4.1. Межкультурные исследования особенностей интеллекта

О роли и месте интеллекта в жизни общества сказано и написано разными мыслителями в самые разные времена, пожалуй, не меньше, чем о роли морали и этики. В результате многовековых обсуждений этой проблемы сформировались определенные системы образования и обучения, наборы критериев оценки ума и механизмы селекции и сегрегирования «умных» и «неумных» людей. Зачастую эти системы носили умозрительный или утопический характер, например, школа из романа Гете «Годы странствий Вильгельма Майстера». Несмотря на то, что в них предлагались достаточно универсальные и справедливые методы формирования ума граждан, на практике они не приживались и сводились к частному экспериментированию. В условиях олигархических систем управления априори большинство умных людей находилось в правящих кастах, а те немногие, кто за счет своих способностей сумели пробиться наверх, представляли собой редкое исключение, лишь подтверждающее правило. Такое представление о распределении интеллекта в обществе закрепилось в общественном сознании и, несомненно, являлось тормозом в демократизации общества. По мере становления эгалитарных тенденций в социальной жизни общества, вызванных разными причинами, число выходцев снизу, подтвердивших свой высокий умственный уровень, стало резко возрастать, что отразилось и в массовых стереотипах. В какой-то момент возобладала даже противоположная точка зрения, согласно которой более умные люди находятся в низших слоях общества. Ранее это обстоятельство отразилось в многочисленных мифах и сказках, где простолюдин с успехом поучал царей и даже замещал их. В России таким мифическим персонажем был, например, ближайший соратник Петра I Александр Меньшиков. Изменилось и само представление об уме: оно демократизировалось, стало включать в себя в качестве дополнительного к интеллекту компонента простой здравый смысл и житейскую логику. Теперь уже умным мог считаться не только церковный иерарх или дворянин, но и человек, добившийся коммерческого или какого-либо иного успеха, тогда как раньше эти люди считались только хитрыми и бойкими. Таким образом, возможно в общих чертах проследить эволюцию представлений о локализации интеллектуального потенциала общества и выделить взаимосвязь этого представления с характером организации социума – олигархическим либо демократическим.

Лозунги Октябрьской революции были демократическими и уравнительными. В интересующем нас аспекте они выражали резкое неприятие существующего распределения умственного веса в разных социальных слоях и стремление к устранению из жизни общества наличной интеллектуальной элиты. Однако вскоре такая элита появилась вновь: партия, объявив себя умом всей эпохи, длительное время сохраняла этот образ в общественном сознании. При этом возникло явное противоречие: с одной стороны, утверждалось, что весь трудовой народ в равной степени является носителем ума и даже определенной мудрости; с другой стороны, именно партия обладала высшим умом и знанием. Требования к уму, интеллекту также предъявлялись не совсем обычные: умным считался тот, кто обладал хорошими сенсомоторными и физическими навыками (рабочие, ткачи, шахтеры) и кто усвоил и мог как-то выразить установленный набор идеологических догм. Реальный же интеллектуальный потенциал общества, как теперь известно, катастрофически уменьшался. (Далее приводятся экспериментальные данные, подтверждающие это положение).

Специфика современного состояния нашего общества состоит в том, что в результате снижения своего интеллектуального потенциала оно оказалось неспособным выдвинуть для себя новые идеалы взамен внезапно утраченных и оказавшихся ложными. Значимость проблемы изучения наличного уровня интеллекта различных социальных и демографических групп в нашей стране сравнительно с данными других стран определяется широким спектром разнородных факторов. Наиболее существенными среди них являются следующие: а) ослабление пласта нестандартно и творчески мыслящих людей, происшедшее в результате гибели и уничтожения многих из них, либо в результате выезда и высылки из страны в революционные и далее в 20-е годы и в начале 30-х; б) длительный период преследования реалистического, адекватного мышления и сурового подавления всякого рода инакомыслия – в политике, в сферах науки, искусства, культуры, моральных представлений, эстетических взглядов, оценки зарубежного общества; в) демократические преобразования и плюрализм с неотвратимой необходимостью потребовали изъявления позитивного и реально доказательного мышления, отступления от догматического понимания действительности и законов ее развития; г) объявление народами, нациями и регионами суверенитета также невозможно в его практической реализации без достаточного интеллектуального потенциала – самостоятельно принимаемые существенные решения должны быть подкреплены качественно совершенным мышлением как надежной ориентировкой в обстановке, умением принимать обоснованные решения и прогнозировать развитие широкого круга событий; д) политизация общества также представила серьезный счет состоянию интеллектуального потенциала; е) преобладание долгие годы идеологизированного мышления над всеми другими формами гибких и творческих интеллектуальных операций выработало косную стереотипию одностороннего мышления, которое всегда является «правильным»; ж) репрессии против носителей интеллектуального потенциала были настолько жесткими, длительными и всеобъемлющими, что затронули генофонд нации на уровне биологических носителей.

Значимость и большое число политических, социальных, научных, психологических и прочих проблем, ставших доступными широким кругам народа, создали ситуацию, благоприятную для их совместного разрешения. По многим из указанных позиций имеются значительные возможности для продуктивного интеллектуального самовыражения. Следует отметить, что наблюдается широкий отклик активности, выражающейся в готовности участвовать в различных, в том числе ранее малодоступных сферах деятельности и в реальном воплощении вынашиваемых замыслов или следовании определенным предложениям. Например, занимаясь предпринимательской деятельностью, человек ничем не ограничен в повышении уровня своего благосостояния и в результате успешного накопления материального богатства может занять любую, в том числе и самую высокую ступеньку на вершине социальной лестницы.

Однако интеллектуальный потенциал общества (точнее, немалой части людей, включившейся в реализацию открывшихся перспектив) оказался не соответствующим неординарному характеру больших политических, социальных, хозяйственных и других запросов. Ошибочно и торопливо (или с явным опозданием) принятые решения, неправильная их масштабность и временная оценка, ослабленность прогностического компонента, односторонность трактовки, социально-политическая и хозяйственная близорукость, неполнота учета привходящих факторов – таков далеко не полный перечень издержек интеллектуального характера, которые ощутимо повлияли на жизнь россиян в последнее время. Примеров этих решений можно привести множество: развал СССР, а затем и его экономики, военно-промышленного комплекса, армии, науки, производства, одной из лучших в мире систем образования; позорные исходы войн в Афганистане и Чечне; просчеты во внутренней политике, приведшие к социальной напряженности, политической нестабильности, невыплатам пенсий и зарплат; просчеты во внешней политике, приведшие к потере сфер влияния, падению престижа и авторитета страны на международной арене.

В этой связи представляется актуальным эмпирическое социопсихологическое исследование интеллектуального потенциала различных слоев российского общества, описанное в настоящей работе. С помощью стандартных психологических методик и оригинального социологического инструментария измерялся уровень и изучались структурные особенности интеллекта в разных социальных слоях, связь интеллекта и личностных качеств, типичных для данного слоя, взаимовлияние социально-экономического статуса индивида и его интеллектуального уровня в разных стратах. Работа проводилась по договору с Центром комплексного изучения человека Института философии РАН в 1990 г. Полученные на отечественной выборке данные сравнивались с зарубежными. Объем экспериментальной отечественной выборки составил 743 человека. В 1996 г. было проведено контрастивное пилотажное исследование с помощью аналогичных методик в группе из 22 российских предпринимателей.

Интеллект и социально-этническая стратификация

В этом параграфе приведен обзор литературы по проблеме исследования интеллекта в социальной перспективе. Во многих работах обсуждается контроверза наследственности – изменчивости интеллекта. Работ такого плана в отечественной литературе немного. Поэтому в основном используется зарубежный материал.

Существует труднообозримое количество работ, в которых рассматривается проблема определения интеллекта (Butler, Pirie, 1983; The Biology of human intelligence, 1983; Brody, Brody, 1976; Butcher, 1973; Cohen, 1974; Cole, Means, 1981; Cole, Scribner, 1974; Todman, 1993). Автором предпринята попытка обобщить некоторые базовые подходы.

Х.Дж. Батчер (1973) отмечает, что в целом может быть выделено три уровня определений интеллекта.

Первый уровень — это вербальное, интуитивное описание феномена. Например: «Интеллект – это способность решать различные типы задач». Такие определения не лишены тавто логичности.

Второй уровень связан с возможностью измерять феномен. Операционные определения попадают в эту категорию: интеллект – это то, что измеряет тест. Сейчас сконструированы инструменты, которые делают видимым феномен и располагают его на определенной шкале. Поэтому второй слой представляет собой не «реальность» в смысле знания о том, «как» и «почему», но ограничивается расположением феномена на шкале. Этот метод работы поддерживается «наследственниками», такими, как Торндайк и Айзенк. Их точка зрения: если что-либо существует, то существует в определенной степени выраженности и может быть измерено. Если можно измерять интеллект тестами, то существует нечто, называемое интеллектом.

Третий и последний уровень определения, по Вруну, представляет собой теорию о природе концепта плюс разработку метода и возможности использования его для предсказания поведения и коррекции. В случае интеллекта это означает, что исследователю известно, какие процессы когнитивной или иной природы связаны с решением проблем. Третий уровень определений предполагает, что интеллект может быть измерен, предсказан и по желанию изменен. Изменения должны происходить на количественной основе. Согласно последнему уровню определения, недостаточно знать, что в соответствии с данным воздействием чья-то когнитивная способность изменится в данном направлении. Также нужно знать, в какой степени и почему появились изменения.

Во многих определениях интеллекта можно встретить отражение всех слоев относительно источника индивидуальных различий. Еще Фома Аквинский говорил о способности видеть различия в сходных вещах и сходства в вещах, кажущихся различными. Это определение вербального, интуитивного типа (Butler, Pirie, 1983). Декарт говорил о способности к суждению, которая по природе равна у всех людей (Cohen, 1974). Клерш в 1975 году дал сходное с декартовым определение, объясняя, что интеллект – это целостная система приобретенных и прикладных знаний и навыков (Cole, Means, 1981). Эта точка зрения может показаться на первый взгляд противоположной, но уровень определения здесь не выше. Джексен так же рассуждал в этом плане, говоря, что интеллект соотносится с наследуемой и общей когнитивной способностью, которую можно рассматривать как высший универсальный фактор, необходимый для многоаспектных задач (Butcher, 1973).

Во многих современных определениях также мало ясности. Под интеллектом понимаются способность мыслить абстрактно, давать критические суждения, эффективно взаимодействовать с реальностью, искусство «настройки», способность объединять отдельные ощущения, работать с абстрактными символами, усматривать взаимоотношения вещей, способность к обучению, способность формулировать правильные ответы в предлагаемых терминах, пластичность центральной нервной системы, биологический механизм интеграции стимулов в организованном поведении, способность воспринимать, ассоциировать. Кронбах пояснял, что интеллект – это животное, вроде Лох-Несского монстра, про которое все знают, что оно существует, но никто его не видел, и которое постоянно будоражит умы (Cohen, 1974).

Блум (Butcher, 1973) полагал, что тесты интеллекта измеряют в какой-то степени то, насколько остроумно люди способны решать бессмысленные задачи. Линиман сравнивает тесты IQ с попыткой замерить чьи-либо атлетические способности при помощи бега, прыжков, перетягивания, метания в единицу времени.

Д.Л.Экберг (Butcher, 1973), обсуждая проблему структуры интеллекта, пишет, что идея общего интеллекта впервые была высказана Спирменом в 1927 г. на основе факторного анализа результатов тестирования. В своем сравнительном исследовании интеллекта Спирмен выделил фактор общей способности (G) и неограниченное число других факторов (S), важных при решении социальных задач. Эта плодотворная идея используется в настоящей работе.

Обосновывая общий системный подход к измерению интеллекта (и личности), Г.Дж. Айзенк (Айзенк, 1993) ссылается на фон Берталанфи, который писал, что свойства и типы действий высших уровней не могут быть изучены путем суммирования свойств и типов действий слагающих их компонентов, взятых в отдельности. Интеллект вписывают в социобиологическую систему и различают при этом два понятия: интеллект А и интеллект В.

Интеллект А рассматривается как основная способность организма изучать и адаптироваться к своему окружению. Он определяется генами, но во многом опосредован сложностью и пластичностью нервной системы. Интеллект А представляет собой биологический субстрат развития когнитивных способностей, которые, однако, могут быть развиты только через воздействие средовых детерминант.

Интеллект В определяется как уровень способностей, который субъект демонстрирует в своем поведении, в своем приспособлении к среде, и которые проявляются в рассуждениях, оценках способностей к обучению, выборе соответствующих стратегий, особенностях памяти.

Генетические детерминанты интеллекта

Указывают, что уровень интеллекта зависит на 60–80 % от наследственности и на 20–40 % от внешних условий (Ekman, 1973). Наиболее часто встречающиеся в литературе данные, подтверждающие это положение, следующие:

1. Существуют небольшие, но значимые корреляции между интеллектом приемных детей и их истинных родителей, которые не вскармливали их.

2. Существует большая разница в IQ между детьми одних родителей, что может быть объяснено различиями в воспитании.

3. Существует регрессия к среднему в IQ у детей «высокоинтеллектуальных» и «низкоинтеллектуальных» родителей.

4. Крайне трудно на практике поднять IQ «низкоинтеллектуальных» детей, «стимулируя окружение».

5. Факторы внешней среды неспособны объяснить большую дисперсию измеренного интеллекта.

6. Существует высокая степень корреляции данных по интеллекту, найденная между генетически сходными детьми – близнецами (Янжул, 1895). Корреляция данных по интеллекту у близнецов, воспитывающихся отдельно, – 75 %; у детей, генетически не связанных, но росших вместе, – 55 %.

80 % разницы в интеллекте должно быть приписано наследственным факторам и 20 % – среде (данные по англо-американской выборке). Одним из главных результатов армейской программы тестирования «Альфа» была демонстрация более низких результатов у американских негров, чем у белых. Ранее Берт пришел к таким же результатам о разнице между детьми рабочих и служащих. Берт 60 лет посвятил тому, чтобы доказать, что классовые различия обусловлены разницей во врожденном интеллекте. По Берту, корреляция между близнецами, разделенными в раннем детстве, равна 0.771, между неразделенными – 0.944. Эти корреляции подверглись сомнению. Показано, что Берт (как и Джексен) фальсифицировал данные с целью подтверждения собственных взглядов. В этой связи интересна выявленная корреляция 0,55 между социально-экономическим статусом исследователя и его убежденностью в наследуемости интеллекта (Кочетков, Кочетков, 1991). Официальная политика США при этом такова: разница в IQ между неграми и белыми – следствие разного обучения и семейного окружения, и нужно прилагать усилия к улучшению обучения. Как известно, биологическая теория интеллекта объясняет корреляции между IQ занятием, доходом и социальным статусом.

Культурно-этническая детерминация интеллекта

Различные этнические паттерны интеллектуальных способностей стабильны безотносительно к социальному классу. Главное отличие между интеллектом африканцев и европейцев возникает из-за преобладания конфликтности и социальной интеграции в противовес личной ответственности и внутреннему контролю, также из-за принятия магических верований, которые угнетают аналитическое восприятие и рациональное мышление. Рассматривая особенности интеллекта эмигрантов азиатской культуры – китайцев и японцев, Вернон (Ekman, 1973) обратил внимание, что, несмотря на дискриминацию вплоть до Второй мировой войны со стороны белого большинства, эти группы процветали и в образовательном, и в профессиональном плане. В тестах на невербальное представление, пространственное восприятие и запоминание результаты были равны или даже выше норм для белых. После войны они достигли прогресса и в вербальных тестах, опередив в 2,5 раза по количеству докторских степеней группу белых. Такая интеллектуальная продвинутость азиатов проявляется не только у эмигрантов. В многочисленных исследованиях показано, что азиатские дети превосходят американских в тестах школьных достижений, хотя имеют худшие условия обучения. В связи с этим существует мнение, что японцы генетически превосходят белых. Показано также, что, хотя уровень достижений у индийских и китайских детей на родине ниже такового у белых, при переезде в Европу они быстро догоняют европейцев и обучаются лучше них. Вернон даже предположил, что китайцы потенциально обладают такими же способностями, как и японцы, и при улучшении медицинских, образовательных и экономических условий могут добиться такого же технологического уровня.

Получает подтверждение точка зрения о том, что мотивационные факторы, лежащие в основе образовательных и профессиональных достижений, приводят к различиям в результатах, полученных с помощью тестов интеллекта. Вероятно также, что недостаточная забота о здоровье и плохое питание, характерное для многих национальных меньшинств, приводят к снижению результатов обучения. Наследственность не является атрибутом интеллекта безотносительно к культурным различиям. Сейчас, несмотря на очевидные вариации внутри западной культуры в стандартах жизни, существует значительная однородность в окружении, языке, доступности медицинского обслуживания, образования и СМИ. Все это приложимо и к таким этническим меньшинствам, как негры или индейцы в США. Но есть большие средовые различия между восточными индусами и китайцами в их странах и австралийцами и другими аборигенами. Генетические различия затемняются средовыми. Поэтому Вернон считает, что для понимания когнитивного развития межкультурные сравнения могут быть значительно плодотворнее, чем сравнения подгруппы внутри одной культуры.

