(Настоящее имя – Роман Касев, второй псевдоним – Эмиль Ажар)
(род. в 1914 г. – ум. в 1980 г.)
Быть чем-то одним неизбежно означает не быть всем другим, и смутное ощущение этой истины навело людей на мысль о том, что не быть – это больше, чем быть чем-то, что в известном смысле это означает быть всем.Хорхе Луис Борхес
…Я снова затосковал по молодости, по первой книге, по новому началу. Начать все заново, еще раз все пережить, стать другим – это всегда было величайшим искушением моей жизни…Ромен Гари, «Жизнь и смерть Эмиля Ажара»
Ромен Гари. Некролог Эмиля Ажара – всемирно известного писателя, лауреата Гонкуровской премии 1975 г., умершего 2 декабря 1980 г. (написан 21 марта 1979 г., опубликован в 1981 г.): «Я пишу эти строки в такое время, когда наш мир, отсчитывающий в своем вращении последнюю четверть века, все настойчивее ставит перед писателем вопрос, убийственный для всех видов художественного творчества: кому это нужно? От всего того, к чему литература стремилась и в чем видела свое назначение – содействовать расцвету человека, его прогрессу, – не осталось сегодня даже красивой иллюзии. И я вполне отдаю себе отчет в том, что эти страницы могут показаться нелепыми к моменту их публикации, ибо, коль скоро я собрался объясняться перед потомками, значит, я вольно или невольно предполагаю, что для них будут представлять какой-то интерес мои книги…»
Роман Касев. Некролог Ромена Гари – всемирно известного писателя, лауреата Гонкуровской премии 1975 г., ушедшего из жизни 2 декабря 1980 г. (написан 2 декабря 1980 г.): «Можно объяснить все нервной депрессией. Но в таком случае следует иметь в виду, что она длится с тех пор, как я стал взрослым человеком, и что именно она помогла мне достойно заниматься литературным ремеслом». А может, это некролог Романа Касева, ушедшего из жизни 2 декабря 1980 г., написанный Роменом Гари? Или все того же Эмиля Ажара, по странному совпадению погибшего в тот же день?
Кто теперь может в этом разобраться? Понятно одно – трагедией закончилась жизнь выдающихся писателей современности Ромена Гари и Эмиля Ажара, а также авторов помельче – Люсьена Брюляра, Фоско Синибальди и Шатан Бога, а кроме того, юриста, летчика, кавалера ордена Почетного легиона, кинематографиста, дипломата Романа Касева. Кажется, что в тот декабрьский день в одной из парижских квартир раздался взрыв, унесший жизни десятка людей.
Однако это был не взрыв, а «всего-навсего» пистолетный выстрел – тот самый случай, когда «одним махом семерых убивахом», событие настолько маловероятное, что вряд ли оно когда-нибудь повторится. Правда, этот выстрел не попал в Книгу рекордов Гиннесса, хотя по всем статьям он этого достоин. Зато вошел в историю французского и мирового искусства, ибо завершил, пожалуй, самую грандиозную литературную мистификацию XX столетия и оборвал жизнь одного из известнейших французских прозаиков.
Итак, и Ромен Гари, и Эмиль Ажар, и все остальные персонажи – это грани личности Романа Касева, дипломата, генерального консула Франции в США. «Если я долго остаюсь собой, становится тесно – меня душит мое Я», – говорил Роман Касев, превращаясь в Ромена Гари, знаменитого французского писателя. «Это было для меня новым рождением. Я начинал сначала. Все было подарено мне еще раз. У меня была полная иллюзия, что я сам творю себя заново. Моя мечта о «тотальном романе», охватывающем и персонаж, и автора… стала наконец достижима», – это уже говорит Ромен Гари о своем перевоплощении в не менее знаменитого французского писателя Эмиля Ажара.
Впрочем, их вместе и каждого в отдельности можно считать достоянием русской, литовской, польской и еврейской культуры, ибо «родоначальник» всей этой писательской династии – Роман Касев – родился в 1914 г. в польском Вильно (ныне Вильнюс), входящем в состав Российской империи.
Само появление Романа на свет сопровождалось романтической легендой, созданной его матерью, актрисой провинциального театра, которая твердила, что отец мальчика – знаменитейший русский киноактер Иван Мозжухин. Она с удовольствием рассказывала пикантные подробности встречи с Мозжухиным и своего последующего падения. В общем, окружающие не сомневались, что Нина просто-напросто сочинила «всю эту любовь».
