(род. в 1533 г. - ум. в 1603 г.)

  

Почти полстолетия правления Елизаветы I, более известной под именем «королевы-девственницы», вошли в историю Англии как «золотой век Елизаветы». Судьба самой Елизаветы Тюдор далека от сложившегося идеализированного образа. Волею придворных историографов ее царствование было превращено в прекрасную легенду. Клио — муза истории — порой весьма причудливо вершит свои дела, однако проходит время — и все возвращается на круги своя.

Детство будущей королевы было не простым. Она родилась 7 сентября 1533 года во Гринвичском дворце, расположенном в пригороде Лондона, отцом ее был Генрих VIII Тюдор, матерью — вторая жена короля Анна Болейн. Генрих был инициатором разрыва отношений Британии с Папой Римским, который не давал благословения на развод августейшей особы с Катариной Арагонской, испанской принцессой. Она никак не могла подарить королю наследника — родила дочь Марию и не имела больше детей.

Генрих очень рассчитывал, что вторая супруга родит сына, но когда снова родилась дочь, положение Болейн при дворе пошатнулось. Через три года, «благодаря» усилиям придворных интриганов и с молчаливого согласия Генриха, Анна была обезглавлена по обвинению в адюльтере и государственной измене.

Помимо смерти матери, трехлетнюю Елизавету ожидало и другое несчастье: Генрих вынудил парламент издать Акт, по которому его брак с католичкой Анной Болейн признавался недействительным с момента его заключения, что автоматически делало Елизавету незаконной дочерью короля. Сложно оценить все влияние этих фактов на характер маленькой девочки, которая была отослана в Хэтфилд, но гувернеры отмечали, что она не по годам серьезно относилась к жизни. В шесть лет Елизавета была столь же степенна и уравновешенна, как и в сорок.

В 1537 году у Генриха родился от третьей жены долгожданный наследник, принц Эдуард. Его матерью стала Джейн Сеймур. Появление брата еще больше отдалило Елизавету от родственников, в частности от отца. И все же нельзя сказать, что Генрих ненавидел дочь — наоборот, она всегда присутствовала на королевских приемах и празднествах. Кроме этого, ее объявили третьей наследницей престола — после брата и старшей сестры. Будущая королева очень любила Эдуарда, была привязана к шестой жене отца, Катерине Парр.

Елизавета получила прекрасное образование, ее преподавателями были профессора Кембриджа. Такое образование обычно давалось мальчикам — древние и современные иностранные языки, история, риторика, этика. Учителя отмечали, что в принцессе нет женских слабостей, скорее, ей свойственен мужской склад ума. Знания, приобретенные в детстве, значительно облегчили в будущем исполнение королевских обязанностей. Особенно Елизавета увлекалась теологией и английским протестантизмом. При этом принцессу нельзя было, по мнению современников, назвать религиозной.

В 1547 году умер Генрих VIII, и трон перешел к 10-летнему Эдуарду. Катерина Парр вскоре после смерти мужа вышла замуж за лорда Томаса Сеймура, который плел интриги против своего племянника Эдуарда — короля Англии. В 1549 году, после смерти Катерины Парр, Томас был арестован по обвинению в государственной измене и тайном намерении жениться на Елизавете, чтобы захватить трон. Елизавета оказалась в непростом положении, поскольку были свидетельства того, что лорд и принцесса несколько раз встречались. Однако при известии о казни Сеймура принцесса даже «глазом не моргнула».

В 1553 году Эдуард умер, и на трон взошла фанатичная католичка Мария (достойная продолжательница дела испанской короны и инквизиции), желавшая во что бы то ни стало вернуть Англию в лоно Римско-католической церкви. Это ее желание вкупе со свадьбой с Филиппом II Испанским вызвало бунт протестантов. В этих условиях жизнь протестантки Елизаветы оказалась в прямой опасности, и ей пришлось перейти в католичество. Одновременно она вынашивала планы захвата трона и реставрации.

В январе 1554 года в Лондоне вспыхнуло восстание Томаса Уатта. Елизавету бросили в Тауэр, обвинив в подстрекательстве к бунту. Через два месяца ее выпустили на волю, поместив под домашний арест в Вудстоке.

17 ноября 1558 года бесплодная королева Мария скончалась. Пришел черед Елизаветы, которая взошла на трон при всеобщем ликовании. Ее возвращение в Лондон было триумфальным. С первых же недель царствования Елизавета I, королева Англии, погрузилась в государственные дела: изучала расстановку сил, формировала правительство, анализировала документы. Она сократила численность Тайного совета, удалив оттуда католиков, тем самым повысила эффективность его работы. Она уменьшила число придворных.

