(род. в 1917 г. - ум. в 1995 г.)

  

«Я никогда не знал, насколько хороши были наши песни, пока я не услышал, как Элла Фицджеральд спела их».

Айра Гершвин

Элла Фицджеральд появилась на свет 25 апреля 1917 г. в городке Ньюпорт Ньюс в штате Вирджиния. Когда Элла была совсем маленькой, отец бросил семью. Вскоре девочка с матерью и отчимом переехали в Нью-Йорк.

В этом город Элла училась в школе, исправно посещала церковь и была, по воспоминаниям соседей и одноклассников, примерной ученицей, живой, веселой и общительной девочкой. В старших классах Элла любила давать «представления», мастерски имитируя голоса популярных певцов или отплясывая со своим приятелем Чарлзом Гулливером модные танцы.

В 1933 году у Эллы умерла мать, девочка переехала к тетке в Гарлем и тут, что называется, «сошла с рельсов»: бросила школу, целые дни проводила на улице, вечерами подрабатывая танцами в окрестных клубах, а в 1934 году и вовсе сбежала из дому.

Неизвестно, как сложилась бы ее дальнейшая судьба, если бы осенью того же года она не приняла участие в любительском конкурсе, который регулярно проводился в гарлемском кинотеатре «Аполло». Это было настоящее шоу с участием самых знаменитых оркестров, которое транслировалось по радио. Победитель вместо обычной в таких случаях денежной премии получал недельный ангажемент в «Аполло».

Элла собиралась выступить на конкурсе как танцовщица. Придя на предварительный просмотр, она, к своему ужасу, узнала, что ей придется соперничать с любимицами местной публики — полупрофессиональным дуэтом сестер Эдвардс. А терять свой шанс Элла не собиралась. И тогда она решила петь.

Дебют состоялся 21 ноября 1934 года. Выйдя на сцену, Элла растерялась и начала петь очень неуверенно, а затем голос и вовсе сорвался. Многоопытный ведущий шутливо прервал ее, дал время прийти в себя, потом снова объявил ее номер. И Элла запела вновь. После того как под аккомпанемент оркестра Бенни Картера она исполнила «Judy» и «The Object of My Affection», зал взорвался аплодисментами.

Успех был ошеломляющим, но обещанного победителю ангажемента она так и не получила — слишком уж непрезентабельным показался ее вид владельцам театра (Элла пришла на конкурс в своем единственном видавшем виды платье). Тогда Бенни Картер отвел ее на прослушивание к своему прежнему боссу, Флетчеру Хендерсону. Однако и тут ничего не вышло. Желанный ангажемент был получен лишь спустя два месяца, когда Элла выиграла очередной конкурс. Девушка целую неделю выступала в Harlem Opera House с оркестром Тини Брэд-шоу.

С этого момента начался отсчет времени в профессиональной карьере Эллы Фицджеральд. Первой ступенькой в карьере стал для нее оркестр Чика Уэбба, один из лучших бэндов того времени. Туда ее буквально с улицы привел певец Чарлз Линтон, после того как Уэбб поручил ему найти для новой программы молодую певицу с хорошим джазовым голосом. Линтон обратился к Элле по рекомендации своей знакомой — продавщицы галантерейного магазина.

Когда Элла появилась, Уэбб наотрез отказался от прослушивания. Она производила отталкивающее впечатление: грязные нечесаные волосы, кожа давно не видела ни воды, ни мыла, а обноски, в которых щеголяла Элла, были собраны чуть ли не на помойке. Только под нажимом Линтона («или ты ее прослушаешь, или я ухожу») Чик нехотя сдался. И оркестр Чика Уэбба стал для Эллы вторым домом на целых семь лет.

В июне 1935 года Элла записала с Чиком Уэббом первые диски («Love and Kisses» и «I'll Chase The Blues Away»), а в июле вышла с оркестром на сцену столь памятного ей «Аполло». Оркестр Уэбба работал на разных площадках, но основной его базой был гарлемский танцзал «Савой», который вскоре стал одним из самых известных в Нью-Йорке (благодаря Элле).

С первых шагов на сцене Элла стала всеобщей любимицей. Музыканты поражались безупречному чувству ритма, воздушности ее как бы танцующего голоса, чистоте тембра, сохранившейся до глубокой старости, и той радости, которую излучало все ее существо во время пения. Элла была удивительно скромна и глубоко равнодушна к «мирской суете», и прежде всего к собственной славе. И слава, которая далеко разнеслась по свету, нимало не испортила ее человеческой сути.