Единственным человеком, всю жизнь верившим в правдивость слов матери, был ее сын Роман. Он с удовольствием пересказывал историю ее роковой влюбленности, но ему – верили. В том числе потому, что взрослый Роман Касев, точнее, Ромен Гари, был невероятно похож на Ивана Мозжухина, ставшего к тому моменту достоянием истории кинематографа.
В возрасте трех с половиной лет он вместе с матерью покинул Россию и эмигрировал, как и многие другие, во Францию, в Ниццу. Мать решила уехать ради будущего Романа и полностью посвятила себя ему (точнее, воплощению в нем своих честолюбивых замыслов): «Мой сын станет французским посланником, кавалером ордена Почетного легиона, великим актером драмы, Ибсеном, Габриелем Д’Аннунцио. Он будет одеваться по-лондонски!»
Ради успеха она поставила крест на своей артистической карьере, взялась за поденную работу, голодала, отдавая сыну лучшие куски, – лишь бы дать мальчику хорошее образование и ввести в круг достойных людей, которые помогут ему в дальнейшем.
К чести Романа нужно сказать, что он сторицей воздал матери за все ее труды и жертвы. Он получил диплом юриста в Сорбонне и филолога-слависта в Варшавском университете. В конце тридцатых, когда началась война, Ромен Гари стал летчиком-истребителем, воевал в Северной Африке и в Европе, а после капитуляции Германии присоединился к генералу де Голлю, с которым сблизился. Он участвовал во французском Сопротивлении и был награжден орденом Почетного легиона. После войны Роман Касев стал дипломатом, сотрудником французских посольств в Софии, в Берне (1949), в Лондоне (1955), а позже генеральным консулом Франции в Лос-Анджелесе (1956–1960). Тогда же, после войны, началась его литературная деятельность.
В 1945 г. под псевдонимом Ромен Гари вышла первая книга Касева, «Европейское воспитание» – об антифашистском подполье в Польше. Интересно происхождение этой «типично французской» фамилии; сам Касев объяснял выбор псевдонима так: «По-русски «гори» – это повелительное наклонение глагола «гореть»; от этого приказа я никогда не уклонялся ни в творчестве, ни в жизни». Его первый роман сразу завоевал признание, и затем он почти каждый год публиковал по роману.
Гари утверждал: «Все мои книги насыщены нашим веком до бешенства», – и писал романы о современности: в них и польское сопротивление фашизму («Европейское воспитание»), и гибель природной среды («Корни неба»), и концентрационные лагеря («Брат Океан»), и американский расизм («Белая собака»), и многое другое.
В 1956 г. за роман «Корни неба» Ромен Гари получил Гонкуровскую премию – главную литературную награду Франции. По условию, эта премия не может присуждаться одному и тому же автору дважды… Писатель нарушил это правило в 1975 г., когда ему надоело быть Роменом Гари. Но до этого еще далеко, а пока с успехом шли его фильмы, в которых играла вторая жена писателя – американская киноактриса Джин Сиберг (первой женой Гари была писательница Лесли Бланш, ставшая прототипом главной героини романа «Леди Л.»).
Джин была младше Ромена на 24 года. Будущая кинозвезда родилась 13 ноября 1938 г. в маленьком городке «…в Айове, в сердце Среднего Запада, которая несомненно остается самым «старозаветно-американским» местом Америки», как описывал его Ромен Гари.
Она впервые появилась на экране в 1957 г., в фильме «Святая Жанна»; режиссер выбрал Джин из восемнадцати тысяч претенденток на эту роль. Фильм большого успеха, мягко говоря, не снискал: один гарвардский журнал назвал «Жанну» худшим фильмом 1957 г., а об игре Сиберг говорил, что она в состоянии усыпить зрителя, когда пытается изобразить святость, и выглядит безжизненной, когда играет грешницу…
Тем не менее красота Джин произвела впечатление на зрителей, и студия «Коламбиа пикчерз» подписала с актрисой многолетний контракт. Впрочем, последующие фильмы тоже не приносили ей славы, пока Джин не приметил француз Жан-Люк Годар, который только собирался снимать свой первый фильм. С этого фильма – «На последнем дыхании» (1959) – началась, кстати, триумфальная карьера Жана-Поля Бельмондо. Фильм мог стать стартом и для Джин, но – не сложилось, она снялась еще в нескольких фильмах, однако повторить свой успех ей так и не удалось.