На основе положении Вернона проведено экспериментальное исследование интеллектуального потенциала российского общества и выдвинута следующая основная гипотеза:

Современное российское общество характеризует отсутствие прямой зависимости между социально-экономическим статусом человека и уровнем его интеллекта. Подобное положение унаследовано от тоталитарного советского строя. В западных демократических обществах наблюдается противоположная тенденция: прямая связь социального положения и уровня интеллекта.

По-видимому, в эпоху сталинизма, а затем в «застойный» период развития нашего общества были созданы такие условия, когда социальное продвижение не было связано с уровнем интеллекта личности. Серый, посредственный лидер подбирал себе еще более серых, чем он, помощников, чтобы своя собственная серость была не так заметна. Естественно, что талантливые и яркие люди служили помехой и изгонялись. Такая атмосфера, культивируемая наверху, пронизывала все слои нашего общества. Поэтому наличие способностей, таланта не давало никаких преимуществ в социальном плане. Талантливый человек, как правило, менее приспособлен к жизни, чем посредственность, и, таким образом, был поставлен в неравноправные условия.

Круговая порука, кумовство, мафиозность, замкнутость профессиональных и социальных группировок крайне затрудняли и часто делали невозможным перемещение личности из одной социальной группы в другую как по вертикали, так и по горизонтали.

Например: дети руководящих партийных работников либо занимали руководящие партийно-хозяйственные должности, либо шли в науку или вузы. Людям из других социальных групп доступ к таким профессиям был крайне затруднен.

Цель настоящей главы – межкультурное экспериментальное изучение различных социально-демографических групп российского общества сравнительно с зарубежными исследованиями.

Эта цель реализовывалась решением следующих конкретных задач:

1. Исследовать уровень интеллектуального развития стандартными методами у различных социальных слоев населения, возрастных групп (студенты естественных и гуманитарных факультетов, курсанты военных училищ, аспиранты, участницы конкурса красоты, руководители среднего звена промышленных предприятий, ИТР, технические работники автотранспортного предприятия, заключенные).

2. Особенное внимание направить на группу гуманитарной интеллигенции, представителями которой в настоящем исследовании были учителя средних школ, актеры полупрофессионального театра, библиотечные работники и преподаватели вузов. Сравнить с аналогичными данными, полученными на выборке других стран (прежде всего США и Германии).

3. Исследовать закономерности влияния социально-экономических условий (норм жилплощади, условий труда и быта, наличия автомобиля, возможностей путешествовать, доступа к образованию и здравоохранению) на процессы «естественного отбора» личностей с различным уровнем интеллекта в социальные группы (в частности, изучить зависимость процесса формирования социальной элиты от уровня интеллекта).

4. Сравнить данные, полученные на отечественной выборке, с аналогичными данными, полученными на выборке развитых зарубежных стран (прежде всего США и Германии).

Методологические основы исследования

План исследования включал обоснование выборки, измерение интеллекта, исследование социально-экономического статуса, интерпретацию результатов.

1. Обоснование выборки. При выборе контингента для исследования автор руководствовался тем, чтобы исследовать как можно более широкие социальные слои, представляющие население нашей страны. Вместе с тем в экспериментах задействованы наиболее различающиеся по условиям жизни группы, для того, чтобы четче выявить влияние факторов среды. Особое внимание уделялось изучению интеллектуальных проявлений в среде гуманитарной интеллигенции в достаточно широком контексте: в связи с типическими личностными свойствами индивидов данной группы, с одной стороны, и с непосредственным социально-экономическим положением этих людей – с другой. Выбор данного социального слоя обусловлен следующим. Его образуют люди, долгое время и по сей день пребывающие в достаточно противоречивом положении. Имеется в виду явное несоответствие требований общества к интеллигенции (к гуманитарной, в частности) и отношение к ней со стороны государства и общественного мнения. Хотя важную роль работников культурных учреждений, врачей, учителей в общественной жизни никто не отрицает, государство не обеспечивает им достаточного материального положения. В определенных общественных кругах их почитают чуть ли не нахлебниками, бездельниками.

Все эти факторы обеспечивают приток в данную группу людей определенных типов. Специфика их состоит в готовности мириться с низким экономическим статусом, непрестижной работой, часто невозможностью сделать карьеру во имя каких-то особенно важных для них ценностей. Ценности эти лежат в профессиональной сфере. Удовлетворение люди этой группы черпают в существе своей профессии, а не в преимуществах, косвенно связанных с ней. Очевидно, что это – общая объединяющая черта данной социальной группы. В определенной степени она присуща и лицам из других групп, но для интеллигента в гуманитарной сфере она практически необходима. Достаточно характерный пример здесь – учителя средней школы. Они могут быть недостаточно эрудированными, могут плохо знать методику и дидактику, однако им совершенно необходимы такие профессионально важные качества, как тяга к общению с детьми, желание передать свой опыт и воспитывать. Если человек не обладает этими системообразующими для данной профессии качествами, то он не выдержит напряженной работы в школе. Поэтому выбор данной социальной группы обусловлен ее специфической ориентацией на профессиональные ценности. Вместе с тем, несмотря на многочисленность интеллигенции и ее общественно важные функции, социально-психологических исследований этой группы немного.

Отметим исследование психологического состояния ученых, проведенное в Новосибирске в 1996 г. (Гордиенко и др., 1997). По мнению ученых, оптимистическое и деловое настроение с уверенностью в завтрашнем дне они наблюдали менее чем у 19 % своих коллег. Во всех оставшихся 81 % случаев налицо различные степени психоэмоционального стресса. Неуверенность в завтрашнем дне, напряжение, беспокойство, тревога и страх постоянно наблюдаются у большинства респондентов. 55 % ученых признают, что их психологическое состояние ниже средней нормы, 7 % – тяжелое, 20 % – нормальное, 20 % – благоприятное. Планирование научной деятельности сократилось с 2–5 лет до 1 года. 34 % исследователей планируют деятельность на полгода. Личные жизненные планы еще менее определенны и продолжительны. Ученые планируют личную жизнь только на полгода. Они признают свою недостаточную приспособленность к выживанию в новых социально-экономических условиях: 30 % с трудом приспосабливаются, 6 % – совершенно не приспособлены. По мнению 72 % ученых, современные организационные, финансовые, коммуникативные условия существования научного сообщества не способствуют, а мешают и являются причиной снижения научной активности и продуктивности труда.

В связи с вышесказанным, были выбраны «зависимые» переменные исследования – особенности интеллекта, личностные свойства и социально-экономический статус. Изучалась связь полученных с помощью опросника социологических показателей со структурными характеристиками интеллекта и его уровнем, с креативностью, а также с традиционно выделяемыми свойствами личности и показателями мотивации достижения. Общая гипотеза предполагала существование специфического для данного слоя характера связей между указанными параметрами. (Специфичность, конечно же, можно установить при сопоставлении полученных закономерностей с таковыми в других социальных группах). Выдвигались также и рабочие гипотезы, в которых предполагались определенные типы связей для конкретных показателей и качеств. Ниже эти гипотезы описаны в сопоставлении с полученными данными.

2. Измерение интеллекта. Для измерения интеллекта в проведенном исследовании использовался следующий инструментарий:

а) Шкала интеллекта 16-факторного личностного опросника Р. Кеттелла – фактор В.

б) Шкала «Интеллект, умственная продуктивность» теста MMPI.

в) Личностный тест CPI.

Эти тесты были выбраны потому, что они широко применялись в мировой психологической практике и по их результатам накоплен большой статистический материал, необходимый для межкультурного анализа. Кроме того, были проанализированы не только шкалы интеллекта, но и личностные шкалы этих тестов.

г) Тест структуры интеллекта Амтхауэра был выбран потому, что в отличие от большинства тестов структуры интеллекта данная методика допускает групповое применение. Помимо одного показателя уровня интеллекта, тест позволяет рассматривать его структурные компоненты.

Тест состоит из 9 субтестов, каждый из которых характеризует следующие компоненты интеллекта:

1. Индуктивное мышление (чутье языка);

2. Способность к абстрагированию, оперированию вербальными понятиями.

3. Комбинаторные способности.

4. Способность выносить суждения.

5. Уровень развития практического математического мышления.

6. Индуктивное мышление, способность оперировать цифрами.

7. Пространственное воображение и комбинаторные способности.

8. Только пространственное воображение.

9. Способность к сосредоточению внимания и сохранению усвоенного в памяти.

Для определения социоэкономического статуса испытуемых и их креативности были разработаны оригинальные методики, описание которых приводится далее.

3. Исследование социально-экономического статуса. Это исследование было предпринято исходя из основной гипотезы о том, что кросскультурные различия определяются внешними, материальными условиями жизни этноса. По теории интериоризации Ж.Пиаже, важными являются не только и не столько сами внешние условия, сколько их субъективное восприятие. Именно поэтому испытуемые оценивали не только объективные компоненты социоэкономического статуса, но и субъективное ощущение удовлетворенности этими компонентами.

4. Интерпретация результатов. Основными методами интерпретации данных были корреляционный анализ матриц показателей, а также содержательный анализ усредненных данных.

Методики исследования

Для определения социально-экономического статуса (СЭС) респондентов была разработана особая анкета (Приложение 3). Была выдвинута гипотеза, что СЭС характеризуется не только и не столько реальным положением субъекта в обществе (относительно других), но тем, как сам субъект воспринимает свое положение. Другими словами, положение субъекта измеряется не только в абсолютных координатах, как это будет, если спрашивать о конкретных цифрах, фактах, но и в индивидуальных, что само по себе важно в сравнительных исследованиях.

Для характеристики СЭС были отобраны следующие четыре параметра, достаточно полно отражающие существующее положение человека в обществе и в силу этого являющиеся дискриминативными: материальные условия жизни; положение в сфере деятельности, труда; межличностные связи, общение; возможность самовыражения. Каждый включает в себя несколько аспектов:

1. Материальные условия:

а) денежный доход;

б) жилище;

в) личное (семейное) имущество;

г) доступность привилегий.

2. Работа:

а) нагрузка;

б) условия труда;

в) интерес к труду;

г) влияние начальства;

д) влияние коллег;

е) степень ответственности и контроль за деятельностью;

ж) справедливость оплаты труда;

з) монотонность или разнообразие труда;

и) перспективы в работе;

к) общий климат в коллективе.

3. Общение:

а) отношения на работе;

б) количество друзей;

в) отношения в семье;

г) частота конфликтов.

4. Самовыражение:

а) возможные ограничения в самовыражении:

aa) со стороны властей;

аб) из-за воспитания;

ав) со стороны близких;

б) занятия помимо основной работы;

в) развлечения;

г) общественная деятельность.

В соответствии с инструкцией анкеты респондент должен был характеризовать каждый выделенный параметр в двух аспектах: сначала оценить реальное (на его взгляд) положение вещей (количество, степень проявления, частоту) в данной сфере, а затем указать, насколько он удовлетворен этим положением. Понятно, что эти две оценки могут не совпадать (из-за различия оценочных функций разных людей), что позволяет извлечь дополнительную информацию.

Для измерения интеллекта был выбран тест структуры интеллекта Амтхауэра (Дружинин, 1996).

Степень креативности респондентов, которая часто рассматривается раздельно с прочими интеллектуальными способностями, изучалась с помощью известного способа тестирования, так называемой «флюэнтности» – интегрального показателя легкости, беглости выражения, образования ассоциаций. Флюэнтность связана со многими интеллектуальными процессами и в результате характеризует «ментальную скорость» (Айзенк), которая, в свою очередь, связана с креативностью субъекта. Была составлена специальная методика, которая измеряла следующие виды флюэнтности:

l) словесная – подбор слов по формальному признаку;

2) идеационная – генерация идей;

3) ассоциативная – подбор синонимов;

4) экспрессивная – составление рассказа.

Для каждого вида флюэнтности предлагалось несколько заданий, которые или выбирались из существующих тестов, или составлялись вновь. Для выполнения каждого задания устанавливался лимит времени. Задания, вошедшие в методику, приводятся в Приложении 2.

Для изучения личностных свойств испытуемых применялся 16-факторный опросник Кеттелла, одна из шкал которого также измеряет уровень интеллекта. Использовался также тест мотивации достижения Мехрабиана (Дружинин, 1996), характеризующий мотивационно-динамическую сферу субъекта и позволяющий получать суммарную оценку тенденций надежды на успех и избегание неудачи.

Данный набор методик позволил достаточно полно изучить взаимосвязь интересующих нас характеристик.

Испытуемые и процедура исследования

В исследовании 1990 г. опрошено по методике Р. Кеттелла инженерно-технических работников в возрасте от 33 до 48 лет, всего 109 чел., из них 61 мужчина и 48 женщин; технических работников автотранспортного предприятия – 63 чел., мужчины в возрасте от 39 до 58 лет; аспирантов СГУ – 42 чел., из них 22 женщины и 20 мужчин в возрасте от 23 до 31 года; воспитателей детского сада – 13 чел., женщины от 28 до 47 лет; библиотечных работников – 27 чел., женщины в возрасте от 25 до 53 лет; участниц конкурса красоты – 20 чел., девушки 18–21 года; торговых работников – 100 чел., 88 женщин и 12 мужчин в возрасте от 23 до 49 лет; преподавателей кафедры общей физики СГУ (доктора и кандидаты наук) – 17 чел., 16 мужчин и 1 женщина, в возрасте от 37 до 63 лет. Результаты показали, что наивысший интеллект у ИТР (8,06); затем следуют физики (7,88); воспитатели детских садов (7,69); аспиранты СГУ (7,45); библиотечные работники (7,9); участницы конкурса красоты (7,1); технические работники автотранспортного предприятия (5,2).

Сравнительные данные по интеллекту, полученные с помощью методики Р. Кеттелла, приведены в табл. 2.

Таблица 2

Сравнительные данные по интеллекту, полученные с помощью методики Р. Кеттелла у различных социальных групп

Таблица 3

Сравнительные данные по интеллекту, полученные с помощью методики MMPI у различных социальных групп

По методике MMPI опрошено: студентов-физиков в возрасте от 20 до 22 лет – 38 чел., из них 29 юношей и 9 девушек; студентов-филологов в возрасте от 18 до 21 года – 20 чел., из них 14 девушек и 6 юношей; начальников цехов Саратовского авиационного завода – 34 чел., все мужчины в возрасте от 38 до 55 лет; курсантов военного авиационного училища летчиков – 100 чел., мужчины в возрасте от 18 до 22 лет; заключенных исправительно-трудового учреждения – 160 чел., мужчины в возрасте от 25 до 53 лет. В результате оказалось, что наивысший уровень развития интеллекта у курсантов летного училища (31,1), затем идут начальники цехов (27,18), студенты-физики (22,6) и филологи (22,18), и замыкают список заключенные (20,9). Сравнительные усредненные данные по интеллекту, полученные с помощью методики MMPI по шкале «Интеллект, умственная продуктивность», приведены в табл. 3.

Эти данные соответствуют логике и здравому смыслу, отражая влияние уровня интеллекта на отбор в ту или иную социальную группу. Например, то, что у курсантов СВВАУЛ интеллект (31,1) выше, чем у студентов университета (20,9), отражает жесткие критерии отбора в военное училище. На последних местах – заключенные и технические работники автотранспортного предприятия, что также соответствует действительности.

Был проверен уровень интеллекта в группе интенсивного обучения иностранному языку, куда входили доктора наук, профессора, доценты, аспиранты и студенты. Выяснилось, что продвижение человека вверх по социальной лестнице сопровождается не повышением, а понижением уровня его интеллекта. У инженерно-технических работников уровень интеллекта, измеренного по опроснику Кеттелла (8,06), выше, чем у преподавателей (докторов и кандидатов наук) кафедры общей физики университета (7,88). У студентов IQ выше (8,5), чем у профессоров (7,78).

Эти результаты позволили сделать предварительный вывод о том, что в пределах исследуемого контингента наблюдается обратно пропорциональная зависимость между положением человека в обществе и уровнем его интеллекта. Вероятно, это влияние сложившихся в обществе социальных условий. Конечно же, продвижение вверх по социальной лестнице людей независимо от уровня их интеллекта относится прежде всего к управленцам и политикам. Однако, по-видимому, атмосфера, культивируемая наверху, распространилась на все остальные слои общества.

Особенности интеллектуальных проявлений в группе гуманитарной интеллигенции в контексте личностных особенностей и влияния среды

Экспериментальную выборку составили испытуемые из трех профессиональных групп, входящих в отряд гуманитарной интеллигенции:

• учителя средних школ – 12 женщин и 7 мужчин в возрасте от 28 до 52 лет;

• актеры полупрофессионального театра – студенты – 11 мужчин и 11 женщин в возрасте от 25 до 30 лет;

• библиотечные работники – 20 женщин в возрасте от 19 до 35 лет.

