После того как были уничтожены неприятельские танки, штабники подполковника Дементьева пережили еще одно испытание.

Солнце заходило за вражескими позициями, и его косые лучи мешали разглядеть там какое-либо движение. Командиру полка доложили, что слева, на лесной опушке, показалась рота и направляется к штабу полка.

Дементьев вышел из блиндажа и, спустившись в окоп, стал осматривать левый фланг в бинокль. Действительно, целая рота, сохраняя строй, двигалась по долине. Солдаты шли медленно, словно во время марша вдали от военных действий.

Через несколько минут выяснилось, что это отряд фашистских автоматчиков. Некогда было раздумывать, каким чудом гитлеровцы оказались между батальонами и штабом полка.

Последовал приказ готовиться к бою.

Все бойцы были уже в окопах, с автоматами, пулеметами и гранатами наготове, как перед танковой атакой неприятеля. Командир полка распорядился, не открывая огня, подпустить роту на тридцать — сорок шагов. Маленькие группы автоматчиков, по два-три человека в каждой, выйдя из окопов, притаились в засаде за подбитыми немецкими танками.

Подходя ближе и открыв беспорядочный огонь, гитлеровцы кинулись к окопам. Заговорили молчавшие пулеметы и автоматы и начали рваться гранаты. Волна наступавших отхлынула, опять подступила и вновь откатилась. Третий раз поредевшая толпа гитлеровцев с криками бросилась к окопам. Под взрывами гранат и огнем пулеметов фашисты валились наземь, катились по насыпи окопов и падали вниз, на головы бойцов, уже бездыханными трупами.

Всем запомнилась одна сцена, которая впоследствии стала предметом веселых шуток. На краю бруствера поднялся во весь рост гитлеровский офицер — безоружный, с окровавленным лицом. Потрясая в воздухе сжатыми кулаками, он кричал во все горло:

— Русс, здавайса!

Пленные потом рассказывали, что это был их капитан. Он побывал в Польше, во Франции, в Чехословакии, в Греции, участвовал во всех походах, затеянных фюрером. После французской операции фюрер лично наградил его железным крестом и пожал руку. Во время подъема на Эйфелеву башню он был в свите Гитлера. Третий железный крест капитан получил осенью прошедшего года, когда фашистские войска заняли Полтаву.

Теперь, потрясая в воздухе кулаками, он вопил:

— Русс, здавайса!

Капитану не пришлось третий раз повторить свои слова. Славин и Хачикян одновременно послали ему в ответ пулеметную очередь. Этим молодым парням неизвестна была биография фашистского капитана, они знали лишь одно — что нужно убить его во имя торжества жизни, и чем скорее, тем лучше Их огнем и был убит Вальтер Ландгрибен из Кенигсберга, наводивший ужас на все народы, — убит на простом холме русской земли, не достигавшем высоты маленькой башни.

Это был, собственно говоря, завершающий залп боя. Оставшиеся в живых гитлеровцы сдались в плен, выкрикивая:

— Гитлер капут!.. Гитлер капут!..

Уже начинало смеркаться, когда бой закончился. Было много убитых фашистов, некоторые сдались в плен.

Вторая по счету победа за день не радовала, однако, командира полка. Его угнетала неотвязная мысль о том, что в промежутке между батальонами и штабами целый день могла скрываться необнаруженная неприятельская рота.

При опросе пленных выяснилось, что, бросив танки в бой, гитлеровцы надеялись потеснить советские батальоны и заставить их отойти от линии обороны. А роте автоматчиков дано было задание создать в это время панику.

— Не получилось того, что мы предполагали! — заключил немецкий лейтенант. — Получилось то, чего не предполагали…

Проходя вдоль окопов, командир полка смотрел на трупы фашистов. Большинство лежало на спине, вперив застывшие глаза в небо. Другие упали ничком, вжавшись головой в землю.

Вечером в своем блиндаже, потягивая горячий чай, командир полка изучал при свете коптилки огромную карту, делая на ней пометки красным и зеленым карандашами.

Задумчиво посмотрев на комиссара, он проговорил:

— Бойцам за сегодняшнее надо дать ордена. А вот нам с вами придется держать ответ перед командованием. Нас обязательно спросят, как это случилось. Бойцы научились воевать. Научились многому и мы, но мастерства у нас еще мало. Многим из нас не хватает бдительности, часто еще мы ротозейничаем, как, например, сегодня… Но все же учимся воевать! А он прибегает к тем же авантюрам. Ничему не научился и ничего не хочет позабыть!..

В блиндаж вошел майор Кобуров. Он выглядел таким мрачным, каким, быть может, не был даже в дни осенних неудач.

Протягивая пакет командиру полка, майор дрожащими губами, словно сообщая весть о гибели всеми любимого человека, проговорил:

— Приказ об отступлении…