Ромен Гари встретил Джин в Лос-Анджелесе, находясь там в качестве генерального консула. В то время он писал роман «Белая собака» о расовой нетерпимости. Джин Сиберг ему представили не как актрису, а как белую женщину, увлеченную борьбой против расовой нетерпимости и угнетения женщин, – по тем временам это было очень смело и прогрессивно. Поначалу это забавляло писателя – сам он давным-давно прошел через все эти ребяческие романтические порывы. Джин казалась ему ребенком, воспитание которого всецело находилось в его руках. Он, наверное, чувствовал себя Пигмалионом: «Посмотрите, какие книги я ей даю – Пушкин, Достоевский, Бальзак, Стендаль, Флобер, – говорил он в интервью. – Она великолепный читатель. Она всегда дочитывает книги до конца!» Сиберг злилась: «На самом деле Ромен считает меня тупой фермерской дочкой».
Однако постепенно революционные эскапады жены стали раздражать и утомлять Ромена Гари. «Джин Сиберг с четырнадцати лет состоит во всех организациях, борющихся за равноправие, что создает серьезные проблемы в наших отношениях. Поскольку я старше жены на двадцать четыре года и раньше ее прошел свою дистанцию, проделав все эти акробатические трюки, на которые толкают нас братские порывы, в возрасте от семнадцати до тридцати лет, я решительно отказываюсь еще раз пережить эту затяжную агонию. Я слишком часто расшибался и не имею никакого желания присутствовать при ее падениях…»
Кроме того, Джин постоянно финансировала каких-то темных личностей, которые объявляли себя борцами против дискриминации и войны и довольно агрессивно требовали у нее денег, «…делая ставку на ее двойное чувство вины: во-первых, кинозвезды (одного из самых презираемых существ, ибо никому на свете так не завидуют); во-вторых, лютеранки с ее обостренным ощущением первородного греха… Неплохо было бы выставить за дверь несколько черных проходимцев, взимающих с моей белой супруги налог за "виновность"».
Этими «проходимцами» были не кто иные, как представители террористической организации «Черные пантеры», которые боролись за расовое равноправие путем физического устранения белых. Джин была дружна с лидером «Пантер» Робертом Сейлом и помогала им словом и делом: пламенными речами в их защиту и деньгами, которые с безграничной щедростью жертвовала «на борьбу».
В 1970 г. это привело к несчастью, перечеркнувшему благополучие супругов. Джин ждала второго ребенка (к тому времени у них с Роменом был восьмилетний сын Диего-Александр) и, стремясь полностью посвятить себя материнству, порвала с «Черными пантерами». Однако беременность была омрачена кампанией травли, устроенной против нее в американской прессе (по некоторым сведениям, к этому приложило руку ФБР). Журналисты не только припомнили Джин все ее речи в защиту черных, но и стали утверждать, будто она ждет ребенка от Сейла, а муж просто покрывает ее грехи.
Травля продолжалась несколько недель, и в итоге Джин, которая в то время наблюдалась у психиатра, приняла слишком большую дозу снотворного, что привело к преждевременным родам и смерти младенца. Новорожденная девочка, названная Ниной в честь матери Ромена Гари, прожила всего несколько часов, а Джин больше никогда не могла стать матерью. Смерть дочери настолько повлияла на актрису, что она заказала для нее стеклянный гробик и выставила ее напоказ – пусть все видят, что у ее девочки белая кожа.
Супруги вернулись во Францию, но уже не смогли вернуться к прежней жизни. Джин тяжело переживала случившееся и несколько раз пыталась покончить с собой. Врач прописал ей снотворное и антидепрессанты, и очень скоро она впала в зависимость от таблеток, а потом перешла на тяжелые наркотики. Гари пытался бороться за нее, помещал ее в лучшие клиники, но Джин каждый раз возвращалась к пагубной привычке. В конце концов, она включилась в борьбу за права угнетенных алжирцев.
В общем, несовпадение образа жизни Джин и Ромена привело к их разрыву. «Я обнимаю Джин. Чувствую себя совсем как безутешная супруга, чей муж отправляется в крестовый поход, – писал Гари. – Но для Джин лучше, чтобы я уехал. Разница в возрасте – ужасная вещь, если вы женились на молодой женщине, которая младше вас на несколько столетий».
Сиберг продолжала работать во Франции и даже сняла фильм, но страдала сильнейшей депрессией. Каждый год, в день смерти ребенка, она предпринимала очередную попытку самоубийства. Джин снова вышла замуж в 1972 г., потом еще раз, в 1979 г. Ромен Гари продолжал поддерживать Сиберг и ее мужей материально, хотя не одобрял ни ее образа жизни, ни сомнительных знакомств. «…Так бывает трудно любить женщину, которой ты не в состоянии помочь и которую не можешь ни изменить, ни покинуть».
