ПРЕДИСЛОВИЕ

Могущество преступных организаций велико и опасно.

Возможно, что не существует организованного преступного сообщества, которое охватывало бы все виды преступной деятельности, по не подлежит сомнению, что имеется более или менее определенная организация, меняющая свои формы в зависимости от времени, места и конкретных видов преступной деятельности.

Непосредственно преступная деятельность осуществляется бандами, которые имеют свою часто многолетнюю историю и носят особые наименования. Банды постоянно или в течение известного периода времени специализируются на преступлениях определенного вида: угон машин, незаконный сбыт и производство алкоголя, торговля наркотиками, рэкет и т. д. Преступление, таким образом, представляет собой результат действий многих лиц, которые имеют специальные навыки и особые связи с окружающим миром.

Будучи своего рода коммерческим предприятием, профессиональная банда функционирует с эффективностью, свидетельствующей о прекрасной постановке организационной стороны дела. В качестве примера можно привести Нью-Йоркскую банду Тесслера, о которой говорили, что она представляет собой самую организованную, действующую на строго коммерческих началах преступную группу. Эта банда, большинство членов которой было арестовано в октябре 1925 г., пользовалась револьверами, снабженными глушителями, имела в своем распоряжении ювелира, подбиравшего новые оправы для похищенных драгоценностей, держала два гаража, где менялись номера на похищенных машинах, а сами машины перекрашивались, содержала склад и контору по сбыту и располагала особым фондом для имущественного поручительства и оплаты услуг адвокатов.

Для того, чтобы организованные преступники могли действовать беспрепятственно, необходима связь с политической машиной. В местах, где поощряется деятельность преступных элементов, хозяйничают банды. Банды процветают, местная политическая группа преуспевает с помощью и при поддержке банд. Возникает нечто вроде взаимного соглашения на основе обоюдной выгоды. Бандиты помогают своим друзьям остаться у власти, контролируя проведение выборов.

Организованная преступность оказывает влияние на всю социальную систему, особенно в тех случаях, когда власть преступного подполья распространяется на государственные учреждения и приобретает характер политической власти. В результате получается нечто вроде государства в государстве — тоталитарное преступное подполье.

Бандиты проникают не только в политику, но и в легальный бизнес. Они используют свои доходы для приобретения законно существующих предприятий. Установление монополии в определенной сфере — ключ к огромным доходам.

Преступный элемент проникает в самые различные сферы жизни: телевидение, реклама, издательское и газетное дело, увеселительные заведения, банковское дело, спорт, бензозаправочные станции и гаражи, импортные и экспортные операции, спиртоводочная промышленность, производство и продажа сигарет, рестораны и бары, строительное дело, операции с недвижимостью, перевозка грузов и т. д.

Преступники организуются для того, чтобы; 1) достичь больших результатов; 2) иметь более широкое поле деятельности; 3) обеспечить за собой монополию на совершение преступлений данного вида в определенном районе; 4) обезопасить себя от конкуренций и предательства; 5) поддерживать дисциплину и располагать при случае средствами запугивания и ликвидации.

Часто вместо определения «организованная преступность» ошибочно употребляется «мафия». «Под этом словом, происхождение которого трудно установить, обычно подразумевают организацию, которой приписывают всё сваленные в одну кучу крупные преступления, случаи вымогательства и безнаказанные махинации. На самом деле мафия непричастна и к четвертой части тех преступлений, которые относили на ее счет для удобства классификации и в силу того, что сделать это не представляло особого труда. Следует, однако, помнить, что эта организация, называемая ее приверженцами «Коза ностра», объединяет только сицилийцев, которых принимают в ее ряды, согласно установленному ритуалу, после тщательного отбора и испытаний в кровавых делах.

Кто говорит «мафия», должен обязательно добавлять «сицилийская», так как любой другой выходец из Италии, будь то ломбардец, неаполитанец, калабриец или сардинец, никогда не будет претендовать на участие в этой организации и не сможет стать ее членом. Для него это настолько же нереально, насколько нереально Негру присоединиться к ку-клукс-клану.

Мафия — это секретное сообщество со своей внутренней структурой и правилами, которые должны строго соблюдать ее члены. Вместе с еврейскими, ирландскими, итальянскими бандами она образует единое целое — преступный синдикат, но лишь при том условии, что они принимают к неуклонному исполнению внутренние законы, исходящие от высшего совета синдиката, перетасовывающего и контролирующего все крупные объединения преступников» (Шарлье Ж. - ML Марсилли Ж. Преступный синдикат. М, 1990).

Преступные организации могут быть самыми разными. Например, в 1940 г. в Филадельфии была раскрыта фирма «Страховые полисы, убийство мышьяком», которая занималась подстрекательством жен к убийству мужей. После моральной обработки женщины начинали кормить своих нелюбимых мужей мышьяком, пока те не умирали. Женщины получали страховку и делили, соответствующую сумму с членами банды, снабдившей их ядом.

Среди историков и социологов никогда не будет единодушия в отрете на вопрос, почему в 1924 — 1936 гг. волна преступности захлестнула Соединенные Штаты. Происходящее тогда в США намного превосходило любой разгул уголовщины, пережитый когда-либо в Старом и Новом Свете. Многим европейским наблюдателям объяснение этого феномена не казалось сложным. Первую причину они видели в утрированном понимании американцами либерализма, который имел своим последствием ярко выраженный эгоизм каждого индивида, приведший, в свою очередь, к взаимной борьбе по закону джунглей. Вторая причина, по их мнению, крылась в запрете употребления спиртного, в так называемом «сухом законе», принятом 16 января 1920 г. в целях улучшения мира. Представление о том, что такую колоссальную страну, как США, можно «осушить» законодательным путем было оторванным от жизни и настолько противоречащим естественным слабостям человеческой натуры, что заранее следовало ожидать нарушений этого запрета. «Сухой закон» рождал соблазн и таил возможности его нарушения путем спекуляции и подпольного изготовления спиртных напитков, способствовал наживе в размере сотен, тысяч миллионов и миллиардов долларов. И наконец, третья причина, как утверждали наблюдатели, заключалась в социальном и экономическом потрясении, переживаемом Северной Америкой после окончания первой мировой войны. Оно углубило пропасть между бедными, социально обездоленными гражданами и людьми имущими, которые придерживаются бессовестного принципа «хватай, где можешь», подавая тем самым дурной пример неимущим.

Аль Капоне, Фрэнк Костелло, Джон Диллинджер, Элвин Карпис — имена всех этих спекулянтов спиртными напитками, главарей банд грабителей, шантажистов, похитителей, убийц вдруг получили чуть ли не всемирную известность, какой до этого не добивался ни один преступник Казалось, что преступный мир захватил власть, в стране.

Происходившее действительно было устрашающим. По далеко неточным и неполным данным, в 1926 г. статистиками было зарегистрировано более 12 тыс. убийств. Те же статистики в 1933 г. насчитали 1300 тыс. тяжких преступлений, ограблений и убийств, из которых две трети остались нераскрытыми. Каждый день совершалось в среднем два нападения на банки. В 1934 г. было зарегистрировано 46614 ограблений, 190.389 краж со взломом, 142 823 крупные кражи, 380 тыс. случаев обычных краж. Наблюдатели утверждали, что число вооруженных преступников превысило число американских солдат, участвовавших в первой мировой войне.

«Бутлегеры организовали производство, доставку и сбыт алкогольных напитков в огромном масштабе. Они подкупали не только полицейских и прокуроров, но и многочисленных агентов государственных организаций, которым. по службе было положено осуществлять «сухой закон» и контролировать его выполнение. В конкурентной борьбе бутлегеры открыто, на глазах всего, общества устраивали кровавые потасовки с пистолетной, и пулеметной стрельбой, взрывами бомб. Длинные процессии за катафалками убитых гангстеров, дорогие гробы, бронзовые урны, цветы на тысячи долларов и десятитысячные толпы, собиравшиеся вдоль улиц во время такого шествия, были частым явлением…

Широко распространился рэкет. Рэкетиры вмешивались в деятельность представителей многих легальных, полулегальных и нелегальных профессий — от содержателей борделей и игорных домов до владельцев ресторанов и прачечных, сначала угрожая разрушением их заведений, чтобы затем предложить, за определенное вознаграждение, услуги по защите от себе подобных. Таким образом, в их карманы регулярно текли миллионные контрибуции. В случае неуплаты «охраняемым» следовало сразу готовить себя к тому, что они потеряют имущество, а чаще всего и жизнь. Мало того, бутлегеры и рэкетиры взяли в свои руки торговлю наркотиками, принявшую невероятный размах.

Так, Аль Капоне, сын неаполитанского парикмахера, родившийся в 1899 г., начал рядовым членом банды «Файф Пойнте» в Нью-Йорке. Затем в Чикаго он стал телохранителем рэкетира Колосимо, а в 1925 г. вошел в главари гангстерской империи, занимавшейся контрабандой алкоголя и наркотиков, жульничеством, шантажом и насилием. У него на жалованье находились алчные адвокаты и многочисленные полицейские. И таких, как он, было немало.

Банда Баркер — Карпис, долгое время руководимая женщиной по имени Кэт Баркер, приучавшей своих сыновей с детского возраста к преступным нападениям, с 1931 г. по 1936 г. путем грабежей и получения выкупа за похищенных людей обогатилась на семь миллионов долларов. Банда убила семь человек и оставила на месте своих преступлений, в первую очередь в Сен-Поле и Чикаго, большое число искалеченных.

Джон Диллинджер и члены его банды, Нельсон по кличке Бэби Фэйс (детское личико), Гомер ван-Митер, Джон Гамильтон и др., за короткое время — с сентября 1933 по 1934 г. — в ходе ограбления банков и других нападений совершили десять убийств. Много раз они бежали из мест заключения. 17 июля 1934 г. члены банды Фрэнка Нэша ради освобождения одного из своих «коллег» среди бела дня перед вокзалом в Канзас-Сити убили из пулеметов четырех полицейских и агентов ФБР». (Торвальд Ю. Век криминалистики. М., 1984).

В Российской империи расцвет преступности начался в 1917 г. Октябрьский переворот уничтожил криминальную полицию. Новые карательные органы вели борьбу преимущественно с «врагами революции. «Так было и во время гражданской-войны и после нее. И в 1923 г. уголовная преступность в крупных городах превысила уровень 1913 г. в 7-10 раз.

Советская власть объявила преступников-профессионалов прослойкой, социально близкой пролетариату. Терзавший страну террор миновал преступников.

В исправительных лагерях «социально близким» давались самые легкие работы, «авторитеты» — бездельничали. Уголовщина платила партии любовью. Когда ее лидеры принимали в свои ряды новых авторитетов, то брали с них клятву: не читать газет и не вмешиваться в политику.

«Уголовный бандитизм характеризовался устойчивостью больших вооруженных групп, налетчиков, во главе которых, нередко стояли профессиональные преступники с дореволюционным стажем. Во второй половине 1917 г. только в Москве действовало около 30 таких банд. Аналогичное положение наблюдалось и в других крупных городах республики. В Петрограде, например, наводила страх на людей-банда, возглавлявшаяся профессиональным убийцей Александровым по кличке «Мишка Паныч», на Псковщине в течение 5 лет действовала банда, насчитывавшая 165 человек, под командой Воробья. В Хабаровске орудовала шайка налетчиков под руководством Седликого, в Херсонском уезде — банда Абрамчика Лехера и т. п. Организованные банды, как правило, имели для большего устрашения таинственные названия. Например, «Черная маска», «Девятка смерти», «Бим-бом», «Рулей на стенку», «Деньги ваши, будут наши», «Банда лесного дьявола» и др. Наибольшего роста уголовный бандитизм достиг в 1921–1922 гг., что совпало с начавшимся в стране голодом.

Бандитизм того периода отличался не только совокупностью политических и уголовных мотивов, но и крайне жестокими формами насилия.» (Гуров А И. Профессиональная преступность. М., 1990).

После Второй мировой войны преступники в СССР стали орудовать с таким размахом, что власть оказалась неспособной удерживать над ними контроль. Сталин разорвал символический мирный договор с уголовщиной, и в 1947 г. появились два указа: «Об охране социалистической собственности» и «Об охране личного имущества граждан». Одновременно была дана команда усилить уголовный розыск и повысить с него спрос.

Хрущевская оттепель восстановила мир власти с бандитами. В те времена существовал постулат: при социализме нет объективных причин для преступности. Этот постулат лег в основу законодательства 1958 — 1960 гг., в результате чего руки правоохранительных органов оказались полусвязанными. Все последующие 30 лет в СССР велась борьба с отдельными уголовниками, а не с организованной преступностью. Криминальные организации в это время организовывали и проводили преступные операции, набирали силу. В Конце 80-х гг. криминальное подполье вновь вышло из-под контроля власти.

Американские исследователи X. Мессик и Б. Голдблат отмечали: «К сожалению, в неорганизованном обществе не существует общепринятого определения организованной преступности. В результате неудачных попыток найти точную формулировку родилось множество легенд и мифов, написаны миллионы почти ничего не значащих слов. Это, впрочем, неудивительно. Только разгадав природу организованной преступности, мы поймем, почему для нее не удалось найти определение.

Обыватель не может сказать, где кончается легальное предпринимательство и начинается мошенничество. На самом деле он просто не желает этого знать. И это, вероятно, величайшее достижение организованной преступности».

В первой части данного тома энциклопедии приводятся биографии лидеров организованной преступности и наиболее типичных ее представителей.

 

ОУНИ МЭДДЕН — ГЛАВАРЬ «ГОПНИКОВ»

 

За два десятилетия до введения «сухого закона» в каждом крупном городе имелись собственные банды. В Нью-Йорке больше других преуспевали «гопники» — возможно потому, что объединяли молодежь из разных этнических групп. Эта банда была прообразом «сообществ» третьей стадии «сухого закона». Успехами она обязана вожаку — появившемуся на сцене примерно в 1910 г. Оуни «Убийце» Мэддену.

Мэдден родился в Англии — редкость среди бандитских вожаков — и был привезен в Штаты одиннадцатилетним ребенком. Кличку «Убийца» он· приобрел еще до того, как в восемнадцать лет Стал главарем «гопников». Великолепно сложенный, красивый, надменный, Оуни прекрасно стрелял из револьвера и из рогатки и умело обращался с обрезком железной трубы, завернутым в газету. Ему неоднократно предъявляли обвинения в убийстве, но свидетели всякий раз таинственно исчезали. Оуни оставался на свободе, и слава его росла.

6 ноября 1912 г. в зале на Пятьдесят второй улице неподалеку от Седьмой авеню в разгар танцев появился Мэдден. Музыка мгновенно умолкла. Улыбающийся Оуни выдержал долгую паузу и снисходительно помахал рукой перепуганным оркестрантам.

— Продолжайте веселиться, — сказал он, — сегодня я не собираюсь никого отправлять на тот свет.

Музыканты поспешно заиграли; танцы возобновились. Мэдден, усевшись за столик на балконе, наблюдал за танцующими. Ею внимание привлекла одна из девушек, и он утратил бдительность. Воспользовавшись этим, на балкон бесшумно поднялись одиннадцать человек и обступили Мэддена сзади. Встав и повернувшись к ним лицом, Оуни сказал:

— Валяйте, ребята. Вы хоть раз смогли кого-нибудь прикончить?

Грянули выстрелы, Мэдден упал с шестью пулями в теле. В соответствии с традициями преступного мира, он отказался давать объяснения полиции. «Неважно, кто засадил в меня пули, это мое личное дело»,- заявил он полицейским. Не прошло и недели — Оуни еще отлеживался в больнице, — как три вожака банды, покусившейся на его жизнь, были убиты.

Некоторое время спустя, когда Оуни добился всеобщего признания и никто не осмеливался оспаривать его лидерство, некая девица — его подружка, решив за что-то отомстить возлюбленному, донесла на него полиции. Мэддена посадили в Синг-Синг на срок от десяти до двадцати лет. Он был условно освобожден в 1923 г. — в самый подходящий момент, чтобы включиться в новый, только еще разворачивающийся рэкет, связанный с незаконной торговлей спиртным. Без малейших колебаний Оуни бросил банду юных головорезов и перешел в синдикат, занимающийся бутлегерством. Впоследствии он столь же легко переметнулся в игорный бизнес. В историю организованной преступности «Убийца» вошел как очень крупная и — на определенном этапе — всеми почитаемая фигура.

Однако Мэдден — да и любой другой главарь бандитов, — конечно же, намного уступал Арнольду «Голове» Ротштайну, «Человеку, нападающему из-за угла», «Королю игроков». (Мессик Хэнк, Голдблат Берт. Бандитизм и мафия. «Иностранная литература», № 11, 12. 1992).

 

АРНОЛЬД РОТШТАЙН — ПЕРВЫЙ БОСС ПРЕСТУПНОГО МИРА

Ротштайн, первый босс организованной преступности, появился па свет в набожной еврейской семье. Он родился в 1882 г. в старом кирпичном доме на 47-й Восточной улице в Нью-Йорке и уже в юном возрасте восстал против отца, отказавшись изучать еврейскую историю и культуру. Он объяснил отцу: «Туг Америка, не Иерусалим. И я — американец».

Он ушел из дому, продавал сигареты, накопил 2 тыс долларов и стал профессиональным картежником. Вскоре он приобрел широкую известность в среде игроков и, соответственно, немалые деньги. Ему приписывали фальсификацию результатов чемпионата США по бейсболу 1919 г., организацию производства игральных автоматов, налаживание контрабандной доставки спиртного и, наконец, организацию международной торговли наркотиками.

В 1923 г. килограмм героина можно было купить за 2 тыс долларов и после неоднократного «разбавления» продать в США примерно за 300 тыс. долларов. Загвоздка состояла в том, что источники героина находились довольно далеко — в Европе и на Дальнем Востоке. -

Ротштайн послал в Европу Джэкоба Катценберга, а в Азию — Джорджа Аффнера. Они продолжали заниматься порученным им делом и после того, как Ротштайн в 1928 г. умер от пули, попавшей ему в живот. Героин распространяли в картинных галереях, магазинах антиквариата и других предприятиях, принадлежащих или контролируемых Ротштайном. Однако об этом узнали только после смерти, когда общественность получила некоторое подтверждение своим подозрениям о его причастности к такого рода делам.

Федеральный прокурор Чарлз Х.Таттли решил исследовать архив покойного Ротштайна. Действуя на основании выуженных им из архива сведений, федеральные агенты проведи 8 декабря 1928 г. первую большую облаву века на торговцев наркотиками. В номере отеля на 42-й Западной улице в Нью-Йорке они обнаружили героин на сумму (по ценам черного рынка) 2 млн. долларов. В Буффало, штат Нью-Йорк, другие участники облавы прямо в купе пульмановского вагона арестовали Джозефа Анджера. По изъятым у него багажным квитанциям они получили два чемодана, набитых рождественскими пакетами, содержащими более чем на 2 млн. долларов героина. Тем временем третья группа агентов обнаружила и конфисковала в отеле в Чикаго партию героина стоимостью в миллион долларов.

Только после этого Таттли обнародовал результаты своих умозаключений. «К 1927 г. — сказал, он, — нам стало ясно, что, торговлей наркотиками в США руководит один человек Получаемая информация все больше и больше убеждала нас, что этот человек — Арнольд Ротштайн».

Провели еще ряд подобных облав, в начале 1923 г. дело передали в большое жюри, и тут-то Таттли намекнул, что «в этом деле замешаны важные лица». В конце концов просочилось сообщение, что Л. П. Мэттингли и Ролланд Л. Натт — юристы консультировали «короля картежников» по вопросам налогообложения. Леви Натт утверждал, что ничего не знал об отношениях своих родственников с Ротштайном, но другие свидетельства подтвердили, что, как и предполагалось, коррупция пронизывала отдел по борьбе с наркотиками в той же мере, как и все управление по контролю за соблюдением «сухого закона» в течение всего времени его существования. Натт был отстранен от руководства отделом и переброшен в основную организацию на должность инспектора-ревизора.(Мессик X. Боссы преступного мира. М., 1985).

 

РИМУС — КОРОЛЬ БУТЛЕГЕРОВ

Развитие организованной преступности в эпоху «сухого закона» прошло через четыре стадии. На первой спиртное сосредотачивалось преимущественно в частных руках. При первой же возможности миллионы галлонов крепких напитков выбрасывались на рынок Во многих случаях это делалось законным путем — с помощью так называемого «разрешения на изъятие». Получившие такие разрешения счастливцы изымали спиртное со складов неоплаченных товаров.

Формально считалось, что оно будет использовано в лечебных целях. Поскольку владелец никаким другим способом продать свои запасы не мог, он, естественно, особо не приглядывался к обладателю официального разрешения, который выкладывал за покупку наличные.

Пожалуй, самым крупным дельцом этого типа-был Джордж Римус, известный как «кроткий жулик» и «тихий взяточник». Он, родился в Германии в 1873 г. й трехлетним ребенком был привезен родителями в Чикаго. В 19 лет необычайно честолюбивый юноша получил специальность фармаколога и, прибавив себе два года, добился разрешения на практику. Работая фармацевтом, Римус параллельно изучал право и вскоре был принят в адвокатуру. Выступая на протяжении последующих двух десятков лет защитником по уголовным делам, он завоевал репутацию прекрасного, адвоката. Когда был принят «сухой закон» Римус решил совместить обе специальности — фармакологию и правоведение. Выкинув книги по юриспруденции, он перебрался в Цинциннати, географический центр винокуренной промышленности, имея при себе около 100 тыс. долларов наличными, и занялся бизнесом, сразу поставив дело на широкую ногу. За два года Римус продал скопившееся на складах виски на сумму в 70 млн. В 1924 г., давая показания сенатской комиссии по расследованию, он объяснил, как просто это было сделать: «Я организовал компании по производству и оптовой продаже медикаментов, получил надлежащее разрешение. Это давало право изымать спиртные напитки с винокуренных заводов и таможенных складов в соответствии с законом Волстеда. Легально полученные разрешения, естественно, позволяли продавать спиртные напитки. Каждая из таких компаний (по производству медикаментов) обошлась мне в сумму от 50 до 325 тыс. долларов».

Столь же легко, по его словам, оказалось купить винокуренные заводы вместе со складами. Со складов спиртное крупными партиями вывозилось по железной дороге.

