова упала рядом с Дрогом, забрызгав его кровью. Над ее бьющимся в судорогах телом, стоял перепуганный насмерть Орфус с окровавленной киркой в руках. Дрог улыбнулся ему и попытался встать, но поскользнулся и вновь упал. Орфус, выронив кирку, торопливо помог старику подняться, а затем заикающимся голосом спросил:

— С вами все в порядке?

— Да… ты просто молодец. Не растерялся…

Орфус отрицательно покачал головой:

— Нет, не молодец, я так испугался, что, казалось, ни одной из частей своего тела двинуть не мог.

Дрог по-отечески потрепал его по голове и проговорил:

— Испытывать страх это не постыдно, постыдно позволить ему управлять собой. А ты переборол, поэтому вдвойне заслужил похвалу.

Орфус, отерев с лица кровь, застенчиво улыбнулся:

— Спасибо.

Дрог, тоже утеревшись, поднял меч и хмыкнул:

— Надеюсь, Грог превзошел своего учителя… Ладно уж, давай поскорее уберемся отсюда, а то вдруг эта зверюга здесь не одна.

— А что это было за существо?

— Его называют Чупакабра, что в переводе означает "Ночной охотник". Считалось, что оно уже давным-давно вымерло… Видимо, не до конца вымерло, ну что ж, мы ему в этом поможем. Поможем, ведь так?

Орфус согласно кивнул, после чего нащупал факел, зажег его и передал Дрогу. А сам закинул за спину их пожитки, взял в руки шахтерский инструмент, так помогший в бою с Чупакаброй, и, потоптавшись над трупом, последовал за стариком.

— Почему Грог покинул вас?

Дрог перебросил факел в другую руку и поправил перевязь с мечом, лишь после этого ответил:

— Наверное, он просто хотел уйти из-под моей опеки… Я не понимал, что Грог не хочет жить здесь. Мне казалось, что ему, как и мне когда-то, хочется поступить в Научную Академию… Только мне это не удалось — началась война, да и денег, признаться, не хватало на обучение. Для Грога мне хотелось куда лучшей жизни. Но я ошибался… я все делал, чтобы осуществить свои желания, а не его, и начинал злиться, если он не высказывал должной заинтересованности в этой затее. Честно говоря, я не люблю жизнь на поверхности… его же она восхищала, и это меня заводило в тупик. Чем взрослее он становился, тем больше мы отдалялись друг от друга, и в этом полностью виноват только я.

Орфус, немного помолчав, тихо проговорил:

— А мне бы очень хотелось иметь такого деда или… отца.

Дрог хмыкнул в ответ и пригладил бороду:

— Зато у тебя есть мать. Она очень тебя любит и готова на все, чтобы у тебя все было хорошо.

Собеседник резко остановился и, нахмурившись, прошипел:

— Она мне не мать!

— Почему?

Дрог, обернувшись, внимательно посмотрел в глаза Орфуса и повторил свой вопрос:

— Почему?

Молодой гном потупил взор, словно пытаясь стать меньше под взглядом своего напарника.

— Вы даже представить себе не можете, что мне пришлось пережить по ее вине, думаете, мне в детстве было приятно сидеть в темном чулане и слышать за тонкой перегородкой фальшивые стоны матери и сиплое от удовольствия дыхание очередного клиента, которого она ублажает? — Орфус сжал пальцы в кулак и продолжил: — Слышать ее плач по ночам и не иметь возможности помочь, потому что если ты вдруг встанешь на защиту, то получишь в первую очередь от нее самой… Думаете, после этого можно ее назвать матерью?

Дрог грустно улыбнулся и, не дожидаясь, пока парень замолчит, произнес:

— Прекрати… Ты же не ее винишь во всем этом, а самого себя, ведь так? Если б ты не родился на свет, твоей матери не пришлось бы заниматься продажей своего тела…

— Нет! Это она виновата, она! Можно было зарабатывать деньги и другим способом — не этим! Я не хочу быть ее сыном… не хочу!

