Среди песков рыдает Miserere,

со всех сторон, пылая, дышит ад,

мы падаем, стеня, за рядом ряд,

и дрогнул дух в железном тамплиере.

Лукав, как демон, черный проводник.

к своим следам мы возвращались дважды,

кровь конская не утоляет жажды,

растущей каждый час и каждый миг.

В безветрии хоругви и знамена

повисли, как пред бурей паруса;

безмолвно все. ни жалобы ни стона,

лишь слезный гимн восходит в небеса.

Господне око жжет и плавит латы,

бросает лук испуганный стрелок,

и золотые падают прелаты,

крестом простерши руки, на песок.

Роскошная палатка короля

вся сожжена Господними лучами...

А там, вдали, тяжелыми мечами

навек опустошенная страна.

Мы ждем конца, вдруг легкая чета

двух ласточек, звеня, над нами вьется

и кличет нас и плачет и смеется

и вдруг приникла к дереву креста.

И путникам, чей кончен путь земной,

воздушный путь до стен Иерусалима,—

путь благодатный, радостный, иной

вещают два крылатых пилигрима.