С частью прибыли Римусу, разумеется, приходилось расставаться. В интересах дела он вынужден был покупать у должностных лиц разрешения на изъятие или, точнее говоря, давать взятки чиновникам, кроме того, он покупал «защиту» местных властей. По собственным подсчетам, Римус истратил на взятки 20 млн. долларов; с его «помощью» коррупция стала нормой общественной жизни трех штатов: Огайо, Кентукки и Индианы. Разумеется, он не пренебрегал и другими источниками доходов. После проведения «чистки» в Цинциннати, в маленьких городишках Кентукки еще несколько десятилетий сохранялись притоны и подпольные игровые дома, многие из них принадлежали Римусу.

На правительственном уровне Римус вел дела непосредственно с «Огайской бандой» в Вашингтоне. Он поддерживал связь с Джессом Смитом, закадычным другом президента Гардинга и генерального прокурора Гарри Догерти. Впоследствии Смит покончил с собой, кое-кто, правда, считает, что его убили ради сохранения репутации Гардинга. Когда вокруг этой истории разгорелся громкий скандал, Римус дал показания против Догерти.

Завоевав титул «короля бутлегеров», Римус некоторое время жил, как настоящий король, во дворце на берегу реки Огайо. Дом, забитый привезенной из Европы бесценной живописыо и предметами искусства, с дверными ручками и арматурой в ванной из чистого золота, обошелся ему в миллион с лишним долларов. В этом дворце на Прайс-хилл Римус поселил свою королеву, Имоджин, и в ее честь закатывал такие приемы, какие не снились и Великому Гэтсби, герою романа Фицджеральда. Однажды хозяин в знак своего расположения подарил всем приглашенным на обед гостям по дорогому автомобилю. К столу подавались, естественно, только лучшие напитки и изысканные блюда. «Долина смерти» ~ штаб-квартира, откуда Римус руководил операциями по незаконной торговле спиртным за пределами Цинциннати, — казалось, была очень далеко. Однако внезапно с безоблачного неба грянул гром.

Неподкупленные правительственные агенты из двух штатов устроили налет на «Долину смерти». Римус был привлечен к уголовной ответственности и в конце концов угодил за решетку. Когда он вышел из тюрьмы, его ждала бумага о разводе. Имоджин влюбилась в следователя, занимавшегося делом мужа. Римус, обожавший жену, в отчаянии поспешил домой и обнаружил, что его дворец разграблен. Имоджин вывезла все ценное, включая дверные ручки. И тогда отчаяние Римуса сменилось яростью. Он разыскал свою бывшую супругу и, выследив ее машину в цинциннатском Иден-парке, убил Имоджин выстрелом из пистолета. В ходе следствия Римус был признан психически невменяемым и оправдан.

Одна их цинциннатских газет так прокомментировала это событие:

Римус выпутался лихо:

Бац! — и превратился в психа.

А простого бедняка

Ждал бы стул наверняка.

Римус женился вторично. Остаток жизни — несколько десятилетий — этот патриарх преступного мира провел в тишине и покое. Изобретенная им система коррупции пережила своего создателя.

(Мессик Хэнк, Голдблат Берт. Бандитизм и мафия. «Иностранная литература», № 11, 12. 1992).,

 

«БОЛЬШОЙ ДЖИМ» Колосимо

Пожалуй, самым известным работорговцем, проела-вившимся благодаря тому, что он проторил путь Джону «Лисе» Торрио и Аль Капоне, был Джеймс «Большой Джим» Колосимо. Родившийся в 1871 г: в Италии Колосимо обскакал многих своих соотечественников, прибыв в Соединенные Штаты еще в 1881 г. Отец привез его в Чикаго, в район домов с красными фонарями, известный под названием «Леви». Уже в 1902 г. «Большой Джим» приобрел некоторое влияние в обществе. Он женился на хозяйке борделя и вскоре стал владельцем целой сети публичных домов. Для постоянного пополнения заведений свежими телами ему пришлось организовать банду, скупающую живой товар. В помощь себе он выписал из Нью-Йорка племянника — Джона Торрио, к которому постепенно перешло все дело Колосимо.

Торрио вместе с Арнольдом Ротштайном и Мейером Лански были истинными творцами Национального преступного синдиката, успешно развивавшегося на протяжении последующих пятнадцати лет. Гениальность этих людей заключалась в умении угадывать момент, когда (в силу экономических или социальных причин) требовалось сменить один вид рэкета на другой. Торрио, например, своевременно почуял, что, хотя эксплуатация секса всегда будет прибыльной, особые обстоятельства, придающие логический смысл торговле белыми рабынями, вскоре исчезнут. Впереди замаячила новая возможность — незаконная торговля спиртным. Когда Колосимо утратйл умение (или охоту) приспосабливаться к меняющимся обстоятельствам, Торрио 11 мая 1920 г. просто-напросто убил его и стал главой синдиката. По сути, это событие ознаменовало собой бунт американцев второго поколения против идей Старого Света, исповедуемых стариками — так называемыми «усачами».

(Мессик Хэнк, Голдблат Берт. Бандитизм и мафия. «Иностранная литература», № 11, 12. 1992).

Не оценив по достоинству перспектив, которые сулило введение «сухого закона», исполин. Биг Джим Колосимо пострадал в числе первых. Правда, погубило его не столько то, что он не понял, какие фантастические возможности открываются в связи с запрещением продажи алкоголя, сколько то, что он просто-напросто по уши влюбился. Разменяв пятый десяток, он неожиданно открыл свое сердце для любви. Впервые люди за его спиной хмурили брови. Для них любовь представлялась самой худшей из всех постыдных слабостей, для них она означала болезнь. Женатый в молодые годы на стареющей своднице Виктории Мореско, Колосимо при виде одной певички, с которой его познакомил журналист Жак Ле в 1917 г., разволновался так, что его длинные усы затрепетали. Девятнадцатилетняя весьма привлекательная, Дэйл Уинтер благодаря заботливому воспитанию, природному таланту, высокому и чистому голосу выделялась из всего хорового ансамбля методистской церкви на Саут-Парк-авеню. Биг Джим пригласил ее выступать в своем «Кафе Колосимо». Разразился первый скандал. Методиста осудили поступок этой овечки, сбившейся с пути истинного и идущей к своей гибели.

— Я не понимаю, в чем меня упрекают. В этом кафе я буду честно зарабатывать на жизнь тем, что буду петь арии из оперетт, — недоумевала Дэйл.

Ради нее Биг Джим превратился в ягненка. Выполняя все ее капризы, он пригласил послушать ее великого Энрико Карузо и короля Бродвея самого Флоренса Зигфрилда. Оба искренне подтвердили, что у Дэйл исключительный талант. Морис Нест предложил невероятный контракт, но было поздно. Отказавшись от респектабельности, она не принадлежала больше себе. Попав в руки Колосимо, Дэйл уже не представляла себе других уз. Они обожали друг друга.

Биг Джим подал на развод… Он открыто ходил с Дэйл под руку и готов был щеголять в жокейских брюках только потому, что она любила верховую езду. Он стал сентиментальным.

— Я словно заново родился, начал понимать, что значит жить, понял, куда я иду, — доверительно сообщил Колосимо своему племяннику Джонни Торрйо.

— Ты роешь себе могилу, — услышал он в ответ. Атмосфера все более сгущалась.

Биг Джим нанял учителя, чтобы обучиться хорошим манерам и не шокировать изящную и благовоспитанную Дэйл. Занятый этим, он совсем забыл о манерах куда менее деликатных, которых от него требовало общение с гангстерами.

Торрио не на шутку забеспокоился: глава империи размяк окончательно. Некоторые доверенные лица стали обсуждать между собой поведение босса, скрывать от него доходы, что было совершенно немыслимо еще год назад, когда одной неосторожной реплики в его адрес было достаточно, чтобы отправить на тот свет провинившегося. Джонни, по прозвищу Лис, первым почуял опасность. Кто не идет вперед, тот скатывается назад. Кто перестает добывать, рискует потерять добытое. Биг Джим забыл об этом.

Предпоследний шаг был сделан 20 марта 1920 г. В этот день Биг Джим и Виктория оформили развод. Теперь для женитьбы на Дэйл преград уже не существовало. Для медового месяца был выбран курортный городок в штате Индиана. 4 мая Колосимо ввёл свою жену в роскошно обставленные апартаменты в одном из кварталов Чикаго. Можно было начать красивую жизнь.

11 мая 1920 г. Биг Джим получил от Торрио сообщение по телефону о прибытии в «Кафе Колосимо» двух автомашин с очередной партией виски.

— Ты должен принять ее не позднее 16 часов, чтобы успеть дать расписку сопровождающему, — сказал он.

Колосимо в это время отдыхал с Дэйл после обеда. Он не торопясь поднялся, принарядился, нацепил на мизинец кольцо с бриллиантом в пять каратов, вставил красную розу в петлицу пиджака, чуть подогнул поля бежевой фетровой шляпы с черной лентой и только после этого направился в свое заведение. Когда он пришел туда, то вначале проверил, все ли на месте. После этого он позвонил своему адвокату Рокко де Стефано, но не застал его. Секретарь Фрэнк Камилла видел, как он в недоумении покачал головой и направился к выходу. В 16 часов 25 минут прозвучало два выстрела. Фрэнк бросился вслед за шефом. Колосимо лежал на полу лицом вниз. Первая пуля застряла выше правого уха, другая, пройдя насквозь, ударилась в стену и отколола большой кусок штукатурки. Правая рука Биг Джима находилась в кармане пиджака. Когда полицейским с трудом удалось вытащить ее оттуда, они увидели, что пальцы сжимали перламутровую рукоятку пистолета, украшенную жемчужинами, одна из которых была черной. Оружие более чем странное для главаря гангстеров. И действительно, это был подарок молодой жене, от которого она отказалась. Биг Джим был увлечен идеей вовлечь ее в дело и надеялся, что со временем ему это удастся.

Это означало, однако, что он успел заметить убийцу, скрывавшеюся в гардеробе, но послеобеденный отдых с молодой женой замедлил реакцию самого лучшего стрелка.

В Чикаго ему организовали столь пышные похороны, что, как сообщила пресса, они носили общенациональный характер. Зараженную вирусом преступности Америку это не смутило.

Впервые глава преступного мира окончил жизнь таким прискорбным образом. Все, что случилось с Джимом Колосимо, могло произойти и с другими боссами. Событие, немыслимое вчера, ставшее реальностью сегодня, грозило повториться в будущем. Поэтому пришедшие на похороны гангстеры были преисполнены искреннего негодования, пачками швыряли деньги продавщицам цветов, а огромные венки украшали траурными лентами: «Моему дяде…», «От Аль Капоне…», «Генри Гузик не стыдится скорбеть…» и т. д.

Бронзовый гроб мог бы теперь храниться в музее современного искусства.

Жители итальянской колонии выразили возмущение по поводу того, что архиепископ Георг Мундегин запретил проводить погребение по христианскому обычаю. Возмущение было настолько велико, что епископат счел нужным дать необходимые пояснения: «Его преосвященство хочет, чтобы прихожане ясно понимали, что не каждого гангстера церковь рассматривает как грешника, а только того, кто отказывается следовать ее законам, требующим посещения причастий… В этом случае в проведении похорон по христианскому обычаю будет отказано. Не следует думать, будто того факта, что кто-либо является гангстером или контрабандистом, достаточно для отказа в таких похоронах, так как в отношении каждого вопрос будет решаться особо…»

Некоторые наиболее набожные главари гангстеров стали советовать своим боевикам, в чьи обязанности входило исполнение приговоров, осенять себя при этом дулом пистолета крестным знамением и произносить вслух «во Имя Отца, и Сына, и Святого духа…» Совершать все это нужно было до выстрела, до того, как будет совершен акт, содействующий переселению «клиента» в рай. Как это ни трудно себе представить, но многочисленные вальтеры, кольты, браунинги вначале использовались как кропила. Заявление епископа успокоило итальянцев. Все они, во всяком случае те, кто занимался преступной деятельностью, восприняли его как благословение.

Итак, церковь обвиняла Джима Колосимо только в том, Что он развелся со своей женой. Это был грех, олицетворением которого считали Дэйл Уинтер. Но поскольку с Джима уже нечего было взять, его простили, и за звонкую монету жалкий калабрийский священник по христианскому обряду благословлял его в последний путь.

Едва похоронная процессия пришла в движение, во главе ее встали многочисленные представители демократической партии. Пятьдесят три важные персоны оспаривали честь нести покров. Пришлось назначить «почетных носильщиков». Среди провожатых Джима Колосимо в последний путь можно было увидеть главу республиканской партии штата Огайо, окружного атторнея, сенатора, трех мэров, двух членов конгресса, девять советников.

Два духовых оркестра, состязаясь в исполнении траурных маршей, сменяли друг друга. Дэйл Колосимо ехала за гробом в черной машине, за ней шел пешком Джонни Торрио в сопровождении заросшего Аль Капоне, у которого белела только левая, изуродованная сторона лица (по обычаям жителей юга Италии друзья покойного не бреются с момента его убийства до похорон).

Похоронная процессия насчитывала около 5 тыс. человек. Все горячо обсуждали прекрасную речь Айка Блюма, владельца самых дешевых публичных домов. Он сказал:

— Наш дорогой Джим никогда не мухлевал. Он всегда играл в открытую. Он не был завистливым человеком. И если дюжины других получали свою долю, это его не смущало. Чем больше довольных, тем лучше. Он имел то, чего нет у большинства из нас, — класс. Это он смог привлечь на свет красных фонарей богачей и даже миллионеров, что было полезно всем, и особенно этим заведениям, получившим то, что им оставил Колосимо. Наш Джим никого не предал в своей жизни, ни одного не оттолкнул и умел держать язык за зубами.

Именно этого не хватало самому Айку Блюму. Вскоре в «Америкэн джорнэл» появилась его статья, в которой были и такие слова: «… Неважно, кем он был когда-то в прошлом, не имеет значения, какие ошибки он совершал. Джим был моим другом, и я был на его похоронах…» Подобные высказывания можно было услышать в день похорон от многих жителей Чикаго. Их можно было услышать в том квартале, где Джим хозяйничал столько лет, при этом по размалеванным щекам дам преступного мира^текли обильные слезы. Но то же самое можно было услышать от деловых людей, внешне вполне респектабельных, в их конторах, расположенных в небоскребах, и от людей знаменитых или находящихся на пути к славе.

Похороны, подобных которым Америка еще не знала, настолько переполошили власть, что в штате Иллинойс создали специальную комиссию по расследованию для установления связей, существующих между гангстерами и политиками. Окончательный доклад комиссии выглядел вполне авторитетным. Но, по-видимому, именно по этой причине он не получил широкой огласки. Вот несколько выдержек из него.

«… В демократическом обществе власть основана на содружестве. Феодальный строй основывался не на зависимости, а на узах верноста между людьми. Политика тяготеет к феодальной системе отношений. Шайки также организованы на феодальных началах, иными словами, взаимоотношения внутри них сіроятся на принципах верности, содружества и, главным образом, доверия. Вот одно из обстоятельств, объясняющее, почему гангстеры и политики так хорошо понимают друг друга и часто связаны между собой, к великому несчастью для страны…

Ни для кого не секрет, что такая дружба подрывает моральные устои общества. Она приводит к тому, что законное правительство перестает быть беспристрастным. Профессиональные политики всегда считали целесообразным присутствовать при важных событиях в жизни их друзей и знакомых: на крестинах, свадьбах, похоронах — причем отнюдь не потому, что их побуждают к этому искренние чувства. Присутствие на торжественных похоронах политического деятеля свидетельствует о чистосердечном и личном характере его связей с покойным».

Эта цитата позволяет понять, каким образом в результате компромиссов, на которые шли власти, в стране со времени «сухого закона» воцарилась преступность.

Биг Джима Колосимо похоронили, его племянник Джонни Торрио принял дела дяди и возглавил преступный мир Чикаго. Рядом с ним находился человек, готовый на все, чтобы противостоять возможным конкурентам, — Аль Капоне.

 

УИЛЬЯМ ВИНСЕНТ ДВАЙЕР — КОНСПИРАТОР

Двайер в отличие от других уличных мальчишек от-назывался участвовать в каких-либо шайках. Он ревностно оберегал свою репутацию. Его природный ум, физическая сила производили впечатление на друзей и шайки молодых грабителей, такие, как «Лесные мыши», «Гудзонские дворники», «Чудища», «Черные жабы». Они не раз склоняли его вступить в свои ряды, но напрасно. Двайер заявлял, что его цель в жизни — честно трудиться.

— Хорошая работа позволит мне вырваться из трущоб 10-й авеню. Я вырвусь отсюда… — любил повторять он.

Полицейские, здороваясь с ним, улыбались, а это кое-что значило. Никто, пожалуй, не знал, что по вечерам в своей постели он до двух часов почта штудировал книги, посвященные вопросам конспирации. Свои первые доллары Двайер заработал, будучи билетером в театре. Затем он нашел лучший способ для применения своих сил и стал подрабатывать на причале. Профессия докера ему подходила больше. Благодаря своей наблюдательности, он обнаружил многочисленные махинации, которые совершали другие. Отказавшись от наиболее рискованных и опасных, он сконцентрировал свое внимание на тех, которые не были связаны с серьезным риском. Практикуя понравившиеся ему приемы, он сколотил состояние, и ничто не могло заставить его начать тратить деньги, никакие искушения молодости.

Задолго до введения «сухого закона» Двайер приторговывал алкоголем, одновременно запасаясь ящиками виски, марочного ликера, шампанского. Для этого он использовал приготовленные к отправке грузы, которые похищал, прятал, а затем вывозил, предварительно подкупив нужных охранников и таможенников. Украденное он поставлял в кафе Георга Шевлина, владельца нескольких баров и притонов, старейшины 10-й авеню, с которым он был давно знаком.

Когда закон Волстеда вступил в силу, Двайер уже был готов приступить к делу. В рекордные сроки ему удалось снабдить спиртным не только своего постоянного клиента Георга Шевлина, но еще многих из тех, кто полностью лишился поступлений и рисковал растерять клиентуру. Очень быстро, однако, он понял, что надо найти другие способы снабжения, так как пакгаузы уже не могли удовлетворить растущий аппетит. Чтобы осуществить это, его личного опыта стало не хватать. Надо было обратиться к тем, кто несколько лет назад хотел привлечь его в свои шайки. Он завербовал ряд парней из этих шаек, не посвящая их при этом в детали своих операций, и организовал, из них несколько отрядов, главы которых получали приказы только от него самого. Эти грозные бандиты бороздили побережье, охраняя — груженые колонны машин.

Чтобы сохранить видимость законной деятельности, Двайер покупал или арендовал склады и гаражи. В их подвалах он творил чудеса. Он нашел строителей, которые за звонкую монету сооружали бетонные конструкции — многоярусные ангары, этажи которых связывались друг с другом пологими откосами, способными выдержать тяжелые автомашины с грузом, или грузовые лифты, поднимающие и опускающие автомобили до пятнадцати тонн весом. На верхних этажах устанавливались мощные вентиляционные агрегаты, способные в считанные минуты удалять винные запахи. Там же Двайер хранил, смешивал, перерабатывал и разливал в бутылки с заранее наклеенными этикетками спиртное различных видов.

Постоянно озабоченный тем, чтобы не нажить себе врагов, Двайер старался общаться с наиболее влиятельными и наиболее ловкими представителями преступного мира. Он обнаружил, что среди «Гудзонских дворников» есть некий Ларрй Фай, который в свое время «пал» так низко, что в 1920 г. стал водителем такси. Судьба подарила ему клиента, которого надо было доставить почти до самого Монреаля. Чтобы не возвращаться с пустыми руками, он приобрел виски, которое там можно было купить свободно не дороже десяти долларов за ящик Таким образом в его машину перекочевало два ящика виски. На границе таможенник заставил его открыть багажник:

— Ну и что будем делать?

Ларри Фай протянул ему купюру в двадцать долларов, которая тут же исчезла в кармане человека в форме.

— Проезжайте…

Ларри Фай сообразил, что ему следует ездить только по этому маршруту. Первые два ящика, проданные в Нью-Йорке, принесли ему 160 долларов чистой прибыли. Он уже· сам покупал и арендовал такси, нанимал водителей и организовал дело так, что оно напоминало челночный механизм. Конечно, все было не столь просто, всякого рода завистники ставили ему палки в колеса. Соперничавшие компании пытались копировать его методы. В радиаторы его машин подкладывали свинец, а в бензин насыпали сахар.

Затравленный врагами, Ларри Фай готов был оставить «арену», чтобы окончательно вернуться к такси, когда его заметил Двайер, неизменно исполненный глубокого почтения к изобретательным людям. Он пришел к нему на помощь со своими «коммандос» и помог восстановить порядок на маршрутах. Трасса стала функционировать с прежним размахом, с той лишь разницей, что теперь Ларри Фай значительный процент доходов отдавал своему благодетелю. Двайер мудро посоветовал ему вложить пол миллиона долларов в ночные заведения, притоны, игорные дома и дома свиданий. Двайер снабжал их спиртыми напитками, а водители Ларри Фая, помимо своих обычных обязанностей, поставляли для них клиентов. Все тщательно контролировалось, учитывая. каждый потерянный доллар на длинном пути от поставщика до потребителя. Специалисты впоследствии признали, — что любой менеджер мог бы позавидовать их умению выжимать из своих операций максимальные доходы.

Когда в 1922 г. Двайер решил подвести некоторые итоги, то установил, что стал владельцем полумиллиона долларов, пивной «Феникс» совместно с Уэкси Гордоном, около трех десятков притонов, питейных заведений и публичных домов, а также радиостанции ВХЛ. Радиостанция отличалась некоторым своеобразием хотя бы потому, что специализировалась на передаче в эфир стихов Киплинга, Браунинга, Эдгара По, Байрона, Шелли, — стихов, которые с особым вниманием слушали команды катеров и грузовых судов Двайера, так как в рифмованных строчках кодировались данные, позволявшие определять координаты предстоящих встреч в море. Кроме того, известно, что таможенники — не любители поэзии.

