Сопливый щенок

Я не верил собственным глазам. Там на носу шлюпки сидел Нико и очень спокойно смотрел на меня, меж тем как рулевой Вороны одним ударом весла за другим заставлял лодку скользить все дальше и дальше в глубину залива.

Нет, может быть, я преувеличиваю. Его лицо, конечно, ничего не выражало, но он был бледный как простыня. Раздражен, высокомерен, непонятен — да! Но спокоен он не был.

Я окликнул его. Я хорошо знал: это бесполезно, но когда стоишь мокрый до нитки, по колено в воде и видишь, как твои лучший друг уплывает прочь, на пути к… Да один бог знает, на пути к чему и чем все это кончится…

— Нико! Баранья башка! Вернись!

Но он, само собой, этого не сделал. Единственное, чего я добился своими усилиями, было то, что тонкая улыбка на губах Вороны стала еще шире и более торжествующей. В конце концов я смолк и двинулся вброд к берегу. Словно бы больше ничего делать не оставалось, да и вода была уж больно холодная.

— Снимай мокрое! — сказала Роза и протянула мне одеяло и чью-то куртку. — А не то замерзнешь насмерть.

И она не соврала. Холодный воздух уже хорошенько кусал кожу, а ноги мои были вовсе бледно-синими. Я стянул через голову промокшую насквозь рубаху и вытерся одеялом насухо.

Кое-кто из корабельщиков с «Ласточки» уже собрал груду сухих водорослей и пытался вселить в них жизнь с помощью огнива. Но большинство из них стояли, не отрывая глаз от шлюпки, что мало-помалу приближалась к их кораблю.

— Они это не сделают? — спросил один из них.

— Как бы не так, — горько ответил другой. — Этот Ворона все что угодно придумает.

Портовый Местер не сказал ни слова. Он только стоял и смотрел, стиснув тяжелые кулаки.

И вот оттуда донеслись звуки ударов — звуки молота, разбивавшего дубовый шпангоут. Но на это потребовалось немало времени. Да и все шло очень медленно, во всяком случае поначалу «Ласточка» едва кренилась на один борт. И наконец, тяжелая, как корова, которая вот-вот отелится, она легла на борт и пошла ко дну.

— Они сделали такое, — сказал человек, который не верил. — Эти поганцы сделали такое!..

Его товарищ не произнес ни слова. Он лишь молниеносно повернулся кругом и так двинул меня по голове, что я упал навзничь в песок. Я перекувырнулся, вскочил и вернул ему удар, но мой был слабоват, потому что я хорошо понимал его правоту. В глазах этого корабельщика я был одним из тех «поганцев», из-за которых только что потопили корабль, а благодаря Нико я стоял перед ним. Перед ним и его шестерыми товарищами по кораблю. Это было как в страшном сне. Если они и вправду решили отлупить меня, что я мог поделать?

— Прекрати драку, Мальвин, — сказал Портовый Местер. — Никакой пользы от этого не будет. А нам нужны все силы, которые у нас только есть, чтобы выпутаться из этой истории.

Роза поглядела на меня так, будто ей показалось, что Капитан одним махом избавил меня от всех бед.

— Попробуй развести огонь! — сказала она. — Кое-кому из нас придется остаться здесь с Калланом, пока другие пойдут за помощью.

А потом случилось так, словно она внезапно чего-то хватилась. Она оглянулась. Потом оглянулась снова. А потом резко поднялась.

— Давин! — сказала она. — Где Дина?

— Дина! Д-и-и-и-и-на!

Я звал. Роза звала. Но, думается, и она и я — мы оба знали: это бесполезно. Дины у Троллева залива не было.

— Убью ее! — прошипела Роза. — Если она снова исчезнет, или поранится, или помрет, или что-нибудь такое, я измолочу ее до смерти!

— Вообще-то она не исчезла, — сказал я. — Ведь и ты, и я хорошо знаем, где она.

Роза прикусила губу.

— У Нико!

— Да! Но чего я совсем не могу понять — зачем?

Роза покачала головой:

— Ну это просто. А вот как? Как она это сделала?

Нико не хотел брать с собой тебя?

— Он ее не видел, — сказал я.