Основной проблемой правления Елизаветы был царивший в Англии уклад, в котором обязанности женщины четко ограничивались. Придворные теологи и философы даже разработали целую теорию, по которой у власти есть «два образа — мужской и женский». Поскольку предыдущая королева не смогла добиться приемлемой модели взаимоотношений с подданными, Елизавета вырабатывала свой стиль правления. Она хотела, чтобы ее воспринимали, в первую очередь, как государственного деятеля, а не как женщину.

Образ королевы-девственницы создавался и укреплялся на протяжении всего правления Елизаветы, но истоки его надо искать в 1555 году. Тогда королева Мария обещала выдать замуж свою сестру за католика, герцога Савойского. Это не входило в планы Елизаветы — она впала в депрессию, настойчиво заявляя, что хочет остаться девственницей.

Когда Елизавета стала королевой, вопрос о «спутнике жизни» приобрел государственные масштабы. Помимо того, что единственной допустимой общественной ролью женщины считалась роль супруги и матери, нужно было думать о наследниках — если Елизавета умрет бездетной, прервется династия Тюдоров. Ближайшей родственницей королевы была Мария Стюарт, королева Шотландии, внучатая племянница Генриха VIII. Но Мария была католичкой, ее поддерживала Франция и весь католический мир, что ужасно пугало английских протестантов. Позже Мария была вовлечена в заговор католиков против Елизаветы, который был раскрыт, и в 1587 г. шотландскую королеву казнили.

Брак Елизаветы был важен и для дипломатов — как известно, самые крепкие дипломатические союзы всегда скреплялись браком наследников престолов договаривающихся стран. Англия в то время была слаба в военном плане и находилась в полной международной изоляции. Выбор у Елизаветы был широким: Филипп II, король Испании; эрцгерцог Австрии; Эрик XIV, король Швеции; Генрих, герцог Анжуйский, будущий король Франции; его брат — Франсуа, герцог Алансонекий. Елизавета, похоже, вообще не собиралась выходить замуж, поскольку переговоры о возможном бракосочетании длились по нескольку лет и заканчивались ничем.

Упорное нежелание Елизаветы выходить замуж — одна из неразрешимых загадок ее царствования. Историки пытались разгадать ее много раз. Наиболее распространенная версия — нежелание Елизаветы делить власть с супругом, стремление сохранить полную политическую самостоятельность. Во всех многочисленных брачных проектах, которые затевались Елизаветой, обязательным условием брачного договора был отказ царственного супруга от правления. То есть изначально для Елизаветы искали не соправителя, а исключительно производителя: Англии был нужен наследник, а не король.

Существует и другая точка зрения: Елизавета не выходила замуж потому, что подозревала у себя бесплодие (то есть замужество не решало проблему преемника). Подозрение это основывалось на том, что бесплодием страдала ее сводная сестра, Мария, и Елизавета считала, что в их роду это некая наследственная болезнь.

Эту версию пытались опровергнуть, опираясь, прежде всего, на свидетельства современников. Известно, что испанские послы, чей сюзерен более других интересовался положением дел в Англии, подкупали самых разных людей (врачей, прачек и т. д.) и неоднократно обнаруживали подтверждения того, что королева способна к деторождению. Однако единственным подлинным фактом является тот, что Елизавета не страдала нарушениями менструального цикла. Хотя это ни о чем не говорит.

Наконец, самая радикальная версия распространилась на рубеже 1920-1930-х годов. Она гласит, что Елизавета была королевой-девственницей не по своей воле, а в силу физиологических особенностей организма, которые не позволяли ей вступать в близкие отношения с мужчиной. Что это за «физиологические особенности» — на тот момент было неизвестно. Но, похоже, именно их имела в виду Мария Стюарт в своем знаменитом «обличительном» письме к Елизавете, где называет ее «не такой, как все женщины», неспособной к браку, потому что «этого никогда не может быть».

Последняя версия нашла неожиданное подтверждение по результатам генетических исследований. Современные ученые предполагают, что у Елизаветы Тюдор присутствовал неполный вариант синдрома Морриса — предполагаемый диагноз у Жанны д’Арк. Этот синдром характеризуется наследственной нечувствительностью периферических тканей плода к воздействию мужского гормона семенников. В результате этой нечувствительности развитие организма, обладающего мужским набором хромосом и семенниками, идет по женскому направлению. Развивается псевдогермафродит — высокая, стройная, статная, физически сильная женщина без матки, с малым влагалищем, с рудиментами семенников, не менструирующая и не рожающая, но способная к сексуальной жизни и сохраняющая нормальное влечение к мужчинам.