Дела Биг Билла Двайера, как его теперь стали называть, бывшего билетера в театре, смогли достичь такого размаха благодаря ситуации, сложившейся в результате принятия «сухого закона». Он смог возвыситься до положения верховного правителя над пятью сотнями наемников, стать владельцем двух огромных отелей, множества мелких притонов, трех роскошных публичных домов, огромной пивной, приносившей ему ежегодно семь миллионов чистой прибыли, четырех ипподромов (во Флориде, Нью-Гэмпшире, Огайо, Квебеке). Торговля спиртным позволила ему познакомиться в Канаде с весьма эмоциональной игрой — хоккеем на льду. С его помощью эта игра распространилась и в США: Он сам решил заняться этом делом и слал, владельцем двух больших профессиональных клубов: «Нью-Йорк хоккей клаб» и «Амэрикэн хоккей клаб». В дальнейшем пристрастие к спорту привело его к приобретению превосходной футбольной команды «Бруклин доджерс», а также двух казино в Майами-Бич.

Некоторая приверженность к прошлому заставила его вложить деньги в строительство роскошных апартаментов в Лонг-Айленде и Бэлл-Харбор. Там разместились его жена и пятеро детей.

(Шарлье Ж — М., Марсилли Ж. Преступный синдикат, Мессик X. Боссы преступного мира. М., 1990).

 

АЛЬФОНС ФЬОРЕЛЛО КАПОНЕ (АЛЬ КАПОНЕ) — «ЧЕЛОВЕК СО ШРАМОМ»

Родился Аль Капоне, по его собственному утверждению, в Неаполе в 1899 г., по другой версии — в 1895 г. в Кастеламаро, по третьей — 17 января в 1899 г. в Нью-Йорке. В 1909 г. (по одной версии) в 1893 г. (по другой версии) семья Габриэля и Терезы Капоне эмигрировала в Нью-Йорк в поисках лучшей жизни. Габриэль Капоне был парикмахером в Бруклине.

Еще в детстве Аль Капоне отличался необычной для его возраста силой, выносливостью, угрюмостью и независимостью характера. В школе на Адамс-стрит с ним учился парень, впоследствии приобретший славу под именем «Счастливчика» Лучиано. Капоне считал его своим троюродным братом.

В 13 лет Капоне бросил школу, работал помощником мясника в Бруклине.

Вскоре Аль Капоне вступает в одну из местных преступных группировок становится посыльным главаря банды Джона Торрио, младшим членом банды, позднее — сутенером в борделях Джона Торрио. Примерно в это время в баре «Оберж Гарвард» Аль Капоне сказал одной девушке грубость, за что получил от брата оскорбленной девушки удар ножом по лицу. В тот вечер Капоне заменял бармена. Не сообразив, что Франческа Галл учи о является сестрой клиента Фрэнка Галлучио, он обратился к ней с такими словами, от которых покраснела бы и шлюха. Не испугавшись ни репутации, ни габаритов Капоне, Галлучио одним прыжком оказался за стойкой, на ходу раскрывая нож. Несколькими стремительными движениями он исполосовал лицо обидчика.

Регистрационная карточка Капоне навсегда зафиксировала результаті «Лицевой косой шрам длиной 6,5 сантиметра; вертикальный шрам на челюсти с левой стороны; косой шрам такой же длины на шее под левым ухом».

После этого Аль Капоне приобрел кличку, которую ненавидел — «Скарфас» («Меченый» или «Человек со шрамом»). Из всех кличек Аль Капоне нормально воспринимал только «Снорке», что означает «Щёголь».

Капоне никогда не искал случая, чтобы отомстить Галлучио. Он понимал, что был не прав, без всяких оснований оскорбив сестру своего соотечественника. Позднее он сделал Галлучио своим телохранителем. Капоне неоднократно рассказывал своим людям, что получил свои шрамы на фронте во Франции во время взрыва осколочной гранаты. На самом деле он никогда не надевал военной формы. Галлучио поддерживал «фронтовую» версию, чтобы сохранить честь шефа.

Когда начал сниматься фильм «Скарфас» по сценарию Бена Хекта, Капоне клялся, что «сдерет шкуру с этих кляч, желающих поиздеваться над ним и заработать на этом». Актер Джордж Рафт, в какой-то мере причастный к преступному миру, организовал тайную встречу Аль Капоне с Говардом ХоуксОхМ, продюсером фильма. О содержании разговора никто из троих не обмолвился ни словом. Факт, что фильм был снят без помех. Актер Пол Муни имел большой успех и ввел в моду новый «гангстерский» стиль, что принесло бандитам немалую пользу и популярность.

Уже в молодые годы проявляется жестокость, характерная для будущего главаря преступного мира: он убивает владельца китайского ресторана, не желавшего делиться с бандитами своими доходами.

В 1919 г. покровитель молодого Капоне Джон Торрио переезжает в Чикаго. Принятый 16 января 1920 г. «сухой закон» превратил Чикаго в столицу нового бизнеса — незаконной торговли спиртным (бутлегерства). Мэр Чикаго Уильям Томсон, по прозвищу Большой Билл, был не меньшим преступником чем те, у кого он брал взятки — мэр приветствовал бутлегерсіво на своей земле.

Джон Торрио приехал в Чикаго как будущий наследник своего дяди — Джима Колосимо, которые построил свою преступную империю на проституции, наркотиках и игорном бизнесе. К публичным и игорным домам, к торговле наркотиками, которые были под контролем Джима Колосимо, Джон Торрио добавил бутлегерство.

До введения «сухого закона» Чикаго являлся центром производства спиртных напитков. Здесь хватало специалистов для того, чтобы организовать нелегальное производство. Страны Карибского моря стали источникахми котрабандного спиртного. Бизнес процветал под защитой властей. Чикаго был большим беззаконным и коррумпированным городом: гангстерские банды платили мэру и могли делать в городе все, что им хотелось…

Гангстерские войны стали новостью номер один во всем мире. В 1924 г. во время перестрелки на одном из избирательных участков, где гангстеры с пистолетами в руках объясняли избирателям «за кого надо голосовать», был убит брат Капоне — Фрэнк. Аль Капоне удалось скрыться. Результаты выборов оказались неутешительными для добропорядочных граждан — в западном предместье Чикаго Сисеро продолжали хозяйничать политические покровители Капоне.

«Сухой закон» стал стимулом, который превратил организованную преступность в общенациональный бизнес.

В середине 1920-х годов. Аль Капоне переезжает в Чикаго, где принимает кличку Аль Браун и становится помощником Джона Торрио — главы «Сицилийского союза».

Торрио предпочитал укреплять свою власть, оставаясь при этом в тени. В период расцвета своего могущества он, при посредничестве Капоне, командовал семью с лишним сотнями гангстеров, 95 % из которых родились за пределами Америки. «Армия» Торрио состояла из 630 итало-сицилийцев, 75 евреев и 37 ирландцев.

Джон Торрио ушел на покой в 1925 г. после перестрелки с людьми Бакса Морана, из которой чудом вышел живым, после чего передал все дела Капоне.

Капоне подражал своему итальянскому кумиру· — Бенито Муссолини. Он любил красивую жизнь: женщины, хорошая еда, напитки, бриллианта, шелковое белье… Был неравнодушен к лести, щедро одаривал льстецов.

К концу 20-х гг. Аль Капоне был бесспорным «царем горы» преступного мира. На вершине он оказался после расправы с конкурирующими бандами. Чикаго был разделен на сферы влияния. Северную часть города контролировал Бакс («Клоп») Моран — заклятый враг Капоне.

В 1929 г., противостояние банд Капоне и Морана обострилось: банда Морана стала угонять грузовики Капоне, взрывать его бары, торговавшие бутлегерским пивом. Аль Каноне решил расправиться с бандой Морана навсегда. Массовая расправа над бандой вошда в историю криминалистики под названием «бойни в день святого Валентина». Утром в день святого Валентина (14 февраля 1929 г.) Баксу Морану сообщили, что угнан грузовик со спиртными напитками. Моран приказал загнать грузовик в свой гараж на улице Норт-Кларк в Чикаго. Семеро членов банды Морана ждали своего босса в гараже.

Моран опоздал, это спасло ему жизнь. В 10 часов 30 минут утра в гараж ворвались двое мужчин в форме чикагской полиции с пистолетами в руках и приказали: «Стать к стенке!» Появились двое в штатском, вытащили из-под своих пальто пистолеты-пулеметы и расстреляли всех, кто стоял у стены. Фрэнк Гузенберг — боевик банды Морана с 14 ранами прожил достаточно долго. «Никто в меня не стрелял», — заявил он подоспевшей полиции, храня свою гангстерскую честь. По воле судьбы Бакс Моран намного пережил Капоне и умер от рака легких.

Бойня в день святого Валентина осталась официально не раскрытым преступлением, Аль Капоне устроил в этот день во Флориде праздничную вечеринку.

Никто не сомневался, что за массовой расправой стоит «Человек со шрамом». Аль Капоне обеспечил себе мнимое алиби — в момент совершения убийства его не было в Чикаго. Некоторых из людей Капоне, например, Джека Макгорна, Фрэда Барке и Фредди Гётца, видели вблизи гаража, но это ничего не доказывало.

В 1929 г. на первой в истории встрече лидеров организован-ой преступности, которая происходила в Атлантик-сити, была подтверждена власть Капоне в Чикаго. На встрече присутствовали Фрэнк Костелло, Лаки Лучиано, председательствовал Джон Торрио.

Аль Капоне становится главой преступного сообщества. На пути к лидерству он жестоко расправляется со своими конкурентами, среди которых был и Фрэнк Айелло, пригласивший Капоне в свое время в Чикаго. Людьми Капоне были убиты Фрэнк Айелло, несколько его братьев и племянников.

Люди клана Айелло наняли для убийства Капоне профессионального 22-летнего убийцу Джузеппе Джаита по кличке Скачущая жаба. Родственниками Фрэнка Айелло были также подкуплены двое людей из окружения Аль Капоне — Альберто Ансельми и Джон Скализе. Американская пресса того времени свидетельствовала: «Трио безусловно выполнило бы свое задание, если бы подозрительный Аль Капоне на глазах у всех не избил бы своего сахмого верного помощника Фрэнки Рио, не без его на то согласия, конечно…»

Хитрость удалась; и Джаита, не задумываясь, предложил Рио свою помощь, полагая, что тот захочет отомстить за нанесенную обиду. Фрэнки Рио долго торговался за цену своего предательства, а затем прямиком отправился к своему любимому шефу и все ему рассказал.

Капоне при посредничестве Рио пригласил всех троих на большой сицилийский прием в качестве особо почетных гостей.

Обед должен был состояться в отдельном зале ресторана «Оберж де Гаммонд». Капоне, который никогда не останавливался перед затратами, с отвращением смотрел, как они обжираются деликатесами, специально приготовленными для прощального обеда.

Поднимая свой бокал с красным вином, Аль Капоне произнес очередной тост

— Долгих тебе лет, Джузеппе, тебе, Альберто, и тебе также, Джон…И успеха вам в ваших начинаниях.

Гости хором подхватили:

— И успеха в ваших начинаниях…

От обилия еды и вина многие начали снимать пиджаки, расстегивать пояса. Запели старые песни родной земли. К полуночи насытившиеся госта отставили свои тарелки. На том конце стола, где сидел Капоне, возникло оживление.

Хозяин вновь поднял свой бокал и произнес очередной тост в честь сидевшей неподалеку троицы, но вместо того, чтобы выпить, выплеснул содержимое бокала им в лицо, разбил бокал об пол и завопил:

— Сволочи, я заставлю вас блевать тем, чего вы здесь наглотались, потому что вы предали друга, который кормит вас…

Со стремительностью, удивительной для человека его комплекции, он бросился на них. Фрэнки Рио и Джек Макгорн уже направили свое оружие. Затем этих троих обмотали веревкой и привязали к спинкам стульев.

♦

Все, кго присутствовал при этом, надолго запомнили эту сцену. У Аль Капоне в руках появилась бита для игры в бейсбол. Первый удар пришелся в ключицу Скализе. По мере того как опускалась бита, безумство сатаны из Чикаго возрастало. На толстых губах появлялась пена, он стонал от возбуждения, тогда как подвергаемые варварскому избиению молили о пощаде.

(Шарлье Ж. — М., Марсилли ЖПреступный синдикат, Мессик X. Боссы преступного мира. М., 1990)

После бойни в день святого Валентина, когда его жизнь подвергалась опасности, Аль Капоне на 10 месяцев «укрылся» в тюрьме, где пользовался различными привилегиями — принимал посетителей, по телефону руководил своей империей.

Из тюрьмы Аль Капоне вышел в разгар мировой депрессии. Он использовал экономическую депрессию для повышения своей популярности — Капоне был один из первых организаторов бесплатных столовых. Он всегда вел себя, как средневековый барон, — уничтожал врагов и вознаграждал друзей. Капоне действительно был очень яркой личностью, человеком крайне вспыльчивым и самовлюбленным. Тщеславие заставляло его искать известности. Чикагская пресса всячески этому способствовала — газеты с материалами о Капоне шли нарасхват.

Учитывая общенациональную известность Аль Каноне, мафия сделала исключение и, изменив правила, допустила его — несицилийца в свои ряды.

В ЗО-е гг. в Чикаго началась организованная борьба с бутлегерством и гангстерами. В Чикаго поменялся мэр. Министерство юстиции сформировало группу агентов, которые вошли в историю как «неприкосновенные», они считались неподкупными. «Неприкосновенные» уничтожали запасы спиртного и даже транспорт, который использовался гангстерами. Береговая охрана усилила контроль. Авиация выслеживала бутлегеров.

К лету 1930 г. структура Капоне стала давать трещину. Первым попался брат Капоне — его обвинили в неуплате налогов.

Аль Капоне был предан суду и осужден за уклонение от уплаты налогов, после того как все попытки посадить его в тюрьму за бутлегерство оказались тщетными.

22 октября 1933 г. Аль Капоне был осужден на 11 лет тюрьмы. Руководить своей гангстерской империей из тюрьмы Капоне перестал, когда его перевели в тюрьму в Атланте (штат Джорджия).

После Капоне главарем банды стал Фрэнк Нитти, который, как и Капоне, был участником пивоваренной компании «Манхэттен брюери» и давно состоял в банде Торрио — Капоне. В период осуждения Капоне к числу главарей преступного мира относились Нитги, Луис Кампанья, Пол Рикка, Джекоб Гузик, Тони Аккардо, Чарльз Фисчетти, Эдуард Фогель, Хай-ми Левин и Ральф Капоне.

До отмены «сухого закона» в 193 3 г. производство и сбыт контрабандных спиртных напитков являлись одним из основных источников доходов синдиката Капоне. После отмены «сухого закона» преступный мир Чикаго сосредоточил свое внимание на извлечении доходов из организации незаконной азартной игры, всякого рода вымогательств и проникновения в легальный бизнес.

Конец карьеры Аль Капоне наступил в 1934 г., когда его перевели в тюрьму, которая находится на острове в заливе Сан-Франциско. Аль Капоне был лишен всех привилегий, но продолжал свысока смотреть на других заключенных. Ему было поручено подметать коридоры, и «король гангстеров» получил новую и на этот раз последнюю кличку — «итальяшка со шваброй».

В тюрьме Аль Капоне получил удар ножницами в спину после того, как отказался принять участие в забастовке заключенных. Его рассудок стал мутиться. Анализ показал, что он болен сифилисом. Без сомнения, им он заразился от одной из проституток своих борделей. В конце концов Аль Капоне парализовало.

В 1939 г. Аль Капоне был освобожден из тюрьмы для лечения. Его жена-ирландка, на которой Капоне женился, когда был еще совсем молодым гангстером, ухаживала за мужем в их доме во Флориде.

«Король гангстеров» умер в возрасте 47 лет от удара и осложнений пневмонии. Был похоронен в Чикаго на городском кладбище, под простым надгробием. Поток туристов, желающих увидеть могилу Аль Капоне, был настолько велик, что родственники гангстера были вынуждены перенести его прах на другое кладбище. Даже после смерти Аль Капоне продолжал скрываться!

За свою жизнь Аль Капоне отдал приказ об убийстве 400 человек, 40 человек он убил лично.

 

ДЖЕК МАКГОРН - ЛУЧШИЙ БОЕВИК БАНДЫ КАПОНЕ

Лучший боевик Аль Капоне Макгорн преданно служил шефу, отправляя на тот свет его врагов — таких же гангстеров, как он сам. Шеф местной полиции сказал однажды о Макгорне: «Он заставляет работать свой пистолет с точностью часового механизма». Если человек, которого убивал Макгорн, был, но его мнению, слабым противником, он вкладывал в руку убитого пятицентовую монету. Так поступил он, убив Лоуренса Ла Преста, Диего Атгаломионте, Нкмио Жмерикко и Лоренцо Алагио.

Были случаи, когда Макгорн давал волю эмоциям — убивал человека за то, что тот ему не понравился. Так, точным выстрелом он заткнул рот бармену Синдерелле но прозвищу «Золушка». Именно Макгорн организовал бойню в день Святого Валентина, итогом которой стало 7 трупов. Через 2 недели после этого Джек Макгорн был арестован. К этому времени его личный послужной список насчитывал уже 22 трупа… Чтобы выйти на свободу до судебного разбирательства, Макгорн в качестве залога внес отель стоимостью в миллион долларов. В ходе последовавших затем четырех судебных процессов вину Макгорна не удалось доказать — нужные свидетели или исчезали, или боялись говорить. Макгорн пристрелил и грех предателей — Джанту, Скализе и Ансельми, когда над ними вдоволь поиздевался его шеф.

Несмотря на высокий «профессионализм», Макгорн кончил свою жизнь, как и большинство гангстеров, — от пули. До Джека Макгорна дотянулась мстительная рука Бакса Морана.

(Лаврин А. Хроники Харона. М., 1993).

 

САЛЬВАТОРЕ ЛУКАНИА (ЛАКИ ЛУЧИАНО) — «СЧАСТЛИВЧИК»

Роль Лаки Лучиано исключительна — он был первым главой мирового преступного синдиката, который был им создан.

Аль Капоне, Лаки Лучиано, Фрэнк Костелло, Багси Сигел — почти все они родились в одно и то же время, их судьбы переплелись. «Действуй они в одиночку, карьера каждого из них окончилась бы довольно скоро и весьма плачевно. Но Чарли Лаки Лучиано пришла в голову грандиозная идея — пренебречь различиями в происхождении религии, безжалостно карать любую попытку установления превосходства и исключительной власти в этом неуловимом многонациональном союзе, каким стал благодаря ему преступный синдикат. На основе разработанной ими уникальной в своем роде конституции, обреченные жить и умереть вместе, они создали этот чудовищный, непостижимый социальный спрут.

(Шарлье Ж. -М, Марсилли Ж., Преступный синдикат; Мессик Х. Боссы преступного мира. М, 1990).

«Чахнувший от сернистого дыхания окрестных шахт сицилийский городишко Леркара-Фридди тянется вдоль железнодорожной линии Палермо-Агридженто, стиснутой горными отрогами на юго-востоке острова. Здесь 24 ноября 1897 г. родился Сальваторе Луканиа (будущий Лаки Лучиано). В 1907 г. вместе с тысячами соотечественников нищета погнала его отца-рудокопа в Америку. Воспитывали Сальваторе Нью-Йоркские трущобы. А джунгли между 14-й улицей и Бруклинским мостом, включая квартал Чайнатаун, и далее на восток до Ист-Ривер уже тогда представляли собой самый нищенский и грязный район с перенаселенными домами, где ежечасно можно было наблюдать и родовые схватки, и смертельные приступы, и сцены любви.

Не имея возможности посещать ни детские площадки, ни шкоды, сотни ребятишек бродяжничали, образуя шайки. На «дне» Нью-Йорка они знакомились в бейсбольной битой, ножом и огнестрельным оружием. Эти беспризорники пополняли гангстерские банды взрослых. Отсюда начиналась карьера всех гангстеров-миллионеров.

С 1910 по 1936 г. Лучиано 25 раз привлекался к суду. Перечень его преступлений включает торговлю наркотиками, избиение, ограбление, организацию подпольных игорных домов, контрабанду, сутенерство и убийство. Однако только в 1916 г. в 19-летнем возрасте он был арестован и осужден на 4 месяца за воровство. В течение. 20 лет после этого он всегда выходил сухим из воды.

«Симпатичные» гангстеры были известны в стране по ласкательным именам. Сальваторе Луканиа за одну ночь стал Лаки (Счастливчик) Лучиано.

Сначала он был всего лишь скромным рядовым членом «семьи» Джузеппе Масссрия, одной их двух крупнейших в Нью-Йорке гангстерских банд. Его исключительные качества проявились августовским вечером 1930 г. Гангстеры конкурирующей банды Маранцано решили выведать, где Луканиа прятал наркотики. Они схватили его и вывезли из Манхэттена на Стейт-Айленд. На одной из безлюдных трасс его подвесили на дереве и начали горящими сигаретами «прижигать» лицо. Не добившись ни слова, они сняли с него ботинки и стали поджигать пятки. В конце концов им надоело это занятие и они оставили его на до- роге без признаков жизни. На счастье, на трассе появился полицейский патруль. Луканиа сняли с дерева и отправили в больницу. Конечно, он «не имел понятия», кто «выпаривал» его…

Тот случай оставил на его лице шрамы, тик у левого глаза и. подарил кличку Счастливчик. Заметил его и Джузеппе Массерия, которого почти через год, в апреле 1931 г., сговорившись с гангстерами Маранцано, Лаки убирает со своего пути. Так началась его карьера, которая принесла ему славу «boss of the bosses.» — главаря главарей.

Чикагский синдикат Аль Капоне задал тон всему американскому преступному миру. «Дикие» шайки росли, как грибы после дождя, и стали представлять угрозу не только для боссов преступного мира, но и для их высоких покровителей.

Лаки Лучиано выступил с идеей объединения Нью-Йоркских банд. Но он столкнулся с ожесточенным сопротивлением Джо Массариа и других лидеров гангстеров. Началась длительная Кровопролитная борьба в результате которой в 1931 г. Массария и 40 других главарей были убиты. Руководил этой кровавой акцией Лепке, которого глава ФБР Эдгар Гувер считал самым опасным преступником США. Несмотря на это, Лепке в течение долгих лет безнаказанно совершал преступление за преступлением.

Ликвидировав основных противников, Лучиано в конце 1932 г. собрал в Центральном парке Нью-Йорка главарей преступного мира и разработал с ними новый план действий. Он заявил, что только в случае глубокого внедрения в политическую жизнь страны можно обеспечить дальнейшее развитие, преступного бизнеса и добиться полной безнаказанности. Речь шла не о том, чтобы объединить все дела и вложить доходы каждого в общую кассу. Каждый будет владеть тем, что имеет сегодня. Нужно лишь объединить некоторые области деятельности и некоторые возможности, что-бы действие закона не распространялось на организованную преступность.

