Путь до портового города лежал через леса, раньше бывшие владением артейцев. Вернее будет сказать, что это была территория, контролируемая ими, так как сами артейци больше предпочитали соседство тангерийцев, чем жителей Изграна или же вьютов, живущих по ту сторону реки. Мы следовали вдоль реки по течению, как утверждал наш спутник, она должна была вывести нас к Изграну не ранее, чем к следующему новолунию. Теплое время было на исходе, и погода портилась с каждым днем. Уже к полнолунию небо начало хмуриться и ковер из пестрых листьев устилал путь, а к тому моменту как мы въехали в земли Изграна, начался сезон дождей, ежегодно доставлявший рабочим отца в нашем доме массу неудобств, но в этих землях это была настоящая катастрофа. Кое-где река вышла из берегов и затопила прибрежные селения. Мы вынуждены были теперь следовать лесными тропами, вновь рискуя сбиться с пути, если бы не служитель Фальтора.

Ворон оказался мудрым и интересным собеседником. Он много рассказал нам об Изгране и близлежащих землях. Изначально Изгран считался колонией Голадена и наместник, управлявший портовым городом "на краю земли" непосредственно подчинялся королю. Хотя вскоре большинство гонцов, посланных в Изгран, перестали возвращаться на родину. Так утратилась связь. Королю не хватало времени навестить наместника — еще у его отца и деда находились дела важнее, а теперь шла война, которая почему-то не коснулась пока Изграна. Как полагал вирт Тагорет, так было потому, что Изгран располагал сильным флотом, был хорошо укреплен и, наконец, возникнув на территории артейцев и сумев продержаться вот уже несколько поколений, он научился выживать и имел славную армию. По сути, смеялся ворон, "это небольшое государство внутри государства" и пусть теперь король Голадена попробует заявить на него свои права. Что ж, я находила долю правды в словах вирта Тагорета.

Сомнения в умении Изграна выживать рассеялись у меня вовсе, как только спускаясь с холма, в туманной утренней дымке мы увидели стены города. Нельзя сказать, что они уходили в небо, но однозначно стремились туда. В сиянии водной глади залива, при солнце, встающем, казалось, из-за стен города, Изгран производил огромное впечатление. Туманное озеро казалось мне большим, но море — оно было необъятным. Несколько мгновений я стояла так, натянув поводья, и смотрела. Такое количество воды просто не умещалось в понимании. Объять необъятное было невозможно, и посему я перевела взгляд на Кетана. Он с насмешливой улыбкой радовался моему восторгу.

К полудню, когда мы, наконец, достигли Изграна, небо затянуло тучами, и начался мелкий дождь. Со стен неприязненно смотрела стража. Привратники, казалось, вечность беседовали о чем-то с Кетаном. Вирт Тагорет объяснил мне, что дабы не вызывать подозрения, я на время должна принять вид жены торговца и лучше будет, если мое лицо будет скрывать капюшон. У меня не было проблем с актерским талантом, и мы благополучно миновали ворота. Меня мучило любопытство, чем можно торговать в такую погоду, но вопрос исчез, едва мы выехали на базарную площадь. Отвратительная погода, похоже, не была здесь причиной для замедления жизни. Рыночная площадь гудела от избытка народа. Следуя советам искушенного в торговле ворона, мы приобрели теплые плащи, добротные высокие сапоги, верхнюю одежду и немного меховых шкур и мелких предметов быта для отвода глаз, исчерпав тем самым практически весь запас денег. Однако на скромную комнату в захудалой гостинице нам хватило. Хозяином сего заведения оказался неприятной наружности толстый человек с подозрительно бегающими глазками. Он хорошо бы смотрелся в качестве жреца храма в честь бога Нильфа. Казалось, что если наш спутник Тагорет сохранил свой благородный вид, даже будучи превращенным в птицу, то этого человека получили путем неостроумных магических опытов над крысой.