Всего в исследовании приняли участие 59 человек. Каждая подвыборка уравнивалась по возрасту, профессиональному стажу, квалификации и служебному положению. Все испытуемые принимали участие в исследовании добровольно и бесплатно. По окончании работы результаты сообщались испытуемым в форме индивидуальных консультаций.

Опрос в группе 7–10 человек состоял из двух сеансов по 2 часа каждый. Промежуток между сеансами по возможности минимизировался и составлял в среднем 1–3 дня. В 1-й сеанс испытуемые обычно заполняли анкету СЭС, тест Кеттелла и методику по измерению флюэнтности. Во 2-м сеансе проводился тест Амтхауэра и тест Мехрабиана. Исследования обычно проводились в рабочих помещениях испытуемых и в рабочее время (по договоренности с администрацией).

Результаты исследования

По результатам анкеты СЭС можно заключить, что наиболее положительно испытуемые интеллигенты оценивают положение дел на работе и наиболее отрицательно – свое материальное положение (соответственно 4,2 и 2,4 по 7-балльной шкале). Выше среднего оценка коммуникативного аспекта (4,1) и ниже среднего – ситуации с самовыражением (3,3). Оценки удовлетворенности по этой методике распределялись сходным образом: испытуемые больше всего удовлетворены общением и работой и меньше всего – материальным положением и возможностями самовыражения.

По тесту Кеттелла получены следующие показатели. Наивысшие значения получили факторы I (мягкосердечность) – 8,7; L (подозрительность) – 7,9; О (чувство вины) – 7,3. Наиболее низкие – фактор С (сила Я) – 2,6; фактор Q3 (контроль желаний) – 4,3. С учетом этого можно выделить личностные особенности российской гуманитарной интеллигенции: это люди мягкие, с образным и тонким восприятием мира. Любят путешествия и новые впечатления, обладают богатым воображением. Художественные произведения зачастую больше влияют на их жизнь, чем реальные события. При этом у них доминирует тревожно-депрессивное настроение, высокая озабоченность. Эти люди могут принижать свою компетентность, знания и способности. В обществе могут держаться излишне скромно и замкнуто. Иногда считают, что их недооценивают. В качестве предпочитаемого метода личностной защиты от тревожности они подходят к людям настороженно, могут проявлять раздражительность. У них недостаточный эмоциональный контроль (особенно у актеров – С = 1,57), они могут быть непостоянны и оставлять начатое дело (G = 3,0). Проявляется склонность все усложнять и ожидать неудач. Беспокоятся о своем будущем. Учителя проявили себя как уравновешенные, хорошо разбирающиеся в житейских делах, но без особого воображения и находчивости (F = 3,67). В разных подгруппах выборки доминировали различные качества, что объяснимо разными профессиональными требованиями. Вместе с тем во всех подгруппах были высокие средние баллы по фактору I, что является показателем мягкости и тонкости восприятия, и низкие баллы по фактору С, свидетельствующие о чувстве беспомощности и неспособности справиться с жизненными трудностями.

Таблица 4

Корреляции показателей анкеты социально-экономического статуса с личностными качествами

Примечание. Критическое значение 0,468 при р=0,05.

В характеристиках интеллекта, полученных с помощью теста Амтхауэра, наблюдается более консистентная картина в отношении разных подгрупп. Всех их характеризует высокая способность выносить суждения, обобщать (К1=111,9) и умение сосредоточивать внимание и сохранять в памяти усвоенное (Ме=111,9). Менее всего развито пространственное воображение, комбинаторные способности (Fs=93,4). Недостаточно развито практическое математическое мышление (Ra=95,6). В среднем уровень интеллекта незначительно выше среднего. Из результатов анкеты на флюэнтность, характеризовавшей уровень креативности, можно видеть, что в наибольшей степени развита во всех группах идеационная флюэнтность – способность генерировать новые идеи; в наименьшей степени – словесная (при обработке подсчитывалось общее количество выдаваемой продукции).

Следующим этапом обработки был анализ корреляционных матриц показателей. Были получены следующие результаты. Показатели анкеты СЭС достаточно высоко коррелировали с фактором Н(смелость) и Q3 (контроль желаний) теста Кеттелла, отрицательно – с фактором М (мечтательность) и с комбинаторными способностями по тесту Амтхауэра (табл. 4). С фактором Н значимо коррелировали только оценки существующего положения анкеты СЭС, но не удовлетворенность этим положением. Напрашивается вывод о том, что при фактическом улучшении своего СЭС испытуемые не ощущали пропорционального роста удовлетворенности. Также при сохранении общей одинаковой тенденции, удовлетворенность гораздо сильнее отрицательно связана с фактором М («мечтательность»), чем оценка реального положения вещей. Другими словами, чем выше значение фактора М («мечтательность»), тем ниже удовлетворенность своим статусом, хотя реальное положение и не такое плохое. Логично допустить и обратную зависимость, с учетом того, что недостаток заботы о практических делах может быть результатом напряженности внутренней жизни или субъективности, что делает внешние ценности и реальные события непривлекательными. Можно отметить также тенденцию к обратно пропорциональной зависимости между показателями анкеты и фактором О (гипотемия): люди, переживающие «чувство вины», не обладают необходимым социально-экономическим статусом. Напомним, что ранее были отмечены большие значения факторов О (чувство вины) и L (подозрительность). Все это позволяет сделать вывод о механизме данной связи: дурные предчувствия и склонность к самоупрекам, как и недооценка своих возможностей, не служат укреплению социально-экономического статуса. Высокое среднее значение заставляет предположить, что испытуемые низко оценивают свой статус, но в целом удовлетворены им.

Кросскультурное этнографическое сравнение уровня интеллекта в отечественной и зарубежной выборках

Среднее значение IQ в США 100 %, черных – 85 %, белых– 105 % (Московичи, 1995). По результатам тестов российское общество является менее интеллектуальным, чем американское (Приключения IQ в России, 1996). Средний IQ, полученный на российской выборке в 1990 г., равен 87 %. В 1996 г. по договору с саратовской туристической фирмой «Ювента – Тур» проводилось определение IQ у группы из 22 российских предпринимателей – «челноков», 6 мужчин и 16 женщин в возрасте от 25 до 43 лет. Средний IQ оказался равным 82 %.

По данным ЮНЕСКО, до Октябрьской революции 1917 г. Россия занимала одно из ведущих мест в мире по уровню интеллекта, сейчас – 42-е место. Средства, затрачиваемые на подготовку одного студента в России, в 8 раз меньше, чем в развитых странах: США, Японии, Англии. Экспериментальные данные показывают, что если в США интеллект детей продолжает увеличиваться, у нас он падает (Lynn, Pagliari, 1994).

В.Н.Дружинин предлагает три гипотезы, объясняющие это:

1. Страшные потери населения в течение многих десятилетий войн, репрессий, социальных конфликтов изменили генетический потенциал преимущественно в социально и духовно активных группах и сказались на интеллектуальном потенциале страны;

2. Дали себя знать такие факторы, как алкоголизация, недостатки систем воспитания и образования, массовый распад семей;

3. Различия в уровне интеллекта могут быть вызваны разницей в структуре интеллекта в нашей и американской популяции.

В.Н.Дружинин комментирует последнюю гипотезу (Приключения IQ в России, 1996). Общий интеллектуальный показатель отражает способности в различных сферах – математической, вербальной, пространственно-образной. Левосторонняя асимметрия кривой интеллекта российского общества обусловлена показателями по математическому интеллекту. Этот вид интеллекта связан с абстрактным, логически формализованным мышлением, с умением извлекать связи из абстрактного материала, находить закономерности в таком материале, где они наименее обозначены. То, что в России по сравнению с Америкой меньше людей с таким видом интеллекта, возможно, связано с особенностями культуры, воспитания, формами социализации. Русский человек менее формалист, чем американец.

Другая интересная проблема – стратификация общества по уровню интеллекта. В открытых обществах видно постоянное перемещение интеллектуалов в элиту и, наоборот, отсев неинтеллектуалов в маргинальные слои. В закрытых же обществах, как показывает исторический опыт, элита нередко рекрутирует людей малоинтеллектуальных, нетворческих, а в маргинальных слоях общества накапливаются интеллектуалы, которые волей-неволей стремятся создать субэлиту. Эта ситуация приводит к социальным потрясениям. Выше были приведены результаты исследований, которые свидетельствуют об обратно пропорциональной зависимости между уровнем интеллекта и социальным статусом, занимаемым личностью в обществе. Зарубежные данные говорят, напротив, о том, что социальное продвижение личности более прямо связано с уровнем интеллекта (хотя, естественно, не всегда и не везде).

 

4.2. Межкультурные особенности регулятивного стиля

Исследования стилевых особенностей принятия решения

В отечественной литературе существует ряд работ, в которых рассматривается проблема стилевых особенностей принятия решения. Так, А.Л.Журавлев изучал стили руководства (Журавлев, Рубахин, 1977; Журавлев, Терехова, 1977), характеризующиеся конкретными вариантами воздействия руководителя на подчиненных. Он выделил три основных компонента стиля: директивность, коллегиальность, пассивное невмешательство с тенденцией к попустительству. Стиль руководства включает одновременное парциальное сочетание этих компонентов, которые определяются методом экспертных оценок.

В зарубежной литературе можно встретить отдельные работы, посвященные изучению стилевых особенностей принятия решения.

В своей работе (Arroba, 1977) Т.Арроба дает определение стиля принятия решения (decision making style) как способа принятия отдельных решений и выделяет два направления в изучении стиля принятия решения:

1. Широко распространено понимание стиля принятия решения как аналога личностной черты.

2. Представители второго направления Дж. Блок, П.Петерсон (Block, Peterson, 1955) отмечали: «Вероятно, что полное понимание детерминант стиля ПР будет исключительно и полностью соотноситься с природой и содержанием ситуации, в которой решение принимается». Необходимости учета среды, в которой происходит принятие решения, посвящена работа Б.Блейлока (Blaylock, 1981). В качестве характеристик среды он приводит профессию лица, принимающего решение, область содержания принятия решения и субъективно воспринимаемую важность решения (The Biology of human intelligence, 1983).

Большинство работ по стилю принятия решения опираются на исследования И.Майерс (Myers, 1975), при этом используется разработанный ею Индикатор типов Майерс – Бриггс (Myers – Briggs Type Indicator) (Там же). В ее исследованиях дается классификация, основанная на теории психологических типов К. Юнга (Jung, 1925). И. Майерс строит классификацию в зависимости от типов информации, которую использует человек, когда принимает решение. Две дихотомии К.Юнга образуют четыре комбинации предпочитаемых способов восприятия и суждения: 1-я дихотомия – «ощущение – восприятие» описывает перцептивные склонности; 2-я – «желание – чувство» – предпочтения в суждениях.

Интуитивный тип любит решать новые проблемы. Такой тип получает удовольствие от новых навыков, настойчив в сложных ситуациях и плохо справляется с рутинными деталями. Интуитивный тип может допускать ошибки в фактах, не любит тратить время на уточнение и действует на вспышке энергии и энтузиазма.

Сенсорный тип не любит новых проблем, если они не имеют стандартного решения. Упорен в рутинных делах и не упорен в сложных. Редко испытывает вдохновение.

Мыслительный тип – малоэмоциональный, чуждый человеческим переживаниям. Задачи стремится решать надличностно, игнорируя интересы людей и временами кажется жестким.

Чувственный тип хорошо понимает чувства людей и учитывает их при принятии решения. Он наслаждается, доставляя удовольствие окружающим, даже в мелочах. На его решения часто влияют предпочтения и желания – как собственные, так и других людей.

Д.Швейгер и А.Яго проверили корреляцию между Индикатором типов Майерса – Бриггса и выбором автократического и коллегиального способа принятия решения. Они показали, что сенситивный тип больше стремится к коллегиальным решениям, чем интуитивный. Авторы также отметили, что ситуационные факторы при влиянии на выбор автократического или коллегиального способа принятия решения могут быть более важными, чем индивидуальные различия (Schweiger, Jago, 1982).

В.Ктомар устанавливал связь между Индикатором типов Мейерс-Бриггс и Опросником стиля принятия решения (Decision-Making Style Qestionaire) (Kumar, 1965). Дж. Крумбольтц показал, что субъекты, первоначально демонстрирующие интуитивный стиль принятия решения, после инструкции, побуждающей к рациональным решениям, хуже принимают решения (Krumboltz, 1979).

К.Альбрехт разработал классификацию стилей принятия решения на сходных принципах (Albrecht, 1983). В ее основе лежат различия в функционировании левого и правого полушарий головного мозга. Для большинства людей левое полушарие обеспечивает линейную, последовательную, элементарную, логическую переработку информации. Оно ориентировано на фигуры и концептуальные структуры. Правое же обеспечивает пространственные, структурные, эмоциональные и интуитивные процессы, отражающие мнения, ощущения, опыт, образцы поведения и отношения. Другое основание для классификации дает содержание мышления. Оно может быть конкретным и абстрактным.

В соответствии с представленными двумя дихотомиями (лево – правополушарные, абстрактное – конкретное) Альбрехт предлагает метафорическую классификацию типов личности: левополушарные – голубое мышление – холодные личности; правополушарные – красное мышление – интуитивные личности. Конкретные – земля, абстрактные – небо.

Соответственно выделяются четыре стиля принятия решения.

«Красная земля» (правополушарные конкретные). Это наиболее распространенный в США стиль принятия решения. Люди, обладающие таким стилем, – интуитивные, ориентированные на социум, опирающиеся на непосредственный опыт. Они стремятся принять решение, основанное на общем впечатлении, а не на частных фактах. Внешне это проявляется в конкретных, целеустремленных, осмысленных формах. Информацию о ситуации они ощущают, и это ощущение для них важнее, чем факты.

«Голубая земля» (левополушарные конкретные). Люди с таким стилем решают проблемы логически.

«Голубое небо» (левополушарные абстрактные). Это теоретики, которые даже глобальные проблемы решают детальным образом.

«Красное небо» (правополушарные абстрактные). Люди с таким стилем принятия решения также любят решать глобальные проблемы, но без детализации. Работают они предпринимателями, организаторами, однако предпринимательством занимаются без теоретических знаний, не вникая в детали.

Т.Арроба выделила шесть стилей принятия решения (Arroba, 1977).

Бездумный стиль — при принятии решения человек не рассуждает или рассуждает мало.

Уступчивый стиль — человек принимает пассивное решение, поддается влиянию предыдущего решения, другой личности и ожиданиям от лица, принимающего решение. Девиз такого человека: «Я это делаю потому, что от меня этого ждут».

Логический стиль — отличает объективная оценка альтернатив.

Эмоциональный стиль — человек, принимающий решение, основывается на чувствах. Хотя может быть в какой-то степени оценка и сравнение альтернатив, но все же конечный выбор осуществляется на основе того, что человек хочет или что ему нравится, а не того, что лучше объективно.

Интуитивный стиль— девиз человека с интуитивным стилем: «Я не знаю, почему делаю так, но чувствую, это правильно».

Нерешительный стиль — человек испытывает трудности в финальном выборе альтернативы, излишнее внимание уделяет деталям.

В.Харрен установил следующие стили принятия решения: рациональный, интуитивный и зависимый (Harren, et al., 1978).

Психофизическое исследование стилевых особенностей

принятия решения

Наиболее детальные и количественные исследования регулятивной подсистемы проведены в психофизике, аппарат анализа которой – один из наиболее разработанных в психологии. Поэтому представлялось перспективным перенести достижения психофизики в изучении регулятивной подсистемы на уровень исследования принятия управленческих решений.

В литературе известны примеры переноса принципов построения психофизических задач для анализа процессов принятия решения на более высоких уровнях протекания психических процессов, а также примеры использования методов субъективного шкалирования, разработанные в психофизике, для решения проблем социальной психологии. Так, А.Биссере (Bisseret, 1981; 1982) применил аппарат теории обнаружения сигнала, заимствованный из психофизики, для анализа процессов принятия решения оператора-авиадиспетчера. Для того, чтобы действовать в конкретной ситуации, оператор должен сориентироваться. Очень часто бывают два возможных различающихся состояния: одно ведет к действию оператора (в теории обнаружения сигнала, откуда заимствован аппарат анализа, такое состояние называется «сигналом»), другое делает такое действие ненужным («шум»). Однако из-за недостатка информации оператор не может точно определиться в ситуации. Поэтому задача имеет четыре возможных исхода: два правильных и два ошибочных (правильное обнаружение и отрицание, пропуск и ложная тревога).