— Что значит — не видел? День светлый, а шлюпка не больше лохани!

Я лишь устало покачал головой. Мне не хотелось объяснять Розе все, что я знаю о Сецуане и Даре Змеи. Неужто ей самой этого не сообразить? Она, верно, слышала это так же часто, как я… ну эти слова: «Сецуана видишь, только когда он сам этого хочет». О том, что моя младшая сестра была такой же, у меня вообще не было желания говорить.

— Так чего ты не можешь понять? — вместо прямого ответа спросил я.

Роза окинула меня оценивающим взглядом.

— Мог бы и сам понять, — произнесла она.

— Коли б мог, стал бы я спрашивать?

Она закусила губы. Я не был уверен, улыбка это или раздраженная гримаса. Такое у меня часто бывало с Розой.

— Ну не знал так не знал, а я сплетничать не буду.

— Роза!

— Да?

Она послала мне взгляд до того невинно-сладостный, что у меня заныли зубы. Я сдался:

— Не хочешь говорить, ладно. Я сам разузнаю.

— О да! Раньше или позже! Раньше или позже!

На сей раз я был уверен: то была улыбка. И совсем уверен в том, что она высмеивала меня, — ничего нового в этом не было, и что уж тут поделаешь! Но, несмотря на все, это было лучше, чем тот холодный взгляд: «Ты — сам — виноват — во — всем — этом!» Но почему как девочкам, так и женщинам я кажусь ужасно забавным? Кармиан тоже смеялась надо мной. Кармиан! Нико швырнул меня в воду, но ее-то он оставил! Неужто он в самом деле полагает, что от нее больше пользы, чем от меня? Правда, я никогда раньше не видывал женщину, которая умела бы управляться с ножом, как умела Кармиан. Даже Роза не могла… Но все-таки…

Или дело в том, что он, ни больше ни меньше, хотел оставить ее для себя самого? Быть может, ему плевать, что она так ловко управляется с ножом.

— Ну и идиот! — пробормотал я.

— Кто? — спросила Роза.

— Нико!

У нее такие длинные волосы… у Кармиан. И хотя она чаще расхаживала в мужских штанах, я все же не мог понять, как это я однажды принял ее за мужчину.

— О чем ты думаешь?

Я покосился на Розу. Может, лучше совсем не упоминать Кармиан? Роза несколько раз делала кислую мину из-за самых неожиданных вещей. Но, по крайней мере, Дина не будет единственным существом женского пола на «Морском Волке».

— Ох-х, ни о чем особенном.

Кармиан говорила, что я мил. Но говорила так, словно речь идет о котенке или о маленьком мальчике.

— Дина, пожалуй, справится, Давин! Она… она знает столько всякого разного.

Я кивнул. Да, это верно! Но Дина была также… Другие люди часто думали, что она сильна, а быть может, даже опасна из-за тех сил, что скрывались в ней. Но ведь порой она бывала просто маленькой девочкой — маленькой девочкой, которой нужна забота. Я вообще не желал думать о ней, той, что поплывет вместе с Вороной. И я не мог вынести мысли о том, что пощечина, которую я ей отвесил, будет последним, что Дина запомнит обо мне.

Мы пошли обратно к берегу, где другие уже разожгли костер. Водоросли горели быстро, с треском и вонью. Но огонь согревал, а в этом мы все нуждались. А больше всех Каллан.

Каллан! Вот еще о ком мне думать не хотелось. Но я не знал, как удрать от всего этого, так что в конце концов, не спуская глаз со своих рук, уселся на корточки рядом с Калланом.

— Прости! — сказал я.

Он окинул меня ледяным взглядом:

— Где твоя сестра?

Он спросил не потому, что не знал этого. Думаю, он сообразил это еще быстрее, чем я.

Поначалу я не ответил. Но он не дал мне ускользнуть от ответа.

— Уплыла. Вместе с Нико.

Он кивнул. Один раз, очень коротко. Думаю, силы вернулись к нему как раз в эту минуту.

— На этот раз сможешь сам рассказать об этом матери.

Больше он ничего не сказал. Однако и этого было достаточно.