Уместившись на подоконнике и склонив голову набок, ворон наблюдал за людьми, снующими под окнами гостиницы. Они некогда были прикрыты симпатичной зеленой занавеской, но сейчас вместо нее висела некое подобие на половую тряпку. В углах же помещения клубилась пыль и свисала паутина. Около одной из стен расположилась одноместная кровать, около другой грубо сколоченная скамья, а около окна стоял стол и один единственный стул. С потолка свисал тощий паук, теребивший лапками, как будто пытаясь взлететь вверх. Сморщив нос, я подняла руку, чтоб сжечь его, но резкий окрик остановил мой порыв.

— Что случилось?

Вирт Тагорет, переступив лапами, произнес:

— Виэль Катарина, прошу вас удержаться от использования магией в Изгране…

— Почему?

— Здесь запрещено колдовать, по указу еще отца нынешнего наместника Атиуса Костенелло виртом Юдома был установлен непроницаемый Купол, поглощающий магическую составляющую, тем самым не позволяя заклинанию быть исполненным.

— Но тогда какой же был бы вред от моего заклинания?

— Даже малейшая попытка колдовства будет тут же известна специальной комиссии, возглавляемой самим виртом Юдомом. И по установленному закону вы могли бы быть осуждены на пожизненное заключение.

— Это глупо.

— Не нам об этом судить, виэль Катарина.

Нахмурившись, я села на единственный в этом помещение стул и задумчиво закусила губу.

— Как вирт Юдома поддерживает Купол? Если судить по знаниям, которые я получила — это требует огромной силы.

При упоминании имени мага Изграна, ворон встопоршил перья и в его глазах блеснул гневный огонек.

— Не вирт Юдома наложил это заклятие — он лишь использовал древний амулет, который подзаряжается энергией только в час лунного затмения.

— Почему вы ненавидите его?

— Кого?

— Вирта Юдома.

— Я?! Его?!.. мда. Еще когда я был человеком, мне пришлось узнать его подлость и хитрость.

— Что случилось?

— Мне не хочется об этом говорить, девочка… могу лишь сказать, что это из-за его предательства я вынужден есть червяков и передвигаться на этих лапах.

— Но ты же сказал, что тебе это в некотором роде даже нравиться — быть птицей.

— Нет, девочка, я говорил, что привык быть птицей… Ты бы знала, как мне хочется иногда стать человеком и насладиться тем, что ему доступно… ну хватит об этом.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Кетан и, сняв плащ и кинув его на кровать, тряхнул головой. Вирт Тагорет взлетел и, сев рядом с плащом, вопросительно посмотрел на черного мастера. Кетан пригладил мокрые волосы и произнес:

— Дорога к Тангеру перекрыта солдатами Изграна — наместник боится нападения артейцев и тангерийцев.

— И это все?

— А что ты хочешь еще услышать вирт Тагорет? Нам важны лишь эти сведения.

— Как вы собираетесь пройти сквозь отряд не вызвав подозрения? Тебе известны другие тропы, ведущие к Тангеру?

— Нет. Нам придется использовать заклятие Невидимости.

Я удивлено взглянула на Кетана:

— Невидимости?

— Это как таковое не невидимость. Заклятие — просто напросто отвод глаз.

— Когда мы двинемся в путь?

— Через день. Тебе нужно отдохнуть от долгой дороги, да и мне тоже.

Я согласно кивнула головой, поднялась со стула, и, взяв свой плащ, направилась к двери.

— Катарина?

Обернувшись, я вопросительно приподняла бровь, ожидая того, что скажет Кетан.

— Куда ты идешь?

— Пойду, прогуляюсь… Воспользуюсь отдыхом, чтоб осмотреть Изгран.

— Возьми с собой вирта Тагорета. Он довольно часто бывал в Изгране и хорошо разбирается в местных достопримечательностях.

— Он привлечет ко мне внимание.

— Вирт Тагорет может следовать за тобой на расстоянии.

Осознав, что от сопровождающего мне не избавиться, я вновь согласно кивнула головой.