Ну и три-с — крестик. Однажды, довольно уже давно, гуляя с собакой и вальяжно покуривая вечернюю сигаретку, я повстречал случившегося тут же молодого человека с глазами, полными слез… Выяснилось, что убивается он по безвременно умершему своему сыночку трех дней от роду… Подумай — он же его не знал совсем, потому что не успел узнать как следует! От того ли скорбь? Не узнает он этого своего сына и дальше, не вырастит, не проводит и не встретит, не назовет, не позовет ласково по имени… От того ли слезы? Безысходность. Кара. Одиночество — точечное такое, но ничуть не малое… Ты сейчас понимаешь меня? Я ведь тогда предупреждал твоих милых родителей, что нет, мол, нельзя меня тебе в крестные! Очень уж много у меня грехов! И что же? Папа сказал, что мои грехи им вполне подходят и чуть ли не импонируют! Чудаки они. Просто добрые и милые чудаки! А ты какой? Мы не знаем друг друга совершенно! Смешно — я вовсе не тешу себя надеждой ни на наше знакомство, ни на факт твоего ознакомления с этим, тэк скэть, материалом. Смешно! Эгоизм — великая вещь! Выходит дело — сам перед собой отчитываюсь. Или перед Богом? Ты с Ним встречался? Я ничего не знаю! Я только молюсь о тебе — вот, пожалуй, и все, что я смог для тебя сделать… Это и много и ничтожно мало одновременно. Спаси и сохрани тебя Господь. А у меня нет никаких оправданий!