Открываю глаза, монстр заполонил телом всю палатку. Склонился надо мной, лапы упираются слева и справа, язык присосался к груди. Вижу, как по черному каналу в него перетекают светло-желтые сгустки, глаза закрыты, он будто наркоман, которому плевать на происходящее после ударной дозы опиатов.

Лежу, словно парализованный больной, руки и ноги не работают, даже голову не повернуть, похоже ублюдок питается уже давно. Пропадает само желание сопротивляться, хочется провалиться в сон, а проснуться где-нибудь подальше, от высасывающего волю монстра.

Перед тем, как закрыть глаза, замечаю, что мои желтые сгустки расползаются по его телу, и оно становится материальным, руки больше не развеваются на ветру, обретают конечную форму, твердеют, сука обзаводится телом за мой счет. Эта мысль подключает все оставшиеся резервы, какая-то часть меня ни в коем случает не хочет мириться с таким раскладом. Собираю последний бунтарный запас энергии, но из-за того, что потерял контроль над телом, меня хватает только на отчаянный крик:

- ХОРОШ СОСАТЬ, КОМАР, БЛ*ТЬ!

Красные фонари снова зажглись. Нефтепровод прекращает качать, морда искажается волчьим оскалом. Он торопится, дело почти сделано, снова закрывает глаза, язык еще глубже впивается в грудь.

- ОТВАЛИ, СУКА! - страх исчез, терять больше нечего. Переполняет злость, не могу смириться с тем, что уродец ворует что-то мое, разорву его на тряпки, если заработают руки, нужно лишь найти немного сил, самую малость.

Наблюдая за моими попытками, чудовище нервничает. Оставля пятипалый след на земле, поднимает лапу, опускает мне на лицо. Голову вдавливает в грунт, но боли нет, есть только дикое желание напакостить засранцу. Смыкаю зубы на толстой коже с силой в шестьдесят атмосфер - это все, что смог выдать умирающий организм. Отдергивает укушенную конечность, открывает глаза, язык отсоединяется от груди, сгустки энергии вырываются из его тела, возвращаются ко мне.

- АГР-Р-Р-Ш-ш-ши-и-ц! - ушлепок недоволен, рычит.

Красные огни глаз искажаются полосками - Бес щурится от боли, волчья морда с черными клыками и короткими рожками искажается гримасой ненависти, замахивается укушенной лапой. Когтистая клешня сближается с лицом, но вместо ожидаемого отправления на респ, разбивается, словно пыль. Вместе с желтыми светящимися сгустками бес теряет осязаемость, лапа возвращается на землю, но уже не оставляет следа, она снова похожа на темный дым.

Вместо устрашающего рыка зверь издает какой-то стон отчаяния, спиной выходит из палатки, прижимает лапы к груди, пытается удержать светящиеся сгустки энергии - безрезультатно. Желтая масса просачивается сквозь тело, стремится к хозяину.

Последний желтый шар возвращается в живот, после чего колышущийся на ветру черный дым скользит в лес.

Значит атаковать может, используя, не только зрительную приманку, спящие - тоже его клиенты. Внутреннее чутье подсказывает, что нужно переждать ночь, а судя по тому, как ярко горит костер, проспал я недолго, минут двадцать.  Звездное небо провисит над головой еще часа четыре, потекли минуты ожидания.

В какой-то момент рычащая и мелькающая между деревьями тень перестала пугать. Мои мысли заняло одно единственное желание - приложить голову к рюкзаку и отключиться часов эдак на пятнадцать. Борьба со сном перевалила за второй час. Опускающимся векам не мог помочь ни двухметровый кострище, ни приседания, ни бесконечные потирания глаз, ни похлопывания по щекам и ни задержка дыхания для ускорения сердцебиения.

Клюнул воздух носом уже в четвертый раз, застал Беса в паре метров. Встаю, страх на время отгоняет сон, монстр уходит. Держаться больше нет сил, нужно двигаться, иначе - конец.

Закидываю на плечи рюкзак, иду. Сложно оценивать время и расстояние, когда проваливаешься в сон прямо на ходу. Происходящее дальше плохо отложилось в памяти. Вот я на секунду прислонился к дереву, а затем подкашиваются ноги, падаю на задницу, не знаю сколько он высасывал из меня в этот раз, но спасло именно падение. Следующий раз остановилось дыхание, когда я наклонился завязать шнурки, помню, как присел на секундочку, а вот почему закрыл глаза и решил не вставать, в памяти не осталось. Третий раз бес был ближе всего к своей цели, я споткнулся о корягу и расстелился на земле, мягкое моховое покрытие не выпустило из своих объятий, чудом удалось прогнать нахлебника змеиными извиваниями корпуса.

