Алекс сел в машину, чувствуя угрызения совести. У него в кармане преспокойно лежали ключи от его машины. Он не относился к разряду людей, которые с легкостью врут и не чувствуют при этом никакой вины. Но когда он увидел, что Фан уходит с вечеринки, то внезапно почувствовал, что не может позволить ей вот так просто исчезнуть.

Он целый вечер наблюдал за ней, искусно скрывая это от других. Воспоминания о девушке, бывшей когда-то его женой, совсем затуманились, когда он увидел зрелую женщину, какой она стала. Он хотел теперь ее больше, чем тогда. Он просто не мог позволить ей уйти.

Разглядывая тайком Фанни, пока она вела машину, — ее широкий лоб, маленький прямой носик, пухлые губы, — он понял, что не сожалеет о своей лжи.

Фан думала о том, что Алекс и так стоял слишком близко от нее на вечеринке у Паолы. Ее миниатюрная машина сблизила их еще больше. Почему она не купила фургон? Или еще лучше — автобус? Большой автобус, в котором Алекс сидел бы по меньшей мере в двадцати футах от нее. Алекс задвигался, стараясь занять более удобное положение. Маленькая машина не была рассчитана на человека его роста. Его нога оказалась всего в нескольких дюймах от ее ног. В бледно-голубом свете, исходящем от щитка машины, она видела заглаженную стрелку его брючины на согнутом колене.

Когда Фан познакомилась с Алексом, он занимался бегом. И она иногда поддразнивала его, говоря, что у него ноги стройнее, чем у нее. Ей не нужно было закрывать глаза, чтобы вспомнить его бегущим в шортах. Или как он выглядел без шорт.

Фанни почувствовала, что у нее перехватило дыхание, когда его рука взялась за спинку ее сиденья. Она заставила свои мысли принять другое, более безопасное направление. Он только пытался поудобнее устроиться, сказала она себе. И то, что его пальцы почти дотрагиваются до ее волос, — чистая случайность…

— Так ты купил квартиру? — внезапно спросила она, немного натянуто и слегка повышенным тоном. Ей необходимо было прервать гнетущую тишину.

— Да. Я не хотел покупать для себя одного целый дом.

Его слова возродили целый рой воспоминаний. Посмотрев впервые на старый дом в Пасадене, Алекс сказал, что ему требуется большой ремонт. Фанни схватила его руками за локоть, умоляя отбросить доводы рассудка, оперевшись на веление сердца. Они были нужны этому дому. Кто-то должен был купить этот дом, позаботиться о нем и возвратить ему былую красоту. Кроме того, на заднем дворике рос огромный платан, который всем своим видом говорил, что под ним надо поставить скамейку и в жаркие дни сидеть в его тени, спасаясь от солнца. Алекс что-то пробормотал, но потом сдался, согласившись, что у этого места много возможностей.

Ей не требовалось смотреть на Алекса, чтобы понять, что он вспоминает то же самое. А он вспомнил, как по вечерам они оклеивали стены обоями, сдирали руками груды старой отделки, соскабливали толстый столетний слой краски, обнажая прекрасно сохранившуюся древесину.

— Ты мог бы оставить себе наш дом, — сказала Фанни.

— Нет. Он слишком много значил для тебя. Ты все еще там живешь?

— Да.

Остаток пути они ехали молча, и тишина нарушалась только тихими указаниями Алекса, где им следует повернуть.

Странно, но это молчание не было неловким. Воспоминания, хотя они и не говорили об этом, сняли напряжение.

Фанни поставила машину на стоянку перед зданием, на которое показал Алекс. Но он не двинулся, чтобы выйти из машины, и, подождав немного, Фанни выключила двигатель. Воцарилась полная тишина.

— Зайдешь ко мне выпить что-нибудь? — спросил Алекс, поворачиваясь в ее сторону.

Фан отрицательно покачала головой, ощущая внутри маленький толчок. Возможно, это было ожидание каких-то происшествий.