Джазовая пианистка Мери Лу Уильямс так передает свое впечатление от первой встречи с Эллой: «Как-то я гуляла по Гарлему и случайно забрела в «Савой». Протанцевав пару кругов, я вдруг услышала голос, от которого у меня по спине поползли мурашки восторга. Я никогда не думала, что со мной может быть такое. Рванула к сцене, чтобы разузнать, кому же принадлежит этот голос, и увидела скромненько стоявшую там милую темнокожую девушку, которая пела просто потрясающе. Мне сказали, что ее зовут Элла Фицджеральд и что Чик Уэбб нашел ее на одном из любительских конкурсов в театре «Аполло». Позже я узнала, что Элла всю жизнь была очень благодарна Чику за то, что он дал ей такой шанс, взял в свой оркестр, тогда как другие повернулись к ней спиной — те самые, которым так хотелось заполучить ее, когда к ней пришел успех».

Подобные отзывы будут сопровождать Эллу всю ее жизнь, и всю жизнь ответом на это будет лишь упорный труд, несущий радость окружающим.

Уже в первый год, помимо работы в «Савое», она поет с Уэббом на радио, записывает пластинки, которые расходятся огромными тиражами. И тут в жизнь Эллы вошла тема соперничества с Билли Холидэй, которая к тому моменту уже была знаменитой. Надо сказать, что биографии двух великих джазовых певиц во многом схожи: они почти ровесницы, родились в один и тот же месяц, Билли также собиралась стать танцовщицей, а петь начала по чистой случайности. В начале 1936 года Элла получила предложение записать очередную пластинку, ее слава росла, и это задевало взрывную «леди Дэй», увидевшую в молодой певице опасную конкурентку. Именно тогда Билли взяла привычку приходить в «Савой» и весь вечер молча с презрением смотреть на поющую Эллу Фицджеральд.

После выхода в 1936 г. пластинки «Mr. Paganini» Элла — солистка группы. Ее пригласил в свое радиошоу Бенни Гудмен, потом она работала с Тедди Хиллом, но в марте 1937 г. вернулась в оркестр Уэбба. Там она оставалась до самой смерти Чика. Элла была благодарным человеком и не могла забыть того, что именно он дал ей шанс, взял под свое крыло и сделал из безвестной гарлемской бродяжки знаменитую певицу. Когда Уэбб уже был смертельно болен, она специально для него в 1938 г. аранжировала детскую считалочку «A Tisket, a Tasket». Очень личная песенка, предназначенная конкретному человеку, получила всеамериканскую известность.

После смерти Уэбба Элла возглавила его оркестр, хотя совершенно была неспособна кем-то руководить. Дела начали трещать по швам, а объявленный призыв на фронт практически развалил коллектив. В 1942 году она вернулась на клубную сцену, где продолжила выступать как солистка.

Работая со многими музыкантами, Элла с головой уходила в творчество, пытаясь найти свой путь в джазе. Ведь до конца войны она, в отличие от Билли Холидэй, не была джазовой певицей. Ее воспринимали как поп-звезду, которая изредка использовала в пении джазовые приемы. Убедительное свидетельство тому — двойной альбом Эллы «The War Years (1941–1947)». Он зафиксировал процесс ее «вхождения в джаз».

Джазовый вокал — особое искусство, которое доступно далеко не каждому и дается не сразу. И если, как пишет Дж. Коллиер, оставить в стороне исполнителей блюзов, то окажется, что настоящих джазовых певцов очень мало, а в послевоенное время их можно было перечесть по пальцам одной руки. Освоению вокалистами джаза всегда препятствовало по крайней мере одно принципиальное обстоятельство: певцу почти недоступна основная форма джазового музицирования — «импровизация на тему». Наличие текста песни и необходимость донести его смысл до слушателей накрепко приковывают исполнителя к основной музыкальной теме (исполнители блюзов, как известно, импровизируют прежде всего с текстом, а вместе с ним и с мелодией, и потому находятся в несколько ином положении). А без импровизации джаз мертв.

Для того чтобы певец обрел свободу джазовой импровизации, нужно разорвать жесткую связь между словом и мелодией, преодолеть диктатуру авторского текста. Раньше других это поняли инструменталисты, которые естественным образом исходили из «презумпции импровизации» и потому без особого пиетета относились к текстам и смыслу.