Солнце все еще не на моей стороне, а с каждым разом бороться становится все сложнее. Глаза закрываются прямо на ходу, перехожу на бег. По щекам, лбу и глазам хлещут ветки, собираю натянутую между деревьями паутину. Энергии хватило минут на десять, снова накрывает, мозг приказывает бежать, а организм отключается. Заколебавшийся в смерть, он дергает стоп-кран на ходу каждые пару минут.

Впереди журчит вода, расступаются деревья, открывают вид на речку шириной с дорожную полосу. Не снижая скорости, вваливаюсь в прохладную воду, мокнет одежда, рюкзак, в илистом дне вязнут берцы. Сон растворяется в холодных, стекающий по щекам ручейках. Черная гладь медленно убегает вперед и прячется за поворотом, стою посредине, вода достает лишь до груди - очень кстати.

- АГР-Р-Р-Ш-ш-ши-и-ц! - рев стал еще более пронзительным.

Красные искры глаз мечутся по берегу, пытаются словить мой фокус, но я уже научен, втыкаю глаза в реку, мокну в ожидании рассвета. Вскоре кусочек черного неба у горизонта меняет цвет на темно синий, а затем и вовсе на бордовый. Рассветает. Несмотря на это, Бес не собирается уходить, а скорее даже наоборот, ревет все громче, вплотную подходит к воде.

- Держись! - доносится с противоположного берега. - Мы уже близко!

- Я тут! - отзываюсь в густую чащу леса.

- Он там! - кричит кто-то значительно ближе, а через секунду появляются огни факелов.

Бес все еще рычит, но меня это уже не касается, ко мне идут на помощь. Один из огней вырвался вперед, а вскоре его догоняет второй, мелькают между деревьями, становятся все больше, накрывает чувство облегчения от пережитой чудовищной ночки. Еще минута и они будут у реки. Размышляю о том, стоит ли зарядить стрелу, но решаю, что это будет совсем по-свински - встречать спасителей оружием. Огни приближаются, через пару секунд должны выйти к воде, считаю до десяти, но людей все нет. Даю им еще десять секунд, огни становятся размером с приличного размера файерболы, а люди так и не появляются на берегу, останавливается дыхание, утекают оставшиеся силы...

Спасительные факелы оказались глазами, забравшегося в речку Беса. Материализовавшиеся руки крепко держат меня за плечи, язык высасывает жизнь. Сил нет даже на то, чтобы проглотить слюну, осознаю, что это конец, лишенное души тело следующие полчаса будет бороздить воды неизвестной речушки.

Первые лучики солнца касаются водной глади, черный цвет сменяется синевой. Заканчивай уже! Безумно хочется отдохнуть. Бес, наверное, был бы и сам рад, но солнце все же вмешалось. Освещает горбатую спину и зубастую пасть, черная, как уголь, кожа превращается в привычную глазу - коричневую с обильным волосяным покровом, а язык качающий жизнь, раздувается на ветру и уносится прочь, словно сигаретный дым. Бес обескураженно смотрит сначала на солнце, а затем на мою, все еще дышащую тушку.

- Р-р-р-р-р! - размыкается напичканная зубами пасть.

По искривившейся морде понимаю, что бес не успел. Не хватило какой-то минуты, чтобы закончить начатое, а с восходом солнца, он видоизменился, прибор высасывающий энергию развеяло ветром. Правая лапа отпускает плечо, летит на меня. Не получилось забрать душу, так хоть выместит злость.

Берцы впиваются в дно, толкаюсь изо всех сил. Вместе со звуком, похожим на быстрое расстегивание молнии, лапа царапает грудь. ШИ-И-ИЦ! Откидываюсь на спину, скольжу по воде. Пока одна рука ползет за стрелой, а вторая поднимает над водой лук, успеваю рассмотреть рану: четыре канавы, глубиной по два сантиметра перечеркнули грудную клетку. Вскрыл меня, как консервную банку, ошметки переплелись с тканью куртки, кровь вымывается утренней водичкой. Размышлять о том, живут ли с такими ранениями времени нет. Стрела. Тетива. Спуск.

Бес хватается за живот. Это дает мне лишнюю секунду, чтобы зарядить еще одну стрелу. Спуск! Успевает поднять лапу, и вместо шеи наконечник протыкает предплечье, зверюга отступает, пру за ним. Если умру от потери крови, то на адреналине прихвачу его с собой.