Например, диспетчер наблюдает за полетом двух самолетов на экране локатора. Он должен придерживаться нормы минимального расстояния между ними и предупредить каждого из сближающихся летчиков, будет ли конфликт (будущее расстояние меньше нормы) – «сигнал» или конфликта не будет – «шум». Ответ «сомневаюсь», очевидно, преходящ. На все события диспетчер должен отвечать или не отвечать действием. Таким образом, его процесс принятия решения всегда результируется в два решения, которые могут быть представлены в четырехместной матрице с двумя правильными и двумя ошибочными ответами. Много видов человеческой деятельности соответствует, по крайней мере частично, этой схеме: медицинские диагнозы, определение дефектов (ОТК), управление автомобилем при обгоне и т. п.

Несмотря на то, что в литературе сложилась традиция при исследовании процессов принятия решения подчеркивать специфичность и дифференцированность в каждой конкретной задаче и на каждом уровне протекания психических процессов, в работах (Дружинин, Кочетков, 1988; Забродин, Кочетков, Пахомов, 1986; Кочетков, 1988; Кочетков, Кочетков, 1991) выдвинута и подтверждена гипотеза о том, что в функционировании аппарата принятия решения каждого человека можно выделить устойчивые характеристики, являющиеся сквозными в разных классах задач и на основных уровнях протекания психических процессов. Для обозначения совокупности этих характеристик нами был введен термин «регулятивный стиль».

Понятна важность доказательства гипотезы существования регулятивного стиля для практики. Доказав ее, можно определять эти устойчивые характеристики удобным для нас образом на одном классе задач, и они будут проявляться в задачах разных классов и уровней, решаемых этим человеком. Например, закономерности, обнаруженные при решении психофизических задач, могут сохраняться и на управленческом уровне.

Экспериментальное исследование стилевых особенностей процесса принятия решения

Исследования регулятивного стиля основывались на двух основных положениях:

1. По психологической структуре экспериментальные процедуры разных уровней и классов, предлагаемые испытуемым, должны быть одинаковы в смысле объективного содержания задачи.

2. На основании результатов экспериментов разных уровней должны быть вычислены параметры функционирования регулятивной подсистемы, сравниваемые между собой.

При выборе конкретных экспериментальных задач принималось во внимание, что каждая задача должна не только представлять собой абстрактную экспериментальную ситуацию, а иметь потенциальное прикладное значение, то есть образовывать класс задач, имеющих реальное применение в человеческой практике. Уровни задач должны достаточно четко различаться между собой.

Исходя из этих соображений были выбраны следующие экспериментальные задачи. На сенсорно-перцептивном уровне использовалась психофизическая задача обнаружения слабого сигнала на фоне шума; сенсомоторные задачи: стрельба из пистолета по мишени в условиях воздействия матриц платежей и подравнивание длины переменных отрезков к эталонному; задача на логико-мыслительном уровне – вероятностная игра. Эти задачи составили первый экспериментальный блок, характеризующийся тем, что воздействие на ход решения задач в нем осуществляется посредством платежных матриц. Он направлен на изучение работы оператора перекодирования внешних ценностей во внутренние.

Для решения психофизической задачи обнаружения слабого сигнала на фоне шума использовался метод «да– нет», а вспомогательными являлись метод минимальных изменений и метод средней ошибки. Первый из экспериментов на сенсомоторном уровне заключался в стрельбе из пистолета по мишени в условиях воздействия матриц платежей, аналогичных применявшимся в психофизическом эксперименте. Экспериментальная установка создана на базе электронно-лазерного тира ЭЛТ-6. Пистолет представлял собой точную копию спортивного пистолета типа «Марголин». Второй эксперимент на сенсомоторном уровне связан с использованием метода средней ошибки. На логико-мыслительном уровне использовалась вероятностная игра. Показателями перестроек регулятивной подсистемы служили мера риска и мера осторожности.

Для исследования другого важнейшего компонента механизма принятия решения – оператора перекодирования вероятностей – в работу был включен II блок экспериментов, в котором воздействие на процесс принятия решения осуществлялось изменяющимися априорными вероятностями. Для проверки гипотезы об устойчивости регулятивного стиля были проведены аналогичные эксперименты на слухе и на зрении. В экспериментах II блока испытуемому предъявлялись серии из звуковых или зрительных стимулов с вероятностями появления сигнала 0,1; 0,25; 0,5; 0,75; 0,9. Его задачей было по наименьшему числу предъявлений предсказать вероятность появления сигнала во всей серии.

Всего в экспериментах по изучению регулятивного стиля участвовали 23 испытуемых в возрасте от 18 до 51 года, 11 женщин и 12 мужчин.

За основной параметр функционирования регулятивной подсистемы была принята динамика психофизического показателя ß'. На основе динамики ß' выделилось 5 подгрупп, аналогичных выделенным нами на руководителях: чрезмерно реагирующие, оптимально реагирующие, недостаточно реагирующие, нереагирущие и негативно реагирующие. Показатели, характеризующие функционирование регулятивной подсистемы в каждом из пяти экспериментальных условий (матриц и вероятностей), усреднялись по подгруппам, и на их основе для каждой подгруппы рассчитывались матрицы интеркорреляций, которые затем анализировались с помощью метода корреляционных плеяд. Сравнение матриц интеркорреляции по критерию «хи-квадрат» Пирсона показало, что они различаются на самом высоком уровне значимости. Это послужило математико-статистическим доказательством различий выделенных подгрупп по данным параметрам.

Регулятивный стиль

Полученные в настоящем исследовании результаты позволили сформулировать и раскрыть понятие «регулятивный стиль». Под регулятивным стилем понимается совокупность внутренних характеристик механизма принятия решения, которые внешне устойчиво проявляются в решении задач разных классов и уровней протекания психических процессов. Основным устойчивым параметром регулятивного стиля является работа операторов перекодирования объективных ценностей и вероятностей в субъективные. Работу операторов определяют особенности механизма принятия решения, заключающиеся в уровне развития регулятивной подсистемы, характеристиками которого служит уровень ее интегрированности и структурированности.

Установлено существование трех основных регулятивных стилей: согласованного, хаотического и негативного.

Согласованный регулятивный стиль заключается в равно оптимальном реагировании на рассмотренных в исследовании уровнях протекания процессов принятия решения в задачах разных классов. Внешне регистрируемыми показателями согласованного регулятивного стиля могут служить субоптимальная динамика психофизического показателя Ь’ (оптимальное реагирование и недостаточное реагирование), а также равно субоптимальное реагирование в задачах других рассмотренных уровней и классов. Отклонение от оптимальности в любую сторону свидетельствует об увеличивающейся дезорганизации регулятивной подсистемы и, как следствие этого, – о разрушении согласованного регулятивного стиля. Механизмом возникновения согласованного стиля, как показали результаты проведенных исследований, можно считать достаточную степень развития регулятивной подсистемы, характеризующуюся высокой степенью структурированности и интегрированности входящих в нее параметров. Основной устойчивой характеристикой согласованного регулятивного стиля служит сходство работ важнейших компонентов механизма принятия решения в задачах разных классов и уровней – операторов перекодирования объективных ценностей и вероятностей в субъективные. Согласованный регулятивный стиль может быть связан с некоторыми внешне проявляемыми личностными свойствами, из которых выделяются осторожность, гибкость, поленезависимость и внушаемость. Отклонения от согласованного регулятивного стиля могут быть связаны с пропорциональным уменьшением выраженности этих свойств.

Хаотический регулятивный стиль может возникать вследствие дезорганизованности (расструктурированности и дезинтегрированности) регулятивной подсистемы; внешне проявляется в хаотических реакциях при решении экспериментальных задач разных уровней и классов.

Негативный регулятивный стиль проявляется в реагировании, обратном оптимальному, устойчиво сохраняющемуся в задачах разных уровней и классов. Результаты исследования показали, что, поскольку блок оценки вероятности не входит в функциональную систему принятия решения у негативно реагирующих, искажения возникают в результате негативного извращения ценностей. Анализ личностных особенностей позволил предположить у лиц с негативным регулятивным стилем наличие невротических тенденций.

Исследование особенностей принятия решения руководителями

Поскольку процессы принятия решения руководителями недостаточно изучены, были исследованы особенности принятия решения именно у этого контингента. Понятна и важность такой работы для практики: изучив особенности важнейшей профессиональной функции руководителей, можно ее диагностировать, обучать ей и осуществлять коррекцию.

Исследование осуществлялось при помощи специально разработанного подробного опросника, содержащего 13 типичных производственных ситуаций, допускающих принятие разнообразных по стилю решений. Массовый опрос проводился в 1984–1985 гг. на промышленных предприятиях г. Саратова и в сельскохозяйственных объединениях Саратовской области среди руководителей среднего звена, мужчин и женщин. Объем выборки составил 501 человек. Были выделены три категории руководителей:

1. Начальников цехов и главных специалистов промышленных предприятий – 126 человек;

2. Мастера и старшие мастера (начальники участков) промышленных предприятий – 287 человек;

3. Главные специалисты сельскохозяйственных объединений (главные агрономы и т. п.) – 88 человек.

В 1995–1996 гг. было проведено сравнительное исследование стилевых особенностей принятия решения руководителями в Германии. С этой целью ситуации опросника были модернизированы таким образом, чтобы в них были учтены реалии современной Германии. Всего в опросе приняли участие 88 человек, 74 мужчины и 14 женщин в возрасте от 28 до 54 лет. Чаще всего это были владельцы небольших фирм: строительных, производящих продукты питания или промышленные товары.

В результате сравнения групп сельских и городских руководителей можно выделить некоторые особенности оценивания ситуации для каждой группы. Например, в ситуациях, требующих наказания подчиненных, сельские руководители чаще прибегали к мерам морального воздействия, тогда как городские – к административным. Это объясняется, по-видимому, особенностями организации производства на селе, где сложнее реально применить трудовое законодательство, а также необеспеченностью российского села кадрами. В Германии нет существенных различий в принятии решения сельскими и городскими руководителями, поскольку различия в условиях жизни в городе и на селе незначительны.

Ответы сельских руководителей в России характеризуются более «подробным», внимательным отношением к людям. Это можно объяснить количеством людей, находящихся в подчинении. Если у сельских руководителей в подчинении немного людей, и они привыкли с каждым разбираться досконально, то начальники цехов промышленных предприятий не имели такой возможности. По этой, видимо, причине сельские руководители подробно описывали диалоги, часто выражая их прямой речью, горожане же отделывались общими фразами.

Таблица 5

Распределение российских и немецких руководителей, в зависимости от стиля принятия решений, по подгруппам

Менее заметны различия в реакциях двух городских групп, связанные с рангом руководителей. Мастера, в отличие от начальников цехов, дают социально одобряемые ответы на вопросы, касающиеся организации производства. Тем самым они имеют возможность выразить свой «идеал» начальника, не зная в тонкостях реального положения дел и не сталкиваясь с этими тонкостями в своей деятельности. Начальники цехов чаще оправдывают своих коллег – персонажей ситуаций указанного опросника, чем мастера.

Выявились также различия в принятии решения, связанные с полом: женщины-руководители склонны к более подробному обоснованию, мотивированию своих поступков. Они перебирают больше вариантов ответов, чаще ссылаются на интуицию; их решения почти всегда допускают мирный исход конфликта. Это одинаково верно и для Германии, и для России. Руководители с высшим образованием принимали более оригинальные, самостоятельные решения. У.Найсер считает, что образование позволяет человеку увидеть больше альтернативных возможностей действия (Найссер, 1981). В Германии также обнаружены возрастные различия: более пожилые руководители характеризовались неформальным, более внимательным и человечным отношением к людям. Молодым руководителям свойственно формально-вежливое, «надличностное», дистанционное отношение к подчиненным.

Дальнейшая обработка результатов опросника велась относительно особенностей реагирования на внешнюю систему социальных подкреплений. Подобная классификация связана с понятиями «ситуативное» и «диспозиционное» управление (Психологические проблемы индивидуальности, 1983). Название «ситуативное» управление отражает тенденцию субъектов следовать за ситуацией (внешней системой подкрепления, направленной на решение задачи), а название «диспозиционное» управление свидетельствует о наличии у человека внутренней, не зависящей от внешних факторов системы подкреплений и указывает направленность на сохранение межличностных отношений. С точки зрения свойств личности, склонность к «ситуативному» управлению соответствует внешнему локусу контроля, склонность к «диспозиционному» – внутреннему. Поскольку соотношение ситуативных и диспозиционных тенденций у разных людей различно, то возможна первичная классификация по характеру реагирования на внешнюю или внутреннюю системы подкреплений.

Методом экспертных оценок (в число экспертов входили, с одной стороны, профессиональные психологи (3 человека), а с другой – опытные руководители (3 человека); при кросскультурном анализе в качестве экспертов привлекались немецкий психолог – сотрудник кафедры психологии университета г. Эссена и руководитель нефтегазодобывающего комплекса из числа русских немцев – выходец из Саратовской области, постоянно проживающий в Германии недалеко от Ганновера) каждый из членов выборки характеризовался с точки зрения адекватного либо неадекватного отношения к заданной ситуации (внешней матрице подкреплений). Соответственно были выделены две группы испытуемых.

В первую вошли руководители, которые при принятии решения в целом адекватно ориентировались на внешнюю матрицу. В рамках этой группы выделились три подгруппы: а) чрезмерно реагирующие (более, чем того требуют внешние обстоятельства); б) оптимально реагирующие и в) недостаточно реагирующие.

Вторую группу образовали руководители, которые при принятии решения неадекватно относились к заданным ситуациям. В рамках нее выделились две подгруппы: г) не реагирующие на внешние требования (ориентирующиеся при принятии решения на внутренние стандарты, которые могут и не совпадать с внешней матрицей) и д) негативно реагирующие (извращающие внешнюю матрицу на противоположную). К каждой из перечисленных групп и подгрупп эксперты относили руководителей по преобладающему типу ответов ко всем ситуациям опросника. В таблице 3 приведено процентное распределение российских и германских руководителей по вышеописанным группам.

Из данных таблицы следует, что наибольшее число руководителей относятся к подгруппе оптимально реагирующих. Это соответствует логике и здравому смыслу, поскольку руководители являются профессионалами в области принятия решения и, как следствие, обладают высокоразвитой регулятивной подсистемой. Выявились и межкультурные различия: среди немцев больше, чем среди русских (в процентном отношении), руководителей, относящихся к подгруппам оптимально реагирующих (72,7 % против 65,7 %), недостаточно реагирующих (17,04 % против 9,2 %) и негативно реагирующих (10,26 % против 4,2 %).

Вероятно, преобладание в Германии оптимально реагирующих объясняется более рациональной и высокоразвитой культурой производства. Если российского руководителя подстерегает множество неожиданностей (поставка некачественных комплектующих, задержки или отсутствие финансирования, нарушения со стороны человеческого фактора (опоздания, прогулы, пьянство), то немцы принимают решения в более стабильной среде.

Этим же объясняется и отсутствие у немцев подгруппы нереагирующих, которая у русских в процентном отношении довольно значительна. У немцев каждое воздействие имеет определенный смысл и должно найти свое логическое завершение. Поэтому немцы не оставляют их без внимания. У русских же воздействия могут быть хаотическими, случайными, и поэтому можно с равным успехом отреагировать на них или пропустить. Как следствие, у русских подгруппа нереагирующих находится на третьем месте по количеству.

Отсутствие у немцев чрезмерно реагирующих может быть вызвано такими особенностями немецкого характера, как пунктуальность, педантичность, размеренность, склонность к установлению порядка и ограничениям. И наоборот, то, что у русских эта подгруппа – вторая по величине, отражает такие особенности русского характера, как стремление к крайностям, склонность все доводить до крайней степени выраженности. В этой связи Б.А.Душков отмечал, что «особенности этноса проявляются и в процессе мышления» (Душков, 1981).

Анализ литературы по проблеме связи личностных свойств с регулятивным стилем

Из общего количества личностных переменных, связанных с процессом принятия решения, наибольшее число работ посвящено локусу контроля. Учение о локусе контроля возникло из теории социального научения. И. Б.Роттер (Rotter, 1966) обнаружил, что люди с внутренним локусом контроля обладают высокой потребностью в достижениях, с внешним – более низкой.

Х.А.Виткин (Witkin, étal., 1971; Witkin, Goodenough, 1977; Witkin, et al., 1977; Witkin, Goodenough, 1982) установил, что полезависимые более конформные, то есть локус контроля у них внешний. Лица с внутренним локусом контроля активнее ищут информацию и осведомленнее в ситуации, чем люди с внешним локусом контроля (Miller, et al., 1982). Напротив, люди с внешним локусом контроля испытывали большие трудности в принятии решения, когда это решение имело серьезные последствия для них (Wheeler, Davis, 1979).