Жизнь Джин Сиберг закончилась в 1979 г. 7 сентября 1979 г. на экраны Франции должен был выйти фильм Коста Гавраса и Ромена Гари «Свет женщины» (в нем сыграла свою последнюю роль Роми Шнайдер, незадолго до этого потерявшая сына). В тот же день в машине, припаркованной неподалеку от квартала, где жил Гари, нашли тело Джин, завернутое в одеяло. Она была мертва уже несколько дней. Смерть наступила от смертельной дозы барбитуратов. Кто завернул ее тело в одеяло и положил на заднее сиденье машины, так и осталось неизвестным.
События последних лет стали причиной глубокого личного кризиса Ромена Гари и одновременно обусловили творческий всплеск. Писатель решил зачеркнуть прошлую жизнь, и на литературную арену вышел начинающий молодой прозаик Эмиль Ажар. «Мне надоело быть только самим собой, – пишет он. – Мне надоел образ Ромена Гари, который мне навязали раз и навсегда тридцать лет назад… Тридцать лет!.. Главное, я снова затосковал по молодости, по первой книге, по новому началу». Писатель-фантом Эмиль Ажар «родился», когда критика единодушно списала самого Гари в разряд устаревших литературных авторитетов.
В 1974 г. Эмиль Ажар прислал из Бразилии рукопись своего первого философского романа «Голубчик». В парижском издательстве «Галлимар» к рукописям безвестных авторов относились настороженно, но роман показался удачным, и его издали. Рецензии критиков были более чем восторженными, и уже следующий роман Ажара – «Жизнь впереди» (современная версия «Отверженных»; в книге повествуется об арабчонке Момо, которого воспитала недавняя проститутка) – в 1975 г. был удостоен Гонкуровской премии. Правда, писатель отказался от нее и на церемонию вручения не явился. «Те, кому сейчас, когда все уже давно закончилось, это еще интересно, могут заглянуть в прессу тех лет, чтобы представить себе восторги и любопытство, шум и ярость, которые поднялись вокруг имени Эмиля Ажара после выхода "Жизни впереди"», – пишет в 1980 г. Ромен Гари.
Он вообще был затворником, этот Ажар: не давал интервью, не встречался с читателями, получал гонорары почтовыми переводами. Но вскоре выяснилось, что под псевдонимом «Эмиль Ажар» скрывается русский эмигрант Поль Павлович, племянник Ромена Гари, который «…попросил Павловича, у которого было «лицо» такое, какое надо, ненадолго взять на себя роль Ажара, с тем чтобы потом исчезнуть, дав прессе вымышленную биографию и сохраняя строжайшее инкогнито. Его дело объяснить, если он когда-нибудь пожелает, зачем… он обнародовал свою подлинную биографию и почему, хотя я был против, позволил напечатать свою фотографию. С этой минуты мифический персонаж, которого я так старательно создавал, прекратил свое существование и его место занял Поль Павлович. Выяснить, кто он такой, ничего не стоило – и наше родство выплыло на свет. Я защищался, как дьявол, публиковал опровержение за опровержением, используя в полной мере свое право на анонимность, и в конце концов сумел убедить пишущую братию, причем даже без особого труда, поскольку я давно уже всем надоел и им хотелось чего-нибудь "новенького"».
Мать Павловича, как когда-то и мать Гари, бежала из России в Ниццу, где стала ювелиршей, потом разорилась, сошла с ума… И сам Павлович тоже был не в себе – несколько месяцев в год он якобы проводит в психиатрических клиниках. Но это нисколько не влияет на писательский талант: из-под его пера выходят все новые бестселлеры. В одном из них – «Псевдо» (1976) – Павлович-Ажар даже нарисовал весьма нелицеприятный портрет своего знаменитого дядюшки, Ромена Гари… «Желая понадежнее обезопасить себя, я написал «Псевдо» как «автобиографический» роман Поля Павловича, и таким образом мне удалось наконец осуществить замысел романа о юношеской тревоге, о котором я грезил со времени своих двадцати лет…. Но я уже знал, что Эмиль Ажар обречен…»
Все в восторге от юного гения. Кстати, Гари продолжает писать, но его опусы, конечно, не идут ни в какое сравнение с чудесной прозой Ажара. «…И никто из читателей, упивавшихся книгами новомодного гения, никто из критиков, превозносивших его, не догадывался о том, что романы Ажара пишет все тот же Ромен Гари, что Поль Павлович подставное лицо и правдиво в его истории только то, что он – племянник Гари и психически больной человек. Когда я работал над своим первым «ажаровским» романом «Голубчик», я еще не знал, что опубликую его под псевдонимом. Поэтому я не таился, рукописи у меня, как обычно, валялись где попало. Одна моя приятельница, мадам Линда Ноэль, навестившая меня на Майорке, видела на столе черную тетрадь с четко выведенным на обложке названием. Потом, когда вокруг имени Эмиля Ажара, этого загадочного невидимки, поднялся шум, о котором можно получить представление, полистав газеты тех лет, мадам Ноэль безуспешно всюду ходила и говорила, что автор книги – Ромен Гари, что она это видела, видела собственными глазами. Никто и слушать ничего не желал, хотя эта благородная женщина приложила немало усилий, чтобы восстановить меня в моих правах. Но куда там: Ромен Гари никогда бы не смог такое написать! Именно это, слово в слово, заявил Роберу Галлимару один блестящий эссеист. Другой в разговоре все с тем же моим другом, который был мне очень дорог, сказал: «Гари – писатель на излете. Этого не может быть». Я как автор был сдан в архив, занесен в каталог, со мной все было ясно, и это освобождало литературоведов от необходимости разбираться в моих произведениях, вникать в них. Еще бы, ведь для этого пришлось бы перечитывать! Делать им, что ли, нечего?