Все приведенные выше точки зрения на безбрачие королевы страдают излишним романтизмом. Быть может, объяснение гораздо проще и убедительнее: ее нежелание выйти замуж — не что иное, как продуманный политический ход. Елизавета любила повторять, что она «замужем за Англией»; а так называемые «брачные игры» при дворе превратились стараниями королевы чуть ли не в основное ее оружие. Сватовство иностранных принцев держало в постоянном напряжении противоборствующие страны, ибо замужество Елизаветы (если бы оно состоялось) способно было нарушить политическое равновесие в Европе и создать совершенно иной расклад сил. Королева этим умело пользовалась.

Не собираясь выходить замуж, она, тем не менее, чуть ли не постоянно находилась в состоянии «обручения» с тем или иным претендентом: так, например, сватовство французского герцога Алансонского длилось ни много ни мало 10 лет! В зависимости от политической ситуации во Франции и Испании Елизавета то приближала, то отдаляла претендента, заставив Екатерину Медичи (французскую регентшу) и Филиппа II (короля Испанского) изрядно поволноваться, ибо возможный брак английской королевы и французского принца подрывали саму возможность мирного сосуществования Валуа и Габсбургов.

Не выходить замуж было выгодно. Королева-девственница имела неограниченную возможность очаровывать своих советников и придворных. Мужчины, влюбленные в нее, делались покорными и превращались в надежных помощников. Впрочем, Елизавета особо на этот счет не обольщалась: принимая лесть, она, тем не менее, знала им истинную цену. Дело было не во «влюбленности» — в сердцах ее придворных, как и иностранных принцев, жила надежда на брак с Ее Величеством.

В разные годы эту надежду лелеяли такие знатные английские вельможи, как Пикеринг, Арундел, Лестер. Всячески распаляя желания в сердцах мужчин, Елизавета ни разу не думала о браке серьезно («Скорее одинокая нищенка, чем замужняя королева!» — вот ее слова). Слишком близко сталкиваясь с чудовищным, неразмышляющим мужским самолюбием и тщеславием, она не могла не презирать мужчин. В своем раболепии перед ней они доходили до абсурда (например, один провинциальный дворянин, некто Каргли, добровольно согласился на роль шута при дворе) — но только в том случае, если надеялись на милости с ее стороны. Стоило ей чуть ослабить вожжи — и мужчины мгновенно забывали о своей «неземной любви» (ее фаворит, граф Роберт Лестер, когда Елизавета заболела оспой, с нетерпением ждал ее смерти в сопровождении нескольких тысяч вооруженных приспешников, надеясь захватить трон).

Чтобы добиться своей цели, окружающие ее мужчины не считались ни с чем: у них не было ни твердых политических убеждений, ни моральных принципов. Тот же Лестер в самом начале 1560-х гг., когда его надежды заполучить Елизавету в жены начали стремительно таять, заключил за монаршей спиной неблаговидную сделку с Филиппом II. Если Филипп поддержит его брак с королевой, Лестер берет обязательство отстаивать испанские интересы в Англии и править страной в соответствии именно с этими интересами. Это попахивало государственной изменой. Королеве стали известны его дерзкие планы, и Лестер не был казнен лишь потому, что в нем еще нуждались.

Единственным мужчиной при дворе, который пользовался настоящим и неизменным уважением королевы, был Уильям Сесил. Имея прекрасную крепкую семью, он никогда не волочился за Елизаветой и не старался понравиться ей как мужчина. Он был достаточно смел, чтобы не соглашаться с ней, и достаточно умен, чтобы делать вид, что соглашается. Его твердые политические убеждения позволяли придерживаться четкой позиции. Он был надежен и предан. Сесил был богат, рачителен и честен, и все попытки врагов королевы подкупить его проваливались. Кто знает, быть может, королева совершенно искренне считала, что только этот человек мог бы стать ей достойным мужем, ибо «только его физиономию она видела столько лет, и он все никак не мог ей надоесть».

Безмужие королевы отвечало и главной ее цели: сохранению собственной жизни, ибо, вопреки национальным интересам, Елизавете вовсе не нужен был наследник. Отсутствие названного преемника не позволяло интриговать в пользу конкретного человека и не создавало прецедентов для заговоров против Елизаветы. Отсутствие наследника было ее основной — и лучшей! — личной гарантией, «ее патентом на власть».