Многочисленные исследования свидетельствуют о связи экстернального (внешнего) локуса контроля с психопатологией (Rotter, 1964). Экстернальность коррелирует с тревожностью (Butterfield, 1964), психическими заболеваниями, часто с шизофренией (Lottman, De Wolfe, 1972). Интересны данные, приводимые Д.Миллером и др. (Miller, et al., 1982), о локусе контроля у руководителей. Обнаружено, что они обладают более внутренним локусом контроля, чем неруководители. Локус контроля имеет непосредственное отношение к стратегии фирмы. Более внутренние по уровню субъективного контроля руководители стремятся внедрять больше нововведений в рынок и производство, идут на большой риск, и принимают решение сами, не приглашая экспертов.

С процессом принятия решения связано и такое личностное свойство, как ригидность. Понятие ригидности введено в 1935 г. Р.Кеттеллом (Catteil, 1935) для обозначения явлений персеверации при переходе от решения одной однообразной задачи к другой. Т.Адорно (Adorno, 1939) показал связь ригидности в задачах на уровне восприятия и на социальном уровне в исследованиях догматизма и авторитарности. Если ригидность – это способ, которым индивид пользуется для решения конкретных задач, то догматизм – это более глобальная и абстрактная форма сопротивления изменениям, общая организация идей и убеждений, захватывающая области политики, религии, культуры. П.Л.Лич (Leach, 1967) показал связь ригидности с творческим потенциалом личности. Она состоит в том, что лица с высоким творческим потенциалом отличаются гибкостью мышления, независимостью в своих суждениях, отрицанием социальных стереотипов и склонностью к сложным формам выражения своих эстетических предпочтений.

Исследованиями Г.В.Залевского с соавторами (Залевский, 1976) была обнаружена положительная и статистически значимая связь между ригидностью и внушаемостью. Они полагают, что ригидность, также как и внушаемость – проявления недостаточного жизненного тонуса, стремления облегчить решение некоторых жизненных задач, направленности по пути, уже проторенному, стандартному, не требующему от человека учета нового, своеобразного.

Дж. Каган (Kagan, 1965) выделяет индивидуальную особенность решения задач, заключающуюся в степени импульсивности. Полюсу импульсивности (быстрое выдвижение гипотез без их достаточного обоснования) противостоит полюс рефлективности (тщательное обдумывание ответов). В отечественной психологии импульсивность исследовал В.Н.Азаров (Азаров, 1982; 1994).

Личностные корреляты риска

В.Гавлуй (Havluj, 1982) применил системный подход к анализу роли личностных характеристик в рискованном поведении. Поведение личности в пространстве решения определяется многими факторами, которые в своей взаимосвязи образуют систему. Важнейшим из личностных свойств, определяющих поведение субъекта в ситуации решения, он считает тенденцию рисковать. Эта тенденция определяется не по желаемому риску, а по тенденции рисковать из-за более или менее субъективно значимых ценностей.

Н.Коган, М.Валлах (Kogan, Wallach, 1964) одну из глав своей работы посвятили личностным свойствам, связанным с риском. Они искали корреляцию импульсивности, самоуспешности, независимости, проявляемой тревоги, социальной желательности и уступчивости с риском для мужчин и женщин соответственно. Авторы предполагали, что риск будет связан позитивно с импульсивностью, негативно – с проявляемой тревожностью и ригидностью и криволинейно – с самоуспешностью и независимостью. Они ожидали, что самоуспешные и независимые личности будут предпочитать средний уровень риска. Не подтвердилась положительная связь между риском и импульсивностью. Не было найдено доказательств криволинейной зависимости между риском, самоуспешностью и независимостью. Обнаружились, однако, половые различия: у женщин риск положительно коррелировал с самоуспешностью, а у мужчин независимость была связана с большей осторожностью.

Индийский психолог К.Кришна (262) исследовал связь риска с возрастом, полом, местом жительства, порядком рождения в семье, социоэкономическим статусом, кастами. В результате оказалось, что пол оказывает существенное влияние на риск (мужчины более рискованны). От остальных факторов риск не зависит. К.Кришна (Krishna, 1981) обнаружил также, что у мужчин риск положительно коррелировал с социальной и эмоциональной стабильностью и значимо отрицательно – с экстраверсией, ответственностью и стремлением к доминированию. У женщин риск отрицательно коррелировал с ответственностью.

Ю.Козелецкий (1979) показал, что большую степень риска проявляли люди агрессивные, с сильной потребностью в преобладании, самоутверждении. Осторожные стратегии поведения выбирали лица с потребностью в независимости и с большей настойчивостью в действиях.

Р.Скодел и др. (Dickson, 1981) открыли, что испытуемые, выбирающие более осторожные пари, превосходили выбирающих более рискованные пари по потребности в достижениях, по теоретическим и эстетическим ценностям и боязни неудачи.

К.Шнейдер и Н.Позз (Schneider, Posse, 1982) обнаружили, что ориентированные на успех индивиды пытаются максимизировать положительный эффект в ситуациях принятия решения, то есть им свойственны стратегии максимакса (выбор альтернативы, дающей максимально возможный выигрыш независимо от величины проигрыша, к которому эта альтернатива может привести в случае неудачи) и максимина (у альтернатив определяют минимально твердый выигрыш и выбирают из них ту, у которой эта величина наибольшая); а ориентированные на неудачу пытаются минимизировать негативный эффект, то есть применяют стратегию минимакса (определяют максимально возможный убыток и выбирают альтернативу, минимизирующую эту величину). В обзоре А.Сэйджа, Е.Уайта (Sage, White, 1980) отмечается, что из числа личностных черт при принятии решения с риском важны, по крайней мере, четыре: прошлый опыт, установки, локус контроля и стремление к ощущениям (sensation seeking).

Выбор личностных свойств и методы измерения

В связи со стилевыми особенностями измерялись следующие личностные качества.

Рискованность — осторожность определялась с помощью опросников Н.Когана, М.Валлаха (Kogan, Wallach, 1964) и Мерца.

Импульсивность – рефлективность определялась с помощью теста и опросника В.Н.Азарова (Азаров, 1982; 1983).

Ригидность – гибкость определялась тестами Кауэна и Лачинза, опросников Бренгельмана, Айзенка – Белоуса (Залевский и др., 1969).

Локус контроля определялся с помощью методики Е.Ф.Бажина, Е.А.Голынкиной, А.М.Эткинда (Бажин и др., 1984).

Степень внушаемости определялась с помощью оригинальной методики В.В.Козача, В.В.Кочеткова (Козача, Кочетков, 1984) на основе вновь созданного прибора (Забродин и др., 1986; Кочетков, Силантьев, 1985).

Полезависимость – поленезависимость измерялась с помощью теста вставленных фигур X.А.Виткина (Witkin, étal., 1971).

Анализ личностных свойств подгруппы оптимально реагирующих

При анализе индивидуально-личностных свойств подгруппы оптимально реагирующих обращает на себя внимание «эффект оптимума», присущий четырем качествам из шести измеряемых: чем ближе к оптимальному регулятивный стиль, тем испытуемый более осторожен, неригиден, поленезависим и внушаем. Логично заключить, что в высоком развитии этих свойств проявляется функционирование высокоразвитой регулятивной подсистемы. Полученные данные частично согласуются с литературными и позволяют развить имеющиеся представления об индивидуально-личностных коррелятах принятия решения.

То, что функционирование высокоразвитой регулятивной подсистемы связано с осторожностью, не противоречит данным других авторов. Описано много исследований отношения к риску у профессионалов-специалистов в области принятия рискованных решений и, следовательно, имеющих высокоразвитую регулятивную подсистему. К ним относятся руководители, имеющие дело с риском, профессиональные игроки – завсегдатаи казино в Лас-Вегасе. По данным Ю.А.Лихомирова (1972), большинство руководителей принимают осторожные решения. Р.О.Свальм установил сильно выраженное отвращение к риску у менеджеров в ситуациях, требующих принятия решения с риском (Swalm, 1966). Р.Филипс при изучении азартных игр обнаружил, что опытные игроки на самом деле не стремятся к риску, более осторожны и предпочитают пари с более низкими шансами, чем неопытные игроки. Он подтверждает, что люди, продолжительно имеющие дело с рискованными выборами, действуют с меньшим отвращением к риску, чем те, которые меньше сталкиваются с риском (Philips, 1972). Г.К.Диксон сравнивал отношение к риску у менеджеров, преимущественно имеющих дело с проигрышами (управляющие страховыми компаниями), и у руководителей из других областей менеджмента. Из своих наблюдений он сделал следующие выводы: знакомство с проигрышами формирует скорее уважение, чем презрение к ним; предъявление событий, продуцирующих потери, ведет к осторожности; у руководителей, которые в своей деятельности не сталкивались с неудачами, может сложиться впечатление, что неудачи вообще не случатся с ними (Dickson, 1981).

То, что люди с высокоразвитой регулятивной подсистемой неригидны, тоже не противоречит опубликованным данным о том, что высокая степень ригидности неблагоприятно сказывается на процессе принятия решения (Залевский, 1976).

Высокая поленезависимость может являться следствием функционирования высокоразвитой регулятивной подсистемы, поскольку предполагает при принятии решения ориентацию на собственные силы, а не на внешние обстоятельства.

Неожиданностью явилось то, что люди с высокоразвитой регулятивной подсистемой внушаемы. До самого последнего времени внушаемость считалась негативным для принятия решения свойством. Предполагалось, что она, как и ригидность, «является проявлением недостаточного жизненного тонуса, стремления облегчить решение некоторых жизненных задач; направленность по пути, уже проторенному, стандартному, не требующему от человека учета нового, своеобразного» (Залевский, 1976, с.68).

Полученные данные говорят о необходимости изменить понимание внушаемости как качества, мешающего при принятии решения. Поскольку люди с высокоразвитой регулятивной подсистемой внушаемы, то, по-видимому, внушаемость не мешает, а помогает им ориентироваться в ситуации. Можно предположить, что поленезависимость и внушаемость лиц с высокоразвитой регулятивной подсистемой отражают разные потоки информации о внешней ситуации. Если поленезависимость – проявление прежде всего ориентировки на собственные возможности, то внушаемость, по-видимому, отражает прием и переработку необходимой информации на бессознательном уровне, тем самым оптимизируя принятие решения. В экспериментальных задачах поведение испытуемого определялось двумя потоками информации: первый поступал непосредственно от ситуации, второй отражал воздействия на процесс принятия решения. Возможно, что полезависимость сказывается при переработке информации первого потока, а внушаемость – второго.

Не согласуются с литературными источниками полученные данные и о том, что импульсивность – рефлективность не связана со стилем принятия решения. Многочисленные исследования, в которых изучалась импульсивность в качестве одного из когнитивных стилей, указывают на ее связь со стилем и другими сторонами процесса принятия решения (Kagan, 1965). В качестве возможного объяснения полученных данных, противоречащих литературным, можно указать на ограниченный объем экспериментальной выборки.

Анализ личностных черт подгруппы чрезмерно реагирующих

Подгруппа чрезмерно реагирующих обнаружила наиболее выраженный по сравнению с остальными подгруппами внутренний уровень субъективного контроля. Внутренний локус контроля свидетельствует о мнении чрезмерно реагирующих, что успех при принятии решения зависит не от внешней вероятности наступления события, а прежде всего от их собственных усилий. Другими словами, при принятии решения чрезмерно реагирующие считают, что добьются успеха со стопроцентной вероятностью, то есть мир представляется им определенным, а не вероятностным. Кроме того, чрезмерно реагирующие проявили осторожность в игровых ситуациях опросника Когана – Валлаха. Можно предположить, что такая осторожность связана с внутренним локусом контроля. Они осторожны, потому что считают себя плохими игроками, так как вследствие внутреннего локуса контроля не учитывают вероятности и не умеют ориентироваться в вероятностной структуре игры. Такая интерпретация риска – осторожности соответствует имеющимся в наличии данным исследований профессиональных игроков, которые обычно имеют внешний локус контроля (Schneider, Posse, 1982). Данные когнитивно-стилевых измерений показали, что чрезмерно реагирующие испытуемые достаточно рефлексивны (по опроснику Азарова = 7,81; по тесту Азарова = 6,97).

Анализ личностных особенностей подгруппы недостаточно реагирующих

По личностным качествам подгруппа недостаточно реагирующих ближе, чем остальные подгруппы, к оптимально реагирующим. Отличия по большинству измеренных свойств статистически незначимы. Подгруппа недостаточно реагирующих наиболее осторожна и наименее импульсивна.

Анализ личностных особенностей подгруппы негативно реагирующих

По полученным данным, негативно реагирующие невнушаемы. Сопоставляя этот факт с описанными выше, можно предположить наличие у них специфического вида внушаемости – с отрицательным знаком. Вместо внушаемого действия негативно реагирующие выполняют противоположное. Внешний локус контроля негативно реагирующих указывает на то, что они будут рисковать, полагаясь на внешнюю ситуацию. Это подтверждает и высокая склонность к риску, измеренная с помощью опросника Когана – Валлаха.

Негативный регулятивный стиль проявляется в реагировании, обратном оптимальному, устойчиво сохраняющемуся в решении задач разных уровней и классов.

 

4.3. Межкультурные особенности психологии бизнеса

Одна из интересных возможностей для науки, предоставляемых сегодняшним периодом, – переходом от тоталитарной коммунистической системы СССР к демократической системе России, позволяет сравнить, как менялся менталитет в одной стране, в одних климатических и географических условиях, но в разных политических системах, социально-экономических условиях, разных мировоззрениях. Основным отличием является изменение взглядов на собственность.

Может быть, наиболее радикальным образом эти изменения затронули личность торговых работников. Поэтому было интересно сравнить психологию торгового работника застойного периода с коммерсантом, коммивояжером, «челноком», предпринимателем нашего времени. Поменялись привычные представления – то, что раньше называлось спекуляцией (в Уголовном кодексе была соответствующая статья), сейчас именуется коммерцией (например, в Польше обращение «пан спекулянт» – очень уважительное).

Задачей настоящего исследования было сравнение двух менталитетов: торгового работника застойного периода и современного коммерсанта – предпринимателя.

В застойный период профессия торгового работника занимала особое место. Имея доступ к распределению дефицита по характеру своей работы, они чувствовали себя «хозяевами жизни», а прочие вынуждены были обращаться к ним с просьбами, обмениваться услугами, властью и возможностями. Они чувствовали себя на одной ноге с нужными людьми из «партаппарата», производственной элитой, дельцами «теневой экономики». Существовала неофициальная, но очень четко соблюдаемая система распределения дефицита. Например, рассмотрим следующую ситуацию. В магазин поступило, к примеру, сто единиц дефицитной продукции. Из них около шестидесяти единиц составлял «директорский фонд». Директор использовал их для налаживания связей с «нужными людьми», причем у некоторых граница между собственными и производственными интересами часто отсутствовала. Примерно двадцать единиц брал себе зав. отделом, по пять – зав. секциями и всего-навсего по одной единице, да и то не всегда, доставалось продавцам. Ясно, что покупателям при такой системе могло достаться что-то только в результате проверок и рейдов.

В результате распределения дефицита торговые работники получали в руки большую реальную власть. Психологически это обладание властью выражалось в комплексе вседозволенности, при котором торговые работники чувствовали себя «хозяевами жизни», которым все позволено и для которых не существовало проблем. У них зачастую наблюдался завышенный уровень притязаний и мотивации достижений. Эти качества могли соседствовать с желанием услужить нужному человеку и с внешней угодливостью. Однако они не мешали им ставить себя выше остальных представителей рода человеческого. В некоторых случаях такое положение могло приводить к деградации личности торгового работника. Согласно известному психологическому закону, если человек не встречает препятствий на своем пути, не чувствует ограничений, которые испытывают другие, то в отдельных случаях это может приводить к алкоголизму, наркомании, половой распущенности.

Личность торгового работника характеризовалась целым рядом особенностей. Это, во-первых, отпечаток, который накладывала на человека профессия, во-вторых, в торговле мог работать не каждый человек, а только обладающий соответствующими личностными особенностями и, в-третьих, в торговлю стремились люди, обладающие именно этими особенностями.

Начиная с 1990 г. в течение пяти лет были проведены крупномасштабные исследования на торговых предприятиях г. Саратова: Управлении торговли Саратовского облисполкома, ряде районных торгов, крупнейших универмагах г. Саратова: «Торговый центр», «Детский мир», «Центральный», фирменном магазине «Волжанка». В исследованиях принимали участие психологи и экономисты (в зависимости от задач временный творческий коллектив насчитывал от 2 до 12 чел). Всего было обследовано 196 торговых работников: от начальника Управления торговли, руководителей райторгов, заведующих отделами Облторга и до заведующих секциями, продавцов, от старших и до учеников продавцов, а также абитуриентов и учащихся торгового училища.

Исследования проводились по следующим направлениям: социально-психологический видеотренинг, изучение мотивов выбора профессии учащимися торгового училища, психологическая диагностика и аттестация кадров, изучение социально-психологического климата торгового предприятия и его оптимизация, психолого-экономическое воздействие на продавцов.

