Берлинские гномы похитили у Славика душу, и он из Святослава сделался Тьмаславом.

Многие полагали, что подземные карлики Германии действовали совместно с заокеанскими, но, скорее всего, это – пустые слухи. В Европе своих специалистов навалом – незачем импортировать карликов из США.

Кстати, недавно открылась правда о том, как гномы размножаются: лепят скульптуру лилипутки из глины, обжигают, вступают с ней в соитие, предварительно совершив специальный магический обряд, и скульптура зачинает и рожает ребёнка мужеского пола, а после родов раскалывается на части. Вот поэтому у карликов и нет женщин – ни с бородами, ни без бород.

Но вернёмся к бедному Славе. Случилось большое несчастье – Слава родился евреем. Ну, по крайней мере, на три четверти евреем.

Родиться евреем – что-то вроде родовой травмы: человек наделяется потрясающей религиозностью и при этом сверхнеспособностью принять Христа.

Назвали Славика не Пимхусом, не Залманом, и даже не Ефимом и не Борисом. Назвали его именем, которое предназначало его к святой славе.

Как это получилось? Его папаня, махровый рыжий иудей по имени Иуда Моисеевич, водил дружбу с директором завода резиновых изделий Василием Ивановичем Шустровым. Сидели они как-то в бане, а Иуда Моисеич и говорит:

– Супружница моя на сносях. Родит девочку, назовём Ириной Иудовной, пристроим как-нибудь, а ежели мальчик будет, как назвать?

– Иудовичем не называй, – говорит Василий Иванович, – хлопот не оберёшься. Назови лучше Юдовичем!

– Так чудой-юдой в школе дразнить будут!

– Пусть лучше чудой-юдою дразнят, чем жидёнком-поросёнком!

– А с первой частию имени как быть?

– Сотрудник у меня был чудесный – вместо меня под суд за растрату пошёл. Святой человек! Так его и звали – Святославом. Назови-ка ты сыночка Святославом Юдовичем, чтоб никто не догадался!

Послушался Иуда Моисеич Василия Ивановича, да не совсем. Дал взятку начальнику ЗАГСа и справил сыночка Святославом Фёдоровичем, но фамилию оставил семейную.

Олигархом Слава сделался очень быстро, фактически он уже являлся таковым в тридцать лет. Время было весёлое, заводы раздавали бесплатно… Если, конечно, подходящие гены и вовремя подсуетиться.

Фамилия Коган сначала, конечно, мешала, но потом стала помогать.

И всё-таки душа у Славика была добрая: как-никак одна бабушка – русская. Он каждый раз морщился от стыда, перешагивая через очередного конкурента. В общем, душа у него была. До тех пор, пока Слава не связался с берлинскими гномами.

Карлики прилетели в Москву договариваться о поставках цветных металлов. Слава лично встречал их в Шереметьево 2. Гномы выделялись из толпы яркими туниками, подпоясанными богатыми кушаками. Они оглаживали свои метровые бороды, заткнутые за расшитые золотом и отделанные драгоценными каменьями кушаки, и противно ухмылялись. В одном подземелье в известном швейцарском банке у них томилось уже две сотни похищенных душ (причём не только еврейских), а их законные правообладатели продолжали жить бездушными болванками и ничего не замечали. Конечно, это никак не сказывалось на бизнесе обездушенных людей, а если и сказывалось, то положительно.

Вот и Славик не заметил, как его обокрали карлики. Зато это заметила Лидочка, его невеста. Как два таких разных существа стали женихом и невестой, абсолютно непонятно – подробности их романа никто не знает. Повторяю, душа у Славы была добрая, и, видимо, Лидочка сумела разглядеть эту доброту.

За Славой бегало несколько известных на всю Россию поп-шлюх (кое-кто из них даже ездил на Евровидение, и все без исключения снялись для «Плейбоя»). А Лидочка обладала достаточно посредственной внешностью и хрипловатым голосом, да ещё принципиально отказывалась сводить яркие заметные веснушки.

Познакомились они на ужине, где собирались средства на восстановление одного известного храма, причём Лидочка вместе с парой священников представляла Русскую Православную Церковь.

На первый взгляд девушка казалась неуверенной в себе, неумеющей себя правильно держать и неразбирающейся в людях, но это было обманчивое впечатление. На самом деле Лидия была скала, и за маской неуверенности скрывались железные принципы, смягчённые любовью к людям.