Троллев залив лежал в стороне от главного морского пути. Залив был недостаточно глубок для крупных судов, да и мелкие посудины редко заходили сюда. Зачем? Здесь ничего не было. Только скалы, да водоросли, да несколько родников, сбегавших в море.

— Потребуется самое малое три дня, чтобы добраться до Арлайна, — сказал Портовый Местер. — А еще пройдет день, пока сюда доберется какой-нибудь корабль. Четыре дня. А то и все пять.

Он смотрел на Каллана и говорил это словно про себя, но я знал, о чем он думал. Будет ли Каллан к этому времени в живых? Без крыши над головой, почти без еды, у жалкого костра из водорослей.

— Мы не знали, что это отнимет столько времени, — сказал я. — Нико и я. Мы этого не знали.

И мы даже не предполагали, что кто-то будет серьезно ранен.

Портовый Капитан холодно глянул на меня.

— Ворона знал это, — сказал он.

— Но не говорил.

Крохотная доля упрямства звучала в моем голосе. Ну зачем рисовать картину еще страшнее, чем она, собственно говоря, есть? Неужто они думали, что я всерьез желал кому-нибудь таких страданий?

— Сопливый щенок! — прошипел тот, кто раньше ударил меня, и снова сжал кулаки. — Коли ты еще и наглый…

Портовый Местер внезапно каким-то образом показался выше ростом. Выше и внушающим еще большее почтение.

— Придержи язык, Мальвин! Никакой драки здесь не будет! А от тебя, Сопливый щенок… — он ткнул указательным пальцем прямо мне под нос, — я не желаю слышать даже малейшего писка. Из-за твоей дури я потерял корабль. Я не хочу также потерять… — Он бросил взгляд на Каллана и сказал не так, как хотел сначала: — Я не хочу потерять куда больше. Ты согласен?

Упрямство исчезло. Несчастный и обессиленный, я только кивнул. Каллан лежал теперь на подстилке в гнезде из водорослей, накрытый всеми нашими одеялами. Даже голова его была закутана, и единственное, что можно было видеть, — лицо, бледное и мокрое от пота, а потел он совсем не от жары. Пот, боль. Я хорошо знал это. И, видя Каллана таким и зная, что это по моей вине, — моей и моих «глупостей», как выразился Местер, — я ощущал себя хворым до мозга костей.

— Нам нужен один или два человека, чтобы пойти, — сказал Мальвин. — Время не терпит.

Местер кивнул.

— Ты ведь знаешь дорогу, — сказал он. — Но лучше, если вас будет двое.

— Возьми меня с собой!

Я и сам не поверил, что слова эти сорвались с моих губ. Три-четыре дня вместе с Мальвином, который сделал все, что в его силах, желая ударить своей головой в мой живот? Но как только я выговорил эти слова, я понял: я этого хочу. Лучше идти или бежать, чем молча сидеть здесь, смотреть на Каллана и хворать душой.

Мальвин смотрел на меня без восторга.

— Мне нужен попутчик, которому я могу доверять, — сказал он.

Мне хотелось его отдубасить. Вот как? Значит, он мне не доверяет? Что же, постараюсь убедить его.

— Я быстр на ногу, — сказал я. — Быстрее любого из вас. Может, я смогу сократить поход на целый день. А время для нас кое-что да значит.

Мальвин только покачал головой и оглянулся на остальных.

— Тристан! Хочешь пойти со мной? — спросил он.

Один из корабельщиков кивнул и поднялся. Но тут вмешался Кал лап.

— Малец мастак бегать, — только и вымолвил он. — Он бегает всякую ночь.

Откуда ему знать? Единственной, кто вообще знал об этом, была мама. Неужто они говорили обо мне? Неужто матушка рассказывала Каллану о таких вещах?

Тут меня будто какой-то тупой молнией ударила щемящая боль в теле! Мать и Каллан! Внезапно тысяча мелочей стала понятна мне. Взгляды и движения! Как он поддерживал ее, помогая спешиться. Те вечера, когда он сиживал в Доме Можжевеловый Ягодник, вместо того чтобы скакать домой засветло, пока видно дорогу. Когда это началось? Летом, как только мы вернулись из Сагислока? А может, еще раньше… Когда мы думали, что потеряли Дину. Я ведь хорошо знал: что-то в тот раз произошло. Он больше не охранял нас только потому, что Мауди Кенси велела… Он начал смотреть на нас, и особенно на маму, по-другому. Как на родичей или на людей своего клана. Как на что-то, принадлежавшее ему. Каллан! Каллан и моя мать!