В ходе исследований, проведенных в 1990 г. в крупнейшем универмаге г. Саратова «Торговый центр», осуществлялось включенное наблюдение за торговыми работниками. С этой целью сотрудница работала учеником продавца в секции «Комиссионные товары» павильона «Спектр». Перед ней ставилась задача – отметить психологические качества, которые присущи продавцу, и подобрать соответствующие психологические методики для их определения при профотборе.

В результате наблюдения обнаружилось, что профессионально важными качествами для продавца являются:

1. Коммуникабельность, скорость и легкость завязывания контактов (определяется методикой Кеттелла).

2. Уровень тревожности (Кеттелл).

3. Мотивация достижений (Кеттелл).

4. Способы выхода из конфликта (Розенцвейг).

5. Экстра(интра)версия (опросник Айзенка).

6. Ценностные ориентации (Кеттелл).

7. Преобладающий тип отношения к людям (методика Лири и Коффи).

Специфика торговой профессии обязывает быть торговых работников общительными и контактными. Помимо общения с большим количеством покупателей, продавцы обязательно должны общаться между собой и с «нужными» людьми. Обычно каждый торговый работник имел доступ к дефициту. Однако ему требовались другие материальные блага и услуги, и путем общения он вступал с «нужными» людьми в отношения обмена. В торговой среде именно обменные отношения определяли психологию людей. Например, существовала особая, скрытая от посторонних глаз мораль, согласно которой ценность человека определялась именно его доступом к дефициту. В конце 80-х годов, когда дефицитом мог стать буквально любой товар, приходилось наблюдать удивительные изменения престижа продавцов. Например, если дефицитом становилась бытовая химия, резко повышался престиж продавцов этой группы товаров. Если пропадали электротовары, повышался социальный статус продавцов этой секции.

И еще одна черта, которая была обнаружена у торговых работников прошлого. Как известно, материальная обеспеченность, уверенность в завтрашнем дне, обладание частной собственностью может сделать человека более спокойным, уравновешенным, полным чувства собственного достоинства и щедрым. Это бросается в глаза тому, кто, попав в развитые капиталистические страны с высоким уровнем жизни, может сравнить жителей этих стран с россиянами.

С учетом сказанного была проведена аттестация в Управлении торговли Саратовского облисполкома. Для осуществления эффективного подбора и расстановки кадров, формирования резерва на выдвижение, для аттестации руководителей и специалистов, а также для самосовершенствования каждого работника была предложена компьютерная система психодиагностики и аттестации кадров. Система позволяла получить характеристику сотрудника на основе мнений экспертов (деловой портрет) и характеристику на основе тестов (психологический портрет).

1. Деловой портрет составлялся с помощью метода экспертных оценок, или, как его еще называют, метода Групповой Оценки Личности (ГОЛ). Основной частью этого метода является словарь деловых характеристик руководителей и специалистов торговли. Словари были составлены отдельно для руководителей среднего звена (заведующих магазинами и секциями), коммерческих служб (товароведы) и экономических служб (бухгалтеры и экономисты). Словари состояли из 53 качеств, каждое из которых было представлено в пяти различных степенях выраженности. Со словарем работали эксперты – люди, хорошо знающие по работе того человека, чей деловой портрет необходимо получить.

2. Психологическая характеристика составлялась с помощью одной из наиболее распространенных психологических методик – опросника Кеттелла. Он позволяет получить достаточно полное описание личности по следующим шестнадцати качествам:

1. Общительность – замкнутость.

2. Уровень интеллекта.

3. Эмоциональная устойчивость.

4. Подчиненность – независимость.

5. Озабоченность – беспечность.

6. Социальная доминантность.

7. Робость – смелость.

8. Жестокость – мягкость.

9. Доверчивость – подозрительность.

10. Мечтательность – практичность.

11. Безыскусственность – хитрость.

12. Спокойствие – тревога.

13. Консерватизм – радикализм.

14. Конформизм – нонконформизм.

15. Разболтанность – высокий самоконтроль.

16. Энергичность – безынициативность.

Психологическая диагностика использовалась при профотборе учащихся торгового училища. С целью профотбора был составлен психологический портрет идеального продавца на основе обследования по опроснику Кеттелла и методике «Незаконченные предложения» десяти продавцов универмага «Торговый центр», отобранных как наиболее успешные по данным администрации, отдела кадров и профкома. Портрет идеального продавца рассчитывался как средние значения по 10 лучшим продавцам. В результате оказалось, что наиболее ярко выражены у продавцов следующие два фактора, которые в стандартном описании Кеттелла выглядят следующим образом:

1. Подозрителен, имеет большое самомнение, его трудно одурачить, во всем видит тайну интересы обращены на самого себя, обычно осторожен в своих поступках, не беспокоится о других людях.

2. Практичный, добросовестный, ориентирован на внешнюю реальность, следует общепринятым нормам, тревожится о том, чтобы делать все правильно, внимателен к практически важным вещам, ориентируется на наиболее вероятное. Внимателен в мелочах.

Изучение мотивов выбора профессии и психодиагностика профпригодности учащихся торгового училища

Мотивы – движущая сила поведения человека; это предмет, позволяющий удовлетворить потребность. Для того, чтобы описать или предсказать поведение человека, очень важно знать его мотивы. Не зря детективы при расследовании преступлений первым делом ищут его мотивы. Мотивы выбора профессии оказывают определяющее влияние на всю последующую жизнедеятельность человека. Изучение мотивов выбора профессии учащимися торгового училища проводилось с помощью анкеты, включающей 15 возможных мотивов выбора профессии. Учащимся второго курса СПТУ № 27 было предложено выбрать не более трех вариантов, которыми они руководствовались при поступлении в торговое училище. Результаты анкеты показали, что основными причинами выбора торговой профессии являются следующие:

1. Возможность приобретения дефицитных товаров – 45,3 %.

2. Возможность найти работу независимо от места жительства – 30,2 %.

3. Повышенный интерес к общению – 28,3 %.

4. Уверенность в том, что торговля – мое призвание – 22,7 %.

5. Желание быть на виду – 18,9 %.

6. Стремление приносить пользу людям – 18,9 %.

7. Пример родителей, работающих в торговле – 17 %.

8. Повышение престижа торговой профессии – 17 %.

9. Хорошие условия труда в торговле – 13,2 %.

10. По совету близких – 11,3 %.

11. Все равно, куда идти учиться, где работать – 9,4 %.

12. Близость от дома торгового предприятия – 7,5 %.

13. Обостренное внимание общества к проблемам торговли —3,8 %.

14. Желание внести свою лепту в улучшение торгового обслуживания – 3,8 %.

15. Хорошие знания особенностей торговой профессии – 1,9 %.

В этой анкете к социально значимым, то есть прямым, осознанным мотивам можно отнести мотивы, занявшие в процентном отношении 4, 6, 7, 8, 13, 14, 15-е места. К побочным мотивам, то есть мотивам расплывчатым, косвенным, не вполне осознанным, питающимся поверхностными, случайными, а порой и искаженными представлениями о работе, можно отнести 1, 2, 3, 4, 9, 10, 11, 12-й мотивы. Выбор профессии при этом определяется не активным желанием учиться торговле, а влиянием внешних обстоятельств, или же решение диктуется надеждами на использование служебного положения в личных целях.

Анализируя данные, приходится, к сожалению, констатировать, что наибольшее число выборов отдано побочным мотивам. Почти половина (45,3 %) будущих торговых работников выбирали торговую профессию, прельщаясь возможностью достать дефицитные товары, то есть руководствуясь негативными побочными мотивами.

Вторую позицию (30,2 %) занимает побочный мотив, связанный с возможностью всегда найти работу независимо от места жительства. Таким образом, фактор гарантированного трудоустройства высоко оценивается учащимися.

Немаловажное значение при выборе профессии учащиеся придают внешним атрибутам торговой деятельности: возможности общаться с большим кругом людей (28,3 %) и быть на виду (18,9 %).

Среди социально-значимых мотивов доминирует мотив уверенности в том, что торговля – их призвание (22,7 %), но при этом лишь 1,9 % учащихся считают, что к моменту поступления в училище они имели хорошие знания особенностей торговой профессии. Стремление приносить пользу людям побудило 18,9 % учащихся к выбору профессии продавца, но при этом лишь 3,8 % хотели бы внести свою лепту в улучшение торгового обслуживания. Равное процентное соотношение (17 %) получили мотивы, связанные с повышением престижа торговой профессии и ориентацией на родителей, работающих в торговле. К сожалению, почти каждый 10-й абитуриент подавал документы в торговое училище случайно.

В настоящее время никакого дефицита не существует, поэтому торговые работники утратили прежние выгодные позиции. Прежние методы работы стали непригодны. Сейчас большинство людей, занимающихся торговлей, сами себе ищут товар по всей стране и за рубежом. Поэтому от знаний рынка, маркетинга, опыта, деловых связей, деловой хватки, сноровки и расторопности, предприимчивости, чутья коммерсанта будет зависеть успех. Благосостояние коммерсанта прямо зависит от числа удовлетворенных им клиентов, а не основывается на махинациях, обвесах и обсчетах, как это было у продавцов застойного периода.

В проведенных исследованиях отмечается падение уровня интеллекта у современных коммерсантов – челноков, выезжающих в Польшу за товаром (82 %), по сравнению со средними значениями «доперестроечной» выборки (87 %). Успешными современных коммерсантов делает не интеллект, а другие качества, среди которых непоследнюю роль играют предприимчивость, напористость, изворотливость. Работа продавцов в больших немецких универмагах, таких, как «Kaufhoff», «Woolworth», «С & А» отличается от работы польских и русских продавцов целым рядом особенностей. Главным для немцев является не сиюминутная материальная прибыль от продажи отдельного товара, а нравственные понятия: репутация магазина, постоянная клиентура. Это выражается в том, что немецкие продавцы могут посоветовать не приобретать в их магазине тот или иной товар, так как он может не подходить покупателю или не соответствовать стандартам качества. На взгляд русского, они ведут себя прямо противоположным образом тому, что им приносит прибыль. Это объясняется падением роли материальных стимулов в развитом обществе и возрастанием роли моральных стимулов. У немцев достаточно высокая зарплата, позволяющая им поддерживать высокий жизненный стандарт, и продажа отдельной вещи принципиальным образом не сказывается на их уровне жизни. На первый план выдвигаются мнения клиентов: гораздо больше магазин потеряет, если о нем сложится плохое мнение. Немецкие продавцы очень хорошо понимают, что даже если в этот раз покупатель ничего и не купил, он может рассказать знакомым, родственникам об оказанном в магазине внимании и вежливом обслуживании, они зайдут туда и что-то купят. У немцев сложно завоевать доброе имя, но имеющий его получает значительный моральный и материальный выигрыш. Поэтому немцы очень заботятся о своей репутации. Широкое распространение получили распродажи, во время которых вещь того же качества продается значительно дешевле; дегустации, во время которых можно бесплатно попробовать продукты, напитки, парфюмерию.

Социально-психологический видеотренинг продавцов

Для перестройки тоталитарного мировоззрения продавцов на рыночное, обучения их профессиональному общению и навыкам правильного решения конфликтных ситуаций был применен метод социально-психологического видеотренинга. Это активный метод изменения поведения человека и всей его личности в целом. Знания, которые человек получает в тренинге, прочны потому, что участники сами их добывают, а не получают в готовом виде. Занятия проходят в игровой, эмоционально насыщенной атмосфере, поэтому впечатления, остающиеся после тренинга, прочны и сопровождают человека на протяжении всей его жизни. Однако главное – не дать готовые рецепты, а запустить самодвижущийся механизм для того, чтобы продавец научился вычленять свои сильные и слабые стороны, не уходить от решения насущных проблем, творчески решать конфликтные ситуации и грамотно из них выходить, не тратя свои и чужие нервы.

Перед началом тренинга сотрудница осуществляла включенное наблюдение в одной из секций универмага, для чего устроилась туда учеником продавца. Перед ней ставились задачи – выявить причины, которые приводят к грубости продавцов, то, что вызывает их радость, наиболее характерные интересы продавцов, их увлечения, социальное происхождение. В ходе наблюдения были получены следующие результаты. Продавец грубит в тех случаях, когда он некомпетентен, не может ответить на вопросы о качестве или назначении товара. Внутреннее напряжение продавца вызывают покупатели, которые пытаются завязать личный контакт. Вызывает внутреннее напряжение вопрос покупателя о том, когда будет товар, поскольку продавцы сами этого не знают. Грубит и напрягается продавец, если не может ответить на вопрос о потребительских качествах технически сложных товаров. Во второй половине дня на поведении продавцов сказывается усталость. Смеются продавцы над рассеянными, нелепыми покупателями. По своему происхождению продавцы в основном из семей рабочих промышленности, реже из сельской местности, еще реже – из семей потомственных торговых работников.

 

4.4. Межкультурные особенности невербальной коммуникации

Существует предположение, что большинство информации при общении передается невербально (Колшанский, 1974; Лабунская, 1986). Интерес к изучению невербальной коммуникации постоянно растет в последнее время, особенно в англо-американской литературе (Argyle, 1988; Ekman, 1978; Hall, 1982; Kendon, 1972; Ryesch, Kees, 1966). Это объясняется многонациональностью США, традиционно интенсивными межкультурными контактами и, может быть, повышенной невербальностью американской культуры. Проводятся такие исследования и в Германии (Ваш, Grzybek, 1983; 1984; Ertelt-Vieth, 1990), и в России (Кириленко, 1987; Лабунская, 1989).

Невербальная коммуникация изучается несколькими науками: социальной психологией (Лабунская, 1986), изучающей связь психических особенностей человека с невербальным поведением, кинезикой (Birdwhistell, 1970), изучающей движения (жесты, мимику, позы, взгляд), манеру одеваться, причесываться, а также движения, связанные с использованием предметов (хлопанье дверью, скрип стула); проксемикой (Ковалев, 1979), изучающей пространственно-временные закономерности общения, паралингвистикой (Колшанский, 1974), изучающей свойства звуковой фонации (сила, тембр, интонация, паузы), форму преподнесения информации (приятные голоса дикторов, престиж коммуникатора, динамично построенная телепрограмма, хорошо сверстанная полоса), и физиогномикой (Ekman, 1973).

J.Ryesh (Ryesch, Kees, 1966) выделяет три формы невербального поведения: язык знаков, язык действий и общение посредством предметов. P.Ekman и W.Friesen (Ekman, Friesen, 1971) предложили такую классификацию жестов: эмблемы, иллюстраторы, регуляторы, показатели (Верещагин, Костомаров, 1990) различают две формы невербального поведения: язык тела и язык повседневного поведения.

К языку тела относятся: тембровые характеристики голоса, позы, жесты, мимика, характерологические черты строения лица, туловища, конечностей, характеристики контакта при общении, особенности манипулятивной активности, система искусственных и естественных запахов тела. К языку повседневного поведения относят правила вежливости, традиции, ритуальные формы поведения, обычаи, привычки, культуру поведения за столом, уклад жизни. Сюда входят, естественно, и некоторые вербальные формы поведения. В проведенном исследовании наибольшее внимание уделялось второй форме – языку повседневного поведения.

Актуальной задачей является сопоставление невербальной коммуникации в разных культурах. Осознание собственных коммуникативных особенностей невозможно без соотнесения с другими культурами.

Для изучения межкультурных различий невербальных средств общения русских и немцев нами применялись методы включенного и структурированного наблюдения, анкетирования и опроса с помощью самостоятельно разработанных опросников, интервью с применением аудио– и видеозаписи, социально-психологического межкультурного видеотренинга.

На основе анализа литературы были выделены шестнадцать невербальных средств общения – физиогномическая маска, одежда, особенности телосложения, обмен предметами, жесты, позы, расстояние между собеседниками, взаимное расположение собеседников, выражение глаз, направление взгляда, выражение лица, акустические (связанные с речью) невербальные средства общения, акустические (не связанные с речью) невербальные средства общения, тактильные невербальные средства общения, запах, кожные реакции, – которые мы наблюдали в типичных, часто встречающихся ситуациях: за столом, в гостях, при знакомстве, в быту, в транспорте, в университете, на занятиях со студентами, при официальном общении, в школе, в отношении к детям.

Понятие физиогномическая маска включает не только черты или выражение лица, но и способы изменения и украшения внешности: косметика, прическа, усы или борода, сигарета и манера ее держать, оправы очков, украшения – серьги, кольца, печатки, цепочки. Например, в определенных криминальных кругах по количеству и массивности золотых украшений судят об авторитетности их владельца. Существуют и межкультурные различия. Например, в Германии не принято употреблять так много косметики и парфюмерии, как это делается в России. Поэтому наши женщины, даже умеренно, по российским меркам, использующие эти средства украшения внешности, вызывают там осуждение и ассоциации с обитательницами кварталов красных фонарей.