Я настолько хорошо это знал, что на протяжении всей истории с Ажаром (четыре книги) ни минуты не опасался, что самый обыкновенный и несложный анализ текстов может меня разоблачить. И я не ошибся: никто из критиков не услышал моего голоса в «Голубчике». Ни один – в "Жизни впереди"».
И еще: «…По-настоящему я насладился плодами своей дерзости после выхода в свет «Псевдо». Притом что я изобразил там самого себя – таким, каким воображают меня критики, и все они узнали меня в персонаже дядюшки по прозвищу Тон-Тон Макут, – никому из них не пришло в голову, что это не Поль Павлович сочинил Ромена Гари, а Ромен Гари сочинил Поля Павловича».
Действительно, трудно было предположить, что один автор за пять лет мог написать семь книг – за себя, еще четыре – за вымышленного автора, а еще сценарии, статьи… Между тем Поля Павловича пригласили работать главным редактором в издательство «Меркюр де Франс», и эта работа принесла ему больше денег, чем получал Гари в качестве гонораров. Поль Павлович купался в лучах славы. А Гари – почти позабытый «живой классик» – чувствовал себя бедным родственником рядом с блестящим молодым «Эмилем Ажаром». И в начале 1980 г. он решил покончить с Ажаром. «…Почему – вероятно, удивится кто-то – я готов был дать погибнуть источнику, который еще не иссяк во мне и продолжал приносить идеи и темы? Черт побери, да потому, что он мне больше не принадлежал. Теперь вместо меня мою фантастическую эпопею переживал другой. Материализовавшись, Ажар вытеснил меня из мифа… По правде говоря, я не думаю, чтобы полное «раздвоение» было вообще возможно. Слишком глубоко уходят корни литературных произведений, и как бы далеко ни вели их ответвления, какими бы несхожими они ни казались, им не укрыться от настоящего исследования».
Решение «покончить» с Ажаром, по-видимому, стало следствием разочарования в результатах мистификации – слава Ромена Гари пошла на убыль, а Ажар, существующий отдельно от писателя, процветал.
2 декабря 1980 г. Ромен Гари застрелился, сделав это весьма театрально. Накануне самоубийства он позвонил первой жене и сказал: «Я неправильно разыграл свои карты». Оставил записку: «Никакого отношения к Джин Сиберг. Ревнителям культа разбитых сердец обращаться по другому адресу». Кроме того, добавил: «Можно объяснить все нервной депрессией. Но в таком случае следует иметь в виду, что она длится с тех пор, как я стал взрослым человеком, и что именно она помогла мне достойно заниматься литературным ремеслом».
В общем, причины самоубийства до конца не ясны, но наиболее вероятным кажется предположение, что Гари хотел избежать старческого увядания, угасания своей литературной славы, он боялся дожить до того времени, когда голоса о том, что Ромен Гари исписался, станут совсем громкими (а он довольно наслушался подобных высказываний в период существования Эмиля Ажара). Правду о себе – и об Эмиле Ажаре – он рассказал в книге, которую написал в последний год жизни и которая согласно завещанию должна была выйти в свет через год после его смерти. Французы только тогда заметили, что обе фамилии (Гари и Ажар) в русском языке связаны образом огня: первая от «гореть», вторая от «жар».
А позже и Поль Павлович, наконец, написал свою книгу «Человек, которому верили» – историю одной из удивительнейших литературных мистификаций. Мишель Турнье, крупный французский прозаик, сказал: «Меня восхищает удача Гари. Он играл до конца».