Старик, вновь не выдержав, отвесил парню пощечину. Орфус от неожиданности покачнулся и упал на пол, после чего, вытерев кровь с подбородка, прошепелявил:

— Вы не мой отец — вы не имеете право так со мной поступать!

— А к кому ты здесь побежишь жаловаться и просить о помощи, а? — Орфус промолчал, но еще крепче сжал рукоять кирки. — Ты же сам говорил, что хочешь деда как я, ведь так? Значит, слушай: сколько раз тебе повторять — называй все своими именами!

Юноша выпустил из рук шахтерский инструмент и, прижав колени к груди, уткнулся в них лицом. Когда он заговорил, его голос звучал уже не так уверенно, как прежде:

— Нет, ты не прав… это она виновата, не я.

Дрог, покачав головой, подошел поближе и обнял его за плечи. Орфус попытался вырваться, но у него ничего не получилось. Дед тихо произнес:

— Не совершай ту же ошибку, что и я… Не жди очень долго, чтобы признаться госпоже Вароге, что любишь ее, а то может так случиться, что признаваться будет некому. Мне все время хотелось сказать Грогу, что я горжусь им и очень люблю… Как все же жестока судьба — ведь это же я так и не успел сказать сыну.

По сморщенным щекам гнома потекли слезы, которые он стыдливо вытер рукавом. Орфус посмотрел на свои руки и прошептал:

— А мы сможем вернуться, Дрог?

— Я обещаю тебе, что сделаю все, чтобы ты не пострадал и вернулся домой живым и здоровым. Если хочешь — ты и сейчас можешь вернуться назад.

Орфус отрицательно покачал головой.

— Нет. Мы вернемся вместе, после того как найдем вашего внука.

Губы Дрога растянулись в благодарной улыбке:

— Ну что ж… тогда пошли. Нужный нам коридор уже близко.

И, правда — вскоре перед ними появился проем, переходящий в узкую каменную "кишку", ведущую все дальше вниз. С каждым шагом становилось все жарче и жарче. Вскоре им уже даже стал не нужен фонарь, так как "мох" покрывал все стены. Хоть это и облегчило в некоторой степени их путешествие, но из-за этого же им пришлось идти друг за другом, чтобы лишний раз не касаться плечами мохообразных существ. Каждый раз, когда они останавливались передохнуть, кто-то из них заваливался спать, а другой оставался сторожить. Несмотря на то, что эти остановки становились все чаще и чаще, чувствовали они себя все хуже и хуже. К тому же настроение портило какое-то непрерывное пищание, источника которого они так и не нашли… да и еда уже подходила к концу.

Во время одной из следующих остановок Дрог, как всегда, сел около Орфуса, который, как только его голова коснулась рюкзака, мгновенно заснул. Старик, немного понаблюдав за ним, дотронулся до рукояти меча и напряженно взглянул на противоположную стену. Его душу снедали сомнения в том, что они делали. Одно дело, когда он сам рискует жизнью, а другое — когда отвечает еще за этого молодого гнома. Но если он сейчас сдастся, повернет назад, то этот упущенный шанс найти Грога не даст ему спокойно умереть. Что же делать, а? От горестных мыслей Дрога отвлек вновь раздавшийся писк и едва слышимый шорох. Руки коснулось что-то волосатое. Дрог, стараясь не делать резких движений, повернул голову и посмотрел вниз. На его пальцы заползала, ощупывая носом кожу, омерзительная тварь: смесь паука с крысой. Паучье тело с множеством ног было покрыто шерстью, а крысиная морда с ярко красными глазами — нет. Гном непроизвольно дернулся, чтобы скинуть с себя это существо, но что-то, вновь запищав, впилось двумя острыми и тонкими, как иголки, клыками в руку. Резко встав, Дрог скинул паука-крысу наземь и разрубил его на две части. Зеленоватая кровь окропила сапоги старика. Тут же из всех щелей стали вылезать эти твари.

— Орфус, живо вставай! Орфус!