— Вы поженитесь? — вырвалось у меня, прежде чем я подумал об этом.

Портовый Местер поглядел на меня, будто решил, что я вовсе спятил. Но Каллан хорошо знал, о чем я говорил.

— Не суй свой нос в чужие дела, малец! Занимайся своими! — сказал он. — И пошевеливайся! А?

«Ты не умрешь!» Эта мысль так захватила меня, что я чуть не произнес эти слова вслух. Потому как и без этого я нес матери худые вести: Дина исчезла вновь, вместе с Нико. Но коли мне тоже придется сказать, что…

— …шевели ножками… Да, спасибо!

— Тристан! — произнес Портовый Капитан. — Одолжи ему свои сапоги. Не может же малец отправиться на эту прогулку босиком.

Тристан молча снял сапоги и протянул их мне. Я взял их и зашнуровал. Они были лишь чуточку мне велики.

— Пошли! — сказал я Мальвину. — По какой дороге мы пойдем?

И на этот раз Мальвин ничего худого не вымолвил. Он лишь указал вверх на ущелье, нацеленное прямо на восток.

— По этой! — произнес он. — Надеюсь, ты сможешь не только бежать, но и карабкаться!

 

Дорога в Арлайн

Тяжелой поклажи у нас с собой не было. Одежда вместе с запасом пищи осталась у Троллева залива. Ведь мы доберемся до еды, и крова, и тепла раньше всех, да и лучше не тащить на себе слишком большой груз.

Для начала облегчением было уйти прочь от вида Каллана и от укоряющих взглядов остальных. Мальвин, ясное дело, не очень-то обожал меня, но ему хватало дела глядеть, куда ставить ноги и девать руки, потому как первый отрезок пути больше подходил для горной козы, нежели для беговой лошади. Но после того как мы карабкались больше часа вверх, а время шло к полудню, Мальвин остановился, чтобы отдышаться. Теперь мы были уже далеко-далеко среди черных скал и могли лишь изредка видеть море, словно внезапный зеленый проблеск вдали.

Мальвин сел на скалистый валун и стал растирать ноги. Но мне не хватало для этого спокойствия. Потому стоило нам остановиться, я обнаружил, что мысли о Каллане остались при мне. Когда я не карабкался вверх или не шел, он был там — в моем мозгу; мне было от него не уйти.

— Эй, Сопливый щенок! — крикнул Мальвин. — Садись, выпей глоток воды! Нам снова в долгий путь!

Я не хотел отдыхать, я хотел идти дальше. Но все же взял кожаную фляжку и выпил несколько глотков воды.

— Пойдем?

Мальвин окинул меня долгим кислым взглядом:

— Пожалуй, пойдем, но стоит ли загонять себя насмерть?

— Каллан не может ждать.

— А кто виноват?

Я сжал кулаки, но, даже если б я и хотел разок вдарить ему как следует, я хорошо знал: что пользы в драке? А кроме того… кроме того, ведь он был прав.

Я видел, что Мальвин по-прежнему тяжело переводил дух. Последний подъем был труден. Но все же он поднялся и снова пустился в путь.

Мы мало спали в ту ночь. Только-только чтобы наши измученные тела чуточку отдохнули. Было холодно, да еще с изморосью, и я не мог избавиться от мысли о Каллане и остальных и об их жалком костре из водорослей. А когда я наконец впал в сон, меня поджидали голоса Шептунов, и теперь они обрели новое оружие против меня:

…имя твое — Убийца…

…твоя вина…

Бледное лицо Каллана, бескровное и мертвое…

…твоя вина…

Я сел одним рывком. Мое тело жаждало движения. Оно до боли устало, но лежать спокойно я не мог.

— Мальвин!

Никакого ответа.

— Мальвин, проснись! Я хочу идти дальше!

Он медленно и неохотно проснулся.

