Митрофан родился на свет самым обычным человеком. И в то же время он был особенным – слышащим глас Божий.
Он слышал Божий глас, когда рыбачил с отцом на моторной лодке в восхитительных волжских просторах; слышал, когда целовался с одноклассницей Людой Пущиной и ощущал вкус девичьих губ, смешанный с запахом водки и табака; слышал, когда резался по сети в свой любимый Варкрафт; слышал даже тогда, когда врубал на полную мощность песни панк-рокеров и заходился в безумном харизматическом танце.
Глас Божий рождался в душе ощущением лёгкого томления по чему-то давно забытому и перерастал в мощную депрессуху.
Сначала Митрофан думал, что это его прошлые жизни напоминают о себе чувством щемящей тоски. Затем – что инопланетяне пытаются наладить с ним контакт. Потом – что идеальная женщина, его будущая любовь, призывает Митрофанушку к себе.
А когда двадцатилетний Митрофан на пике депрессии пытался приспособить намыленную верёвку к крюку от разбитой только что люстры – он наконец понял, КТО его зовёт.
– Двадцать лет Ты мне жить не даёшь! – закричал молодой человек в исступлении. – Я не могу наслаждаться играми и рыбалкой, как другие парни! У меня ни разу не было секса с женщиной моложе сорока лет! Я даже нормальным наркоманом не смог стать! Так вот на́ Тебе, получай!
Митрофан извернулся и выбил из-под себя табуретку.
Капроновая верёвка оказалась прочная. А вот крюк не выдержал его веса и вместе с куском бетона выдрался из потолка. Бетонный осколок ударил Митрофана по макушке, и он потерял сознание.
Очнулся наш герой не в больнице, как можно было бы предположить, а в какой-то тёмной хижине на нетёсаном топчане. Он долго лежал, уставившись в тростниковый потолок, сквозь который просвечивало небо, а потом услышал осторожные шаги. Дверца тихо скрипнула и в помещение просунулась смуглая волосатая рука с нестрижеными грязными ногтями.
«Дядя Том! – ошарашенно подумал Митрофан, вспомнив бессмертное произведение Бичер-Стоу. – Как же я оказался в его хижине?»
Вслед за рукой появилось и всё остальное.
«Слава Тебе, Господи! – облегчённо вздохнул юноша. – А я уж думал, что мне придётся делить хижину с черномазым!»
Смуглая волосатая рука принадлежала не негру – она принадлежала орку. Странное существо, похожее на неандертальца, с массивной челюстью и кривыми ногами, с интересом рассматривало Митрофана.
«Интересно, он меня убьёт, прежде чем сожрать, или будет есть живьём, отламывая по кусочку? – стал размышлять юноша. – А вдруг возьмёт и скажет: „ты храбрый воин, ты умрёшь через тумбу-юмбу“?»
Орк облизнулся, приоткрыл клыкастую пасть и спросил с каким-то китайским акцентом:
– Си-ла-век?
– Да какой я человек? Право называться человеком нужно ещё заслужить…
– Силавек, – сам себе кивнул орк. Потом подумал и добавил: – Вкусять хось?
– Только вот не надо доброго дядечку из себя разыгрывать! – вознегодовал Митрофан. – Собираешься меня откармливать, чтобы потом сожрать, – так и скажи!
Орк почесал в затылке грязной пятернёй, затем вынул из-под топчана что-то, завёрнутое в тряпицу, и протянул своему нежданному гостю.
«Разве можно брать еду у орка?» – говаривал кто-то из хоббитов. Митрофан решил внять этому совету и не взял.
– Болеесь? – сочувственно спросило безобразное создание.
– С чего бы это мне болеть! – возмутился юноша и попытался встать с топчана. Но вдруг понял, что не чувствует ног.
Его мозг судорожно пытался придумать рациональное объяснение всему происходящему.
«Итак, последнее что я помню – это как упал на пол, пытаясь свести счёты с жизнью. Возможно, падая, я повредил позвоночник. Предположим, пока я лежал без сознания, открылся портал в другой мир и началось нашествие орков. Они ворвались ко мне в квартиру, схватили и перетащили через портал в параллельную вселенную… Но зачем я им тут нужен? И почему на морде этого орка было удивление, когда он меня увидел?»
– Болеесь, – кивнул орк и снял несколько мешочков, закреплённых под потолком хижины. Судя по запаху, в них были травы. – Но́ски не хоздя́т?
– Ты, типа, собираешься меня лечить? – удивился Митрофан. – Думаешь, от твоих травок у меня трещина в позвоночнике срастётся?
– Одни травки не помо́сь, – согласился орк. – Кое-сё надо есё…
– Слушай, а где эта хижина находится? – решил разведать обстановку молодой человек.
– В мире. – Орк сделал размашистый жест руками.
– А почему у тебя лапы грязные?
– В земле замазал. На реську не ходил, тебя усюял.
Митрофана передёрнуло. Нехилый же нюх у этих чудищ!
– А другие такие, как ты, поблизости есть?
– Другие далеко. Салуй – отсельник.
– Так тебя зовут Салуй? А меня – Митрюха. Приятно познакомиться! – усмехнулся юноша, но свою длань для рукопожатия протягивать не стал.
– И Салую осень, осень приятно! – оскалился орк. – Салуй никогда не смотрел силавека зивьём!