— Я за рулем.

— Тогда на чашку кофе.

— Уже поздно.

— Без кофеина.

— Не могу.

— Тогда сок, — уговаривал он, чувствуя, что она начинает поддаваться.

— Правда, не могу.

Ни кофе, ни сок, ни что-нибудь еще не могли заставить Фанни принять его предложение, потому что меньше всего она хотела позволить Алексу Грэди вернуться в ее жизнь.

— Я тебя не съем, Фан, — пошутил Алекс.

— Я тебя не боюсь, — ответила Фанни. Я боюсь только себя, добавила она мысленно.

— Тогда пошли ко мне на кофе. Пожалуйста, Фан. Я хочу с тобой поговорить.

Он поднял все еще лежавшую на водительском сиденье руку и ласковым движением коснулся щеки Фанни. Всем телом она ощутила это легкое прикосновение. Она опустила глаза, не желая, чтобы Алекс увидел ее реакцию, и, зная, что он наверняка уже ее почувствовал. Так было всегда. Они оба знали, что достаточно легкого прикосновения, чтобы жизнь забурлила в них с прежней силой. Именно поэтому она не хотела принимать его предложение. Именно поэтому она сказала:

— Чашка кофе — неплохая мысль.

Дома, в одном из которых жил Алекс, высились в предгорьях над Глэндейлом. Когда они вошли в гостиную и Алекс раздвинул шторы, у Фан вырвался возглас восхищения живописным видом из окна.

— Это, конечно, не настолько великолепно, как у Паолы и Фрэнка, но все же неплохо, — прокомментировал Алекс, открывая скользящую стеклянную дверь на балкон. — Это здание следовало повернуть на десять градусов вокруг оси, чтобы достичь наилучшего положения, — критически добавил он.

— Очевидно, это проект не Грэди. Проект Грэди был бы совершенен. — Фан сама удивилась своему сарказму.

— Это здание на самом деле построено не по нашему проекту. — Алекс прислонился бедром к перилам из красного дерева. — Я бы нашел способ расположить его так, чтобы вид из окон был наилучшим. — Ямочка, появившаяся у него на щеке, сделала его высокомерный тон несколько забавным.

— Естественно.

Фан положила руки на перила и устремила застывший взгляд на светящиеся внизу фонари. Казалось, прошли целые столетия с момента, как она стояла на балконе у Паолы и любовалась панорамой, подобной этой. До того, как узнала, что Алекс тоже на вечеринке. До того, как одним взглядом он заставил затрепетать каждую клеточку ее тела.

— Чайник вскипел. Я пойду заварю кофе.

Фан кивнула. Когда он вернулся в гостиную, она закрыла глаза. Это сумасшествие! Что она делает в квартире Алекса, прикидываясь, что любуется пейзажем? Единственное, что она могла сейчас видеть, — это изумрудно-зеленые глаза и сильные широкие плечи, на которые она когда-то так любила класть свою голову.

Фан отвернулась от блестящих огней города и направилась в гостиную.

Тяжелая керамическая лампа бросала круг света на плотный черный ковер и освещала часть мягкого серого дивана. Черно-серая цветовая гамма смягчалась розово-лиловыми пятнами. Изощренный вкус. Вкус холостяка, подумала она и тут же сказала себе, что не должна испытывать боль при мысли о том, что Алекс холостяк.

— Синяя гора Ямайки. Гуща бодрости с полной ложкой сливок, — объявил Алекс, входя с чашками кофе в комнату.

Фан повернулась к нему и почувствовала, что у нее перехватило дыхание. Он снял пиджак и галстук и закатал рукава светло-серой рубашки из египетского хлопка. Две верхние пуговицы были расстегнуты, что позволяло увидеть густую поросль русых волос на груди.