— Какого черта, малец! Ночь на дворе!

— Не совсем.

Слабый блик света окрасил небо — еще не рассвет, но совсем близко.

— Ведь ни зги еще не видно!

Я не произнес ни слова, а только начал сворачивать одеяло и шнуровать одолженные мне сапоги. Мальвин же, с его кислым лицом, вздохнув, поднялся на ноги, фыркнув, как усталый конь в упряжке, что снова кидается вперед, хотя почти обессилен.

— Вот! — Он сунул мне пару морских сухарей, твердых и черствых, что были частью запаса с «Ласточки». — Тебе станет худо, если сперва не поешь!

Я удивился и взял сухари. С каких это пор Мальвин начал беспокоиться о том, каково мне? Но, может, он больше пекся о здоровье Каллана.

Мы карабкались и шли, шли и карабкались. И на другой день вскоре после полудня вышли наконец на более ровную местность — и на дорогу.

Мальвин упал, будто кто-то подрубил ему ноги. Лицо его было серо-бледным, а редкие рыжеватые волосы и борода слиплись от пота. Он выглядел так, будто за эти два дня состарился на целых десять лет.

— Мальвин, нам нельзя останавливаться!

Он глянул на меня. Его глаза были в красных прожилках.

— Я остаюсь здесь! — хрипло выговорил он. — Иди по дороге, малец! Даже такой Сопливый щенок, как ты, теперь не заблудится!

— Но…

Он и вправду выглядел, будто умирающий. Даже в том, как он произнес «Сопливый щенок», не было и капли злости по сравнению с тем, как он выговаривал их раньше. Однако же смогу ли я оставить его здесь одного?

— В путь, малец! А коли в силах, так бегом!

Чудно! Хотя я и сам очень устал, мысль об этом сильно взбодрила меня. Тело мое жаждало бега, словно это было единственным, что могло заставить уняться грызущую душевную боль. Словно это было единственным, что могло заставить исчезнуть лицо Каллана — бескровное, бледное… «Бежать! Малец мастак», — сказал Каллан. Ну вот, настал час это доказать.

Я отдал Мальвину одеяло и остаток своей поклажи, оставив лишь фляжку с водой. Подумав, я снял также толстую куртку и сапоги Тристана.

— Малец!.. — произнес, увидев это, Мальвин. — Ты уверен? А если тебе придется остановиться?..

Я хорошо знал, о чем он… Если я остановлюсь, я замерзну. Холод-то собачий! А может, и такой, что мне его не пережить. Но я и не думал останавливаться.

— Я не остановлюсь, — сказал я. — Пока не добегу.

Он глянул на меня. Потом кивнул:

— Счастья и удачи тебе, Сопливый щенок!

Две песчаные колеи с полоской травы посредине. Такая была дорога. Она прорезала заросли вереска на холмах, что частично напоминали мне те места, где я бегал дома. Кусты вереска и увядшая трава — мокрая и по-зимнему желтая. Солнце уже низко стояло на небе, и певчих птиц не было слышно. В ушах у меня отдавались только мои шаги и дыхание.

Поначалу от этого стало легче. Наконец-то бежать, наконец-то не думать ни о чем другом, кроме как следить за дорогой. Мои ступни мягко шлепали по песчаной колее, мое дыхание установилось, оно не было совсем спокойным, но все-таки… На самом деле во всем царило чудное спокойствие из-за того, что настало какое-то однообразие. Топ-топ-топ! Одна за другой, вдох-выдох… это нетрудно.

Поначалу, во всяком случае.

Солнце село. Дорога по-прежнему тянулась среди холмов — вдох-выдох… И по-прежнему никаких домов не видать. Сколько еще бежать? «Три дня пути», — сказал Портовый Местер, но Мальвин и я прошли большую часть пути, — так сколько еще осталось?

Вдох-выдох. Теперь стало труднее. В боку кололо, а ноги начали болеть. Наверное, уже близко. А может, и нет?

Вверх по склону холма… Ноги чуть ли не кричали, взывая ко мне, но я не желал прислушиваться. Я не мог уже идти и не мог остановиться. Дальше!.. Вдох-выдох! Одна нога за другой!