В невербальном общении имеют значение цвет одежды, манера ее носить. Можно наблюдать следующие различия в одежде между немцами и русскими: у немцев преобладают коричневые, желтые, бежевые цвета. Удивляет русских манера немцев носить обувь: при входе в дом они часто не снимают обувь и могут даже лечь в ней на диван или кровать. Как правило, обувь не снимается в гостях, за столом. Свое объяснение это находит в том, что на улицах Германии так же чисто, как и дома. Типичны ситуации, когда немцы с шампунем отмывают площадки рядом с домом. Некоторые наблюдатели даже считают, что усилия немцев направлены на внешнее, «показуху», и что подчас снаружи жилья у них чище, чем внутри.

Под особенностями телосложения понимаются половые и возрастные различия, строение фигуры. Наблюдаются следующие межкультурные различия. У немцев в молодости, подростковом и юношеском возрасте внешне половые различия менее выражены. Девушки так же, как и юноши, носят брюки, прически их могут быть совершенно одинаковыми. Девушки не пользуются косметикой, так же курят, жесты одинаковы. С возрастом половые различия увеличиваются. Например, пожилые женщины начинают пользоваться парфюмерией и косметикой, надевают украшения, ведут себя более женственно. О возрастных различиях можно сказать, что немцы выглядят более моложаво, чем их российские сверстники, что объясняется, возможно, более высоким уровнем жизни, более комфортными и спокойными условиями проживания.

Обмен предметами — это подарки, сувениры. Существует много межкультурных различий, берущих начало в истории и традициях, пренебрежение которыми может привести к недоразумениям. В России принято официальные и неофициальные визиты сопровождать подношениями, в Германии – не принято.

Жесты — движения рук, ног, головы и всего туловища. Считается, что жесты имеют социальное происхождение, и поэтому межкультурные различия проявляются в них особенно ярко. Например, выражая свое одобрение в общественных местах, немцы не аплодируют в ладоши, как это делаем мы, а стучат кулаками и ногами по твердой поверхности: крышке стола, подлокотникам или полу, свистят и кричат. При счете пальцы не загибают, как это делаем мы, а, наоборот, разгибают пальцы сжатого кулака. В.К.Кантор отмечал наши «родные жесты: представляются русские, глядя как бы исподлобья, и руку протягивают для рукопожатия как бы вниз, словно бутылку или стакан под столом, незаметно для начальства (буфетчицы, проводника, милиционера) передавая» (Кантор, 1995).

Позы — у немцев более раскованные, что особенно заметно у детей.

Расстояние между собеседниками — у немцев принято общаться на более далеком расстоянии, чем у русских. Это особенно заметно в общественных местах. Например, немец не зайдет в переполненный вагон общественного транспорта.

Взаимное расположение собеседников в пространстве — наши наблюдения не обнаружили значимых межкультурных различий между немцами и русскими.

Выражение глаз является одним из наиболее информативных невербальных средств общения. У немцев в отличие от наших соотечественников самодостаточный, ни в ком не нуждающийся, полный достоинства взгляд.

Направление взгляда — одним из частных случаев направления взгляда является визуальный контакт. При общении немцы контактируют взглядами значительно реже, чем русские.

Выражение лица. Русским кажется, что мимика у немцев невыразительная, выражение лица выглядит застывшим. С точки зрения немцев, лица русских излишне подвижны, иногда до неприличия.

Акустические (связанные с речью) невербальные средства общения — интонация, громкость, тембр и темп речи. У немцев речь характеризуется малым количеством гласных звуков и монотонностью интонаций, поэтому звучит жестко, отрывисто и резко. Речь русских – образная, выразительная, живая, сочная.

Акустические (не связанные с речью) невербальные средства общения — смех, плач, кашель, скрежет зубов, храп и т. д. Для немцев обычным является в общественном месте громко сморкаться, жевать, шуршать фантиками, обертками. У русских социально не одобряется открытое и непосредственное выражение естественных проявлений.

Тактильные средства невербального общения — пожатие руки, хлопанье по плечу, поцелуй, контактный танец, объятия. У русских более распространены тактильные контакты, у немцев же они вовсе не приняты.

Запах — духи, алкоголь, индивидуальный запах человека, запах окружающей среды. У немцев преобладают запахи искусственные: парфюмерии, освежителей воздуха, дезодорантов. Для русских более характерны естественные запахи.

Кожные реакции — покраснение, побледнение. Немцы более склонны к кожным реакциям: наливаются кровью в гневе, бледнеют от страха.

В качестве примера в приложении 5 приведен один из применявшихся в исследовании «Опросник определения межкультурных различий в невербальном поведении русских и немцев».

Особое место среди методов исследования занимал кросскультурный тренинг «Особенности невербальных средств общения русских и немцев».

Методы активного развивающего обучения (упражнения, лекции, чтения, дискуссии), используемые в тренинге, хорошо подходят для формирования навыков невербального общения и развития способностей эффективного взаимодействия с представителями другой культуры (Введение в этническую психологию, 1995; Multicultural education, 1974). В тренинге участвовали лица, осуществляющие межкультурные контакты между Россией и Германией: студенты и преподаватели вуза, а также политические деятели, дипломаты, руководители, менеджеры, бизнесмены, ученые – всего 60 человек. Город Саратов, в котором проводился тренинг, – столица большой области, где сильны традиции немецкой культуры.

Методологические и методические основы кросскультурного тренинга разработаны американскими авторами (Intercultural Sourcebook, 1979; Multicultural education, 1974). В Германии также разрабатывались проекты, связанные с невербальным общением и кросскультурными тренингами (Sprachacademie der Hauses der Technik in Essen, Institut für Auslandbeziehungen in Stuttgart, Forschungsproject «Interkulturelle Yerhaltengstraining der Universität Bayren»), однако русско-немецкие различия не исследовались. В России тренинги использовались в основном для совершенствования коммуникативных навыков людей, чья профессиональная деятельность связана с общением: руководителей, учителей, продавцов (Кочетков, Паринова, 1991). Межкультурные тренинги применялись органами безопасности в узко специальных целях.

Программа тренинга включала следующие методы: краткие сообщения о невербальных особенностях поведения, дискуссии, упражнения, role playing (проигрывание ситуаций), case study (исследование ситуаций).

Различают четыре правила взаимодействия с другими культурами (Введение в этническую психологию, 1995).

1. «Свинцовое». «Поступай с другими так, как ты не поступил бы с собой». Примеры: конкистадоры с аборигенами, американцы с индейцами. Например, немец может рассуждать так: «Человек из другой культуры (русский) – отсталый в культурном отношении, менее развитый. Он не доедает то, что ему положили на тарелку, наливает чай в чашку до краев, условия жизни в России плохие, – следовательно, они ведут себя неправильно, и я должен их научить порядку. Немецкий порядок – лучший в мире». Русский может рассуждать примерно так: «Условия жизни в Германии лучше, уровень жизни – выше, поэтому стандарты поведения и культуры в Германии – выше. Однако, окажись немец в условиях России, он быстро опустился бы еще ниже, чем мы. Это подтверждает опыт: немцы в России перестают быть пунктуальными, злоупотребляют водкой. Это выражается в пословице: «Что русскому здорово, то немцу смерть».

2. «Серебряное». «Не поступай с другими так, как ты не поступил бы с собой», или «Поступай по отношению к себе так, как ты думаешь другие поступали бы по отношению к тебе».

3. «Золотое». «Поступай с другими так, как ты поступил бы с собой».

4. «Платиновое». «Делай так, как делают другие. Делай так, как они любят, как им нравится». Настоящий тренинг основывается на четвертом правиле.

Тренинг начинается со знакомства с принципами поведения участников. Их немного, и их легко запомнить:

1. Здесь и теперь. Согласно этому принципу, обсуждаются только события, происшедшие во время тренинга. Они обсуждаются только участниками и только во время тренинга. Запрещается обсуждать происшедшее за пределами игровой комнаты и с посторонними людьми.

2.  Пришла мысль в голову – выскажи ее. Поскольку в тренинге анализируются особенности поведения и психики его участников, любое замечание, даже самое неожиданное, может иметь важное значение.

3. Чем более активен участник – тем больше он получает от тренинга . Своей активностью участник предоставляет группе материал для обсуждения. Естественно, что чем больше материала для анализа своего поведения предоставит участник, тем больше выводов для себя он сделает, тем больше пользы себе принесет.

4. Ведущая роль тренера. Для достижения максимального эффекта тренер, знакомый с методикой проведения тренинга, жестко направляет развитие событий и поведение участников.

Первое упражнение – «Знакомство». Оно выглядит следующим образом: участники представляются так, как им хотелось бы, чтобы их называли в ситуации тренинга. Например, профессор Руппрехт Баур представляется: «Сергей», а Наталья Васильевна – «Наташа». После этого каждый повторяет имена всех остальных участников тренинга, обращаясь к ним на «ты». Это упражнение, наряду с психотехническими упражнениями (например, «Перепутаница»), помогает преодолеть скованность и создать особую доверительную атмосферу, необходимую для раскрепощения творческих сил участников тренинга. При этом выяснилось межкультурное различие, заключающееся в том, что переход на «ты» оказывает более сильное воздействие на русских участников тренинга.

Выявились межкультурные различия и во взаимном расположении участников в пространстве (в упражнении «Солнце и планеты»). Согласно инструкции, в первой части этого упражнения каждый из участников по очереди становится с завязанными глазами в центр помещения, в котором проводится тренинг, и расставляет остальных участников на комфортном для себя расстоянии и в удобном для себя положении: спереди, сзади, справа, слева. Во второй части упражнения участники сами занимают удобное для себя положение относительно стоящего с завязанными глазами в центре. В процессе анализа участники узнают ту информацию, которую можно извлечь из взаимного расположения в пространстве. Например, расположение «друг напротив друга» (особенно в случае, когда собеседники разделены препятствием в виде стола или прилавка) усиливает взаимную напряженность в общении, подчеркивает формальность, официальность атмосферы. Расположение «по диагонали», наискосок, ведет к созданию более непринужденной, неофициальной атмосферы. Взаимное расположение «плечом к плечу» ведет к сотрудничеству, мыслям в одном направлении.

Узнают участники и о четырех видах расстояний. Первый вид расстояний – «дистанция публичного выступления» – свыше 4 метров. На этом расстоянии общается лектор с аудиторией, учитель с классом. Второй вид расстояний – «официальное» расстояние – от 120 см до 4 м. На этой дистанции общается командир с солдатами, начальник с подчиненными. Причем чем больше разница в официальном статусе или ранге, тем больше это расстояние. Наиболее интересным является «личное» расстояние – от 40 см до 120 см. Это расстояние зависит от межкультурных различий. Например, юго-восточные народы общаются на более близких расстояниях, чем северо-западные. Так, итальянцы общаются на более близких расстояниях, чем голландцы или шведы, а армяне или грузины при общении располагаются ближе, чем прибалты. Это расстояние зависит от степени личной симпатии – антипатии собеседников. Чем больше симпатизируют друг другу партнеры по общению, тем меньше расстояние между ними. И, наконец, «интимное» расстояние (или персональное пространство) – менее 40 см. Это граница, которую человек должен защищать, чтобы сохранять ощущение уверенности в себе и внутреннего комфорта. Когда, например, в переполненном общественном транспорте или в очереди это расстояние нарушается, человек испытывает дискомфорт. Только очень близкие люди – мать, дитя, муж, жена, влюбленные – могут беспрепятственно входить в интимное пространство. Межкультурные различия заключаются в том, что немцы общаются на больших расстояниях, чем русские, что говорит о более формальном, холодно-вежливом общении. И чрезмерно близкое приближение русского немец может интерпретировать как вторжение в свое персональное пространство, т. е. как агрессию, и соответственно ответить агрессивно.

Все поведение участников с самого начала тренинга фиксируется на видеокамеру. Выражения лиц участников, жесты, позы, положения рук и ног дают материал для видеоанализа: участники смогут наблюдать, обсуждать и корректировать свое невербальное поведение. Видны и межкультурные различия: немцы ведут себя в непривычной ситуации более раскованно: показывают пальцами или руками на того, о ком говорят, зевают, смеются, пьют, едят, жуют и т. д. Для изучения поз служит упражнение: «Посидите, как…», для изучения походки: «Походите, как…». Межкультурные различия проявляются в более скованном, статичном поведении русских, что объясняется их воспитанием. Так, высокое социальное положение у русских предполагает статичное поведение, сдержанность в проявлении эмоций, прямой, неподвижный взгляд, тихий голос. Исторические корни состоят в том, что издавна в России человек с высоким социальным положением (царь, чиновник) воплощал божество, каждое движение которого оказывает воздействие на природу, и малейшая неточность может нарушить равновесие всего окружающего мира.

Межкультурные различия выявились и в упражнении «Узнать по рисунку или фотографии выражение лица». Участникам тренинга – русским и немцам – предъявлялись рисунки и фотографии людей в различных эмоциональных состояниях. Участники должны были выбрать соответствующую эмоцию из имеющегося у них списка и сопоставить ее с изображением. Выявилось, что русские делают это более точно, чем немцы.

После вышеописанной «разминочной» части тренинга переходили к основной – проигрыванию ситуаций.

Первая ситуация тренинга – абстрактная, оторванная от реальности. Обычно использовали одну из трех: «Высадка на Луну», «Необитаемый остров», «Поход в Сахару». Например, вот как выглядела ситуация «Высадка на Луну».

Перед началом проигрывания ситуации участникам тренинга давалась следующая инструкция: «Представьте себе, что вы все – экипаж космического корабля, который стартовал с Земли, чтобы лететь на Марс. Однако, когда вы пролетали над обратной, неосвещенной стороной Луны, вы потерпели аварию и упали на нее. Вам повезло – отсек, в котором вы находитесь, остался герметичным и сохранил некоторое количество пригодного для дыхания воздуха. Вы знаете, что на освещенной стороне Луны действует спасательная станция, и если вы доберетесь до нее или хотя бы дадите знать о себе, то будете спасены. Кроме того, у вас есть в полной сохранности следующие предметы: карта Луны; рация, работающая от солнечных батарей; спички; компас; купол парашюта; сухой паек и вода на неделю; три скафандра и запас кислорода к ним.

Эта ситуация «выбивает» участников тренинга из привычной реальности и дает богатый видеоматериал для последующего анализа. Обсуждение выполнения этого упражнения помогает участникам разобраться, у кого есть лидерские качества, а у кого их нет, кто как отстаивает свою точку зрения, какие аргументы применяет при этом, какими жестами, мимикой, позами это все сопровождается. Перед началом видеоанализа участники прослушивают микролекцию (10–15 мин.) о невербальных средствах общения: жестах, позах, расстоянии между собеседниками и их взаимном расположении. Например, сообщается о четырех видах расстояний между участниками общения.

Во время видеоанализа участники на основе этой информации самостоятельно оценивают, обсуждают и корректируют свое поведение.

После того, как участники включились в ситуацию тренинга и получили навыки дискуссии, переходим к анализу межкультурных ситуаций.

Первая такая ситуация – «Незваный гость». Действующие лица: супружеская пара и хороший знакомый – «незваный гость».

Перед началом ситуации дается следующая инструкция: «Вы – муж и жена, собираетесь на торжество – годовщину свадьбы ваших родственников, на которую вас заранее пригласили. Когда вы уже находитесь в прихожей, полностью готовые к выходу, раздается звонок в дверь. Вы открываете – на пороге с радостными и громкими приветствиями стоит ваш хороший знакомый, которого вы давно не видели, с бутылкой шампанского и коробкой конфет. Ваши действия?»

В этой ситуации четко проявляются межкультурные различия: немцы более деловые, ставят гостя в известность о своих планах, договариваются о времени и месте встречи в будущем и выпроваживают пришельца. Надо оговориться, что для немцев такая ситуация не является типичной. У них не принято заходить в гости «просто так». Встречи заранее планируются, приглашения рассылаются загодя. Вообще, попасть в немецкий дом считается специальной привилегией.

Русские же, напротив, уделяют гостю внимание: как минимум, приглашают пройти, предлагают чаю. В некоторых случаях откупоривается бутылка. Это, естественно, приводит к тому, что супруги опаздывают на то мероприятие, куда они собирались.

В ситуации «Визит к профессору» из-за различия традиций и норм делового поведения могут происходить казусы, подобные нижеописанному. Действующие лица: немецкий профессор, его секретарша и приезжий из России. Место действия: кафедра и кабинет профессора в университете ФРГ.

Ситуация выглядит следующим образом: «Посланец из России привез для немецкого профессора документы и подарок от его русского коллеги. Поезд пришел рано, и поэтому на встречу посланец явился раньше назначенного времени. Секретарша его не пускает».

Как правило, русские участники тренинга настаивали на том, чтобы их пропустили к профессору раньше назначенного времени, мотивируя это важностью привезенных документов и дальностью проделанного пути. Пунктуальная и педантичная секретарша ни за что на это не соглашалась. На переговорах с немцем русский гость, по русскому обычаю, передает ему «презент» – бутылку водки. У немцев это не принято, и немецкий профессор не соглашается взять подарок, мотивируя отказ тем, что он-де «водки не пьет». Русского это обижает. Возникает конфликт.