Надо сказать, что минусы положения «королевы-девственницы» едва ли не перевешивали плюсы. Личная заинтересованность приближенных в «особой благосклонности» королевы создавала при дворе нездоровую, нервную атмосферу постоянного соперничества, всеобщей ненависти и чудовищных склок. Все интриговали и подсиживали друг друга. Благодаря тому что с каждым мужчиной у королевы были «личные отношения», фракционные конфликты, стычки и вражда при дворе не прекращались ни на день, что, разумеется, крайне дестабилизировало и без того непростую обстановку в государстве.

Камнем преткновения во внутренней политике Англии оставался вопрос об отношениях между католиками и протестантами. Елизавета восстановила протестантизм актом 1559 года, возобновила действия антипапских указов ее отца. Королева становится во главе церкви. За пропуск воскресной службы назначался штраф. Военные, священнослужители и профессора университетов должны были клясться на Библии в преданности королеве.

Кроме того, Англии все время угрожала испанская корона и ее морская флотилия — Непобедимая армада. Испания прочно удерживала лидерство в мире, активно ведя захватнические войны, покорив Португалию, часть Италии, Нидерланды. Испанский король Филипп II, ревностный католик, был одержим идеей утвердить католицизм во всем мире, поэтому постоянно ссорился со странами, где победила Реформация. Особую ненависть короля вызывала Англия.

Правда религиозные мотивы играли здесь последнюю роль. Причины ненависти к «мерзкому острову» таились в иной сфере. Испанцы вывозили из колоний в Южной Америке и Африке несметные богатства. Десятки кораблей ежемесячно отправлялись к берегам Испании, груженные золотом, серебром, живым товаром (рабами). Но далеко не все корабли прибывали к месту назначения: в пути на них нападали английские пираты и грабили подчистую. Пиратство в Англии имело чуть ли не легальный статус — львиная доля награбленного попадала в королевскую казну, а особо отличившиеся награждались дворянскими титулами (достаточно вспомнить сэра Френсиса Дрейка) и высокими военными чинами.

Ярости Филиппа не было предела. Однако бороться с Елизаветой военными методами он опасался — у Англии был не менее сильный флот и опытные командиры, чем у Испании. Любые попытки урегулировать конфликт с помощью международного права ни к чему не приводили. Много лет между Испанией и Англией шла «война под ковром». Филипп не брезговал никакими средствами: известно, что нити практически всех заговоров, ставящих целью «физическое устранение» Елизаветы, вели в Мадрид.

В 1584 году Тайный совет в Лондоне организовал группу бдительности «Неразрывная Ассоциация», задача которой — личная охрана Елизаветы. И группа работала на совесть! Заговоры раскрывались десятками, виновные кончали жизнь на плахе. Однако Елизавета не могла вечно испытывать судьбу. Понимая, что война с Испанией неизбежна, и трижды публично объявляя ее начало, королева трижды передумывала и наконец вовсе запретила обсуждать этот вопрос в совете.

Напряжение в отношениях двух стран достигло апогея к 1580-м годам. К урону от пиратских набегов Филипп был вынужден присовокупить вмешательство Англии в войну Испании с Нидерландами. Нидерланды боролись за национальную независимость, положение усугублялось непримиримой враждой между католиками-испанцами и протестантами-голландцами. В течение многих лет протестантская Англия финансово помогала Нидерландам. Английский главнокомандующий граф Роберт Лестер принял от голландцев титул Верховного губернатора Объединенных Провинций Нидерландов, что привело Филиппа в неописуемую ярость. Стало очевидно, что прямого военного столкновения между «сверхдержавами» не миновать. В Испании началось спешное строительство новых военных кораблей. К 1588 году все приготовления были закончены. 130 испанских судов были готовы начать победный поход против англичан.

Чем закончилась военная эскапада Филиппа Испанского в Англии, известно всем. Маленькая Англия (несмотря на подавляющее военное превосходство испанцев — 130 испанских кораблей против 35 английских) сокрушила армаду — факт, известный всем из школьного курса истории. Однако победа оказалась пирровой, потому что абсолютно ничего не решила. Война с Испанией отнюдь не закончилась, т. к. в 1596 и в 1599 годах Филипп снарядил против Англии новые корабли. Кроме того, Филипп оказывал влияние на английскую внутреннюю политику, наступая по всем фронтам. Когда в Ирландии поднялось освободительное восстание против английского владычества, именно Испания снабжала главу мятежников Тайрона деньгами и военной силой. Неизвестно, чем бы обернулось для Англии это изнуряющее противоборство, если бы в 1598 году неистовый католик Филипп II не успокоился навек.

