Три бессовестные курицы сосредоточенно выдалбливали размокшее ёдово из глубокой миски массивного и кудлатого цепного пса. Он (беспредел же!), развалившийся на земле поодаль, то и дело отгонял их от своей законной пайки короткими взрыкиваниями с легким отрывом от земли своей огромной в колтухах и репьях башки. Куры косились и, так только, для вящего виду, пошлепывали холостыми крыльями, но от продовольственной программы не отрывались. И только когда уже (совсем наглеж!) к этим трем пионеркам присовокуплялась еще пара-тройка халявщиц-профессионалок, пес живо вскакивал с лежбища и всею своей напускной свирепостью показывал наглядно что с ними, кондолизами, могло б произойти, будь он хоть на четверть хвоста свиреп… Понимали они? Ну, в лучшем случае разбегались с квохтаньем в разные стороны во время очередного шухера… А так — нет! Хохлатки, не надо трогать чужого, даже если очень надо! Размеренность, покой, рассудительность, вдохновение, прозорливость, да и просто так — жизнь — зачем их забирать у другого без спросу, даже если они вот так вот, как здесь, сложены в одной глубокой миске — в человеке — и так сейчас вкусны и доступны?… Пошли, пошли отсюдова! Кы-ы-ы-ы-ы-ш!