Весьма информативными оказались результаты, полученные в ходе тренинга. Уже первое упражнение «Знакомство» позволило обнаружить межкультурные различия. В нем участники – взрослые незнакомые люди – должны назвать остальных по имени, обращаясь к ним на «ты». На русских переход на «ты» оказывает более сильное воздействие, чем на немцев: отношения становятся более неформальными, дружественными, атмосфера в группе – более теплой. Упражнение «Солнце и планеты», основанное на социометрической методике, в котором участники должны расставить друг друга на удобном расстоянии, сразу выявило межкультурные различия в межличностной дистанции при общении: у немцев оно больше, чем у русских. Упражнение по имитации жестов, поз, походки (например, «постойте, как высокий начальник») выявило, что высокое социальное положение у русских в отличие от немцев предполагает статичное поведение, сдержанность в проявлении эмоций, прямой, неподвижный взгляд, тихий голос.

Основное место в тренинге занимало case study (исследование ситуаций), которые снимались на видеопленку и затем обсуждались в группе. Все, даже малейшие, особенности невербального поведения (жесты, позы, мимика) всесторонне анализировались. Каждый участник получал представление о том, как он воспринимается со стороны и какое впечатление производит на окружающих. Выявлялись и межкультурные различия. Приведем пример подобной ситуации, применявшейся в тренинге:

Виктор (русский) случайно встречает своего знакомого Петера (немца) на автобусной остановке.

Виктор: «Привет, как дела?»

Петер: «Спасибо, неплохо, а как ты?»

Виктор: «Спасибо, хорошо. Ты едешь домой?»

Петер: «Да, сейчас должен подойти мой автобус. Вот он. Ну, пока, как-нибудь заходи».

Виктор: «Пока!»

В воскресенье после обеда Виктор собрался в гости к Петеру. Он предполагает, что Петер должен быть дома в это время. Виктор звонит в дверь, Петер открывает.

Виктор: «Привет, Петер».

Петер (удивленно): «Привет, Виктор!» (некоторое время медлит, потом предлагает войти). «Заходи!»

Виктор: «Спасибо. У меня по воскресеньям много свободного времени. И я подумал, может зайти к тебе».

Петер: «Ты знаешь, у меня, к сожалению, совсем нет времени. Сейчас придет моя подруга. Мы вместе хотели пойти к друзьям».

Виктор (разочарованно): «Да… Ну тогда я пойду».

Петер: «Мне очень жаль. Может, ты зайдешь в другой раз. Ты позвони сначала…».

Тренинг по описанной программе проводился сначала со студентами немецкого отделения факультета иностранных языков Саратовского государственного педагогического института (русские немцы Поволжья, изучающие немецкий язык как второй иностранный), а затем с группой, в которую в равной пропорции входили студенты и преподаватели кафедры немецкого языка как второго иностранного университета г. Эссена и студенты немецкого отделения факультета иностранных языков Саратовского государственного педагогического института, и, наконец, с участниками «Дней Саратовской области в Германии» – политиками, дипломатами, руководителями, менеджерами, бизнесменами, учеными.

Вопросы и задания для практических занятий

1. В чем состоят особенности распределения интеллекта в разных социальных слоях российского общества?

2. Чем объясняется различие уровня интеллекта в отечественной и зарубежной выборках?

3. Что такое «регулятивный стиль»?

4. Охарактеризуйте основные регулятивные стили.

5. В чем состоят различия принятия решения русских и германских руководителей?

6. Как связаны личностные свойства руководителей с их регулятивными стилями?

7. Выделите личностные корреляты риска.

8. С помощью каких методов исследуются процессы принятия решения?

9. Приведите примеры личностных методик, измеряющих связанные с принятием решения черты.

10. В чем состоят психологические особенности продавцов советского периода и современных предпринимателей?

11. В чем заключаются межкультурные особенности русских и германских продавцов?

12. Какие науки изучают невербальную коммуникацию?

13. В чем состоят различия невербального поведения русских и немцев?

14. Назовите основные правила межкультурного тренинга и принципы поведения его участников.

15. Придумайте ситуации межкультурного взаимодействия для их последующего проигрывания в тренинге.

16. Расскажите о роли расстояний между собеседниками и их взаимного расположения в ситуации межкультурного взаимодействия

Ключевые понятия

Интеллект

Регулятивный стиль

Принятие решения

Принятие решения с риском

Социально-психологический видеотренинг

Невербальная коммуникация

Межкультурный тренинг

Литература

Азаров В.Н. Стиль действования: импульсивность – управляемость// Вопросы психологии. 1982. № 3. С. 121–126.

Азаров В.Н. Анкетная методика измерения импульсивности // Новые исследования в психологии. 1983. Т. 29, № 2. С. 15–19.

Бажин Е.Ф., Голынкина Е.А., Эткинд А.М. Метод исследования уровня субъективного контроля // Психологический журнал. 1984. Т.5 № 3. С. 152–163.

Введение в этническую психологию. СПб., 1995.

Верещагин Е.М. Костомаров В.Г. Язык и культура. Лингвострановедение в преподавании русского языка как иностранного. М.: Русский язык, 1990.

Гордиенко А.Л., Еремин С.Н., Плюснин Ю.М., Путилов А.А., Аблажей А.М. Новосибирский академгородок в 1996 г. // Социс. 1997. № 12. С. 68–78.

Дружинин В.Н. Психология семьи. М.: Изд-во КСП, 1996.

Дружинин В.Н., Кочетков В.В. Измерение стиля принятия решения// Мышление и общение: активное взаимодействие: Сб. научн. тр. Ярославль: Изд-во ЯрГУ, 1988. С. 66–71.

Душков Б.А. Актуальные проблемы этнической психологии // ПЖ. 1981. Т.2. № 5. С.47.

Журавлев А.Л., Рубахин В.Ф. Психология управления как отрасль психологической науки// Психологические концепции совершенствования управления производственной организацией. Тарту: Тарт. ГУ, 1977. С. 24–27.

Журавлев А.Л., Терехова Г.И. Психологические концепции совершенствования управления производственной организацией. Тарту: Тарт. ГУ, 1977. С. 78.

Забродин Ю.М., Козача В.В., Кочетков В.В., Силантьев В.В. Устройство для определения степени внушаемости человека. Авторское свидетельство № 1258381 от 22.05. 1986.

Забродин Ю.М., Кочетков В.В., Пахомов А.П. Стилевые особенности принятия решения//Измерение психических характеристик человека-оператора.: Сб. научн. тр. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1986. С.25–33.

Зайцев М.Ю. Структура экономического сознания современной России // Гуманитарий. Научная конференция докторантов, аспирантов и соискателей Гуманитарного учебно-научного центра Саратовского государственного технического университета (14 марта 1996 г.). Саратов, 1996. С. 42–43.

Залевский Г.В. Фиксированные формы поведения. Иркутск: Вост-Сиб. кн. изд-во, 1976.

Залевский Г.В., Сафин В.Ф., Бакеев В.А. К вопросу о соотношении внушаемости и ригидности // Материалы Моск. гор. конф. молодых психологов/ Под ред. И.В. Равич-Щербо, З.И. Калмыковой. М.: ИП АПН СССР, 1969. С. 37–38.

Кириленко Г.Л. Проблема исследования жестов в иностранной психологии//Психологический журнал. 1987. № 2. С.138–147.

Ковалев А.Г. Некоторые аспекты исследований невербальной коммуникации человека. Проблемы психологии общения и взаимопонимания. Краснодар, 1979. С.15–24.

Козача В.В., Кочетков В.В. Определение степени внушаемости методом субъективной оценки теплоты // Проблемы оценивания в психологии. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1984. С. 59–63.

Козача В.В., Кочетков В.В., Силантьев В.В. Способ определения степени внушаемости человека. Авторское свидетельство № 1163498 от 22.02.1985.

Козелецкий Ю. Психологическая теория решений. М.: Прогресс, 1979.

Колшанский Г.В. Паралингвистика. М.: Наука, 1974.

Кочетков В.В. Психофизический метод диагностики способностей к принятию педагогического решения // Диагностика познавательных и профессиональных способностей: Сб. науч. тр. М.: Изд-во ИП АН СССР, 1988. С. 138–155.

Кочетков В.В., Кочетков П.А. Психофизическое исследование регулятивного стиля // Проблемы дифференциальной психофизики: Сб. науч. тр. М.: Изд-во ИП АН СССР, 1991. С.136–177.

Кочетков В.В., Паринова Г.К. Социально-психологический видеотренинг как способ повышения коммуникативных навыков// Повышение эффективности формирования профессионально-педагогических навыков и умений учителей. Тула, 1991. С. 176–177.

Лабунская В.А. Невербальное поведение. Ростов, 1986. Лабунская В.А. Психология экспрессивного поведения. М., 1989. Найссер У. Познание и реальность. М.: Прогресс, 1981.

Приключения IQ в России // Знание – сила. 1996. № 9. С. 46–48.

Тихомиров Ю.А. Управленческие решения. М.: Наука, 1972.

Adorno T.W., Frenkel-Brunswik E., Levinson B.J., Sanford R.N. The authoritarian personality. New York: Harper, 1939.

Albrecht K. Earth and sky: A meeting of minds // Training and Develop. J. 1983. Vol. 37. N 10. P. 70–75.

Argyle M. Bodily communication. 2d ed. London; New York: Methuen, 1988.

Arroba T.Y. Styles of decision making and their use: An empirical study // Brit. J. Guidance and Counseling. 1977. Vol. 5. N 2. P. 149–158.

Butler E., Pirie M. Test your IQ: A new intelligence testing programm validated against members of Mensa. London; Sydney: Panbooks, 1983.

Baur R.S., Grzybek P. Argumente fur die Integration von Gestik in den Frmdsprachenunterricht // Kongressberichte der 14 Jahrestagung der Gal,1983. Baur R.S., Grzybek P. Zur(Re-)Integration naturlicher Verhaltensformen in den Fremdsprachenunterricht // Zielsprache Deutsh. 1984. N 2. S. 24–33.

The Biology of human intelligence: Protoc. of the 20th Annual Symp. of the Eugenics Soc. London, 1983. P. 312–342.

Birdwhistell R.L. Kinesics and Communication. // Explorations. 1954. № 3. P. 112–135.

Bisseret A. Application of signal detection theory to decision making in supervisory control: the effect of the operators experience // Ergonomics. 1981. 24 (2). P. 81–94.

Bisseret A., Redon S., Falson P. Computer-aided training for risky decision making // Int. Review of Applied Psychology. 1982. (Oct.). 31 (4). P. 493–509.

Blaylock B.R. Method for studying perception of risk // Psychol. Rep. 1981. Vol. 49. N 3. P. 899–902.

Block J., Peterson P. Some personality correlates of confidence, caution and speed in a decision situation // J. Abnorm. and Social Psychol. 1955. Vol. 51. N 1. P. 34–41.

Brody E.B., Brody N. Intelligence: Nature, determinants, a consequences. New York Etc: Acad. Press, 1976.

Butcher H.J. Human intelligence. Its nature and assessment. N.Y., Harper & Row, 1973.

Butterfield E.C. Locus of control, test anxiety, reactions to frustration and achievement attitudes // J. Person. 1964. 32 (3). P. 355–370.

Cattell R.B. On measurement of perseveration // Brit. J. Of Educational Psychology. L., 1935. 15. P. 76–92.

Cohen D. Intelligence. What is it? N.Y.: Evans, 1974.

Cole M., Means B. Comparative studies of how people think: An introduction. Cambridge (Mass) L., Harvard univ. press, 1981.

Cole M., Scribner S. Culture & thought. A psychological introduction. N.Y. Etc.: Wiley, 1974.

Dickson G.C. A comparison of attitudes toward risk among business managers // J. Occupat. Psychol. 1981. Vol. 54. N 3. P. 157–164.

Ekman P. Cross-Cultural Studies of Facial Expression. N.Y.: Academic Press, 1973. P.169–222.

Ekman P. Facial Expression – Nonverbal Behavior and Communication. N.Y., 1978. P. 97–115.

Ekman P., Friesen W.V. The Repertoire of Nonverbal Behavior: Categories, Origins, Usage and Coding // Semiotica. 1969. Vol. 3. P.49–98.

Ertelt-Vieth A. (Hrsg.) Sprache, Kultur, Identität Selbst– und Freudwahrnehmungen in Ostund Westeuropa. Verlag Peter Lang GmbH. Frankfurt am Main, 1990.

Hall E.T. The Hidden Dimension. N.Y.: Doubleday, 1982.

Harren V.A. et al. Influence of sex role attitude and cognitive style on career decision making//J. Counsel. Psychol. 1978. Vol. 25, N 5. P.390–398.

Havluj V. Rizikove rozhodovani // Ceskoslvenska psychologie. 1982. (rocnik XXII). P. 1–23.

Intercultural Sourcebook Cross-Cultural Training Methodologies. Hoopes P.S., Ventura P. (Eds.). Chicago: Intercultural Press Inc., 1979.

Jung C.G. Psychological Types. L.: Rotledge and Kegan, 1925.

Kagan J. Reflection – impulsivity and reading ability in primary grade children // Child. Development. Washington, 1965. P. 609–628.

Kendon A. Introduction: Current Issues in the Study of Nonverbal Communication //Nonverbal Communication, Interaction and Gesture. Selections… The Hague. Paris; N.Y., 1972.

Kogan N., Wallach M.A. Risk taking: a study in cognitionand personality. N.Y.: Holt, Rinehart and Winston, 1964.

Krishna K.P. Risk – taking and adolescent personality // Psychological Studies. 1981. (Jul.). Vol. 26 (27). P. 110–112.

Krishna K. P. Risk taking among Indian adolescents // J. Of Social Psychology. 1981. (Aug.). Vol. 114 (2). P. 293–294.

Krumboltz J.D. The effects of alternative career decision making strategies on the quality of resulting decisions: Final rep. Palo Alto (Calif.): Stanford Univ. press, 1979. (ERIK Doc. Reprod. Serv.; N ED-195824).

Kumar V.S. The reliability of the problem solving styles inventory // Psychol. Stud. 1981. Vol. 26, N 1. P. 10.

Leach P.L. A critical study of the literature concerning rigidity // Brit. J. Of Social and Clinical Psychology. L., 1967. Vol. 6. P. 11–12.

Lottman T.J., De Wolfe A.S. Internal versus external control in reactive and processe schizofrenia // J. Consult. Clin. Psychol. 1972. Vol. 39. P. 344.

Miller D. et al. Top executive locus of control and itsrelationship to strategymakihg, structure, and environment // Academy of Management J. 1982. Vol. 25 (2). P. 237–253.

Multicultural Education: A Cross-cultural Training Approach // Ed. by M.D. Puesch. Chicago: Intercultural Press Inc., 1974.

Myers I.B. Manual Myers-Briggs type indicator. Palo Alto (Calif.): Cons. Psychol. Press, 1975.

Philips R. Probability preferences of gamblers and nongamblers // Psychol. Rep. 1972. Vol. 31. N 2. P. 652–654.

Rotter I.B. Generalized expectancies for internal versus external control of renforsement // Psychol. Monogr. 1966. 80 (1). (Whole № 609).

Rotter I.B. Clinical psychology. Englewood Cliffs. N.Y., 1964.

Rуesch J., Kees W. Nonverbal Communication (Notes on the Visual Perception of Human Relations). Berkely and Los Angeles: Univ. of Calif. Press, 1966.

Sage A.P., White E.B. Methodological for risk and hasard assessment a survey and status report // IEEE Trans. On Systems, Man and Cybernetics. 1980. (Aug). SMG. Vol. 10. N 8.

Schneider K. And Posse N. Risk taking in achievement– oriented situations: Do people really maximize affect or competence information // Motivation & Emotion. 1982. (Sep). Vol. 6 (3). P. 259–271.

Todman J. Vitamins and IQ//Psychologist. 1993. Vol. 6, N 12. P. 538–539.

Whecler R.W., Davis J.V. Decision making as a function of locus of control and cognitive dissonance // Ps. Reports. 1979. 44 (2). P. 499–502.

Witkin H., Goodenough D.R. Field dependence and interpersonal behavior // Psychological Bulletin. 1977. Vol. 84 (2). P. 661–689.

Witkin H., Goodenanaugh D.R., Oltman Ph. K. Psychological differentiation: Current status. N. Y.: Testing Service, 1977.

Witkin H.A., Goodenaugh D.R. Cognitive styles essence and origin. Field dependence and field independence. N.Y.: Inter. Univer. Press. Inc., 1982. Witkin H.A., Oltman P.K., Raskin E., Karp S.A. A Manual for the Embedded

Figures Tests. California: Consulting Psychologists Press, 1971. P. 32.