Инициаторы съезда решили объединить в одном исполнительном органе так называемые общественные связи организованных преступников ряда штатов.

Программа этого объединения включала следующие параграфы:

1) общая политика в области «внешних» отношений (речь шла о контактах с государственным аппаратом и политическими партиями);

2) все спорные вопросы между отдельными бандами должны решаться на высшем совете;

3) создание постоянного органа для решения внезапно возникающих вопросов;

Эти предложения были приняты. Отныне каждый главарь, верша суд, не имел права вторгаться на территорию другого.

Запрещались убийства по личным мотивам. В отдельных случаях допускалась деловая активность на «чужой земле», но для этого требовалось специальное разрешение «высшего совета», решения на котором принимались большинством голосов, а выполнение их ставилось под ответственность того или иного главаря.

Помимо «высшего совета», был организован «верховный суд», названный «Судом Кенгуру». Он выносил решения, не подлежащие пересмотру. Смертный приговор приводился в исполнение немедленно.

После этого совещания на высшем уровне состоялся своего рода съезд в Канзас-Сити (штат Миссури), на котором была окончательно утверждена новая система Лучиано.

Возглавив преступный синдикат, Лучиано избрал своим представителем в политическом мире Альберта Маринелли — владельца автомобильного транспорта агентства. Его кандидатуру выдвинули на пост коммунального советника но району Манхэттена (Нью-Йорк). Этот пост занимал некто Г. Перри. Узнав, что он намеревается баллотироваться на второй срок, бандиты пригрозили расправиться с его семьей, если он не откажется от этой затеи. В результате на выборах у Маринелли не оказалось соперников. А через год он стал одним из политических боссов в Таммани-Холл.

Во время президентских выборов в 1932 г. демократическая партия выдвинула двух кандидатов — Франклина Д. Рузвельта и Ала Смита. Лидер Таммани-Холла — Дж Хайнс, взвесив реальную обстановку, выступил на стороне Рузвельта. Маринелли поддержал кандидатуру Смита. В результате Хайнс и Маринелли отправились на съезд демократической партии в Чикаго во главе двух соперничающих делегаций.

После отмены «сухого закона» Нью-Йоркские бандиты стремились захватать контроль над производством игорных автоматов, которые тогда выпускали только 2 небольших завода — «Талдейтам» и «Талалтра» — всего несколько тысяч аппаратов в год. Контрольный пакет акций, стоимость которого не превышала миллиона долларов, принадлежал неким Смиту и Миллеру.

Однажды весьма солидный бизнесмен встретился в клубе со Смитом и Миллером. Поговорили о делах, о кризисе, о выгодных и невыгодных помещениях каптала. Поругали Рузвельта.

— Кстати, за это вам принадлежит «Талдейтам» и «Талалтра»?

— Да, отвечал Смит, — небольшое дельце.

— Конечно! Какие перспективы могут быть у этих копеечных машин?

— Однако, — заметил Миллер, — они дают, хотя и небольшой, но постоянный и устойчивый доход.

— А вы не продали бы свои акции? — неожиданно спросил финансист.

— Вы хотели бы их купить? — удивились компаньоны.

На следующий день начались переговоры. Господа Смит и Миллер запросили полтора миллиона долларов. Финансист предложил полмиллиона и ни цента больше. Владельцы предприятий отказались вести дальнейшие переговоры.

Вскоре значительная часть аппаратов в кафе, барах, аптеках, луна-парках оказалась неисправной. На владельцев фабрик со всех сторон, посыпались рекламации. Кроме того, стали выходить из строя грузовики, перевозившие аппараты, и даже станки на заводах.

Вторичное предложение о продаже акций заводов Смит, и Миллер выслушали с уже большим вниманием. Третье же предложение они буквально схватили налету, и, хотя получили за акции меньше, чем было предложено вначале, считали финансиста проигравшей стороной.

Приобретя заводы, синдикат сразу же расширил дело, повсеместно навязывая барам и кафе игорные машины. Число выпускаемых аппаратов скоро выросло до нескольких сот тысяч в год. В карманы гангстеров потекли миллионы долларов.

При этом синдикат не отказывался от старых традиционных, средств обогащения. После упразднения «сухого закона» синдикат продолжал подпольное производство алкогольных напитков. Они продавались по более дешевой цене, чем те, которыми торговали легальные предприятия. Все больший размах получали рэкет и торговля наркотиками, шире раскинулась сеть игорных притонов.

Эксперты сенатской комиссии Кефовера подсчитали, что в 1950–1951 гг. только азартные игры и лотереи приносили организованной преступности около 2 млрд, долларов в год, из которых 400 млн. расходовалось на взятки политическим и судебным деятелям и полиции.

По мере роста активности синдиката его щупальца все глубже проникали в различные государственные учреждения, а гангстеры — в легальный бизнес. Лучиано жил тогда в роскошном отеле «Уолдорф астория». Здесь он в сотрудничестве с другими крупными деятелями преступного мира, такими, как Мейер Лански, Датч Шульц, и другие, установил перемирие между отдельными Нью-Йоркскими преступными кланами.

Лучиано не случайно стремился к перемирию. К тому времени окружным атторнеем стал Томас Дьюи, впоследствии выдвинувший свою кандидатуру на пост президента от республиканской партии. Честолюбивый Дьюи хотел сделать карьеру на борьбе с организованной преступностью. Мэра города Нью-Йорка Уокера, ставленника организованных преступников, сменил Ла Гардия. Все это значительно усложняло положение преступных синдикатов, и Лучиано понимал, что в этих условиях необходима исключительная осмотрительность. Именно поэтому он настоял на перемещении всего игорного бизнеса из Нью-Йорка в Новый Орлеан, где губернатором тогда был_Хью Лонг, покровитель организованных преступников.

Один из главарей гангстеров Шульц решил устранить Дьюи.

Он разработал довольно тщательный план убийства. Шульца считали «королем Гарлема», он был жесток и агрессивен. Когда об этом плане узнал Лучиано, отлично понимавший, чем это грозит синдикату и как трудно отговорить своенравного Шульца от его безумного намерения, он посовещался с Лански и они решили уничтожить самого Шульца. В октябре 1935 г. Шульц был застрелен в Нью-Йорке в баре, а вскоре были устранены и гангстеры, убившие Шульца.

Томас Дьюи утверждал, что управление демократической партии штата Нью-Йорк представляло собой банду гангстеров.

Он доказывал, что в Манхэттенском муниципальном совете, возглавляемом Маринелли, было 25 человек, осужденных за вооруженные грабежи, убийства, укрывательство краденого, торговлю наркотиками, а 8 из 24 инспекторов по выборам обвинялись в свое время в различных преступлениях.

Правительство Рузвельта начало наступление на синдикаты преступников. В определенной мере в этом были заинтересованы даже чиновники, пришедшие к власти при поддержке гангстерских организаций. Слишком много о них знали боссы преступного мира.

По иронии судьбы Томас Дьюи начал атаку на своего невольного спасителя Лучиано. В домах терпимости и казино Нью-Йорка, принадлежащих Лаки, было арестовано свыше 100 проституток 60 женщин на допросе показали, что их силой заставили заниматься проституцией. Был выдан ордер на арест Лучиано.

В 1936 г. гангстера приговорили к тюремному заключению сроком на 50 лет.

Т. Дьюи собрал обличительный материал и против другого руководителя преступного мира — Лепке, на основании которого тот был арестован. Вначале Лепке получил 14 лет тюрьмы за торговлю наркотиками, но впоследствии вновь предстал перед судом, приговорившим его за многочисленные убийства к смертной казни.

Арестовали и некоторых других главарей преступного мира. Однако далеко идущие санкции могли повлечь за собой разоблачения, последствия которых администрации трудно было- предусмотреть.

Характерна в этом смысле деятельность федерального судьи О’Двацера. Будучи тесно связанным с одним из гангстерских боссов — Анастазиа, который возглавлял преступный синдикат в Бруклине, О’Двайер, по его настоянию, оставил теплое местечко федерального судьи, чтобы занять пост атторнея в том же районе Нью-Йорка. Вскоре ему поручили вести дело некоторых бандитов. Среди обвиняемых оказался и гангстер Эйби Рильз, который начал рассказывать некоторые подробности о главарях организации, в частности и об Альберте Анастазиа. Тогда бруклинский атторней сделал все от него зависящее, чтобы помочь бандитам «убрать» Рильза. Его перевели из тюрьмы в помещение одного из отелей на острове Коуни; откуда он вдруг исчез, хотя на страже у двери его комнаты стояло б полицейских. Позже труп Рильза был обнаружен на крыше соседнего здания.

А О’Двайер выдвинул нелепую версию, будто Рильз попытался выбраться из окна, чтобы подшутить над спящими полицейскими, но сорвался и разбился. О’Двайер и его сообщник Моран, занимавший должность заведующего секретариатом бруклинской прокуратуры, изъяли из досье материалы по делу Анастазиа и других главарей синдиката. Подобные случаи повторялись очень часто.

(Геворгян В. М. Организованная преступность в США М., 1980).

1933 год был для США трудным, обремененным острыми социальными конфликтами. Вслед за глубоким мировым экономическим кризисом наступал конец «сухого закона». Коренные перемены происходили и в преступном мире»-он американизировался, совершенствовался. Отживал свой век «старомодный» гангстеризм. Организованный преступный мир брал на прицел профсоюзы в расчете через них проникнуть в избирательный механизм двух крупнейших партий — республиканской и демократической — и обеспечить себе политическую базу, прибрав к рукам большие или малые посты в местных «теневых кабинетах». Организованный преступный мир обещал стать значительной силой в избирательном механизме двух партий, способной «добывать» голоса рабочих, в особенности недавних иммигрантов.

Новый гангстерский штаб (надо сказать, довольно дальновидно) первым прорвал фронт объединенного профсоюза рабочих швейной промышленности, прочно обосновавшись на этом (одном из важнейших) участке рабочего движения. «Боссом» здесь стал Лоу Бакхолтер (Бабочка), впоследствии закончивший свою карьеру на электрическом стуле за ряд убийств. Весь район порта держал в своих руках Альберт Анастазиа (убитый конкурентами в октябре 1957 г.), а на крупнейшем в мире рыбном рынке в Нью-Йоркской гавани командовал Джо Ланца (Носок).

И что особенно важно, они проникли в важнейшие Нью-Йоркские апартаменты демократической партии — городскую ратушу Таммани-холл, где в то время вряд ли существовала разница между Фрэнком Костелло — ближайшим приверженцем Лаки Лучиано, и заместителем мэра Нью-Йорка Альбертом Маринелли.

Таким был путь американского организованного преступного мира. «Все мы, как один, выступали за отмену «сухого закона» и в поддержку Рузвельта», — говорил в одном из своих интервью Лаки Лучиано.

Лаки Лучиано и Фрэнк Костелло распределили роли на президентских выборах 1932 г.: Костелло поддерживал республиканского кандидата Смита, а Лучиано — демократа Рузвельта в расчете на то, что преступный синдикат в любом случае выиграет в этой борьбе. Так организованный преступный мир США сменил пистолет на политический ринг.

В середине 30-х гг. «демократ» Лаки Лучиано столкнулся с молодым и честолюбивым юристом-республиканцем Томасом Дьюи, выходившим на передний план политической арены и претендовавшим на пост президента.

Удачно Дьюи выбрал и свою первую жертву: Лучиано был арестован эффектно; на одном из дорогих курортов, где он обсуждал «деловые вопросы» с заместителем мэра Ныо-Йорка Маринелли. Подобраться к сообщникам Лучиано было непросто, потому что почти все они «внедрились» в руководство какого-либо профсоюза или городской администрации. Лучиано же чувствовал, что уже располагает достаточным общественно-политическим весом, чтобы защитить свою «отрасль» перед кем бы то ни было: выйдя при Рузвельте из подполья, он разыгрывал роль порядочного бизнесмена.

При этом в поисках улик и свидетелей Дьюи не стеснялся в выборе средств. Упорно разыскивал проституток, абсолютно безразличных к тому, какие давать показания и против кого, — лишь бы хорошенько заплатили и хоть на время оставили в покое. Вокруг Лучиано была создана атмосфера угрожающей неприязни, которая и привела его к судейскому столу пуританина Маккука и суду присяжных, почти целиком состоявшему из женщин.

«Вы один из самых гнусных преступников, которые когда-либо представали перед этим судом», — сказал судья Маккук 17 июля 1936 г., обращаясь к Лучиано, и приговорил его к 50 годам, то есть практически к пожизненному тюремному заключению за бизнес на проституции и торговлю живым товаром. Его отправили в тюрьму Даннемора на севере штата Нью-Йорк, где содержались исключительно «трудные парни». Здесь и застала Лучиано организованная американским военно-морским флотом операция «Underworld» («Преисподняя»).

Штаб-квартира и разведслужба третьего (Нью-Йоркского) округа военно-морского флота в начале войны размещалась в самом центре Нью-Йорка на улице Черч, 90. Сотрудники — в основном переодетые в военную форму бывшие агенты ФБР.

Органы прокуратуры знали, что огромный порт и побережье штата представляют собой одну из баз курсировавших в Атлантике немецко-фашистских подводных лодок С помощью американских пронацистски настроенных немцев и симпатизировавших Муссолини американских итальянцев они беспрепятственно высаживали здесь своих агентов и заправлялись горючим. Так, нацистские агенты в феврале 1942 г. сожгли в порту Нью-Йорка французское океанское судно «Нормандия» и вспомогательное судно «Лафайет» (оба судна перед этим были спасены от немецких оккупантов и переданы военно-морскому флоту США для выполнения транспортных задач). В июне 1942 г. органы ФБР задержали 12 немецких агентов, высаженных двумя подводными лодками.

Тогда и была поручена организация службы безопасности в прибрежной зоне одному из разведчиков — капитану третье его ранга Чарльзу Редклиффу Хаффендену. Ему предстояло завербовать и устроить своих агентов в барах, рыбацких трактирах, кафе и гостиницах. Он придавал важное значение не только докерам, рыбакам, транспортникам, но и швейцарам, барменам и официантам. Крайне необходима была поддержка уголовников, которые «держали» в своих руках порт и прибрежную зону. В ходе подготовительной работы по вербовке нужных людей два офицера военно-морской разведки наткнулись в конторе районного прокурора, Хогана на увесистый том «Кто есть кто в преступном мире», в котором их привлекло имя Джо Ланцы, контролировавшего «рыбацкий фронт». Как раз в то время против него шел процесс, и ему «светил срок», притом не такой уж короткий. Оценив обстановку, Ланца пошел на сделку: он поднимает против нацистских агентов преступный мир Нью-Йорка, если флот поможет ему «уладить» процесс, но с единственным условием — никто не должен знать об этой сделке и его контактах с прокуратурой и представителями военно-морского флота.

Не прошло и двух недель, как созданная им сеть уже действовала. Ланца, однако, хозяйничал только среди рыбаков, и его влияние не распространялось на доки Гудзона, Ист-Ривера и Бруклина, где отгружали военное снаряжение для Англии. Главарь здешних уголовников Альберт Анастазиа счел благоразумным уйти со сцены, так как обстановка «накалялась»: повсюду сновали агенты армейской, авиационной и военно-морской разведки и даже ФБР.

Было решено пойти на контакт с Лаки Лучиано, который находился в даннеморской тюрьме, относящейся к числу наиболее труднодоступных исправительных заведений. Для начала решили войти в контакт с адвокатом Лаки Лучиано. Мозес Полакофф — моряк, ветеран первой мировой войны, бывший заместитель главного прокурора штата — не заставил себя долго уговаривать, хотя и полагал, что не он является самой подходящей фигурой для налаживания этой не совсем обычной связи между Лаки Лучиано и флотом, а скорее ближайший друг Лучиано, «министр финансов» организованного преступного мира Нью-Йорка Мейер Лански.

Уполномоченный районного прокурора Хогана испытал немало неприятных минут, завтракая в апреле 1942 г. в обществе хорошо известного ему уголовника Лански и обсуждая с ним ключевой вопрос — как поставить Лаки Лучиано на службу флоту.

— Я уверен, что Лаки «клюнет», потому что в Сицилии у него уже никого нет, — ответил Лански на вопрос о том, удастся ли уговорить Лучиано. — Вся его семья — братья, сестра, другие ближайшие родственники здесь…

Теперь оставалось организовать перевод Лучиано из даннеморской тюрьмы в другую — поближе к Нью-Йорку.

В письме Джону Лайонсу, главному исполнителю по уголовным делам штата Нью-Йорк, Чарльз Редклифф Хаффенден писал: «Имея строго секретное поручение, сообщаю, что флот будет Вам многим обязан, если Вы переведете заключенного Чарльза (Лаки) Лучиано из даннеморской тюрьмы в Нью-Йоркскую тюрьму Синг-Синг… Сотрудники разведслужбы Флота хотели бы иметь с ним встречи для конфиденциальных бесед. По прочтении прошу уничтожить это письмо».

По свидетельству архивных документов военно-морского флота США, так началась операция «Преисподняя» — одна из наиболее странных акций военной контрразведки, в результате которой (и это уже тесно связано с историей второй мировой войны) в прибрежных водах штата Нью-Йорк, в его гаванях и доках с тех пор не произошло ни одного случая диверсий, а нацистские агенты, которых удалось десантировать в начале 1942 г., туг же попадали в западню.

К лету 1942 года круг интересов третьего (Нью-Йоркского) округа американского военно-морского флота изменился — внимание переключилось на Средиземное море и его прибрежную зону Для поддержки действовавших в Африке войск Монтгомери командование высадило десант на севере континента; а на встрече в Касабланке Рузвельт и Черчилль, проконсультировавшись со своими начальниками генеральных штабов, решили начать наступление на южном крыле гитлеровского фронта — в Италии. Третий округ военно-морского флота получил задание собрать как можно более полные данные о Сицилии. Созданную для этой цели разведывательную группу возглавил все тот же капитан третьего ранга Хаффенден, который уже почта на протяжении года руководил операцией «Преисподняя». Именно в ходе этой операции он наладил контакт с теми американцами итальянского происхождения, родственники которых жили в Сицилии и не восторгались дуче, осуществившем руками генерала полиции Мори жестокие карательные акции на острове.

И вновь — визит к Лучиано, в тюрьму Комсток Грейт Медоу, но теперь уже с более сложным заданием — добыть географические и топографические данные о портах Сицилии, канализационной сета, реках, мостах, дорогах, транспортных возможностях, важнейших населенных пунктах, а также о людях, с которыми можно сотрудничать. Нужна была также информация о тех, кого необходимо ликвидировать, чтобы парализовать фашистскую разведку в период подготовки и проведения десанта.

И вновь Лучиано начал действовать, сообщив: «Я поддерживаю это дело». И в работу один за другим включались люди, только что покинувшие какое-нибудь приморское село или давно уже распрощавшиеся с одним из сицилийских портов. В специальной разведывательной группе Хаффендена вскоре была составлена подробнейшая карта Сицилии и появился список давнишних мафиози, на которых американская армия могла рассчитывать.

Был ли в то время сам Лучиано в Сицилии, неизвестно. Во всяком случае, когда во время выборов 1954 г. в Нью-Йорке (уже в который раз) всплыло его имя и его «сделка» с флотом, один журналист спросил, какую — роль играл он в осуществлении десанта в Сицилии. Лучиано ответил: «Никакую, ведь я толком не знал, где на карте находится этот остров». И еще. Во время одного расследования были зафиксированы показания о том, что в период высадки десанта Лучиано появился в крупнейшем южносицилийском порту Джела для того, чтобы «устроить свои дела».

Утром 14 июня 1943 г., 5 дней спустя после высадки союзников на остров, над Виллальба, расположенном в 50 километрах юго-западнее Палермо, появился американский истребитель. Самолет кружил на городом, чуть ли не задевая крыши. Горожане наблюдали за ним скорее с любопытством, чем со страхом, и заметили на его обоих боках огромную черную букву L, четко выделявшуюся на золотистой драпировке.

В нескольких метрах от главной площади и поныне стоит двухэтажный с небольшим балконом дом, принадлежавший в свое время признанному вожаку сицилийской мафии Дону Калоджеро Виццини или, как его звали при жизни, Дону Кало.

Сделав несколько кругов, самолет сбросил близ дома приходского священника, брата Дона Кало, капроновый мешочек, в котором был обнаружен шелковый платок золотистого цвета с таким же изображением буквы L, что и на самолете. Солдат доставил платок в казармы карабинеров. На следующий день самолет появился вновь. Теперь он сбросил сверток ближе к дому Калоджеро Виццини, его нашел слуга и передал хозяину.

В тот же день вечером крестьянский парень, известный в Виллальба по кличке Хлебоед, оседлал коня и помчался в соседний Муссомели. Он вез записку Дона Калоджеро, написанную на сицилийском диалекте и зашитую в шов рубашки: «Коровы (читай: войска) в упряжках (на танках) отправляются на Черду в среду. Приготовь для них корм, обеспечь провожатым и сообщи другим, чтобы были наготове. Об остальном позабочусь я сам». (Город Черда находится в 40 километрах на восток от Палермо и в 10 километрах от северного побережья, поэтому, достигнув его, войска союзников рассекают Сицилию с юга на север). Дон Калоджеро приказал Хлебоеду: «Записку передай в руки Дона Джузеппе Дженко Руссо. Если наткнешься на подозрительных людей, записку проглоти». (Pyсco стал преемником Дона Кало и скончался весной 1976 г.). Он сообщает Руссо и о том, что по местным дорогам войска проведет некий Антонио Тури (в сороковых годах брат Тури был известным врачом Нью-Йоркского порта). На следующее утро Хлебоед возвратился в Виллальба и доложил об успешном выполнении задания.

20 июня, когда основная часть союзнических войск находилась еще в окрестностях Вилларозы, почти в 50 километрах восточнее Виллальба, двое военных и один гражданский на джипе мчались в направлении Виллальба. На машине развевался флаг золотистого цвета, подобного драпировке на самолете, с огромной буквой L посередине. У развилки в 5 километрах от города машина сбилась с пути, свернув не на запад в сторону города, а на север. И тут, на свою беду, пассажиры джипа наткнулись на итальянский арьергард, который открыл по машине огонь. Один американский солдат с простреленной головой вывалился на обочину дороги. Американцы и итальянцы поспешно покинули место стычки. Труп американского солдата обнаружил местный крестьянин, который нашел в кармане его мундира капроновый мешочек, похожий на тот, что был сброшен с истребителя для Калоджеро Виццини. Не медля ни минуты, он доставил мешочек Дону Кало.