Первым и самым радикальным из них стал Луи Армстронг. Как пишет Стивен Никольсон, «Армстронг взломал основанный на европейских образцах ритмический корсет, запев так же, как он играл, и заиграв так, как он пел. Если при этом слово не влезало в вертящуюся у него в голове ритмическую или мелодическую фразу, он просто заменял его звукоподражательным эквивалентом».

Что до вокалистов, то первой, кто почувствовал необходимость разорвать связь между словом и мелодией, стала Билли Холидэй. Именно это обеспечило ей звание великой джазовой певицы, сделало той самой «леди Дэй», какой она и осталась в истории джаза. В своих вокальных композициях она опиралась на опыт инструменталистов, прежде всего Армстронга. «Когда я пою, — говорила она, — я стараюсь импровизировать, как Лестер Янг, Луи Армстронг и другие любимые мной музыканты».

Путь Эллы Фицджеральд к джазу был более сложным и долгим. Пение Армстронга произвело на нее в юности глубокое впечатление, и она с удовольствием имитировала его манеру. Однако Элла очень долго не чувствовала содержавшегося в нем джазового привкуса: ее кумирами были Бинг Кросби и ансамбль сестер Бозуэлл. Желание петь джаз, выражать себя в импровизации с легкостью и свободой, доступной лишь инструменталистам, пришло к ней гораздо позднее. Оно исподволь росло вместе с исполнительским опытом и мало-помалу стало осознанной потребностью. Решающее влияние оказало интенсивное общение с музыкантами — не только Луи Армстронгом, Дюком Эллингтоном, Каунтом Бейси, но и с джазовой молодежью, которая, как и она, напряженно искала новые пути.

Элла становилась (даже внешне) другой певицей. Она уже не хотела быть всего лишь исполнительницей — пусть и самой лучшей — чьих-то песен. Не удовлетворяла ее и возможность подражать импровизациям других. Она хотела импровизировать сама, быть равноправным партнером в музыкальном содружестве-соперничестве, которое составляет глубинную сущность искусства джазовой игры.

И она добилась своего. К середине 40-х годов Элла была зрелым, уверенным в своих силах художником с недюжинной творческой энергией, которому есть что сказать.

Ее звездный час пробил в конце войны с наступлением эры нового джаза, эры би-бопа. Основываясь на его принципах, Элла, как некогда Армстронг, решительно стерла границу между голосом и инструментом. «Когда я пою, — говорила она позднее, — я мысленно ставлю себя на место тенор-саксофона». Кроме того, Элла сделала звукоподражание (скэт) не только обыденным приемом, но и важнейшим стилеобразующим принципом джазового вокала, доведя его технику до совершенства.

Первой ласточкой стала запись «Flying Home», сделанная в октябре 1945 г. За ней последовали «Lady Be Good», «How High the Moon» (1947) и другие шедевры, открывшие миру не только новую джазовую звезду первой величины, но и новое музыкальное измерение. С тех пор началось триумфальное шествие «первой леди джаза» по континентам.

Полностью раскрыться ее таланту помог менеджер Норман Гранцем. Он заставил весь мир признать джаз высоким искусством и сумел обеспечить это признание организационно, создав свою удивительную «джазовую филармонию» (Jazz at the Philharmonic), открыв филармонические залы мира для лучших джазовых музыкантов.

Элла стала звездой первой величины. Однако, несмотря на свою славу и внешнюю солидность, она до самых преклонных лет оставалась гарлемской девчонкой, сохранившей не только девический тембр голоса, но и по-детски чистую душу, о чем в один голос говорят все работавшие с ней музыканты. Она нуждалась в опеке, в твердой направляющей руке, которые в юности обеспечил ей Чик Уэбб, а в зрелом возрасте — Гранцем.

Именно он вытащил ее из ночных клубов на большую филармоническую сцену и привел к мировой славе. Он не только освободил ее от всех бытовых и материальных забот, он руководил подбором музыкантов и репертуара, вникал в сотни других проблем, принимая за нее, по словам друзей, 99 % всех решений. Под его крылом она смогла целиком сосредоточиться на творчестве, и это принесло богатейшие плоды.