Фан почувствовала покалывание в ладонях, вспомнив, как она касалась ими этих волос, ощущала их пальцами. Под тонким хлопком его рубашки четко обозначались упругие мускулы, при виде которых у нее начало сосать под ложечкой.

— Фан? Что-то не так?

Она моргнула и перевела взгляд с его груди на лицо.

— Нет, — сказала она почти шепотом и, прочистив горло, повторила: — Нет. Я просто отвлеклась. Мысли блуждают.

— Это не противопоказано.

Фанни была признательна Алексу за то, что он не стал уточнять, где блуждают ее мысли. Но когда она взяла чашку из его рук и их глаза встретились, Фан ясно поняла, что он и так прекрасно знает где.

Кофе был крепким и ароматным. Алекс великолепно готовил кофе и приучил Фанни к вкусу настоящего кофе, сваренного по-турецки. После развода она снова стала пить быстрорастворимый кофе, почти забыв вкус натурального.

— Тебе надо купить кофемолку, — сказал Алекс, когда Фан выразила восхищение кофе. — Если бы я знал, что ты опять будешь пить это пойло, я бы оставил тебе свою.

— Ну, пойло — это слишком, — запротестовала Фанни и, подчиняясь его жесту, села на диван.

— Поверь мне, пойло — это комплимент.

Пальцы Фанни нервно сжали чашку, когда Алекс примостился рядом с ней на диване. Она надеялась, что он, дабы не создавать опасной близости, сядет на стул. Но с дивана обзор ночного города был лучше, поэтому она не нашла ничего неестественного в том, что Алекс выбрал именно это место.

А вот что казалось неестественным, так это учащенное биение сердца, когда он сел рядом. Он всегда заставлял ее сердце биться быстрее.

Именно по этой причине он без труда заманил ее в постель, по этой же причине уговорил выйти за него замуж. Но этого недостаточно, чтобы вновь построить взаимоотношения, твердо сказала себе Фан.

— Действительно чудесный вид, — произнесла наконец она, пытаясь отвлечься от невеселых мыслей.

— Мне тоже нравится.

Но когда Фанни взглянула на Алекса, то увидела, что взгляд его направлен не в сторону балконной двери. Он пристально смотрел на Фан испытующим, вопросительным взглядом. Фан неуверенным жестом подняла руки к своей прическе.

— У меня волосы растрепались или я испачкала нос?

— Извини, я не хотел так смотреть на тебя, — ответил Алекс, не отводя взгляд. — Я только подумал, как ты изменилась.

— Прошло пять лет. Люди меняются за это время.

Не зная, чем занять руки, она потянулась к низкому стеклянному столику перед диваном, чтобы поставить чашку.

— Но люди, как правило, не становятся еще красивее.

Фан резко повернулась к Алексу, и то, что она прочитала в его глазах, отбросило все ее надежды справиться с отчаянным биением сердца.

— Алекс…

— Ты стала еще красивее, чем пять лет назад.

— Алекс…

Он дотронулся рукой до ее волос, пальцы утонули в мягкой копне.

Фан хотела отодвинуться от него, встать, сказать, что пришла сюда не для того, чтобы выслушивать сомнительные комплименты, но не могла найти в себе силы пошевелиться.

Она словно приросла к месту.

Алекс вытащил шпильки, и ее волосы рассыпались по его рукам, как тяжелый черный шелк.

— Ты не остригла их, — прошептал он, наблюдая, как ее волосы стекают с его рук, достигая ее поясницы.

— Нет.

Фан сухо глотнула, щеки ее зарумянились под действием его взгляда. Она помнила этот страстный взгляд, который каждый раз останавливал ее, когда она решалась постричь волосы и сделать какую-нибудь модную прическу.

— Я мечтал увидеть тебя с распущенными волосами, — нежно сказал Алекс.

Его пальцы ласкали ее волосы, все глубже зарываясь в них.

Он снова посмотрел в глаза Фанни.