Да, все три «дивы», мечтавшие выйти замуж за Славика, ей в подмётки не годились. Но они не собирались сдавать свои позиции, тем более, что олигарх имел неосторожность с каждой из них переспать. Нравственно разложившиеся, насквозь прогнившие поп-звёздочки отлично понимали, что таких бабок, которыми владеет Слава, им не заработать за всю свою жизнь, сколько бы ещё известных продюсеров они не затащили к себе в постель.

Как это ни странно, но Слава не любил, когда его облизывали, а тем паче, когда им манипулировали нули без палочки. И очень скоро после встречи с Лидочкой он отшил всех несостоявшихся невест. Звёздочки ненавидели Лидию всей душой и неоднократно обращались к чёрным и белым магам, чтобы те извели конкурентку, но магия на девушку почему-то не действовала. Впрочем, она не действовала и на самих «див» – друг на друга они наслали порчу уже давным-давно, хотя в СМИ их называли подругами.

И вот, когда все смирились с тем, что один из самых завидных женихов России женится на какой-то верующей страхолюдине, гномы украли Славину душу.

Как только Лидочка заметила, что её жениха обокрали, она сразу же отправилась в Псково-Печёрскую лавру к своему духовному отцу. Вместе с отцом Николаем она всю ночь молилась о спасении Славы, но результата ночное бдение не принесло. А Славик всю ночь просидел перед телевизором, даже не заметив, что его возлюбленной невесты нет рядом.

Тогда Лида и отец Николай приехали в Москву, поймали Славу на пути к лимузину между двумя встречами, и священник задал олигарху несколько вопросов.

– Отчитка не поможет, – сказал духовник Лидочке. – Надо лететь в Берлин. Сможешь узнать адрес офиса проклятых нехристей?

– Считайте, что уже сделано!

Пробиться на приём к гномам оказалось совсем не сложно – за 500 евро они принимали всех желающих. Отец Николай плохо знал немецкий, но английским владел в совершенстве. Гномы – тоже. – Чем можем быть полезны? – хором спросили карлики, увидев необычных посетителей.– Да хотя бы тем, что предлóжите пожилому человеку и девушке присесть.Старший гном в ярко-алой тунике гордо кивнул и указал на стулья.– А что это на вас надето? – иронически спросил средний гном в небесно-голубой тунике.– А это монашеская ряса. Я – православный иеромонах.Гномы захихикали.– А у нас тут протестантская страна! – нагло заявил младший гном в пронзительно-жёлтой тунике.– Так вы, значит, протестанты?– Нет, мы исповедуем гораздо более древнюю и великую религию! – ответил старший гном.– Это она велит вам похищать человеческие души?– Представьте себе, да! – хором сказали гномы.– Скрывать нам от вас нечего, – ухмыляясь, заявил средний гном, – вы и так всё знаете. А в полицию вы, по понятным причинам, не пойдёте.– Вы не имеете права забирать душу крещёного человека! Он крещён своей бабушкой в возрасте одного месяца!– Ой-ой-ой! – закудахтал младший гном. – Так уж и не имеем? А если этот человек после крещения обрезался и принял иудаизм?– Обрезание не смывает крещения!– Ничего не знаем! Если вы увидите жирную питательную бесхозную курочку, приберёте её к рукам? Нет? А мы руки не боимся замарать!– Хватит паясничать! – не выдержала Лидочка. – Отдавайте душу моего жениха, а то хуже будет!– А что вы сделаете? – ухмыльнулся средний гном. – Молитовку прочитаете? Или, может… перекрéстите нас?Гномы опять захихикали.– Позовём отца Кирилла, исповедника! – сказала Лида. – Он с утра на молитве. Знаете, сколько он вашего брата обесплотил в Сталинских лагерях?Гномы перестали хихикать и переглянулись. Отца Кирилла они знали.– Так отец этот ваш далеко! – начал старший гном, потихоньку пятясь к шкафу, в котором была потайная дверца. Другие два карлика последовали его примеру. Но на пути к шкафу уже стоял седой старик с крестом в руке – отец Кирилл умел преодолевать огромные расстояния в доли секунды.Отец Николай на всякий случай загородил проход и к основной двери. Гномы заметались по офису, как крысы, пойманные в крысоловку.– Это кто же вам позволил воровать христианские души? – спросил отец Кирилл.– Они не христианские! – запищали карлики.– Врёте! У вас томится сорок христианских душ!– Они во грехах все!– За грехи их Бог будет судить! Рассказывайте, как вы души крали.– Контрактик заговорённый. Подписывает одно, а там невидимыми магическими чернилами ещё кое-что приписано!– Понятно… – Старец внимательно посмотрел на старшего гнома. – Червин, это ты, что ли?– Я, ваше благородье!– Прости, не узнал сразу. Отца-то твоего я отправил в преисподнюю, а ты, помнится, сбежал.– Я же не по собственному желанию в пыточную камеру работать устроился! – начал оправдываться Червин. – Вынудили меня!– Теперь-то уж не сбежишь… Куда вас, в свиней? Или сразу по месту прописки?– А если мы все-все души выпустим? И христиан, и католиков, и азербайджанцев? – заискивающе спросил Червин. – Оформим на вас доступ в хранилище банка, а вы за это нас изгонять не будете? Так я ваш мир люблю! А зла мы делать больше никому не будем! И сразу же переедем на другой континент жить!– Торгуются опять! Что будем делать? – спросил отец Кирилл отца Николая. – Если их сейчас обесплотить, крещёные православные души в свои тела вернутся, а хозяева остальных в течение месяца повымрут.– Испытываете, батюшка? Мы же каждый день на Божественной Литургии о спасении всего мира и соединении всех молимся! Надо спасать всех!– Ладно, в Швейцарии я один управлюсь. Летите вы, мои милые, домой! Ангела в дорогу!Отец Николай и Лидочка покинули офис нечистых, а отец Кирилл ещё долго беседовал с карликами за жизнь. Гномы сетовали, как было плохо при советском режиме, а отец Кирилл – как стало плохо после его смены и «возрождения» Святой Руси.