На грудь будто вылили чайник кипятка, печет, отдается спазмами во время каждого шага. Бес выскакивает из воды, парочка ранений охладила пыл, но он все еще быстр. Остается два шага, чтобы оказаться на берегу, сейчас или никогда. Заряжаю, навожу между лопаток. Спуск! Зверь отталкивается четырьмя лапами, прыгает метров на семь. Стрела настигает его в воздухе, пробивает левую опорную конечность, приземляется у первых деревьев, уходит в чащу, забрызгивая коричневой кровью, покрытую росой зелень.

Бежать - нет смысла, да и сил нет, рука лезет в колчан, нащупывает еще две палочки. Заряжаю, выпускаю первую под углом шестьдесят градусов к лесу, зажмуриваю глаза.

Взмываю в небо, будто самолет, тетиву специально натянул не сильно, чтобы подъем был плавным с зависанием в месте предполагаемого отступления беса. Верхушки деревьев остаются под ногами, наблюдаю картину будто с экрана квадрокоптера: коричневая зверюга, цепляясь за коряги и врезаясь в попадающиеся на пути деревья, не различая дороги, петляет в лесу. Сосны, ели и дубы растут значительно реже на этой стороне.

Вскоре мой полет достигает критической высоты. Приложив мысленное усилие, получается рассмотреть себя самого, серый силуэт стоит по колено в воде, выглядит очень неестественно: голова завернута за спину, левая рука держит занесенный к небу лук. В воображении рисую прямую линию от своей вымокшей головешки в сторону леса. С высоты четко прослеживается природный тунельчик высаженных деревьев. Возвращаюсь к Бесу. Тушка уносится все дальше, затем натыкается на очередное дерево, падает с кувырком, меняет маршрут. Если больше не врежется, то через пару секунд пересечет построенный мною луч.

Нос стрелы опускается к земле, но разведка больше и не нужна, покидаю разведчика. Жаждущим мести рукам понадобилось меньше, чем полсекунды, что взвести стрелу и найти нужный коридор. Огонь.

Зажмуриваю глаза, представлю себя в качестве зрителя. Стрел больше нет, последняя уже выпущена, сделать что-то еще уже не смогу, остается только наслаждаться полетом. Ощущаю уже знакомую вибрацию сразу после спуска, мчусь вперед, словно супермен. Если первые деревья еще можно было различить, то с увеличением скорости, они превращаются в мелькающие на периферии коричневые полосочки. Картинка размывается, кажется, что сейчас начнут слезиться глаза, впереди вырисовывается ствол дерева, до столкновения не больше двух секунд. Раз. Два. За миг до удара на дорогу смертельного экспресса вылетает коричневая туша. Врезаюсь. Темнота. Попал - это точно, а вот, чтобы узнать убил ли, придется прогуляться.

Восходящее солнышко приступает к сушке влажной травы, прячусь от него в тени деревьев. Бес убежал метров на двести, пройти такое расстояние со вскрытой грудью, что марафон с бодуна пробежать. Кровь стекает по животу, струйками забирается под ремень штанов. Края ран покрылись запекшейся коркой, и вроде тянутся друг к другу, но боюсь, что от потери крови кончусь раньше. Заметил тело беса в тридцати метрах, когда уже готов был упасть на прохладный мох. Снизился адреналин, уступил место усталости, желанию поспать и боли в смертельной ране. Интерес берет свое, нахожу в загашнике силенки, чтобы осмотреть трофей, чапаю дальше.

Громадина весом в тонну лежит на спине, раскинув руки, в шее торчит обломок стрелы, сломалась, когда падал. Охотничий взор меряет тушу. Из такого здоровяка можно годовой запас тушенки сварганить. Ноги больше не держат, падаю на задницу рядом, похоже, смертельная охота закончится ничьей:

- А ты - ничего, - хлопаю зверя по груди. - Заставил попотеть.

Туша дергается в предсмертном спазме, убираю руку. Из груди выходит коричневый сгусток, перетекает в меня, становится неожиданно комфортно и умиротворенно, откидываюсь на спину.

... ... ...

Проснулся от пляшущих на лице лучей. Пробиваясь сквозь громоздкие кроны, над головой светит солнце. Проспал часов шесть-семь, чувствую себя отлично, тело отдохнуло от изнурительной драки, раны бесследно исчезли, даже шрамов не осталось, как это было после хилок.

Туша лежит рядом, при свете можно детально рассмотреть: медвежье тело с длинными когтями, волчья голова и короткие рожки. Сухие глаза смотрят вперед, рядом кружат мухи.

Выковыриваю из здоровяка стрелы, колчан пополняется тремя. Не отходя от кассы, разжигаю костер. Внутри пробудился какой-то животный инстинкт, кто бы мог подумать, что я когда-нибудь буду с подтекающей слюной смотреть на мертвую тушу адского создания в предвкушении шипящего на огне мяса. Пока готовятся угли, беру завалявшуюся в рюкзаке каску, иду к реке. Губы жадно прилипают к металлическому краю, наполняю живот, набираю с собой.