Во второй половине того же дня в Вилллальба появились 2 американских танка, на одном из которых развевался все тот же золотистою цвета флаг. Из этого танка высунулся американский солдат и, обращаясь к зевакам на ломаном итальянском языке, попросил позвать Дона Кало. Тот не заставил долго ждать. «По привычке неторопливо через толпу шел мощного телосложения человек. Он был в безрукавке, с пиджаком на левой руке, с сигарой во рту, в широкополой шляпе, надвинутой на темные очки в роговой оправе, — вспоминает уроженец Виллальба очевидец и знаток мафии Микеле Панталеоне. — Не говоря ни слова, он достал из кармана шелковый платок, сброшенный ему с самолета. И так же молча сел в один из танков вместе с племянником Дамиано Лумиа, несколько месяцев назад нелегально возвратившимся в Сицилию из США. Прежде чем двинуться в путь, Дон Кало позвал Хлебоеда и приказал ему скакать снова к Джен-ко Руссо, чтобы сообщить ему, что все в порядке».

На второй день после возвращения в Виллальба Дона Кало, который, в период расцвета фашизма был одним из самых преданных сторонников Муссолини,  американский офицер в торжественной обстановке во дворе карабинерских казарм провозгласил его мэром города. Старожилы, в том числе Микеле Панталеоне, хорошо помнят, что приверженцев Дона Кало охватил небывалый восторг. — Собравшись на главной городской площади, они бросали в воздух шапки и истошно кричали: «Да здравствует Дон Кало!» В тот же вечер в доме Вицципи состоялось торжество, на котором американские офицеры вручили друзьям Дона Кало удостоверения на право ношения оружия, чтобы они могли защищаться в случае «возможных нападений скрывающихся фашистов».

Так началось вооружение послевоенных бандитов на Сицилии. А через несколько дней чуть ли не у самых ворот казармы был обнаружен труп первой их жертвы, командира отряда карабинёров. У кого-то — и это не установлено до сих пор — были причины для того, чтобы свести с ним счеты.

А судьба самого Лучиано складывалась так Ко времени высадки десанта в Сицилии он в течение 9 месяцев был одной из главных фигур операции «Преисподняя». После успешного ее завершения, естественно, встал вопрос о том, как с ним поступить. Передать его дело комиссии по определению условий отмены тюремного заключения штата Нью-Йорк, учитывая его заслуги перед разведслужбой флота, или отправить вновь в даннеморскую тюрьму для продолжения отбытия срока наказания? Так в мае 1945 г. его дело оказалось в комиссии, которая заслушала показания Полакоффа, Лански, Ланца и, конечно, самого Лучиано. Представители флота, однако, проявили сдержанность: им неудобно было раскрывать свою связь с преступным миром, который они использовали не только для защиты побережья штата Нью-Йорк, но и для подготовки и проведения одной из важнейших боевых операций в Европе.

После затянувшейся волокиты 11 февраля 1946 г. Лучиано наконец посадили на потрепанное, стоявшее на якоре с войны в бруклинском доке транспортное судно и отправили в, Италию. Перед его отбытием иммиграционное ведомство США по просьбе прессы собиралось устроить пресс-конференцию. Около 40 журналистов, получивших на нее приглашения, уже толпились на пирсе. Однако решающее слово и в этом случае сказали не официальные власти, а главарь портовых гангстеров Альберт Аиастазиа (который, кстати, находился в США без права на жительство): с отбывавшим шефом преступного мира надо было успеть обсудить много вопросов. Достоверно известно, что в кармане Лучиано было всего 196 долларов, когда он в сопровождении детективов ступил на палубу парохода. С такой суммой гангстеры не могли отпустить своего босса в дальнюю дорогу. Сколько денег вручил ему Анастазиа? Все те же достоверные источники называют сумму 50-150 тыс. долларов. Словом, на родину он отправился не с пустыми руками.

Началось самое скучное в жизни Лучиано морское путешествие до Генуи, куда он прибыл в конце февраля. Здесь Лучиано ждали представители итальянских властей, которые его сразу отпустили, затратив на заслушивание не более часа, поскольку он имел итальянское гражданство и не совершал на территории страны никаких нарушений законности. Лучиано поселился в одной из самых комфортабельных гостиниц Рима и принялся энергично добиваться получения заграничного паспорта. Через 3 дня паспорт был у него в руках. Потом он съездил в родной Леркара-Фридди, чтобы поболтать с друзьями и одарить их деньгами и сувенирами. Но оседать в этой нищете он не думал — в Сицилии ему было тесно.

Через 8 месяцев после того, как Лучиано ступил на землю  Италии, он вновь отправился за океан. Лучиано никогда не мирился с мыслью, что ему нельзя возвратиться в США, которые он называл не иначе, как «родиной». И вот в 1960 г. у него появилась такая возможность. По капризу случая обстоятельства его возвращения в США, если бы оно состоялось, удивительно идентичны причинам, по которым он был изгнан в Италию: в определенных кругах США созрели планы, связанные с Кубой.

Ныне уже не секрет — и это подтверждается выводами как специальной сенатской комиссии, занимавшейся вопросами разведки, так и комиссией Черча и Пайка, — что в 1960 г. ЦРУ планировала покушение на Фиделя Кастро с помощью Сэма Джанканы, Санто Траффиканте и некоего «босса» Джона Розелли. В 1947 г., перед тем как Лучиаио выдворили из Гаваны, где его правой рукой был Санто Траффиканте, из-вестный певец и киноактер Фрэнк Синатра, Сэм Джанкана и другие представители организованного преступного мира США провели в столице Кубы «конклав», на котором определили свою позицию в связи с новым положением Лучиаио. (Все это зафиксировано в протоколе Бюро по борьбе с  контрабандой наркотиков).

Итак, в 1960 г. Джанкана дал Лучиано понять, что на Кубе готовится нечто такое, что в случае успеха откроет перед ним возможность возвратиться в Гавану, откуда рукой подать по Флориды. С этого момента Лучиано интересовало только это предприятие.

Крупнейший эксперт «отрасли» Джанкана вначале скептически отнесся к запланированной ЦРУ акции против Кастро. «Как может кто-либо подобраться к Кастро, когда его и не видно за спинами телохранителей…» — сказал он, по свидетельству «Нью-Йорк тайме», представителю ЦРУ. Затем, поразмыслив над тем, что ЦРУ (и президенту) лучше знать, что возможно и что невозможно, летом 1960 г. вместе с Розелли засел в гостинице «Фонтенбло» в Майами-Бич за разработку плана операции. (Знал ли об этом президент Джон Кеннеди, до сих пор неизвестно, но его брат — министр, юстиции — наверняка знал). В ходе подготовительной работы Джанкана послал Лучиано обнадеживающий сигнал. Однако, убедившись в непреодолимости заслона вокруг Кастро, к концу 1960 г. ЦРУ и Джанкана вынуждены были отказаться от своего плана.

Джанкана не поставил Лучиано в известность обо всем этом, наоборот, как свидетельствует бывший шеф полиции Майами Черра-Виццини, он всячески скрывал от него истинное положение дел. С тех пор на протяжении почти двух лет Лучиано ежедневно, ежечасно ждал вестей с Кубы. В середине января 1962 г. его наконец известили: «Наш человек самолетом отправился в Неаполь, 26-го жди на аэродроме. Он все расскажет».

Но к 11 часам 26 января Лучиано вызвали в полицию. (Самолет прибывал во второй половине дня). Лучиано спрашивали о том, что он знает о деятельности в Италии итало-американцев Франка Карузо, Винцента Мауро и Сальваторе Манери, нелегально проживавших в Испании. Все они по поручению Лучиано получали от профессора-химика из Милана Бономо и переправляли в Америку 450 килограммов героина. Лучиано, естественно, впервые слышал их имена. Его показания были занесены в протокол, и на этом допрос закончился.

Из 64 лет жизни, по крайней мере, 45 Лучиано провел в постоянном напряжении, это го, было достаточно, чтобы подорвать самый крепкий организм. Два года тревожных ожиданий вестей с Кубы, потом этот злополучный допрос — все это стоило огромного нервного напряжения человеку, выдержавшему не одно жестокое испытание.

Мало кто из боссов мафии умирает ненасильственной смертью. Лаки и здесь повезло — конкуренты не смогли его «убрать».

26 января 1962 г. Лаки Лучиано, как всегда элегантно одетый, приехал в аэропорт Неаполя, чтобы встретить человека с Кубы, который занимался вопросом покушения на Фиделя Кастро. В зале ожидания он заказал чашечку кофе. Почему-то официант задержался с выполнением заказа, и Лучиано, нервничая, раздраженно повернулся к стойке. Рассыпаясь в извинениях, подскочил официант и поставил кофе на столик. Лучиано отпил несколько глотков, схватился за сердце и медленно сполз на пол.

Инфаркт миокарда. «Счастливчик» умер прямо на полу.

Незадолго до смерти Лаки Лучиано задумал снять автобиографический фильм, начались переговоры с продюсером, но главари преступного мира дали понять, что появление такого фильма нежелательно. Лаки Лучиано так и не увидел фильм о своей «героической жизни».

 

ГАРРИ СТРАУС

Гарри Страус (1909 — 1941) состоял в банде «Корнер». Пожалуй, это самый страшный убийца из «Корпорации убийств», палач №1. На его счету более 100 трупов. Например, 3 августа 1939 г. он похитил и убил Сола Голдштейна. В 1937 г. вместе с Сэмом Левиным во время «прогулки» в горах он прикончил мелкого гангстера Уолтера Сайджа, заподозренного в укрывании части полученных доходов. Гарри Страус нанес Сайджу 32 удара ломом, после чего тело утопили в озере.

Гарри Страус был казнен 12 июня 1941 г. — через 9 месяцев после приговора суда. С момента ареста и до самого последнего дня он симулировал сумасшествие. Он не брился, не мылся, носил грязную одежду и т. п. Только утром в день казни он привел себя в порядок: постриг волосы и бороду, смыл с лица грязь, надел приличный костюм. Тюремная администрация предложила ему встретиться с родителями, но вместо этого он в качестве последнего желания попросил встречи со своей любовницей — 27-летней Эвелин Миттелмен по прозвищу «Смертельный поцелуй». Это прозвище Миттелмен дали в гангстерской, среде. Ее четыре «штатных» любовника (все они были гангстерами) погибли один за другим — причем каждый предыдущий от руки следующего.

Свидание Гарри Страуса с Эвелин состоялось за час до казни.

 

БАНДА БАГСА И МЕЙЕРА

Ирландец Джон Ноланд (настоящее имя Даймонда), человек без предрассудков, в 1919 г. начал работать у Ротштайна боевиком, а в 1921 г. организовал финансируемую и опекаемую тем же Ротштайном банду, похищавшую спиртное, меха, наркотики и вообще все, что плохо лежит, у тысячи мелких разрозненных предпринимателей, не имевших материальных средств для личной защиты. Дела Даймонда шли настолько успешно, что к нему в банду вступили «Счастливчик» Лучиаио и Артур Флегенхаймер, более известный как «Немец Шульц».

Действие порождает противодействие, и налета Даймонда открыли дорогу еще одной яркой личности — человеку, которому предстояло сделать для ровдавшейся организованной преступности больше чем кому-либо: он превратил ее в сложную и эффективную систему. Это был Мейер Лански, квалифицированный автомеханик и друг Лучиано, вместе с Багси Сигелом он основал организацию, получившую известность под названием «Банда Багса и Мейера». Возникнув как фирма по прокату автомобилей, она постепенно превратилась в отборную команду боевиков, за деньги охранявших транспорты спиртных напитков или — за особую плату — грабивших конкурентов. Эта группа стала предшественницей «Корпорации убийств».

В 1971 г., отсиживаясь в Израиле и вспоминая дни своей молодости, Лански заявил, что «Банда Багса и Мейера» была всего лишь группой еврейских парней, которую он организовал для защиты других молодых евреев от жестоких ирландских банд. Опасаясь выдворения из Израиля, он всеми возможными способами старался доказать свою преданность еврейскому народу. На самом деле Лански поистине гениально умел наводить мосты между разными этническими группировками. Его дружба со «Счастливчиком» Лучиано имела чрезвычайно большое значение для развития организованной преступности. Не менее важным было его сотрудничество с Полом «Официантом» Риккой, занявшим место Торрио — Капоне в Чикаго, с Джо Массеи и Питером Лика-воли в Детройте, с Фрэнком Милано и «Большим Элом» По-лицци в Кливленде. Лански также поддерживал добрые отношения с ирландцами, о чем свидетельствует их совместная «работа» в Нью-Йоркских доках, и водил дружбу с такими людьми, как Томас Макгинти и Сэм Гарфилд. Сигел и Лански были отличной парой. Сигел был выше своего друга и на несколько лет моложе. Красивый, агрессивный, неугомонный, он обожал быть в центре внимания, тогда как Лански предпочитал пребывать в тени.

В течение многих лет Багси выполнял приказания Мейера; лишь однажды он попробовал поступить по-своему и нажил крупные неприятности: его обвинили в неповиновении. Напоминанием о Сигеле остались отель и казино «Фламинго» в Лас-Вегасе.

(Мессик Хэнк, Голд блат Берт. Бандитизм и мафия. «Иностранная литература», № 11, 12. 1992).

 

ВИТО ДЖЕНОВЕЗЕ — ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ «СЧАСТЛИВЧИКА»

Вся биография Дженовезе — сплошная цепь преступлений. 15-летним подростком он прибыл из Италии в США. Бедность, которую он возненавидел еще на родине, продолжала преследовать его семью и здесь. Вито, однако, твердо решил разбогатеть и в возрасте 16 лет убежал из дома, пополнив собой ряды бесчисленных несовершеннолетних преступников Ныо-Йорка. Недолгое время он работал в «портовом аду», как называют американцы Нью-Йоркские доки, полностью находящиеся в руках гангстеров. Дженовезе быстро вошел в этот мир. Вор, грабитель, вымогатель, торговец наркотиками — таковы ступени его карьеры. К началу 30-х гг. он ведал уже торговлей наркотиками в синдикате, возглавляемом Лукки Лучиано, Альбертом Анастазией и Франком Кастелло. Готовый на любое преступление, молодой Дженовезе вскоре сделался личным телохранителем Лучиано. Его успешно начатая карьера была прервана следующим происшествием.

Один из гангстеров, некий Бочча, подлежал «устранению» за то, что стал действовать самостоятельно, не считаясь с синдикатом. К тому времени Дженовезе уже занимал слишком высокое положение, чтобы сделать это собственноручно. Он мог позволить себе воспользоваться услугами наемного убийцы. Дженовезе обратился к своему соотечественнику Эмилио Галло, для которого это кровавое ремесло служило источником существования. Одновременно, чтобы надежнее обезопасить себя, Дженовезе поручил другому убийце, Эрнсту Руполо, после устранения Бочча убить Галло. В гангстерских кругах принято таким способом избавляться от опасных свидетелей. Но на сей раз дело не выгорело. Галло убил Бочча, однако сам спасся и, сообразив, кто поручил Руполо разделаться с ним, донес на Дженовезе в полицию.

Чтобы спастись от электрического стула, Дженовезе, еще не располагавшему могущественными связями, пришлось срочно покинуть Америку. Он вернулся в Италию и, подключившись к международной торговле наркотиками, в конечном счете возглавил ее. Связи с римскими аристократами, всегда питавшими интерес к этому промыслу, скоро открыли Дженовезе доступ в высшие сферы. А немного позднее дряхлеющий король Виктор-Эммануил даже присвоил ему титул «комендаторе». Однако когда началась вторая, мировая война и все проживавшие в Италии американцы были интернированы, Дженовезе не помог итальянский титул, и ему пришлось провести почти два года в лагере в Абруццах. Это было самое длительное лишение свободы за всю его жизнь.

Положение, занимаемое им в американском преступном мире, контакты с гангстерским синдикатом, не оборвавшиеся полностью и во время войны, вскоре привлекли к себе интерес фашистской разведки и способствовали выходу Дженовезе на свободу.

В Нью-Йорке в, то время жил эмигрировавший из Италии газетный издатель Карло Треска, антифашист и враг Муссолини. Он стал выпускать в Америке еженедельник «Мартелло», в котором разоблачал истинные цели фашистской политики Гитлера и Муссолини. Итальянская разведка уже не один год тщетно пыталась через своих агентов расправиться с ним.

За гонорар в 500 тыс. долларов и обещание свободной и безнаказанной жизни в Италии Дженовезе взялся за это дело и выполнил его. Аппарат убийц гангстерского синдиката и во время войны продолжал функционировать бесперебойно, точно так же не знала перебоев торговля контрабандными товарами и наркотиками.

11 января 1943 г., в 21 час 30 минут Карло Треска был застрелен в Нью-Йорке на углу Пятой авеню и 15-й улицы. Треска вместе с приятелем переходил улицу, когда низенький коренастый человек в упор выстрелил в него. Треска умер на месте. Случайно проезжавшие здесь в это время 2 норвежских дипломата стали преследовать машину убийцы. Догнать мчавшийся с бешеной скоростью «форд» они не смогли, но номер заметили.

Машина, на поиски которой пустилась полиция, была вскоре обнаружена неподалеку от 15-й улицы и опознана свидетелями. Хозяином ее оказался имевший многократные судимости за торговлю наркотиками итало-американец Кармине Галенте. Как и следовало ожидать, Галенте полностью отрицал свою вину, уверяя, что его машина была в тот вечер кем-то угнана и, очевидно, использована в преступных целях. Комиссия по расследованию убийства не поверила Галенте на слово и предъявила его свидетелям для опознания.

Вечером 11 января 1943 г. в Нью-Йорке впервые было введено затемнение. Поэтому свидетели оказались не в состоянии с абсолютной уверенностью опознать в Кармине Галенте убийцу. Прокуратуре пришлось отпустить Галенте. Пресса по этому поводу писала:

«Нет, сомнений, что Треска был убит по политическим мотивам и по поручению итальянских фашистов. Точно так же нет сомнений и в том, что проживающий в Италии Вито Дженовезе приложил руку к этому убийству, чтобы купить такой ценой собственную свободу…».

От этих газетных комментариев было, впрочем, мало проку — Дженовезе находился в Италии, с которой Америка пребывала в состоянии войны, и заслуженно пожинал плоды благодарности итальянского правительства. Для американских властей он был недосягаем. 

Через два года война окончилась. Италия была оккупирована американскими войсками. Хоть и с опозданием, закон все же добрался до Вито Дженовезе. Прокуратура Нью-Йорка не забыла совершенных по его заданию убийств Бочча и Карло Трески и через военное министерство потребовала разыскать Дженовезе и доставить его в Соединенные Штаты.

Для розыска Дженовезе не пришлось затрачивать особых усилий: к этому времени он состоял на службе у американцев, предложив штабу танковой дивизии, свои услуги в качестве переводчика, и быстро снискал расположение офицеров, снабжая их наркотиками и вином, а также поставляя им девиц. Поэтому понадобилось 3 месяца, чтобы заполучить Дженовезе в Нью-Йорк. Тем временем Эмилио Галло, которому смертная казнь была заменена пожизненным заключением в каторжной тюрьме, был извлечен из Синг-Синга и подготовлен к даче показаний против Дженовезе. Совершенное по подстрекательству последнего убийство Бочча было единственным преступлением, которое обвинительные органы надеялись доказать.

Однако Галло ожидала та же участь, которая 14 лет спустя постигла другого свидетеля обвинения — Элмера Берка.

Военный корабль с Вито Дженовезе на борту еще не успел пришвартоваться у Нью-Йоркского пирса, а единственный свидетель обвинения был перенесен из тюремной камеры в морг. Накануне ночью у него якобы разыгрался приступ печеночной колики, и охранник дал ему болеутоляющее. К утру Галло был мертв. Доказать, что в этом повинен Дженовезе, не было решительно никакой возможности: в то время, когда Галло корчился от боли, Вито Дженовезе находился в руках американской полиции.

В 1946 г. Дженовезе сидел на скамье подсудимых спокойный, улыбающийся, уверенный в себе.

— Закон требует оправдания за недостаточностью улик, — как и следовало ожидать, объявил судья и затем прибавил: — однако каждому из присутствующих в зале известно, как был устранен единственный свидетель, показания которого неизбежно повлекли бы за собой вынесение подсудимому смертного приговора.

Произнося эти словд, судья был бледен от волнения. Λ Вито Дженовезе улыбался со скучающим видом.

Раз за разом продолжали повторяться в жизни Дженовезе такие сцены. Вернувшись после войны в Америку, он окончательно обосновался здесь. Через 14 лет Дженовезе обладал состоянием в 30 млн. долларов.

Двенадцатый процесс против Вито Дженовезе окончился точно так же, как 11 предыдущих. Прежде чем присяжные удалились на совещание, судья освободил обвиняемого из-под стражи. Залог в размере 150 тыс. долларов Дженовезе уплатил тут же, небрежным жестом достав деньги из жилетного кармана.

В 1956 г. Нью-Йоркский журналист Виктор Ризель попытался приоткрыть завесу над деятельностью преступных организаций. Несколько лет подряд он занимался тем, что прослеживал гангстерские махинации, выясняя имена политиков, государственных чиновников, промышленных магнатов, связанных с преступным миром. Он месяцами вертелся в Нью-Йоркском порту, работал докером, собирал материал о роли гангстеров в портовых профсоюзах. Затем в некоторых газетах и в телевизионных передачах он начал знакомить общественность с результатами проведенных расследований.

5 апреля 1956 г. Виктор Ризель, выступая по телевидению, рассказал, каким образом Вито Дженовезе и его подручные Джонни и Томми Диогварди захватили господство в профсоюзах транспортников и докеров. Объяснил он и то, почему синдикат торговцев наркотиками особенно заинтересован именно в данных профсоюзах. Сколь ни многочисленны пути, по которым контрабандой в страну попадают наркотики, главными воротами все же остается порт, и большая часть незаконного груза прибывает в замаскированном виде на трансатлантических судах. Поэтому боссам синдиката важно иметь своих людей сред и. докеров, разгружающих суда, и среди транспортных рабочих, вывозящих груз из гавани.

Передача длилась до 2 часов ночи. Затем Виктор Ризель, его секретарша Бетт Невинз и 2 редактора телестудии зашли на Бродвей выпить по чашечке кофе.