— После развода я хотел забыть тебя. Но ночью, когда закрывал глаза, ты являлась передо мной обнаженная во всем блеске своей красоты, с водопадом черных волос на плечах…

Фан не могла оторвать от него глаз. Надо положить конец этой сцене и уйти, пока я не совершила непростительной глупости и не позволила Алексу увлечь меня своим жаждущим взглядом, кружилось у нее в голове.

Большим пальцем руки он погладил кожу под мочкой ее уха. У Фан остановилось дыхание.

— Алекс…

Она попыталась отвернуть голову, чтобы избежать его прикосновения, но обнаружила, что вместо этого прижалась к нему.

— Ты всегда так выговаривала мое имя, когда мы занимались любовью. Бездыханно и страстно.

Когда он успел настолько к ней приблизиться? Она видела золотые лучи вокруг зрачков его глаз, отчего их зелень становилась еще сочнее. Его лицо дышало страстью, и ей стало трудно дышать.

— Я не могу, — прошептала Фан, вздрогнув, когда его пальцы начали гладить ее шею.

— Это неизбежно. Мы это оба знаем. Это должно случиться.

— Но мы разведены.

Нежным ласкающим взглядом он обвел кромку ее декольте. Кончиками пальцев он почти касался ее полуобнаженной груди. Фан почувствовала, как вздымается ее грудь в ожидании этого прикосновения. Если бы Алекс взглянул, он бы увидел, как затвердели ее соски и бугорками проступили сквозь мягкую ткань платья, откровенно выдавая ее желание.

— Я хочу тебя, Фан. И ты хочешь меня.

Не отрывая взгляда от ее глаз, Алекс положил широкую ладонь ей на грудь. У Фан пересохло во рту. Этим уверенным прикосновением он повернул время вспять. Все пять лет она пыталась забыть, как он ласкал ее. И именно этого она никак не могла забыть.

— Мы не можем.

Фан схватила его за запястье, но на этом ее сопротивление и закончилось. Она не могла найти в себе силы оттолкнуть его.

— Мы можем.

Все еще держа свою руку на ее груди, Алекс провел большим пальцем по набухшему соску, и она поняла, что он почувствовал тот неодолимый чувственный трепет, который охватил все ее существо. Другой рукой он взял руку Фан за запястье и прислонил к своей груди. Сквозь рубашку она ладонью ощутила тяжелые удары его сердца. Они были частыми, мощными и соответствовали ее собственному пульсу.

— Я не для этого сюда пришла, — прошептала она.

— Не для этого? — спросил Алекс хрипло. — Ты так же сильно хочешь меня, как я тебя. Не отказывайся от этого. Ты нужна мне.

Его слова больно кольнули ее. Да, для этого она всегда ему была нужна. Трагедия состояла в том, что она никогда не была ему нужна для другого. Но эта мысль не остановила ее.

— О, Алекс! — сдавшись, прошептала она.

— Фан, — ласково сказал он.

Его рука скользнула вниз, и Фан не смогла сдержать вырвавшийся у нее тихий стон — стон желания.

Не отрывая одной руки с ее груди, Алекс положил другую ей на шею, притягивая ее все ближе.

Фан понимала, что должна попросить его прекратить. Сейчас же. Пока они не сделали что-нибудь, о чем она потом пожалеет. Но как хорошо! — подумала она. И закрыла глаза, когда губы Алекса приникли к ее губам.

Их поцелуй был поцелуем давно близких людей. Алекс целовал ее как женщину, с которой был близок, как женщину, которая делила с ним постель почти два года. Он знал ее, знал ее реакции на его ласки, как знал самого себя.

Фан ухватилась руками за его рубашку, и Алекс почувствовал, что теперь она окончательно сдалась. Он ощутил это по созревшей припухлости ее груди, по той страсти, с которой она слилась с ним в поцелуе.