Паренек резко подскочил, сонно осматриваясь вокруг. Когда до него, наконец, дошло, что случилось, он быстро поднял кирку и встал в боевую позу, подсмотренную у деда. Дрог усмехнулся:

— Смотри внимательней, паренек.

Орфус улыбнулся в ответ и начал умело орудовать шахтерским инструментом — его противники кровавыми ошметками разлетались в разные стороны. Вскоре, слава Арэме, нашествие тварей прекратилось. Дрог медленно подошел к одному из трупов и начал внимательно его разглядывать. Пригодную, по его мнению, к пище часть он отделил от головы и лап, после чего приказал зажечь факел. Парень с все более возрастающим удивлением смотрел на старого гнома, но молчал, видимо, ожидая, что Дрог объяснит все потом. Поджариваемая тушка паука-крысы резким запахом ударила в нос Орфусу и тот, не выдержав, произнес:

— Зачем вы это делаете, Дрог?

На лице деда медленно проступила злая улыбка:

— Необходимо показать им, что в их месте обитания появился более сильный и умный враг, чем они.

— И кто же это?

— Мы.

Орфус на мгновение задумался, а затем кивнул и принял из рук Дрога кусок кое-как прожаренного мяса. Однако вкус этой пищи, как он не опасался, оказался похожим на то, что употребляли в Утхагаре. Поэтому, когда с первым куском было покончено, Орфус съел еще несколько. Юноша остановился только тогда, когда почувствовал, что его живот вот-вот лопнет. Перекусив таким образом, гномы направились вглубь коридора. С каждым шагом становилось все жарче и жарче, а Дрогу все хуже и хуже. У него начала кружиться голова, уши заполнил какой-то непонятный шум: тонкий, неуловимый. Во рту появилась сухость, а тело покрылось потом. Он едва не потерял равновесие, когда Орфус, идущий перед ним, остановился как вкопанный, изумленно взирая перед собой. Дрог, выругавшись про себя, медленно вытер со лба испарину и медленно обошел молодого гнома. Его лицо тут же опалил непереносимый жар, и он увидел то, что поразило Орфуса. Пол под ногами, казалось, превратился в желе. По его поверхности пробегали то всполохи огня, то легкая рябь. Причину столь необычного зрелища Дрогу удалось определить, порывшись у себя в памяти. За поворотом находился давным-давно позабытый Зал Истинного Пламени, где огонь был настолько злым, что даже гномы едва его выдерживали и то лишь те, в чьих жилах текла столь же горячая кровь, то есть кровь королей. Дрог, усмехнувшись, опустился на колени и начал ощупывать пол и стены в поисках скрытого от чужих глаз рычага, который позволит усмирить пламя на несколько минут. За это короткое время им придется пересечь весь Зал. Орфус перевел взгляд на товарища, вопросительно подняв бровь.

— Помоги мне найти рычаг или что-то вроде этого… Живо!

Вскоре их поиски увенчались успехом — тягучая поверхность под ними превратились в более твердую. А свет, слепивший глаза, погас. Из-за лишних движений тело Дрога поглотила такая усталость, что он облокотился на стену, чтобы не упасть. Орфус обеспокоено посмотрел на напарника и произнес:

— С вами все в порядке?

Дрог устало кивнул, ощущая, что даже это отнимает очень много сил. Все так же держась за стену, он стал медленно продвигаться вперед. Шаг, еще один шаг — и вот перед ними предстало огромное помещение, пол которого образовывал огонь, скованный коркой льда. Только в центре на небольшом пятачке земли возвышалась наковальня, на которой лежали кузнечные инструменты так и не тронутые временем. Больше ничего не нарушало извечный покой Истинного Пламени. Орфус, удивленно озираясь, нерешительно следовал за Дрогом. Он изредка поглядывал себе под ноги, будто не веря в прочность льда, и быстро шел в сторону выхода. Дрог ничего не объяснял, но по тому, как он все ускорял и ускорял движение было ясно, что его что-то беспокоит. Когда они достигли долгожданного проема, ведущего глубже в недра горы, за их спинами раздался оглушительный треск. Орфус хотел оглянуться, чтобы выяснить причину этого шума, но Дрог схватил его за шиворот. После чего дернул его на себя, толкнул в проход и крикнул:

— Беги!