Около 3 часов ночи Ризель и Бетти Невинз вышли из кафе и двинулись по 51-й улице по направлению к театру Марка Хеллингера, где журналист оставил свою машину. Когда он уже взялся за ручку дверцы, к нему подошел молодой, хорошо одетый человек, окинул его быстрым взглядом, приветливо сказал: «Хэлло», — и попросил огонька, а затем полез в карман, словно бы за сигаретами. Ризель, чиркавший в это время спичкой, не заметал, как в руке у незнакомца оказался какой-то пузырек. Но когда он вновь поднял голову, в лицо ему плеснула едкая жидкость. Ризель инстинктивно отмахнулся, и несколько капель жидкости попали на лицо и руки незнакомца, который тут же повернулся и побежал. Секретарша Ризеля не решалась броситься вдогонку, да и не могла оставить стонавшего от жгучей боли журналиста.

На углу 51-й улицы беглец налетел на патрульных полицейских, один из которых спросил:

— Что случилось? Куда это вы так спешите?

Молодой человек не растерялся.

— На меня напали двое, — ответил он. — Они еще должны быть там, у театра Марка Хеллингера.

Кинувшиеся к театру полицейские нашли только корчившегося от боли Ризеля и его зовущую на помощь секретаршу.

Преступник тем временем, успел уже скрыться. Однако на лице и руках у него остались неизгладимые следы совершенного им злодеяния, которые должны были его изобличить. Можно было полагать, что полиция разыщет бандита, схватит, заставит говорить. Но главари гангстерского синдиката не могли позволить, чтобы преступник, действовавший по их поручению, заговорил.

Через несколько часов все утренние Нью-Йоркские газеты сообщили о злодейском нападении на Виктора Ризеля. Кажется, еще ни одно преступление не вызывало такого всеобщего возмущения, как это.

В тот же вечер Виктор Ризель, несмотря на запрет врачей, снова стоял перед телевизионной камерой. Нечеловеческим усилием воли преодолевая физические страдания, он рассказывал миллионам зрителей о преступлении, жертвой которого стал:

— Еще вчера вечером вы могли заглянуть мне в глаза, сегодня вы видите перед собой только бинты. Я ослеп, и врачи не оставляют ни малейшей надежды на возвращение зрения. Гангстеры из «портового ада» ослепили меня за то, что я выступил против них. Этот ожог кислотой должен послужить мне лишь первым предупреждением. Так они рассчитывают заставить меня молчать, но я не замолчу. До последнего своего вздоха я буду продолжать борьбу с этим отродьем. Больше 30 лет гнуснейшие преступники терроризируют нашу страну, и это сходит им с рук. Наше правительство вечно твердит, что Америка самая свободная, самая богатая, самая прекрасная страна в мире. Но эта свобода не должна быть свободой для гангстеров. Америка не должна быть раем для преступников. Пора положить этому конец.

Виктор Ризель открыто назвал и имена главных виновников совершенного над ним злодеяния — те же имена, которые он называл 24 часа назад: Вито Дженовезе, Джонни и Томми Диогварди.

Между тем время шло, а охота за человеком, которого должны были выдать собственные ожоги, оставалась безуспешной.

Помог полиции только Джозеф Карлино, профессиональный преступник, отсидевший за решеткой в общей сложности 22 года из прожитых 47. Он рассчитывал заключить с властями соглашение.

Через четыре недели после нападения на Виктора Ризеля Джозеф Карлино был арестован за грабеж и имел все основания опасаться, что с учетом преступного прошлого его приговорят к пожизненному заключению в каторжной тюрьме. Чтобы облегчить участь, он выразил готовность рассказать то, что знал о нападении на журналиста. В обмен на эту услугу он потребовал, чтобы ему самому смягчили приговор. И прокуратура без колебаний пошла на эту довольно обычную в Америке сделку.

По словам Карлино, к нему в конце марта, примерно за неделю до нападения на Ризеля, обратился Джонни Диогварди с предложением «проучить» его, Джонни, личного врага. Карлино отказался, так как его не устраивал гонорар в 500 долларов и пугали возможные последствия. Однако он пообещал найти замену. На следующий вечер они встретились в той же пивной, и Карлино привел с собой 23-летнего Эйба Телви, с которым был знаком по тюрьме и который, как он знает, за деньги был готов на любое грязное дело. В этот раз Джонни Диогварди сопровождал его брат Томми. Вчетвером они обсудили детали нападения на Виктора Ризеля. Карлино за посредничество получил от Джонни Диогварди 100 долларов.

На следующее утро после нападения Эйб Телви неожиданно нагрянул к Карлино домой. Он был очень встревожен, так как сам обжегся кислотой. Карлино сделал ему содовые примочки и дал свой костюм. Эйб Телви сказал, что намеревается, пока вся эта история не заглохнет, пожить у своего брата Лео Телви.

Получив показания Карлино, прокуратура могла бы, не поднимая шума, схватить Эйба Телви. Ей был известен даже адрес, по которому он скрывался. Она предпочла, однако, другой путь: в печати появилась фотография Телви с объявлением о розыске и с просьбой оказать содействие. Таким образом, у общественности должно было создаться впечатление, будто власти принимают все меры к задержанию преступника. Но одновременно это Объявление в печати послужило для гангстеров во главе с Вито Дженовезе предупреждением о грозящей им опасности и о необходимости срочно что-то предпринять.

И гангстеры не замедлили воспользоваться дружеским предостережением. Прежде чем полиция успела Схватить Эйба Телви, прохожие обнаружили в водосточной канаве на 247-й улице его труп, продырявленный тремя пистолетными пулями.

Виктор Ризель, прежде чем двери редакции закрылись перед ним, писал: «Гангстерские боссы орудуют не только там, где дело связано с торговлей наркотиками, с игорными притонами и проституцией. Они с помощью своих миллиардов захватили также господство в экономике и политике. Федеральная прокуратура определяет доход от одной только торговли наркотиками в 20 млрд, долларов в год. Но федеральная прокуратура обходит молчанием вопрос, куда девается эта невероятная сумма. Уж, конечно, ее не прячут в чулок. С ее помощью завоевывают все большую власть в стране. Ныне в Америке нет ни одного индустриального концерна, в котором не имели бы своей доли гангстеры. Через подставных лиц они приобретают на бирже акции и вот уже они оказывают влияние на наблюдательные советы акционерных компаний. Еще несколько лет, и границу между предпринимательством и преступлением вообще невозможно будет провести…»

(Продль Г. Плата за молчание. М., 1989).

 

САЛЬВАТОРЕ ДЖУЛИАНО — НАЦИОНАЛЬНЫЙ СИЦИЛИЙСКИЙ ФЕНОМЕН

Послевоенный сицилийский бандитизм почти всегда ассоциируется с фигурой Сальваторе Джулиано. На самом же деле начиная с 1943 г. Сицилия захлестнулась волной массового бандитизма. Бандиты действовали не только в таких исторически принадлежащих им районах, как Палермо, Трапани, Агридженто, но часто встречались и в Мессине, Ката­нии, Сиракузах, для которых разгул преступности был не характерен.

Сицилийский бандитизм в эти годы - часть национального феномена: много жестоких бандитов зверствовали в Неаполе, Риме, Болонье, Милане. Характерно, что почти о всех итальянских бандитах послевоенного времени в Италии, разоренной войной и нацистской оккупацией, находящейся еще под контролем войск союзников, которые останутся в ней до 1947 г., повсюду говорили, что они «крадут у богатого, чтобы отдать бедному». Такие разговоры придавали бандитскому разбою налет бунтарства и основывались они то ли на крайне немногочисленных случаях благотворительности со стороны бандитов, то ли на всеобщем желании покончить с «акулами», т. е. с теми, кто не прекращал наживаться и в мирное время так же, как когда-то.

Сальваторе Джулиано продержался дольше всех и продолжал «работать» вплоть до. 1950 г., пока его кузен и сообщник Гаспаре Пишотта не убил его в Кастельветрано, передав его труп полиции.

Джулиано был своеобразным человеком. Он много писал: стихи, национальные гимны сепаратистской Сицилии, политические воззвания. Его излюбленным «коньком» были угрозы. То он сообщал всем о своем намерении похитить христианского демократа Бернардо Маттарелу, то отправлял письмо, дышащее дикой яростью, из-за того что после организованного им голосования половина жителей Монтелепре (его родного городка и цитадели) проголосовала за «ненужных» людей, и вдруг узнавал, что карабинеры ответили на это арестом его матери и сестры, обвинив их в пособничестве. Он распространил слух о подготавливаемом им похищении монсеньера Филиппи, епископа монреальского, заставив того тем самым искать встреч с главарем мафии Ванни Сакко. Дошло до того, что. его осенила мысль похитить самого «дона» Ка-лоджеро Виццини, но это похищение осталось всего лишь неосуществленной мечтой. Единственным преступлением, которое Джулиано удалось совершить в высоких кругах, было похищение сепаратиста помещика Лучо Таски.

Генеральный прокурор и кардинал Палермо предпринимали конкретные шаги дня установления прямых, личных отношений с Джулиано.

Джулйано опирался на силу мафии, и мафиози каждый раз приходили ему на помощь в наиболее сложные моменты его карьеры бандита.

Кое-кто из мафиози стал непосредственным участником личной встречи вождей сепаратистского движения с Джулиано, на которой он был произведен в полковники армии сепаратистов. 1 мая 1947 г. Джулиано вместе со своими людьми стрелял, спрятавшись за скалой, в крестьян, собравшихся на организованный левыми партиями праздник в районе местечка Портелла-делле-Джинестре… При этом 11 человек было убито. В течение многих лет делались попытки выяснить: кто приказал Джулиано устроить это кровопролитие? На процессе, проходившим в 1953 г. перед судом присяжных в Витербо, Гаспаре Пишотта назвал среди вдохновителей преступления христианского демократа Бернардо Маттареллу и монархистов Аллиата из Монтереале и Кузумано Джелозо, но обвинения с них были сняты еще во время предварительного следствия. Однако 1 мая 1947 г. именно бандиты были теми проводниками карабинеров, отвечавших за соблюдение порядка в районе Портелла-делле-Джинестре, которые и направили их в поселок, расположенный далеко от деревни, где несколько часов спустя Джулиано вместе со своими сообщниками расстрелял из пулемета безоружных мужчин, женщин и детей.

Джулиано любовался собой, позируя перед фотоаппаратами репортеров газет и галантно принимая иностранных журналисток. Между — тем некто стал незаметно предавать людей Джулиано. После того как была ликвидирована большая часть банды, один из мафиози, дон Нитгст Миназола, который 10 лет спустя был застрелен на улице, провел Сальваторе Джулиаио в Кастельвезрано, укрыв в одном из домов. Здесь же Мииазола предварительно спрятал его кузена Гаспаре Пишотта, который и убил спящего Джулиано.

Полковник карабинеров Лука, знавший о ловушке, приготовленной для Джулиано, сочинил в официальном донесении версию о якобы происходившей перестрелке. По его словам, Джулиано был убит карабинерами. Несколько дней спустя палермские полицейские арестовали Гаспаре Пишотгу, пользовавшегося покровительством карабинеров. В деле об убий-. сгве Джулиано впоследствии проявились серьезные разногласия между конкурирующими службами охраны общественного порядка, поддерживавшими в свое время явные и тайные связи с Пишоттой, которые и привели к Джулйано. Правда, сегодня есть основания думать, что мафиози обещали карабинерам выдать Джулиано живым, а сами, передав лишь его труп, присвоили себе загадочные бумаги Джулиано, в которых, возможно, были драгоценные сведения о связях бандита с определенными политическими кругами.

(Минна Р. Мафия против закона. М., 1988).

По мнению автора книги «Мафия» — Г. Геллерта, убийство это организовал Фрэнк Коппола, а непосредственным исполнителем был Лючиано Лиджо.

«…Дои Чиччо (Коппола) устроил шикарный ужин в честь Туридду (Джулиано). Помимо хозяина за столом сидели трое: Джулиано, Пишотта и «Человек в кепке» — Лючиано Лиджо, которого Коппола представил как свое ближайшее доверенное лицо. Стол был завален яствами сицилийской кухни. Изрядно закусив и выпив глоток вина, Джулиано ослаб и начал сползать со стула, погрузившись в глубокий сон.

Пишотта принялся за дело — вместе с «Человеком в кепке» они подняли Джулиано, усадили в машину и помчались в Кастельветрано. По наказу Копполы Лиджо должен был следить за Джулиано на всем семидесятикилометровом пути, пока Пишотта будет за рулем. Но главная его задача заключалась в другом.

В Кастельветрано они прибыли после полуночи, уложили Джулиано на кровать в доме адвоката и ждали рассвета, когда «по сценарию» должны были появиться карабинеры полковника Луки. В 3 часа во дворе раздались шаги. И тогда произошло то, на что Пишотта никак не рассчитывал: «Человек в кепке» выхватил пистолет и застрелил Джулиано, которого Пишотта обещал выдать карабинерам живым. После выстрелов они вместе выскочили из дома. Было 3 часа 15 минут 5 июля 1950 г.»

 

ЛЮЧИАНО ЛИДЖО — БАНДИТ, ОБЛАДАВШИЙ ИСКУССТВОМ ВЕСТИ ПЕРЕГОВОРЫ

Лючиано Лиджо — не только вероломный бандит, но и отличный организатор, обладающий искусством веста переговоры В беседах с заключенными пармской тюрьмы он четко сформулировал свою собственную суть: «Система — это я, вы — самодеятельность».

Его родители были простыми крестьянами. Ему исполнилось 18 лет, когда высадившиеся в Сицилии войска союзников, ввели для ошеломленных жителей острова новые порядки. Для бандитов — тоже. Крах всей системы, смятение в душах, делах и учреждениях вызвали кризис в его самых разнообразных формах. И если учесть, что на Сицилии не было движения Сопротивления, то не оказалось и антифашистской созидательной силы.

Корлсоне находится в западной горно-лесистой части острова. Недалеко от города возвышается голая скала, изображение которой могло бы стать эмблемой мафии. У ее подножия при расследовании одного из совершенных Лиджо убийств было обнаружено «кладбище мафии» — яма глубиной 50 метров с останками скелетов и одежды. Корлеоне расположен всего лишь в нескольких километрах от Палермо, но распоряжения центральных органов власти здесь теряют силу. Беспощадное самоуправство бандитов ограждает городок непроницаемым панцирем. Отсюда начал свой путь тот, кого чуть ли не весь мир узнал под именем Лючиано Лиджо.

29 апреля 1945 г. в крупнейшем имении доктора Коррадо Карузо был убит человек, руководивший работой полевых сторожей. (Полевой сторож в этих краях и сегодня является представителем власти). Нет доказательств того, что это сделал Лиджо, но факт остается фактом, и 20-летний юноша занял его место.

О связях между доктором Карузо и Лиджо дает представление проходивший в 1965 г. палермский процесс. (Тогда Лиджо наконец удалось предать суду). В ходе судебного разбирательства было установлено, что после принятия на работу Лиджо доктор стал совсем другим человеком: обособился даже от семьи, стал неразговорчивым. Как позднее выяснилось, все это произошло под воздействием вероломства его молодого работника. За короткий срок Лиджо основал в имении пристанище окрестных бандитов, что повергло Карузо в отчаяние и привело в 1951 г. в смерти.

После того как в 1945 г. Лиджо «вступил в должность», в округе было совершено 143 грабежа, 43 случая преднамеренного нанесения вреда урожая и полям; 22 случая шантажа с кражей и 16 убийств.

Вожаком корлеонских бандитов в то время был врач по имени Микеле Наварра. Он с радостью приветствовал в своей «семье» свирепого и жадного Лиджо, которого 2 полевых сторожа 2 августа 1944 г. поймали на краже пшеницы. (Пшеница в то время ценилась на вес золота). Комайяни, руководивший работой сторожей, донес властям, и Лиджо был арестован. В октябре его временно выпустили на свободу, а в конце апреля следующего года Комайяни был убит.

Потребовалось 4,5 года для того, чтобы учрежденный для борьбы с бандитизмом новый орган CFRB возбудил судебное дело против Лиджо по обвинению в убийстве. Понадобилось еще 6 лет, чтобы 13 октября 1955 г. палермский суд оправдал находившегося в бегах Лиджо «за недостаточностью улик».

18 марта 1948 г. в Корлеоне исчез секретарь городской профсоюзной организации Плачидо Риццотто. Помимо того что молодой активист пытался заполучить для неимущих крестьян невозделанные земли, он, будучи одним из руководителей Союза бывших фронтовиков и инвалидов войны, возражал прЬтив включения в состав руководства Союза доктора Наварры, который никогда не был на передовой и не нюхал пороху. Местные бандиты навесили на Риццотто ярлык смутьяна, что на их языке означало смертный приговор.

21 марта палермская газета сообщила в заголовке на первой полосе: «Умирающий мальчик рассказал, кто убил Риццотго«. Как писала газета, Риццотто прикончили на глазах у восьмилетнего пастушонка. Перепуганный мальчик, бросив стадо, прибежал домой и рассказал матери о случившемся. Беспокоясь за состояние сына, она тут же повела его к доктору — как раз к Наварре, который, работал главным врачом больницы и службы Скорой помощи. Выслушав мальчика, он успокоил мать, а ребенка Оставил в больнице. Через «два дня он вернул его матери мертвым.

А в номере за 26 марала газета на той же первой полосе спрашивала: «Что оборвало жизнь пастушонка — яд или душевная травма?» Вскрытие показало, писала газета, что смерть наступила в результате «сильного отравления». Но что это было за отравление и как оно произошло — об этом не говорится в заключении о вскрытой. Никто, даже мать, не настаивал на продолжении расследования… По сведениям газеты, Риццотто сначала затолкали в машину, и Лиджо повез его, как скотину на бойню.

Сам Лиджо исчез надолго. Именно с этого момента начался первый длительный период его. подпольной жизни и стремительный подъем по преступной лестнице.

Капитан карабинеров Карло Альберто Далла Кьеза (позже ставший генералом, командующим корпусом карабинеров и одним из превосходных специалистов по борьбе с сицилийским бандитизмом) 30 ноября 1949 г. арестовал двух известных корлеонских бандитов, которые по полученным из достоверного источника сведениям были вместе с Лиджо и затолкали профсоюзного активиста в машину.

Оба дали подробные показания о том, где, когда и каким образом Лиджо расправился с Риццотто, какую помощь они оказывали убийце. В декабре 1949 г. они показали карабинерам яму у подножия скалы в окрестностях города, в которую Лиджо сбросил труп своей- жертвы. В заключительном докладе Комиссии по борьбе с бандитизмом говорится: «Через два дня с помощью веревочной лестницы в яму спустился карабинер, который на глубине 40–50 метров при свете лампы обнаружил бесформенные останки…Извлекать их пришлось по частям, потому что подъемным работам мешала узкая скалистая, горловина ямы и выступы скалы…» По одежде родственники опознали Риццотто. (Все это происходило почти два года спустя после убийства).

У руководителя палермской прокуратуры Пьетро Скальоне не нашлось времени побывать на «кладбище мафии». Эту задачу он возложил на почетного заместителя начальника полиции Корлеоне Бернардо Ди Микели — племянника доктора Наварры.

Уважаемый всеми крестьянин, 70-летний отец погибшего Риццотто на многотысячном митинге, состоявшемся на главной площади Корлеоне сразу после исчезновения его сына, с балкона городской ратуши, назвал убийцами сына Лиджо и двух его сообщников. Теперь он. настаивал на том, чтобы из ямы были извлечены останки всех жертв не только для того, чтобы похоронить их со всеми почестями, но и определить, сколько человек поглотила скалистая расщелина. Выяснилось, что для этого необходимо расширить ее горловину, а по официальным расчетам работа обошлась бы в 1 750 000 лир. Такие расходы мог санкционировать лишь министр юстиции. 1 августа 1950 г. палермская прокуратура подготовила соответствующее представление. (Во всех сицилийских делах даты говорят о многом: с момента обнаружения ямы прошло уже 8 месяцев, и день за днем следы доказательств постепенно исчезали). Но, по мнению прокуратуры, на исход предстоящих судебных процессов извлечение останков вряд ли могло оказать влияние. Этим выводом главный прокурор и его подручные навсегда закрыли вопрос о «кладбище мафии», а Рим не видел более оснований для выделения соответствующей суммы.

За годы жизни в подполье Лиджо сколотил огромные средства. Как. выяснилось позднее, он время от времени возвращался в родной город Корлеоне. Ему нужно было тратить значительные суммы, чтобы постоянно менять убежища, оплачивать врачебную помощь (он страдал костным туберкулезом-и при лечении повсюду пользовался фальшивыми документами), содержать информаторов и сообщников, собиравших для. него «налоги». При этом богатели и его родители - в 1956 г. семья основала овцеводческую и молочную фермы.

б февраля 1955 г. Лиджо вынужден был убрать работавшего на карабинеров и полицию Клаудио Сплеидидо, узнав, что тот сообщил властям о месте его нахождения в окрестностях Корлеоне.

В 1958 г. на пути Лиджо оказался его бывший шеф доктор Наварра. 2 августа 1958 г. доктор возвращался в Корлеоне из соседнего городка. Сам он был за рулем, а рядом сидел его коллега, не имевший никакого отношения к делам своего шефа. Недалеко от Корлеоне, за поворотом шоссе, дороіу им преградила машина. Тормозить было уже некогда, и машины, хотя и не сильно, столкнулись. В то же мгновение доктор и его спутник были изрешечены пулями.

Спустя месяц после «ликвидации» Наварры, с сентября 1958 г., Корлеоне на несколько лет сгановится ареной кровавых схваток. Находясь в подполье, Лиджо организовал истребление приближенных доктора. Он отправил на тот свет 13 человек.

За эти годы Лиджо стал единовластным главарем корлеонских бандитов. Одновременно его влияние вышло за пределы города, и он обосновался в Палермо.

«Его поддерживал целый ряд сообщников и помощников, — делает вывод Комиссия по борьбе с бандитизмом, анализируя тот период. — Ему помогали служащие, политики, чиновники местных органов власти, потому что им импонировала его сила или, скорее, эта сила пугала их. Только поэтому стали. возможными его неслыханные авантюры…» Многочисленные оправдательные приговоры, за «недостаточностью улик» сами по себе говорят, насколько он был опасен, а террор, который он насаждал вокруг, позволял легко «заткнуть рот» любому знавшему о нем что-либо. Поэтому он и разъезжал беспрепятственно но всей области Палермо, устраивал свои. дела, как правило не скрывая своего имени, в то время как его разыскивали стражи правосудия всей Италии». В конце 19бЗ г. командование палермских карабинеров делает вывод: «В то время в городе, и в округе не происходило ни одного значительного уголовного преступления, на котором не лежала бы печать Лючиано Лиджо».