Алекс не планировал этого, когда просил ее зайти на чашку кофе. Он хотел только поговорить с ней, найти нить взаимопонимания, но, когда посмотрел на нее в затененном свете лампы, увидел глубину ее глаз, похожих на таинственные озера, ее пухлые чувственные губы, безрассудное неуемное желание вспыхнуло в нем с необычайной силой. Никакая другая женщина не могла разбудить в нем такую страсть.

Целуя ее, он чувствовал себя как человек, умирающий от жажды, когда он припадает к источнику свежей воды. Хотя в чувстве, которое рождала в нем Фанни, не было ни капли прохлады. Он ощущал себя горячим и жаждущим, забывая, что ему тридцать восемь и он уже не похотливый юнец.

Алекс стянул с нее платье до поясницы и оторвался от ее губ, чтобы посмотреть на то сокровище, которое обнажил. Фан смущенно запротестовала. Она пыталась закрыться руками, но Алекс схватил ее за запястья.

— Ты так красива, Фан. Так чертовски красива!

Он отпустил ее запястья, и она вздрогнула, когда он взял в руки ее полные упругие груди, приподнимая их вверх. Алекс больше не мог сопротивляться искушению. Он нагнулся и схватил губами ее набухший сосок.

У Фан внутри все сжалось от жадных поцелуев Алекса, покрывающих ее грудь. Ее охватило обжигающее желание, которое как ножом прокалывало ее насквозь.

Боже, как долго это длилось!

Ее пальцы ворошили его золотые волосы, она все ближе притягивала его к себе, изгибала спину, предлагая ему себя.

С того момента как Алекс появился на вечеринке, Фан знала, чем закончится этот вечер, но в глубине души не хотела этого признать. Она бежала от этой мысли, когда ушла с вечеринки, отворачивалась от нее, когда отказывалась принять приглашение Алекса на чашку кофе. Но она устала бороться с собой и больше не старалась избежать того, что все равно должно было случиться.

— Алекс…

Имя прозвучало как стон, мольба, признание.

Они снова слились в долгом поцелуе.

Фан с изумлением открыла глаза, когда Алекс вдруг оторвался от нее и встал с дивана. Но еще до того, как она успела сообразить, в чем дело, он поднял ее на руки с такой легкостью, будто ее вес для него ничего не значил, пересек гостиную и понес ее в полумрак спальни.

Когда он поставил ее на ноги рядом с кроватью, у Фан подкосились ноги. Она удержалась за него, прижавшись лбом к его груди, чувствуя его прерывистое дыхание.

— Фан, — хрипло прошептал Алекс.

Она подняла голову, чтобы посмотреть на него. Комната была слабо освещена черной фарфоровой лампой, которая стояла на туалетном столике. Но этого света ей хватило, чтобы увидеть зеленый огонь, бушующий в его глазах.

— Если ты этого не хочешь, скажи мне.

Она чувствовала его страсть, его безумное желание. Те же чувства сжигали ее.

Она качнулась к Алексу. Обнаженной грудью прижалась к тонкой ткани его рубашки.

— Ты слишком много говоришь, — прошептала она и подняла голову, покрывая короткими нежными поцелуями его твердый подбородок.

Со смехом, скорее похожим на стон, Алекс обнял ее, приподнял с пола и прижал к себе с такой силой, что луч света едва ли мог бы проникнуть между ними. Его губы прильнули к ее губам, говоря без всяких слов о том, как сильно он ее хочет. Этот поцелуй заставил забыть Фан обо всем на свете. Сейчас она жила только этим мгновением. Неважно, что будет после. В будущем ей, может быть, придется заплатить за эту ночь, но она не хотела думать об этом теперь.

Алекс расстегнул молнию на ее платье и стянул его через низ вместе с трусиками. Ее туфли остались где-то в гостиной, и теперь она стояла перед ним совершенно голая.

Алекс посмотрел на нее, и кровь еще быстрее побежала по жилам. Он взял ее волосы и положил их ей на плечи. Ровными блестящими ручьями они накрыли ее грудь. Контраст черных волос и ее кожи цвета слоновой кости он был не в силах забыть никогда.