Подходило к концу и царствование Елизаветы. Увы, Англия отнюдь не процветала. В Ирландии бесчинствовал Тайрон, и ответные действия английской армии не приносили никаких результатов. Военные операции во Франции были безуспешными. Война с Испанией опустошила казну. Военный налог за последние годы увеличивался в несколько раз, но это не спасало положения. Королеве пришлось заложить фамильные драгоценности из королевской сокровищницы, но, принятые в заклад купцами, они принесли только около 10 000 фунтов и не избавляли страну от банкротства.

В королевстве наблюдалась чудовищная инфляция: деньги ничего не стоили. Количество бедняков, умирающих прямо на улице, стремительно росло, по всей стране вспыхивали хлебные бунты и акты насилия против королевских чиновников. В деревнях ели дохлых собак и кошек и — проклинали королеву.

Последней каплей стало восстание графа Эссекса в 1601 году. Он был любимцем королевы, ее последней и самой горькой страстью. Эта странная связь является квинтэссенцией отношений Елизаветы со своими фаворитами. Все неприглядные стороны ее характера видны в этой истории, как на ладони.

Казалось бы, ни один из прежних приближенных Елизаветы не удостаивался стольких знаков внимания: именно графу Эссексу была пожалована королевская перчатка на шляпу, только он позволял себе входить в королевские покои без доклада, только с ним королева запиралась в комнатах на долгие часы для игр. Однако особое положение, которое занимал Роберт Эссекс в сердце королевы, отнюдь не превратило его ни в богатого, ни в могущественного человека: у него были огромные долги, его покровительство отдельным лицам не приносило им никаких дивидендов (скорее уж, проблемы), его попытки вмешиваться в государственные дела Елизавета, по обыкновению, пресекла.

Елизавета играла с огнем, долгие годы держа себя с молодым, тщеславным и сильным мужчиной как с докучливым, хотя и любимым, ребенком, которому позволяют шалить, но всегда указывают на место и не принимают всерьез. Эта затянувшаяся игра, затеянная королевой, не могла длиться вечно. Над незадачливым графом потешались («весь Лондон смеется над ее шутом!»).

Уступая многочисленным просьбам, Елизавета согласилась послать Эссекса на усмирение мятежа в Ирландии, но это кончилось крахом. Эссекс потерпел полное военное поражение. Не сумев обуздать Тайрона, он без разрешения вернулся в Лондон, оставив весь север острова до самого Дублина абсолютно незащищенным перед мятежниками. Елизавета поняла, что ее игра с «юнцом» (Эссекс был моложе на 33 года, и королева так и не научилась видеть в нем мужчину, а не ребенка) зашла слишком далеко.

Такой проступок (фактически, военное преступление) нельзя было оставлять безнаказанным. Эссексу грозил суд, однако он не стал дожидаться правосудия. Одержимый непомерной гордыней, граф примкнул к заговору против Елизаветы. Мало того, он оказался в первых рядах мятежников, которые намеревались силой добиться отречения королевы и воцарения Иакова Шотландского. Заговор был обречен, как и все остальные эссексовские начинания: он не был ни дипломатом, ни политиком, ни царедворцем, ни заговорщиком. Итог известен: 25 февраля 1601 года молодой человек сложил голову на эшафоте. Елизавета так и не оправилась от величайшего потрясения: человек, которого она любила и который был ей абсолютно всем обязан, осмелился поднять на нее руку.

Именно понимание того, что власть ее, по сути, кончилась, и убивало Елизавету. Как и то, что ее никто не любит и подданные с нетерпением, которое даже не считают нужным скрывать, ожидают ее кончины. Один за другим с письмами, богатыми подарками из Лондона отправлялись к Иакову Шотландскому (ближайшему королевскому кровному родственнику) елизаветинские придворные, заранее надеясь завоевать расположение будущего короля. Наблюдая за этой суетой, Елизавете только и оставалось, что повторять: «Mortua sed non sepulta.» («Мертва, но не погребена»).

24 марта 1603 года этой неспокойной жизни пришел конец — королева Елизавета I скончалась в Ричмонде, графство Суррей, в возрасте 70 лет. Ее тело было предано земле в Вестминстерском аббатстве месяц спустя. Во время похорон гроб с телом королевы покоился на колеснице, которую везла четверка белых коней. На крышке гроба — восковое изображение королевы. Колесницу накрыли балдахином, который несли шестеро рыцарей. Великая жизнь великой женщины закончилась.