14 мая 1964 г. Лиджо был арестован.

В истории Лиджо есть еще один момент. Долгое время он скрывался в доме сестер Соризи. Одна из них, Люкина, была помолвлена с Плачидо Риццогго, которого Лиджо убил и сбросил в расщелину скалы. «Мы всё могли предположить, только не это!» — сказал полковник Милилло после ареста бандита. — Как он мог добиться благосклонности женщины, грды ходившей из-за него в трауре? Настоящая сицилийская загадка».

9 июня 1969 г., через три месяца после начала процесса в Бари по делу Лиджо (и 63 его сообщников), суд удалился на совещание для определения приговора. За время процесса пришло три странных письма — два были адресованы судьям, третье — прокурору. Они были отпечатаны на машинке и изобиловали грамматическими ошибками. «Похоже на то, что суд не имеет никакого представления о том, — Говорилось в одном из писем, — что такое Корлеоне и на что способны тамошние мужчины. Этим мы хотим сказать, что если хоть один galantuomo из Корлеоне будет осужден, то не только весь суд взлетит на воздух, но и все вы вместе с вашими родственниками будете превращены в кровавую лепешку. Итак; воздержитесь от их осуждения, в противном случае вы обречены».

И они были оправданы «за недостаточность улик». Конечно, не только из-за этих явно провокационных писем, но и из-за того, что свидетели, как водится, вдруг замолчали. Что касается обвиняемых, то они один за другим отказывались от своих прежних показаний, ссылаясь на то, что они были сделаны под угрозой физической расправы.

После вынесения приговора Лиджо говорит о себе в третьем лице — в стиле бандитов.

«Я — козел отпущения, жертва механизма полиции и карабинеров. Если бы не Лиджо, откуда бы взялась у жены какого-нибудь чина норковая шуба… Или с чего бы у жены какого-нибудь полицейского офицера появились драгоценности или первоклассный автомобиль? Позвольте пояснить это. Мафию выдумали полицейские власти, чтобы вытряхивать деньги из кармана честных граждан. Неправда, что мафия — эго обычное для Сицилии или Калабрии явление, повторяю, это какая-то выдумка с целью выжать из обманутых людей непомерные налоги. Потому что на борьбу с мафией и мафиози государство тратит миллиардные средства, преследуя Джулиано, Лиджо и других, хотя они представляют собой всего лишь безобидные существа. А полицейские тем временем набивают карманы деньгами».

10 июня палермская полиция обратилась к главному прокурору Пьетро Скальона с запросом на предварительный арест Лиджо с тем, чтобы впоследствии можно было выслать его в места принудительного поселения. Прокурор размышлял целую неделю. Что произошло за это время, до сих пор неизвестно. 18 июня он одобрил предложение полиции. С этого момента Лиджо и его сообщники по закону могли' быть арестованы, где бы они ни находились. Но ничего подобного не произошло.

С помощью своих адвокатов Лиджо и его земляк и правая рука Паоло Риина переехали из Бари в соседний Битонто, где Лиджо начал вести переговоры о покупке земли. Встревоженные жители города решительно запротестовали. К тому же оба получили распоряжение полиции Бари вернуться в Корлеоне. Риина выполнил это распоряжение (20 июня его арестовали и определили в палермскую тюрьму).

Лиджо, однако, и не думал возвращаться в Корлеоне. Он перебрался в больницу соседнего Таранто и обосновался в инфекционном отделении, которым руководил сын известного корлеонского мафиози профессор Ипполита (В досье карабинеров говорится о его отце: «Люди боятся его, потому что он обладает деспотическим характером и способен на любое преступление. Поддерживает тесные связи со многими известными мафиози Палермо и Трап дни».) 14 января 1970 г. управление министерства внутренних дел следующим образом информировало Комиссию по борьбе с бандитизмом об упомянутом инфекционном отделении: «Несколько месяцев инфекционное отделение больницы является местом сборища таких сицилийцев, среди которых вряд ли найдется хоть один больной инфекционной болезнью». Здесь Лиджо мог чувствовать себя в полной безопасности, завязав, по свидетельству местных карабинеров, «интимные связи с одной из медицинских сестер».

За стенами больницы события шли своим чередом. 7 июля 1969 г., например, имя Лиджо упоминалось в распоряжении о поимке беглых преступников, но это мало его тревожило, и он спокойно жил в Таранто до 28 сентября. Затем он перебрался в римскую клинику «Вилла Маргарита» с соблюдением всех формальностей: его адвокат, как положено, поставил об этом в известность полицию как Таранто, так и Рима. 18 октября ему сделали операцию, а 19 ноября он покинул больницу, и до 14 мая 1974 г. все его следы затерялись. Точнее, 26 ноября он еще раз побывал в клинике на обследовании, а потом уже «вышел из поля видимости» на несколько лет.

19 января 1970 г. было издано распоряжение о поимке Лид-жо, и его имя значилось даже в еженедельном перечне разыскиваемых Интерполом лиц.

(Геллерт Г. Мафия. М., 1983).

 

ФРАНЧЕСКО ПАОЛО (ФРЭНК КОППОЛА) — ХАРАКТЕРНАЯ ФИГУРА ПОСЛЕВОЕННЫХ ГАНГСТЕРОВ

Франческо Паоло — Фрэнк Коппола является одной из характерных фигур послевоенных гангстеров. Свой родной город Партинико этот типичный уголовник-космополит использовал для единственной цели — здесь он «делал» депутатов, обеспечивающих ему власть. Благодаря новым приемам в организации преступлений его деятельность вышла за пределы Партинико и Сицилии. Перебравшись в Торди-Сан-Лоренцо, сорока километрами южнее итальянской столицы, он приступил к осуществлению своей самой значительной операции: «завоеванию» Рима. («Рим станет новым Палермо», — говорил он в кругу друзей).

Коппола родился в 1899 г. в нищей семье крестьянина. В двадцатилетием возрасте он впервые имел дело с карабинерами: в августе 1919 г. против него было выдвинуто обвинение в попытке совершить убийство. Но арестовать его удалось лишь в феврале 1923 г. За это время он прошел большую школу, играя в прятки с властями, освоив непременные Для его будущей жизни навыки — от налаживания контактов до различных методов конспирации. На первый раз он отделался четырьмя месяцами тюрьмы — суд проявил снисходительность в соответствии с формулой «за недостаточностью улик».

С 1926 по 1933 г. он был замешан еще в нескольких убийствах и других тяжких преступлениях. За участие в них суд приговорил Копполу к трем с половиной годам тюремного заключения, продолжая тем временем расследование еще двадцати его преступлений.

В 1933 г. он неожиданно переехал, естественно нелегально, в США. Детройт, Лос-Анджелес, Сан-Франциско, Чикаго — основные вехи его пути, на котором он был известен то как Джимми Барбера, то как Фрэнк Ла Монд.

Всего год потребовался ему для того, чтобы найти свое место в мире организованной преступности, среди контрабандистов наркотиков. В ФБР досье на него, однако, появилось лишь в 1935 г., как на контрабандиста и наемного убийцу. Входил он в «семью» папы Джона (Джованни Прицциолы, также переехавшего из сицилийского Партинико в США).

Самым исчерпывающим документом о международной контрабанде наркотиков до сих пор остается доклад, подготовленный в марте 1965 г. в США Комиссией сенатора Маклел-лана. Упоминая о Копполе в числе отъявленных контрабандистов, автор доклада называет его и наемным убийцей, тесно связанным с Лаки Лучиано. В США он 5 раз привлекался к суду — трижды за нелегальное производство спиртных напитков и дважды за торговлю наркотиками — и отделался всего несколькими месяцами тюрьмы.

Американские власти только в 1948 г.,-т. е. через 15 лег после того, как Коппола пересек границу США, обнаружили, что он незаконно проживает в саране. Не дожидаясь официального выдворения; в январе 1948 г. он возвратился в Партинико, но уже в августе вновь, через Мексику, прилетел в Канзас-Сити как раз ко времени выборов губернатора, потому что, как он сказал на одном из судебных разбирательств, «я был нужен при выборах кандидата от демократической партии». В городе Коппола провел 2 месяца, а затем, по свидетельству протокола Комиссии по борьбе с бандитизмом, «за противозаконное поведение» был выслан в Мексику, откуда в январе 1950 г. окончательно возвратился в Италию.

Гангстер должен жить на широкую ногу, но на судебных процессах не спрашивают на какие средства? И все же стало известно, что по возвращении в Сицилию в 1948 г. Коппола передал 12 млн. лир ведущему его финансовые дела Вито Витале, бывшему в свое время тоже «сыном» детройтского папы Джона Прицциолы. Потом он вложил в партиникский банк еще 5 миллионов. В то время это были крупные суммы. На них Вито купил для Копполы имение близ Рима, в которое он переселился в феврале 1952 г. В ходе расследования перед очередным арестом в августе 1965 г. выяснилось, что, кроме этого имения ему принадлежал трехэтажный дом в Риме и еще 3 земельных участка. Он имел разрешение на строительство 15 домов (на 705 квартир) и 45 производственных и административных помещений в окрестностях своего имения, реализовал участки под строительство на… 90 млн. лир. В Партинико у него были свои сады и виноградники. В период 1940–1952 гг. земельные участки и недвижимость покупали его жена и дочь. Поэтому те 17 млн. лир были лишь частью его действительного внушительного состояния.

15 мая 1952 г. его арестовывают в Алькамо финансовая инспекция обнаруживает в чемодане с двойным дном б килограммов героийа. Так, с поличным, он еще никогда не попадался. Трапаиский суд приговаривает его, четырех сицилийских и двух американских сообщников к двум годам тюремного заключения. Спустя 10 лет выяснилось, что инспекцию навело на его след Бюро по борьбе с контрабандой наркотиков на основании «сигнала» Лаки Лучиано.

Как отмечается в протоколе Комиссии по борьбе с бандитизмом, ни ФБР, ни Бюро до борьбе с контрабандой наркотиков не спускали глаз с возвратившегося на родину Копполы, который не достаточно трезво оценил значение того факта, чаю и Лучиано находился в Италии. Ведь Коппола, по утверждению Комиссии по борьбе с бандитизмом, «был единственным человеком, который знал каналы, по которым текут к Лучиано деньги; он знал, что тот почти без малейшего риска покупает большое количество героина у североитальянских фармацевтических фабрик» (О беспомощности итальянского правительства в этой связи речь шла и в ООН).

Возвратившись на родину, Коппола не искал встречи с Лучиано якобы по причине конспирации. Лучиано же воспринял это как решение «царька» (так назвал Копполу, рост которого составлял 159 сантиметров, руководитель итальянского сектора Бюро по борьбе с контрабандой наркотиков Чарльз Сирагуза) идти своим путем и донес на него. Инцидентом в Алькамо он хотел «предупредить» Коппполу и одновременно скомпрометировать, не допустив к участию в крутейшей «встрече на высшем уровне» представителей американской и сицилийской организованной преступности, которая проходила с 12 по 16 октября 1957 г. в парламентском «Отель делле Пальме».

Во встрече, на которой председательствовал Лучиано, помимо семерых американцев, был Вито Витале и тогдашний главарь сицилийской мафии Джузеппе Дженко Руссо. Организацию Кастелламаре-дель-Гольфо как важнейшей сицилийской базы американской организованной преступности представлял Гаспаре Магаддино, связанный крепкими нитями с подобной «семьей» американского Буффало.

Американские уголовники провели свою собственную «встречу в верхах» годом раньше: 17 — 19 октября 1956 г. в Бингхемптоне. Она диктовалась двумя причинами: во-первых, в 1956 г. был принят новый закон, которым предусматривалось более строгое наказание за торговлю наркотиками, во-вторых, надо было приспосабливаться к. возросшему спросу и поэтому возникла необходимость в налаживании более прочных и менее уязвимых связей с сицилийской мафией.

Комиссия Маклеллана пришла к выводу, что значительная часть тех денег, которые организованный преступный мир «приобрел путем краж, шантажа, ростовщичества, спекуляций в швейной промышленности, манипуляций на скачках, содержания игральных автоматов и бильярдных, кафе и казино (особенно кубинских), продажи во время войны фальшивых талонов на бензин, теперь перекачивается в торговлю наркотиками». Речь шла об огромных суммах. По достоверным данным, только на азартных играх и скачках организованный преступный мир тогда зарабатывал ежегодно 6–7 млрд, долларов.

На встрече в «Отель делле Пальме» обсуждалась дальнейшая судьба этих миллиардов. Перемены, произошедшие за десятилетие (1948 — 1957), а также победа кубинской революции вынудили преступников перестраивать систему своих опорных баз. Потеря Кубы значительно повысила акции сицилийской мафии — Сицилия стала единственным надежным транспортным узлом на пути между Ближним Востоком и Соединенными Штатами.

В Сицилии пятидесятых годов в этом смысле были идеальные условия. Вот пример: полиция Палермо лишь 4 июля 1958 г., т. е. с девятимесячным запозданием, сообщила Интерполу о состоявшейся в городе встрече, в которой участвовали самые значительные представители уголовных организаций мира. Помимо, мягко говоря, слабого контроля, на руку уголовникам играло и то обстоятельство, что в Италии в то время было мало охотников до наркотиков, и широкую публику, особенно сицилийцев, вся эта проблема не волновала. Поэтому заправилы международной торговли наркотиками чувствовали себя на острове, как дома. Да и саму сицилийскую мафию не очень интересовала эта «отрасль».

В этом донесении инспектор зафиксировал единственную фразу Дженко Руссо о продолжавшейся 5 дней встрече.

Коппола стал одним из основателей новой мафии, ее усовершенствованной структуры, относясь к числу «великих» мафиози, которые уже не хотели жить в Сицилии и оседали в тех краях (например, Ломбардия, Кампания, Лацио), где ранее и не слышали о мафии. Коппола не случайно купил имение близ Рима. Но для того, чтобы сделать из Рима новый Палермо, ему нужны были многочисленные «дружеские связи», ведущие наверх.

Из расследований Комиссии по борьбе с бандитизмом, проводившихся по отдельным конкретным случаям, становится ясно, что бандиты и многие работавшие в центральных органах государственной власти политики были заодно. Сицилийцам приходилось иметь дело с ними во время выборов, а также при назначениях на тот или иной важный политический или хозяйственный пост. По телефону решались, на пример, вопросы о выдаче заграничного паспорта, переформулировке полицейского донесения, корректировании плана благоустройства города, выдаче разрешения на застройку участка, награждении орденом или избрании депутатом. Однако очень редко удавалось установить, кто же конкретно настаивал на этом.

При обыске Копполы на его партиникской квартире после провала в Алькамо было найдено письмо, написанное на фирменной бумаге депутата парламента. Его автором был депутат-либерал Джованни Палаццоло,»протеже» Копполы в итальянском парламенте. Сохранился следующий документ.

Рим, 13 апреля 1951 года.

Мой дорогой Дон Чиччо!

При нашей последней встрече в «Отель делле Пальме» вы сказали мне о том, — и вы были правы — что нужно иметь молодого, способного и близкого нам депутата от Партинико в местном парламенте, который· всегда был бы готов к услугам наших друзей. Этим требованиям отвечает Тото Мотиси, и я решил всячески поддерживать его. Если вы поможете мне в Партинико, он станет депутатом.

С уважением

Джованни Палаццоло Партинико, г-ну Франческо Копполе

Обмен письмами между депутатом парламента и уголовником Копполой, предмет и тон их переписки — все говорит о союзничестве.

Возвратившийся из Америки на родину Коппола и типичнейший здешний сицилийский бандит Лучиано Лиджо заключили тесный союз по делу Джулиано. Органы уголовного розыска к тому времени (это был 1950 год) уже в течение двух лет тщетно разыскивали Лиджо по подозрению в убийствах. После ликвидации Джулиано с помощью Копполы Лиджо перебрался в США «подышать воздухом». В 1954 г. он возвратился и несколько лет жил на нелегальном положении, а 14 мая 1964 г. был арестован в Корлеоне.

Начальник полиции Анджело Маньяно организовал подслушивание телефонных разговоров Копполы. Выяснилось, что. он поддерживал связи с людьми, занимавшими высокое общественное положение. Однако; когда комиссия по борьбе с бандитизмом запросила пленки с записью телефонных разговоров, оказалось, что некоторые из них исчезли при загадочных обстоятельствах, а на некоторых были странные пропуски — по-видимому, кто-то уже поработал с кассетами.

 

ЭРНСТ ШОЙТЕН — ПРЕСТУПНЫЙ ПРОКУРОР

Прокурором участкового суда в Дуйсбурге (Германия) Шойтена назначили в 1960 г., после того как он проучился с 1949 по 1955 г. на юридическом-факультете в Кельне, прошел в дуйсбургском участковом суде стажировку и защитил диссертацию по естественному, праву.

Но этот формальный хронологический перечень не может дать полного представления о жизненном пути такой неординарной даже для криминологии личности, как Шойтен.

Свою преступную карьеру он начал еще в гимназии со сводничества. За сигарета, виски и кофе он содействовал сближению своих несовершеннолетних одноклассниц с солдата — ми английских оккупационных войск. Когда в 1947 г. он с грехом пополам сдал экзамены на аттестат зрелости, у него и мысли не было поступать в университет, и филология интересовала его так же мало, как и юриспруденция. Он давно уже состоял в шайке, которая при поддержке британских солдат контрабандой доставляла из Нидерландов в Западную Германию кофе, сигареты и другие дефицитные в те годы продовольственные товары.

После денежной реформы преступники занялись еще более прибыльным делом: стали провозить в обратном направлении — из Западной Германии в Нидерланды — картины, иконы, скульптуры, фарфор. Сначала все это по дешевке скупали у крестьян или на аукционах, а затем стали похищать из дворцов, замков и музеев. Где искать такого рода «товар», сообщали хорошо информированные заказчики: нидерландский реставратор и антиквар Джон Дик, при фашистах поставлявший экспоната для частных собраний Геринга, и управляющий этими коллекциями нацистского бандита Вальтер Андреас Хофер, которому оккупационные власти поручили инвентаризировать и составить каталог сохранившихся в западных зонах сокровищ искусства.

Существует два объяснения, почему Шойтен все же взялся в 1949 г. за изучение права. Сам он на процессе в крефельдском ландгерихте в 1974 г. ссылался на настойчивое требование отца получить приличное образование. Члены же специальной следственной комиссии, утверждают, что юридический факультет он окончил на средства банды, которая финансировала это мероприятие, чтобы по примеру американских гангстеров иметь своего агента в судебно-правовых органах и одновременно собственного постоянного консультанта.

«Нойе Рур-цайтунг» в выпуске от 21 мая 1974 г. по этому поводу пишет: «Как агент Шойтен должен был представлять для преступного мира исключительную ценность…» А «Франкфуртер альгемайне» 20 мая 1974 г. спрашивает. «Какова же была роль Шойтена, этого «агента-двойника», который в дневные часы изображал достойного, ревностного прокурора, а по ночам как заправский гангстерский босс держал в руках нити преступного мира?»

Однако федеральное управление уголовной полиции и прокуратура отмалчиваются, а суд выясняет такие вопросы только при закрытых дверях, в отсутствие публики и представителей прессы, которым незачем знать, что с момента своего назначения прокурором в 1960 г. и до самого ареста в 1973 г. Шойтен поддерживал неразрывную связь с «кунстма-фией», предупреждал ее заранее обо всех полицейских мероприятиях и всюду, где только мог, лично препятствовал розыску и задержанию членов банды.

Шойтен проявил себя другом и пособником преступного мира в 1965 г., когда помешал раскрытию убийства.

В Греции В 1964 г. во время рождественских праздников бандиты, пытаясь похитить из отдаленного монастыря ценные иконы, застрелили 80-лешего настоятеля Арсениоса и глухонемого служку Танниса. Греческой полиции через бюро путешествий и авиакомпанию удалось установить имя и местожительство одного из убийц. Речь шла о 25-летнем Зигфриде Триллерс, значившемся по паспорту уроженцем Дуйсбурга. В Дуйсбургскую прокуратуру через Интерпол обратились за помощью. Шойтен 11 месяцев медлил с ответом и только в январе 1966 г. сообщил парижскому центральному управлению Интерпола, что разыскиваемый Зигфрид Триллер постоянного места жительства не имеет и найти его в настоящее время не представляется возможным.

При повторном запросе, адресованном на сей раз федеральному управлению уголовной полиции в Висбадене, мимоходом выяснилось, что Шойтен, вообще никакого отношения к розыскной работе не имевший, ввел в заблуждение афинские власти. По данным федерального управления уголовной полиции, Зигфрид Триллер имел в то время совершенно определенное местожительство в Дуйсбурге и бесследно исчез лишь после того, как его стали разыскивать.

Обер-прокурор Лимберг, начальник Шойтена, не придал происшедшему большого значения, сочтя его «промахом, который может случиться с каждым». Только спустя 8 лег общественность узнала из газет, что. Шойтеи в период своей прокурорской деятельности постоянно общался с продажными девками и сутенерами, вступал в личные контакты с матерыми уголовниками, в неимоверных количествах поглощал спиртное и сорил деньгами в роскошных дуйсбургских барах.

Гамбургский иллюстрированный журнал «Шторн» в 1974 г. писал: «Стойкий потребитель виски» вел двойную жизнь, вращаясь после службы в таких кругах, в которых прокурору подобает искать клиентов, а не друзей».

Хотя федеральное управление уголовной полиции уже в 196 7 г. располагало определенными сведениями, Шойтена не тронули. Позднее это станут объяснять тактическими соображениями — боязнью помешать разоблачению «основного ядра» шайки.

В 1970 — 1971 гг. хищения произведений искусства и антикварных ценностей приобрели такой размах, что как федеральное управление уголовной полиции, так и полицейские власти на местах, прежде всего в Кельне и Дюссельдорфе, вынуждены были создавать и усиливать специальные следственные комиссии.