— Ты так красива!

— А ты все еще одет.

Ее пальцы дрожали, когда она расстегивала ему рубашку. Он ловко снял ее и бросил позади себя. Потом обнял ее за талию, притягивая к себе, пока упругие холмы ее грудей не коснулись волос на его груди. Ей трудно было дышать, когда Алекс положил ее на кровать. Прохладные полотняные простыни не смогли охладить жар ее кожи. Она наблюдала, как Алекс снимал ремень.

Сбросив с себя одежду, он стал похож на могучего льва. Почти два метра сплетенных мускулов и загорелой кожи.

— Сомнения, Фан?

Она посмотрела ему в глаза. Ей стоит сказать только слово «да», и он уйдет. И оставит ее одну в его постели. И она проведет еще одну из тех мрачных ночей, которых было так много в течение пяти лет.

— Сомнений нет.

Фан подняла руки, и он кинулся ей в объятия. Ее ноги раздвинулись. У нее снова вырвался стон, когда она почувствовала, как твердо и чувственно скользят его бедра между ее ногами, мягко надавливая на них.

— Фан, — шепотом приказал он. — Посмотри на меня.

Она с трудом подняла веки, когда он приподнялся на руках. Он сжигал ее глазами.

— Я хочу наблюдать за тобой. Я хочу смотреть в твои глаза, когда вхожу в тебя.

Фан хотела закрыть глаза, отвернуть голову. Она боялась того, что он мог увидеть, того, что она могла открыть ему в самый уязвимый момент. Но она была не в состоянии отвернуться от его приказывающего пристального взгляда.

Глядя ей прямо в глаза, он снова опустился на нее. Глаза Фан широко открылись, когда ее тело приняло его. В этот миг для нее не существовало ни прошлого, ни будущего, но только Алекс и ощущение его плоти внутри нее.

Фан двигалась в такт с ним, и ее пальцы впивались в твердые мышцы его ягодиц. Она выгибала спину, чтобы он вошел в нее как можно глубже. Она стремилась вобрать его всего в себя, дабы ничто больше никогда не смогло бы разделить их. Алекс то убыстрял, то замедлял темп.

Она чувствовала обжигающее наслаждение, возникающее внутри нее, чувствовала, как горячий поток крови подступает к коже. Это чувство все нарастало и нарастало. Еще несколько секунд, и она расколется на миллион мелких кусочков. Когда это произошло, Фан закричала, ее тело выгнулось к Алексу, пальцы вонзились во вспотевшие мышцы его спины. Алекс чувствовал, как конвульсии сотрясают ее. Но он не хотел останавливаться. Не сейчас. Ее чувствительные сжатия доставляли ему ни с чем не сравнимое наслаждение.

Фан услышала гортанный стон и крепко обвила Алекса руками, удерживая его, ибо мощный пульс мужчины возносил ее еще выше.

В первый раз за пять лет она почувствовала, что пустота в ее душе заполнилась.

Прошло несколько минут, прежде чем Алекс нашел в себе силы снова двигаться. Он только спросил:

— Все нормально?

Она лежала в его объятиях, положив голову ему на плечо. «Все нормально» — так сказал он. Но разве это хоть в малейшей степени передавало то, что она чувствует. Однако, не поднимая головы с его плеча, она кивнула.

— Да.

Исключая то, что случившееся произошло вне времени и скоро в свои права вступит реальная жизнь. Настоящая жизнь, которая не включает в себя Алекса.

Нахмурившись, Фан отбросила эти мысли и крепче прижалась к нему, перебросив ногу через его бедро.

Она пошевелила ногой снова, и Алекс застонал. Обняв ее за талию, он перекинул ее на себя, и она вновь раздвинула бедра. Приподнявшись, ввела его в себя.

В конце концов реальность и будущее могут и подождать.