Небо потемнело. Солнце, пылающее, алое, висело совсем низко, рядом с холмами. Ветер выметал вересковую пустошь, холодя дыханием мое вспотевшее тело. И полил дождь. Тяжелые холодные капли дождя бились о песок и так сильно молотили мои плечи, что казалось, их колют иглой.

Я думал о Мальвине — нашел ли он какое-нибудь прибежище, чтобы заползти туда? — и о Розе, о Каллане и о других. Я хотел бы ускорить свой бег, но не мог. Мои ноги были такие тяжелые и в то же время огнем горели, а теперь еще — боли в животе и в груди. Ну, если это селение не вынырнет из-за поворота…

Дождь и пот стекали по шее. Рубашка прилипала к телу, будто второй слой кожи.

«Еще немного, и у меня не останется сил».

Казалось, что какой-то голос громко произносил эти слова, но то была лишь мысль, мысль в моем собственном мозгу.

— Ты должен! — прерывисто выдохнул я меж двух вдохов.

— Не могу.

— Должен!

Будто перебранка с маленьким угрюмым малышом, который устал.

— Не хочу!

— Но ты должен. Одна нога за другой. Ну еще чуть-чуть!

Я снова почувствовал запах моря. Селение Арлайн должно было появиться. Неужто я вот-вот буду там?

И тут я вдруг увидел в сумерках свет. Дорожная колея нырнула в низину, и свет исчез из виду, да так надолго, что я начал было сомневаться, но вот… Чудо, он снова возник, будто маленькая звездочка, в самом конце дороги.

Я не отрывал глаз от света, да так, что уже не видел, куда ставлю ноги. Глупо. Меня угораздило пошатнуться, споткнувшись о травянистую полосу посреди дороги, и я упал. Но не потому, что я так сильно ударился. Какой-то миг я даже не в силах был вдохнуть. Я лежал там под дождем, меж тем как капли барабанили по моей спине и по моим несчастным ногам, и я запросто мог так и остаться лежать. Несмотря на ливень. Трудно было подняться.

— Теперь иди. Вставай!

— Не хочу!

— Ты должен!

— Больше не могу…

…Окровавленное лицо Каллана. Я поднялся.

Уже совсем стемнело, когда я добрался до первых домов, и, когда хотел остановиться, вместо этого пошатнулся и рухнул на холодную, мокрую каменную стену, да так и сел около нее.

— Поднимайся! Поднимайся снова!

Однако ноги мои не хотели, а в легких не хватало воздуха, чтобы крикнуть. Мне пришлось подползти на четвереньках к двери и постучать в эту дверь ладонью.

— Отворите!

Ничего не произошло. Никакого ответа. Не могли же они, черт побери, уже лечь спать? Я постучал в дверь вновь. Откройте же!

— Отворите, черт возьми!

Наконец в доме послышался грохот, дверь открылась, и испуганный ребенок выглянул оттуда.

— Отца нет дома, — сказал девочка. — Уходи, откуда пришел!

«Надо постараться не испугать ее еще больше», — подумал я. Вид у нее и так был уже сильно испуганный, и не помогало даже то, что я сидел на земле, вместо того чтобы встать, как обычно делают взрослые.

— Найди своего отца! — сказал я как можно спокойнее, хотя с трудом переводил дух. — Скажи ему, что один корабль потерпел крушение в Троллевом заливе и там есть раненые. Им нужна помощь, и как можно скорее.

Но девочка, словно окаменев, только смотрела, но уже не на меня, а через мое плечо.

— Кто ранен? — спросил кто-то за моей спиной.

Мне стало сразу легче оттого, что я услышал разумный голос взрослого человека.

— Каллан! — ответил я. — Каллан Кенси. Коли речь пойдет об оплате, Кенси-клан возьмет это на себя.

— Кенси, говоришь? Да, но ведь надо поглядеть, найдется ли у нас время… А кто ты?

— Давин Тонерре!

Я сделал последнюю попытку подняться на ноги, но ничего не вышло. Мои ноги попросту не желали больше служить. Но мне удалось повернуться так, что я смог увидеть своего спасителя.

И только тогда я обнаружил, что на нем мундир драконария Дракана.