Мимолетный взгляд назад позволил Орфусу увидеть, как трескается лед и вместе с паром на волю вырывается дикий, злой огонь, и ноги сами понесли его прочь. Следом за ним бежал его пожилой гном. Они остановились только тогда, когда жар прекратил опалять волосы на затылках. Паренек с хрипом обернулся к Дрогу, который упал на колени и, постанывая, закрыл лицо покрасневшими от ожогов руками. Орфус подскочил к старику и застыл на месте, не зная, что делать. Тот же, открыв глаза, затуманенным взором начал вглядываться в лицо юноши:

— Грог?

— Дрог, успокойся, я сейчас тебе помогу.

Орфус скинул рюкзак и достал мешочек с золотой пылью. Как можно аккуратней он посыпал ею ожоги Дрога, после чего тот тряхнул головой и по-детски беспомощно улыбнулся:

— Я всегда знал, что на тебя можно положиться, Грог.

Сердце юноши на мгновение остановилось, а затем словно помчалось вскачь. Что случилось со стариком? Неужто жар как-то повлиял на его сознание? Почему он называет его Грогом?

— Дрог, это я — Орфус. Разве ты не узнаешь меня?

Гном несколько раз моргнул, вновь тряхнул головой и произнес:

— Орфус?

— Да… С тобой все в порядке?

Дрог глубоко вздохнул и прошептал:

— А разве похоже? Кажется, меня отравила та пищащая тварь — с того момента как мы с ними подрались, мне становиться все хуже и хуже… Лучше помоги мне встать, чем попусту тратить время на разговоры.

Молодой гном протянул ему руку, после чего, придерживая за талию, осмотрелся вокруг. Если раньше они шли по хорошо выдолбленным коридорам, то этот отличался от них своей грубостью и какой-то поспешностью в создании. Здесь было еще довольно светло, хотя "мох" отчего-то боязливо примостился только в начале коридора, а дальше постепенно исчезал. Дрог повернул голову к Орфусу и тихо произнес:

— Ты можешь вернуться… Рычаг, заставляющий освободиться из заточения порошок вечного льда, находиться вон под тем изгибом стены…

Парень, не дослушав до конца, отрицательно качнул головой.

— Я вас не оставлю… Я пообещал… пойдемте.

Путь до следующего зала казался длиннее, чем все путешествие вместе взятое. Дрог иногда впадал забытье, вновь называл Орфуса Грогом и рассказывал о том, как он рад его видеть и что теперь все будет так, как хочет внук. И все же всему приходит конец, ничто не вечно… Наконец они попали в огромное квадратное помещение, стены которого были отполированы до такой степени, что могли бы спокойно посоревноваться с зеркалами. В каждом из углов располагалась колонна в форме руки, ладонью поддерживающей потолок. От их основания к центру сходились красные как кровь полосы. Они создавали на полу правильный круг, из которого с приходом гномов стали подниматься сизые струйки дыма. Дрог закашлялся и, дико посмотрев на Орфуса, прокричал:

— Убегай!

Паренек удивленно заморгал, не зная, что делать.

— Грог, я приказываю тебе — убегай! Прошу тебя, хоть в этот раз сделай так, как я приказываю.

— Но… — в душу Орфуса вползал противный для всей его сущности страх, страх за Дрога, который, видимо, совсем лишился ума. Едва он успел ответить, из круга вырвался столб пламени. Он начал постепенно оформляться в странное громадное существо. Пол под ногами задрожал, затем стал медленно плавиться, превращаясь в каменное болото. Старик тихо произнес:

— Поздно… как всегда поздно. Пророчество сбылось — Зуурхах — Демон огня пробудился ото сна.