Элла Фицджеральд была рождена для того, чтобы петь, и она выполнила свою миссию. Она пела всегда и везде — на сцене, на репетициях, постоянно что-нибудь мурлыкала себе под нос во время многочисленных гастрольных переездов. Ей было неважно, где это происходит, что за окном — Детройт, Берлин или Токио, праздничный день или будни. Ничто, кроме музыки, не имело для нее значения, и она выходила из себя только в том случае, если кто-либо покушался на ее священное право петь так, как она хочет.

По словам коллег, никто не работал так много, как она, особенно в 50-70-е годы. Элла снялась в нескольких музыкальных фильмах, часто выступала в совместных программах с Луи Армстронгом (были записаны пластинки «Ella & Louis» и «Ella & Louis Again»). В 1959 году она выступает в нью-йоркском зале Карнеги-холл вместе с оркестром Дюка Элингтона (концерт должен был стать основой серии из 4-х пластинок «Элла Фицджеральд поет песни Дюка Элингтона»).

А ведь в это время Элла была уже тяжело больна — постоянные перегрузки привели к развитию у певицы диабета, который быстро прогрессировал. У нее ухудшилось зрение, появился лишний вес, отказывали ноги. Каждый раз, выходя на сцену, Элла не знала, сможет ли появиться еще раз, и пела так, будто этот концерт — последний.

Она пела до самого конца, до тех пор, пока физически была в состоянии выходить на сцену, хотя уже в 60-х годах стала миллионершей и могла бы спокойно и с комфортом отдыхать. Она спасалась пением, ибо отказаться от концертной деятельности значило признать свою беспомощность перед лицом болезни, а этого певица позволить себе не могла. Без музыки жизни для нее просто не существовало, и вплоть до 90-х годов она по-прежнему выходила на сцену, сохраняя в своем голосе энергию и обаяние молодости.

Вот как Дан Моргенштерн описывает один из ее последних концертов: «Она едва видит и находится не в лучшем состоянии. Ее выводят под руки на сцену и она, конечно, сидит. Но бог мой, сколько же в ней еще энергии! Шоу было долгим, и она все это время работала. И никакого отдыха между песнями. Некоторые певцы делают небольшую паузу между каждой песней, а она — бац! — и уже перешла к следующему номеру. Все знают, что у нее нет нужды давать концерты, она — мультимиллионерша. Но она хочет этого. Она жаждет этих аплодисментов, ибо это — ее жизнь!»

И все же настал момент, когда выступления Эллы стали невозможны. В 1993 г. из-за осложнений, вызванных диабетом, ей были ампутированы обе ноги. Жизнь без сцены потеряла для Эллы всяческий смысл, и она добровольно заточила себя в собственном доме в Беверли-Хиллз. Ее последний диск, названный «All That Jazz», был записан в марте 1989 года, последний концерт состоялся в Уэст Палм Бич осенью 1992 года.

Она умерла в субботу в собственном доме в возрасте 78 лет, из которых больше 60 провела на сцене. Весть о ее смерти за несколько часов облетела всю Америку. В Голливуде возле звезды Эллы на бульваре Сансет появился скорбный венок, а вокруг плакали неутешные поклонники. Один из близких друзей Эллы, комедийный актер Бинг Кросби, обратился к собравшимся со словами: «Пусть хотя бы на минуту наступит полная тишина — в память об Элле».

Элла Фицджеральд успела сделать в искусстве необычайно много. Одна только ее дискография занимает 64 страницы убористого текста, а количество концертов не поддается учету. Она работала с лучшими артистами джаза и поп-музыки — от Луи Армстронга и Дюка Эллингтона до Фрэнка Синатры и Ната Кинга Коула, от Бенни Картера и Чика Уэбба до Оскара Питерсона и Джерри Маллигена. Она стала живой историей джаза, одной из ее интереснейших и неисчерпаемых глав.

Элла покорила все континенты и завоевала все мыслимые знаки отличия: бесчисленные первые места в списках слушательских симпатий и в чартах музыкальных критиков, премии «Грэмми», премию Кеннеди-центра, наконец — Национальную медаль искусств, врученную ей президентом США. Ее — девчонку без образования — избрали почетным доктором музыки Йельский, Дартмудский, Мэрилендский и другие университеты ит. д. и т. п.

Но главное ее свершение — это преодоление себя, своей болезни во имя радости и душевной чистоты, которую она дарила и еще долго будет дарить миллионам благодарных слушателей.