«Понятно, он падальщик, – мелькнула догадка у Митрофана. – Человеческими трупами питается! Только где он их добывает?»
– Нам известно о силавеках из предания, – пояснило создание, заметив ужас в глазах своего гостя. – Не бойся, Салуй отсельник. Салуй не мось делать никакого зла.
– А русский язык ты тоже из своего предания узнал?
– Твой язык – сакральный язык. На нём вся слузба стои́т. Но Салуй знать его не осень хоросо. Салуй – простой серноризец, а не усёный.
– Серноризец – это шаман, что ли?
Орк посмотрел юноше в глаза, облизнулся и сказал:
– Пускай будет сяман.
– А почему ты всё время облизываешься? Не завтракал?
– Ты прав. Я вкусяю только раз в день, весером.
Салуй сходил на речку, отмыл руки и принёс ведро воды. Опять достал из-под топчана свёрток и развернул тряпицу. Там оказался маисовый хлеб. Митрофан с осторожностью его съел.
Орк развёл на улице огонь, заварил травки и напоил гостя пряным отваром. А затем сделал «кое-сё есё» – обкурил юношу благовониями и спел несколько «шаманских заклинаний» на китайский манер: «Ангел вопиясе благодатней…», «Воскресение Христово видевси…» и «Помози ми, яко немосню, окорми мя, яко странна…».
Через неделю такой заботы Митрофан стал потихонечку вставать на ноги. Видимо, трещина в позвоночнике начала срастаться. Наконец он смог выйти из хижины и увидел, что вокруг раскинулся ослепительно прекрасный пейзаж.
Хижина стояла на зелёном холме в излучине живописной реки. Слева от неё был разбит небольшой огородик, а справа расстилалось кукурузное поле – початки только-только начали созревать. У задней стены была лежанка из лапника – Салуй сделал её, чтобы лишний раз не смущать гостя своим присутствием. А чуть дальше начинался ароматный сосновый лес…
В общем, услышал Митрофанушка снова глас Божий, с невероятной силой услышал! Но ни прокуренных сорокалетних женщин, ни Варкрафта, ни сенсимильи, ни долби сурраунда здесь не было. Ничто заглушить Божий глас не могло. Упал юноша на землю и стал целовать душистое разноцветье чужого мира.
Салуй подумал, что у Митрофана ноги опять отказали, и кинулся на помощь. А юноша перевернулся на спину и как засмеётся в безоблачное небо! Потом вскочил и хотел орка обнять, но тот ловко увернулся – оказывается, «серноризцам объятия не полозены».
– Я ведь чуть не повесился Богу назло… – признался молодой человек своему исцелителю. – А может, я всё-таки умер и после смерти перенёсся сюда?
– Если бы умер серез повесенье, ты бы не на цветусей траве был, а в другом месте, – улыбнулся Салуй.
– Только не знаю, чем мне дальше заниматься, – вдруг расстроился Митрофан.
– А ты просто зиви, – посоветовал орк. – Помогай мне растить еду. Господь всё управит.
И Митрофан стал просто жить. Радовался каждому дню – солнцу, небу, соснам, кукурузе. Работал в огороде. Бегал купаться на реку. К слову сказать, вода в реке была кристально прозрачная и очень вкусная. Это окончательно убедило юношу, что он не на Земле, где сто́ит попить из любой речки – и сразу в больнице окажешься.
Однажды Митрофан попросил Салуя рассказать всё, что он знает о «силавеках», а заодно и о своём мире. Отшельник сел на камень у входа в хижину и неторопливо повёл свой рассказ.
– Предание гласит, сто когда-то народ насего мира, увазаюсий только военное искусство, напал на вас мир, пройдя серез открывсийся портал. В васем мире он был побездён русскими крестоносцами и наусен искусству духовной брани. Теперь мы сразаемся не с зивыми сусествами, а с духами зла, сразаемся не ради себя, а ради Христа. И по сей день много великих воинов в насем народе, но все они – воины Христовы… Сто есё сказать? Мы стараемся бересь насу планету и зивём натуральным хозяйством.
– Что-то я не слышал про русских крестоносцев! – изумился юноша, когда отшельник замолчал.
– Тут всё просто. Русские крестоносцы – это подвизники, с упорством несусие свой крест. Они остановили насествие насих предков силой молитвы. Наси зестокие воины преклонились пред их великой силой и стали называть зителей васего мира сила-веками.
– А я совсем не силавек, – потупил глаза Митрофанушка. – Я – слабый чел.
– Раз ты это осознал, скоро станесь силавеком, – улыбнулся Салуй.
– А часто к вам попадают люди из нашего мира?
– Говорят, сто иногда слусяется.
– И как они возвращаются на Землю?
– Мозно вернуться серез главный портал. Он до сих пор действует. Он далеко на востоке…
Митрофан вспомнил свою сорокалетнюю прокуренную подружку, бессонные ночи за Варкрафтом, трещащие косяки, трансвестита, который предлагал себя за пятьдесят баксов в ночном клубе… Посмотрел на девственную красоту вокруг, послушал пение птиц… Взглянул на доброе лицо пожилого орка, в его сияющие глаза… И подумал: «А на фига мне нужна эта загаженная, испоганенная, обезображенная Земля?»
А потом неожиданно для себя самого запел «шаманскую песнь»:
– Ангел вопияше благодатней: «Чистая дево, радуйся!»…