Руку даже не нужно было уговаривать, сама достала нож, приступила к разделке окорока или хз, как он у бесов называется. Есть не только самому приготовленную, но и самому добытую пищу - кайф. Ощущение не обламывает ни скрипящий на зубах уголь, ни мелкие ручейки свежей крови, ни отсутствие соли.

Подкрепился, запил водицей. Вспоминаю, про перетекший в меня сгусток, предполагаю, что именно он и излечил раны. Дал что-нибудь еще? Новые способности? - Фиг знает.

Тлеющие угли наводят на мысль о пополнении припасов. Каждый раз вывозить на последней стреле, словно в голливудском боевике, не прокатит. Жалею, что не захватил с собой лист жести и ножницы по металлу, но при должной сноровке и деревянная ранит.

Выбрал подходящее дерево, накромсал кучу коротких сучков. Снимаю кору, кладу сушиться у костра, один конец слегка подтачиваю, на втором делаю прорезь для тетивы. Тонкие концы кладу в угасающий костер, дожидаюсь, пока обуглятся немного, стачиваю излишки о камень. Стрелы получают заостренный наконечник без потери твердости и целостности, оперение съеденной накануне птицы фиксируется черной нитью.

Набиваю колчан под завязку, вместе с тремя выковырянными из Беса, насчитываю двадцать одну стрелу. Последняя тут же устанавливается на тетиву, взмывает в небо.

Ночное брожение со срывами на спринт явно увело меня с маршрута. Зажмуриваю глаза: извилистая речушка стекает с торца той самой горы, где я впервые осматривал местность, убегает вдаль, теряется среди лесного массива. Я сильно ушел вправо, а от предыдущего лагеря сдал даже немного назад, идти опять придется целый день, точнее его остаток. Или? Стоп! В паре сотен метров за спиной лесной массив уступает место поляне, четко различаю три укрытых еловыми ветками шалаша и кострище. Включаю режим скрытности, двигаю к лагерю.

Минут через пять услышал первые звуки, а подобравшись ближе, увидел силуэты. Как же я был удивлен, узнав в них своих грабителей.

- Что там у тебя? - арбалетчик раздувает костер.

- Заяц.

Тот, что прятался на фоне дерева, все также немногословен. Подходит к костру, усаживается на бревно, рука сжимает уши упитанного зайца, на спине виднеется продолговатое отверстие и засохшая кровь.

- Ну и разделывай своего зайца!

- Сам разделывай! - охотник кидает тушку на траву.

- Ты, охерел?! - арбалетчик встает. - Я каждый день вожусь с этими кишками! Давай ты хоть раз!

- Нет.

- Что нет?! - кладет руку на пояс, сжимает зубы. - Сережа, бери долбанного зайца и разделывай. Не выводи меня!

- Нахер пошел, - Сережа выковыривает грязь из-под ногтей.

- Че, мля?! - арбалетчик выхватывает тесак, лезвие шириной с ладонь блестит на солнце. - Сука, сейчас я тебя проучу!

Сережа медленно встает, опускает руки вдоль тела, через долю секунды, каждая ладонь сжимает по короткому метательному дротику:

- Еще шаг и нашинкую тебя на обед.

- Попробуй, мразь! - арбалетчик кидается вперед.

Сережа завел руку за спину для броска, когда, сотрясая стены шалаша, ударила звуковая волна:

- ХВА-А-АТИТ!!!

Поссорившиеся обхватывают руками головы, изгибаются дугой, на поляне появляется коротышка:

- Что с вами не так?! Идиоты?! Сколько можно сраться?!

- Да он задолбал уже! - орет приглушенный арбалетчик, держась за уши. - Не хочет делать нихера. Я тоже могу пойти в лес, выцепить зайчика, а потом сидеть, курить и ждать, пока кто-нибудь его приготовит.

- Миша! - Большой закусывает губу. - Ты помнишь, когда ты последний раз на охоту ушел? Мы чуть с голоду не сдохли! Договорились же: Серега ловит, ты готовишь.

- Да это когда было? Давай теперь я на охоту буду ходить?

Лицо Большого испещряется множеством морщин, смотрит на спокойного Сережу, медленно выдыхает:

- Хорошо, следующий раз пойдешь ты, а сейчас готовь долбанного кролика.