На следующий день все двести душ вернулись в свои тела, и Тьмаслав Иудович вновь сделался Святославом Фёдоровичем. – Такое странное чувство… – рассказывал он Лидочке. – Как будто я все последние дни просидел в тёмном сыром подземелье где-то заграницей… А вот теперь вернулся и дышу полной грудью!– Так оно и было. И что ты теперь будешь делать?– Ты знаешь, как я люблю свой народ, сколько он сделал для меня, сколько денег я пожертвовал для его процветания… Не будет предательством, если я причащусь в православном храме? Нет, я один раз причащался, вместе с Лужковым, но это было в коммерческих целях… А если я причащусь по-настоящему?– Твой народ две тысячи лет предаёт Христа. Если ты заодно с ним, ты уже являешься предателем. А если ты примешь Христа, то перестанешь быть иудеем, какие бы у тебя ни были гены. Решай сам, с кем ты хочешь быть – с евреями или со Христом, – но если выберешь Христа, будь готов разделить судьбу Александра Меня!– Стать священником?!– Нет, стать мучеником за веру. Представители твоего народа измен не прощают!– Я не пойму, ты, православная, отговариваешь меня от причащения, так?– Совсем нет. Просто ты должен знать, что меня не будет рядом. Будь уверен, я отправлюсь за тобой хоть на край света и буду с тобой до конца, пока смерть не разлучит нас, и всю вечность после, но войти вместе с тобой в святилище я не смогу! Кто знает, какие бездны откроются в твоей душе, когда ты останешься один на один с Живым Богом – с Господом Иисусом Христом? Какие страхи и сомнения нападут на тебя? Пока что ты – иудей…– Всё понятно! Милая, я знаю тебя, как облупленную! Ты всей душою хочешь, чтобы я причастился, но боишься ущемить мою свободу! И в то же время хочешь, чтобы я нёс ответственность за все свои решения. Ладно, я подумаю. Удружил же мне папаня, Царство ему Небесное! Надо же было Святославом меня назвать! Магия имени…– Или Промысел Божий. Кстати, партнёры-то твои, ну те, из Германии, в США переехали жить. Продали свою фирму, сменили мобильные телефоны… Одним словом, больше ты их не увидишь!– А ты откуда знаешь? Опять озарение свыше?Лида таинственно улыбнулась и поцеловала Славу в губы.– Можешь считать, что так!