Сижу, нюхаю запахи, укрывшись в зарослях кустарника, арбалетчик накрывает на стол. В отличие от моего формального перекуса, обед грабителей обещает быть не только сытным, но и вкусным. В комплект к мясу идут специи, соль, вино и даже хлеб.

Собираются у пенька, играющего роль стола, обедают. Я подобрался слишком близко, чтобы уйти незамеченным, придется дождаться, пока разойдутся. Мужики работают челюстями, разливают по рюмкам коричневую жидкость из пятилитровой бутылки.

- Будем! - говорит тост Большой.

Пьют, кривят лицами, закусывают.

- Задолбало мне тут, - Миша залил в себя четвертую, решил завязать разговор.

- Ну так вали, - Большой обгладывает косточку. - Держит тебя кто?

- Ага, - вытирает рукавом рот. - Ипотека держит.

- Тогда не ной.

- Большой, а ты вот знаешь, сколько мы лавешки ему приносим? Явно побольше, чем пятера в день. Синий камень, тот, что я нашел, небось тысяч на двести потянет.

- Ой, да заткнись ты, - вмешался Сергей. - Вечно жало свое зальешь, чушь несешь.

- Двести, - Миша подливает себе. - Двести, бля! А он нам что? Пять литров вискаря, и по пять кусков премии?! Нишя-я-я-як!

- Какой же ты мудак, - Сергей встает, идет к шалашу.

- Цыц, мля, жук древесный! - выпивает, наклоняется к Большому. - Ну ведь правда? Чего мы объедки доедаем?

- Вот именно поэтому половина острова принадлежит ему, а не тебе. - Большой резким движением кисти отправляет напиток в рот. - Он слово держит и не треплется по каждой херне.

- Ага, насмешил, - Миша подливает себе еще. - Если бы я столько бабла сюда вкачал, тоже ходил бы, таких как Сережа работать запрягал.

- Все вы на словах крутые. Если бы да кабы...

- Нужно свое мутить, Большой! - после шестого стакана язык арбалетчика начал заплетаться. - Возьмем в пати еще пару норм пацанов, будем гоп-стопить новеньких, это же совсем другие бабки. Если какой-нибудь кретин красный камень принесет, то ты считай капсулу за раз отбил.

- Насмешил. А кто тебе позволит тут сидеть? Сделаешь хоть шаг без его ведома, устроит тебе пятьдесят экстренных с отрезанием конечностей или еще чего хуже. Ты думаешь синий камень, это бабки для него? То же самое, что для тебя пятихатка. Империя строится по кирпичику: чуток здесь поднимает, с белыми трейдится, в клан за бабки принимает, но самое сладенькое - рейды. В пещерах на юге говорят такие мрази живут, сотню таких как ты сожрут и глазом не поведут, но если грохнуть, то там такие итемы могут выпасть, после удачного трейда квартиру купишь.

- Вот том то и дело! В тизере столько возможностей! Нужно развиваться, квесты делать, а мы тут сидим, как имбицилы. Еще и согласились это дерьмо себе наколоть, - Миша сдирает со лба повязку, кожу украшает такая же эмблема, как и у остальных - скелет кисти в кругу. - Сколько ты собираешься шестерить?

- Пока капсулу не отобью, а там посмотрим. Если повезет, то в клан к нему пойду, без поддержки сложно, почти невозможно. Ты думаешь взял арбалет и пошел налево-направо мобов крошить, шмот выбивать? Ну-ну, шаг не туда, и ты на респе, а шмот твой случайный бродяга заберет. А если дальше не повезет, возродишься в таком лесу, Бес раз пять тебя грохнет, психанешь и экстренным в реал уйдешь. Получишь пять дней бана, а это - примерно полторы тысячи за содержание аккаунта, плюс десятка штрафа. Кажется, что не сильно много, но четыре-пять раз встрянешь и поймешь, что не ты в тизере зарабатываешь, а тизер на тебе, и таких основное большинство. Бабки делают монополисты, те, кто играет по-крупному, такие, как он. Так что, скажи спасибо, что он дал тебе стабильные сто пятьдесят кусков в месяц, а с премиями и все двести. Сидим тут, вискарик попиваем, развлекаемся и почти как топ менеджеры зарабатываем.

- Ай, - Миша выпивает восьмую, блестящие зрачки впиваются в глаза Большого. - Тогда давай хоть не все отдавать? А?!

- Крысятничать? - завязалась зрительная дуэль.

- Да почему сразу крысятничать? Ты ж сам сказал, что камень для него - мелочь. Давай иногда, вместо пяти, четыре отдадим?

Из-за шалаша выбегает Сергей, на каменном лице впервые появилась встревоженная гримаса:

- Чего случилось? - подорвался Большой.

- Он скачет...