В начале марта 1971 г. «кунстмафия», к которой принадлежал Шойтен, замыслила самое крупное и дерзкое из всех своих ограблений. Барыш должен был составить 22 млн. марок, а похитить требовалось всего две небольшие картины. Это были «Мадонна» флорентийского живописца Мазаччо и «Дворянин», портрет работы нидерландского художника Ханса Мемлинга. Эти сокровища искусства, созданные в XV в., находились во Флоренции, в знаменитом Палаццо Веккьо, где их охраняли самым примитивным допотопным образом.

За возвращение «Мадонны» и «Дворянина» итальянское правительство объявило награду в 10 млрд, лир, подчеркнув этим, что придает делу государственное значение. О случившемся писали крупные газеты всех стран мира. В списках Интерпола обе картины были отнесены к числу 12 шедевров, розыску которых уделяется особое внимание, а тогдашний министр внутренних дел ФРГ Геншер лично посетил федеральное управление уголовной полиции и потребовал принять все меры к изобличению преступников, дабы не подорвать политический престиж Западной Германии перед другими странами блока НАТО. Итальянская пресса излагала все подробности ограбления во Флоренции, и министр Родольфо Сивьеро не скрывал, что подозревает в краже «Мадонны» и «Дворянина» того, кто однажды уже стащил эти картины, т. е. бывшего управляющего геринговской коллекцией, нынешнего мюнхенского антиквара Вальтера-Андреаса Хофера.

На удивление быстро сделала первые успешные шаги западногерманская крипо, которая неожиданно обрела трех добровольных помощников. Привлеченные назначенной наградой, они явились в полицию, потребовали сохранения тайны и затем указали нового возможного владельца «Мадонны» и «Дворянина». По их мнению, это был крефельдский миллионер Йозеф Кох. За 4 месяца до ограбления Палаццо Веккьо Кох подрядил их похитить для него картины из Флоренции. Переговоры велись в «Пинте», в присутствии самого хозяина этого малопочетного заведения Хорста Елонека. Во Флоренцию похитители съездили, но картины украсть побоялись. Они стащили какой-то гобелен из запасника, однако и его анонимно отослали назад, когда полиция подняла шум вокруг кражи картин из музея.

В связи с этой информацией крефельдской уголовной полиции поручили установить за Кохом и Елонеком самое тщательное наблюдение, используя все средства. Специально подчеркивалось, что полиций в данном случае разрешено взять под контроль корреспонденцию и телефонные разговоры Коха и Елонека. Федеральное управление уголовной полиции не смогло в то время учесть только одного: тесного дружеского контакта между сотрудниками крефельдской крипо и прокурором Шойтеном, штатным консультантом обоих подозреваемых.

А Шойтен узнал о строго секретном задании в тот же вечер за традиционной рюмкой с коллегами. Озабоченный щекотливым поручением, комиссар уголовной полиции Крайнхорст еще осведомился, не считает ли прокурор, что подключение к телефонам и перлюстрация писем нарушают конституцию, а значит, чреваты неприятностями.

«Кунстмафию» активность полиции вынудила к большей осторожности. Только 15 месяцев спустя, в августе 1973 г., банда отважилась на новое крупное «дело», на сей раз в аристократическом предместье Дюссельдорфа. С роскошной виллы фабрикантши шоколадных изделий, уехавшей на лето в Бельгию, было похищено картин почте на 2 млн. марок, в том числе одна работа Пикассо, коллекция украшений и не уточненная, но послужившая причиной раздора между преступниками сумма денег. Один из грабителей, сочтя себя обделенным, выдал остальных.

В прессе об этом говорилось: «Из преступных кругов полиция получила анонимное указание, что во взломе виллы < участвовали сын дюссельдорфского врача Герман фон дер Ахе и некий Манфред Шульц. В связи с этим за квартирой фон дер Ахе в предместье Дюссельдорфа Эркрате сотрудники уголовной полиции установили наблюдение и захватили Ахе, когда сообщник Шульц явился кинему за своей долей добычи».

Последовала волна арестов, в Гамбурге, Ганновере, Кельне, Франкфурте было арестовано 24 человека: торговцы, реставраторы, аукционщики, занимавшиеся сделками вокруг произведений искусства в международном масштабе, но стоявшие до сих пор выше всяких подозрений. Крупнейший из всех этих дельцов, 38-летний Эрнст Август Редигер. был захвачен с- поличным, когда отбирал у одного частного нидерландского коллекционера картины известнейших голландских мастеров, таких, как Брейгель, Франс Гальс и Рембрандт, на общую сумму 25 млн. гульденов. В двух замаскированных под санитарные машины микроавтобусах эти сокровища должны были быть доставлены в загородный дом Редигера под Ганновером. При обыске там за обоями и под полом было обнаружено краденых картин на 10 млн. марок

Менее успешно протекали полицейские мероприятия, угрожавшие неприкосновенности связанных с «кунстмафией» важных персон. Так, истребованного полицией приказа об аресте прокурора Шойтена крефельдский судья не подписал, мотивировав это наличием у Шойтена постоянного местожительства и такого служебного и общественного положения, которое исключает возможность попыток скрываться от следствия и суда. Пока, до разъяснения всех обстоятельств, Шойтеиа просто отстранили от должности, исправно выплачивая ему положенные 4 тыс. марок месячного оклада.

А 21 марта 1974 г. во втором отделении по уголовным делам крефельдского лангерихта, в том самом 144-м зале заседаний, где четыре с половиной года назад Шойтен в качестве первого прокурора выступал суровым обвинителем на сенсационном процессе Ретцеля, начинает слушаться дело по обвинению его самого. Только сидящий тецерь на его стуле дюссельдорфский обер-прокурор Габриель обходится с подсудимым немного мягче. Не в наручниках, как обыкновенного преступника, доставляют того в суд: он является на каждое судебное заседание свободным человеком, непринужденно болтает со своим защитником, доктором Вальдовским, раскланивается с прежними коллегами по судебной работе, а те при встречах дружески приветствуют его.

Шойтен был осужден на 2 года и 9 месяцев лишения свободы.

(Продль Г. Плата за молчание. М., 1989).

 

ФРЭНК МЭТЬЮЗ - БЫВШИЙ «ПОХИТИТЕЛЬ ЦЫПЛЯТ»

Фрэнк Мэтьюз — «международный король наркотиков» — родился в Дареме, штат Северная Каролина. Многие годы экономика этого города была основана, на табаке и его святым покровителем был Джеймс Бьюкенен Дюк, который вместе со своим отцом Джорджем Вашингтоном Доком создал в начале нынешнего века Американскую табачную компанию. Дюк эксплуатировал нищих сельскохозяйственных рабочих до тех пор, пока они не восстали. Разразилась кровопролитная война, получившая название «табачная». Старина Док все же уцелел и по моде того времени пошел в филантропы, создав университет Дюка среди хвойных лесов к востоку от Дарема. Статуя основателя университета стоит перед католическим собором, в центре университетского городка.

Дарем оставался грязным, зловонным, табачным городом, и опрос, проведенный в 50-х гг., показал, что 82 % его жителей покинули бы город, если бы имели такую возможность.

Здесь фактически не было среднего класса. На вершине общества стояли богатые белые, а внизу белые рабочие. Чернокожие вообще не принимались в расчет и в те годы расовой сегрегации считались отдельным обществом, хотя по численности превосходили белых. Полиция Дарема занималась ликвидацией заторов на узких улицах и присматривала, чтобы негры знали свое место. Каждый понедельник несколько сот чернокожих, арестованных за уик-энд, представали перед судьей в полицейском суде. Судебное разбирательство занимало не более минуты: арестованный выслушивал приговор и его уводили. Редко кто гневался или даже просто возмущался: негры знали законы столь же хорошо, как и белые.

Мать Мэтьюза умерла в 1948 г., когда ему было 4 года. У его тетки были свои дети, она надрывалась на работе, чтобы прокормить их, но все же взяла племянника и относилась к нему, как к сыну. Он ходил в начальную школу в рабочем районе и получил кличку «Малыш». Прозвище прилипло, хотя мальчик со временем сильно вырос, да и, как показали дальнейшие события, оказался не последним по интеллекту. Возможно, наибольшее влияние на ребенка оказал певец рок-н-рол-ла Клайд Макфэддер. Клайд вырос в той же среде, каким-то путем завязал нужные связи и уже несколько лет наслаждался в Нью-Йорке славой модного певца. Он дважды навещал своих прежних соседей, демонстрируя им свои модные костюмы, сверкающий новый «кадиллак» и большие пачки денег. Фрэнк вбил себе в голову: если Клайд смог сделать это, то сможет и он. В седьмом классе он написал сочинение, где рассказал о своих планах стать богатым и поселиться в Южной Америке. После этого он бросил школу.

^Что-то в этом парне внушало преклонение. Ребята крутились вокруг пего, и он сколотил из подростков шайку. Фермерский рынок, расположенный через улицу от парка для игр, стал излюбленным местом членов этой шайки, которые выхватывали цыплят из клеток и, спасаясь от погони, бросались врассыпную по соседям. Укрыватели получали свою долю, и все были довольны, за исключением владельцев птиц, столь легкомысленно вынесших их на рынок Как-то один такой бедолага узнал, что тайным вдохновителем и руководителем кражи был Малыш Мэтьюз, но, когда он в сильном гневе попробовал дать ему взбучку, юный Фрэнк довольно метко швырнул в него камень. Камень попал белому человеку в голову, и Мэтьюз отбыл год в. исправительной тюрьме штата, неподалеку от родного города.

Выйдя на. свободу, Мэтьюз решил уехать из Северной Каролины. Он немного поучился лотерейному рэкету в Дареме, где такового, по официальным сведениям, не существуем и направился в Филадельфию. Когда в 1963 г. его арестовали, филадельфийские власти поставили его перед дилеммой: покинуть город или предстать перед судом: Вскоре он оказался в одном из районов Нью-Йорка, где подпольная лотерея вновь обеспечила ему работу. Он стал сборщиком денег, т. е. занялся работой, требующей применения силы. Луис Сирилло, которого считали одним из главных торговцев героином, заметил способности молодого человека и ввел его в свой бизнес.

Где-то в этот период Мэтьюз познакомился с Барбарой Хинтон, эмансипированной негритянкой, бухгалтером по профессии. Она родила ему трех детей и играла активную роль в делах мужа.

Решив в 1967 г. заняться собственным бизнесом, уроженец Дарема обратился по этому поводу к Сирилло и другим представителям преступного мира. Все они в один голос отвергли планы Фрэнка и предупредили, что не потерпят никакой конкуренции. Десятилетиями они эксплуатировали чернокожих и не собирались отдавать этот лакомый кусочек кому-нибудь еще. Получив отказ итальянцев, Мэтьюз решил установить контакт с членами «французской группы».

Корртко подстриженный молодой человек с приятным голосом и кожей шоколадного цвета убедил «Французскую группу» и их кубинских союзников в том, что на него можно положиться. Наркотики стали поступать к Мэтьюзу. Для хранения и распространения героина он использовал своих старых знакомых, занимавшихся подпольными лотереями. Они с легкостью переметнулись к нему, поскольку он показал им, как за 10 минут они могут получить в два раза больше денег, чем прежде зарабатывали за неделю на продаже за гроши лотерейных билетов. За несколько дней кондитерские, табачные лавки и бильярдные в негритянских гетто Нью-Йорка были завалены героином.

Опираясь на тех, кого он называл «мои домашние мальчики» — негров из Дарема и других городов Северной и Южной Каролины, — Мэтьюз создал на редкость дисциплинированную и преданную ему организацию. Через год он уже контролировал торговлю героином в больших городах по Восточному побережью США и распространил свое влияние на Кливленд, Детройт, Цинциннати, Чикаго, Канзас-Сити, Лас-Вегас и Лос-Анджелес. Его фантастический успех обусловливался несколькими факторами: он предлагал для продажи высококачественный героин в любом количестве; он был честен в делах; он всегда был тверд и при необходимости беспощаден.

Платя повышенные цены, Мэтьюз смог покупать героин у любого поставщика. К тому же он не обманывал своих клиентов, в отличие от итальянцев, которые чрезмерно «разбавляли» наркотик Перед своими чернокожими парнями он выступал в обличье Робин Гуда, но, если кто-то злоупотреблял его терпением, Мэтьюз нанимал пару ловких наемных убийц и таким путем обеспечивал исполнение своих приказов.

Итальянцы обеспокоились подобным поворотом дел: «Ты залез на нашу территорию», — предупредили они. «Идите вы…» — ответил Мэтьюз.

И он продолжал оставаться на их территории, имея за собой 2,5 миллиона человек.

Когда ворчание итальянцев достигло угрожающей точки, чернокожий босс решил немного урезонить их. «Троньте хоть одного из моих людей, — заявил он, — как я посажу своих ребят в автомобили и мы поедем вниз по Малберри-стрит, где будем убивать каждого итальяшку, который попадется нам на глаза».

В действительности, как сказал Миллер, ветеран Управления по борьбе с наркотиками, никакого соперничества не было. Мэтьюз был Главным боссом. За четыре года он сколотил около 100 млн. долларов.

Бывший самогонщик Уильям Камерон по кличке Бэби приехал как-то в Нью-Йорк из Дарема, чтобы сделать «покупку». Мэтьюз был занят, но захотел поразить своего земляка и пригласил его прокатиться вместе с ним, чтобы собрать кое-какие деньги. То и дело останавливаясь, они вскоре забили багажник пачками денег. Чтобы втиснуть туда еще больше пачек, Мэтьюз выбросил из багажника запасное колесо и инструменты. По мере продвижения по направлению к Филадельфии и роста количества денежных знаков, недоверчивость Камерона переросла в благоговение. Чтобы освободить больше места в салоне, они выбросили заднее сиденье. Затем они зашли в одну из квартир Мэтьюза в доме N 130 по улице Кларксон. В спальне Мэтьюз открыл большой платяной шкаф. Камерон заглянул в него и не поверил своим глазам. Шкаф был забит пачками денег, сложенными в штабель высотой в шесть футов.

Камерон вернулся в Дарем уже в качестве полномочного представителя Мэтьюза. Все, кто слышал рассказ о платяном шкафе, были поражены, и никто не усомнился в концовке этой истории: «Фрэнк сказал мне тогда в той комнате: «Я величайший человек, которого ты когда-нибудь видел».

(Мессик X. Боссы преступного мира. М., 1985).

 

КАРМИНО ТАЛАНТЕ — РУКОВОДИТЕЛЬ ОДНОЙ ИЗ НЬЮ-ЙОРКСКИХ ГАНГСТЕРСКИХ СЕМЕЙ

Некоторые из боевиков проходили путь от рядового исполнителя до главы клана и даже «босса боссов». Проделал такой путь и Кармин Таланте. Когда в 70-х гг. в США началась междуусобная война гангстерских семей, в которой погибли боссы преступного мира Джо Коломбо, Джо Галло и некоторые другие, «боссом боссов» стал Карло Гамбино. Но царствовал он недолго. В 1976 г. после его смерти «трон» перешел к Кармину Таланте, руководителю одной из Нью-Йоркских семей мафии.

Внешне Таланте вел респектабельную жизнь рядового американского миллионера. Даже в тех редких случаях, когда полиции удавалось найти зацепки для его ареста, Таланте не слишком-то страдал от дискомфорта. Куда больше его волновала проблема собственной безопасности.

«В 1978 г. Кармин Таланте временно находился за решеткой по обвинению в торговле наркотиками, — рассказывает журналист-международник В. Николаев. — Сидел он в тюрьме в самом центре Нью-Йорка. Причем охраняли Таланте не только надзиратели, но и его собственные телохранители, из его же «семьи», то есть гангстерской банды.»

Ежедневно стража впускала в тюрьму вооруженных до зубов гангстеров, и они занимали свои сторожевые посты у камеры, в которой сидел Кармин Таланте. Отстояв смену, одни гангстеры покидали тюрьму, другие заступали там на вахту. Так и пребывал за решеткой под двойной охраной «босс всех боссов».

Надзиратели, как им и положено, следили, чтобы Таланте не сбежал, а вот его телохранители следили за тем, чтобы их босса в тюрьме не убили. Дело в том, что главный соперник Таланте в борьбе за власть Аньело Делакроче отдал приказ убить Таланте. При Карло Гамбино он был вторым человеком в организации. Как и многие лидеры преступного синдиката, Делакроче начинал как наемный убийца, палач, приводивший в исполнение приговоры «Коза ностры», так что его приказ убить соперника не мог не. обеспокоить Таланте и его приближенных.

Такая предусмотрительность со стороны Таланте была не лишней. И вот почему. В другой тюрьме, далеко от Нью-Йорка отбывал наказание тезка Таланте и тоже гангстер из «Коза ностры» некий Кармин Персико. Его уголовная профессия — приведение в исполнение смертных приговоров организации. Но сидел он не за убийство, а за угон самолета. Так вот он, а вернее, его тайные руководители добились перевода Персико в ту самую тюрьму, где сидел Таланте. Вполне возможно, что Персико попал за решетку намеренно, по приказу своих боссов, чтобы затем убить Талант Когда Персико был уже на пути в Нью-Йорк, полицейские власти заподозрили, неладное и приостановили перевозку гангстерского палача в Нью-Йорк.

Все эти сложные маневры в борьбе за трон «Коза ностры» завершились тем, что Кармин Таланте был выпущен из тюрьмы и в июле 1979 г. убит на воле по типично гангстерско-му образцу. Он обедал в ресторане со своими телохранителями. Внезапно туда вошли 4 человека в масках и буквально прошили Таланте автоматными очередями. Как и положено в таких случаях, убийцы тут же скрылись…»

(Лаврин А. Энциклопедия смерти. М., 1993).

 

ОРГАНИЗАЦИЯ ИГОРНОГО БИЗНЕСА

Организация игорного дела построена по тщательно продуманной и проверенной на опыте иерархической системе. Деньги от играющих принимает мелкий служащий. Затем через сложную систему звеньев они идут к истинным хозяевам игорного бизнеса, причем проследить их путь почти невозможно. Организация не только совершенствует эту систему' и расширяет сферу операций, но, действуя по определенной методике, подкупает органы полиции и правосудия.

В 60-е годы азартные игры официально были разрешены только в штате Невада. На этой основе здесь пышно расцвели целые города-притоны, подобно Лас-Вегасу.

Сотни крупнейших тотализаторов, тысячи казино и игорных притонов, неисчислимое количество игорных автоматов изо дня в день перекачивают из карманов американцев часть их доходов в сейфы организованных преступников.

В Лас-Вегасе поражает многое: море огней, скачущая реклама, строй полуобнаженных девиц, пляшущих канкан, сотни исполинских бутылей, из которых льются в гигантские бокалы искристые струи вина, бегущие световые надписи, на все лады обещающие богатство, счастье и процветание. Они зазывают, тянут в казино.

До конца второй мировой войны Лас-Вегас был захолустным провинциальным городком, пока его не облюбовал один из боссов чикагского синдиката некий Бенджамин Сигель, по прозвищу Бигси, который, заручившись согласием и финансовой поддержкой своих коллег, вложил огромные средства в игорное дело. В Лас-Вегасе началось строительство самого шикарного в мире казино с гостиницей, ночным клубом, баром, бассейном и экзотическим садом. Весь этот игорный комплекс получил романтическое название «Фламинго».

В марте 1947 г. двери «Фламинго» открылись для посетителей, и с первых дней казино стало приносить баснословные доходы.

Бигси была своя концепция игорного бизнеса. Он стремился превратить Лас-Вегас в Мекку миллионеров, а «Фламинго» — во дворец из сказок «Тысячи и одной ночи». И тут Бигси не скупился. Он выписывал лучших поваров Европы. В винных погребах «Фламинго» хранились несметные запасы старых французских, итальянских вин, коньяков… Тщательно подобранные швейцары, лакеи, камердинеры, официанты, бармены и дамы полусвета проходили специальные курсы и отличались вышколенностью. В программах варьете во «Фламинго» выступали всемирно известные актеры, такие, как Фрэнк Синатра, Мерилин Монро и другие. Выступления актеров оплачивались по более высокой ставке, чем могли предложить миланский театр «Ла скала» и Нью-Йоркский «Метрополитен Опера»;

Чтобы обеспечить покой и безопасность богатых прожигателей жизни, Бигси сформировал собственную, полицию из атлетически сложенных охранников.,

Лампы дневного света ярко освещали залы, где шла крупная игра. В них не было окон, чтобы игроки теряли ощущение времени, дабы не отвлекаться от игры.

Реклама, на которую Бигси не жалел денег, на всех континентах земного шара превозносила прелести Лас-Вегаса. Но чем богаче становился владелец «Фламинго», тем холоднее относился он к своим «коллегам» по банде, которые тоже хотели снимать сливки с Лас-Вегаса. Он стал чинить препятствия вчерашним друзьям, используя свои связи в штате и в городе. Это и погубило Бигси. Главари чикагского и Нью-Йоркского синдикатов потребовали, чтобы он немедленно вернул долг — 3 млн. долларов. По истечении трех дней с момента предъявления ультиматума Бигси был застрелен в своем роскошном кабинете.

Французский журналист Раймон Картье откровенно писал в журнале «Пари матч»: «Лас-Вегас должен поставить на главной площади памятник Бигси Сигелю. До него Лас-Вегас не существовал, и Невада являлась одним из беднейших штатов. Расцвет и роскошь Лас-Вегаса Начались с «Фламинго» — творения элегантного гангстера».

Хозяином осиротевшего «Фламинго» стал некий Гэс Гринбаум — доверенное лицо гангстеров. Новый администратор «Фламинго» не стал мешать другим преступникам вкладывать свои капиталы в казино и отели, которые стали расти, как грибы после дождя. 288 игорных домов появились за сравнительно небольшой отрезок времени. Плюс еще один, обосновавшийся в городской тюрьме. Управляющий тюрьмой высказал «оригинальную» мысль, что «рулетка не мешает перевоспитанию заключенных».

В этом городе-казино всего 160 тыс. жителей, но ежегодно через его игорные лабиринты проходит 12 млн. человек. Жизнь города фактически подчинена азартным играм. В кинотеатрах, на перекрестках, в аптеках, в магазинах — везде поблескивают красками игорные автоматы. Их называют «однорукими бандитами».

Здесь в любое время дня и ночи можно наблюдать привычную картину: у автомата стоит пожилой человек с сигарой в зубах или юноша, жующий резинку, или женщина в брюках и часами делают одно и то же — кладут в слот (отверстие) монету, нажимают рычаг, напоминающий поднятую руку, и жадно смотрят на вертящиеся цифры. Изредка машина выбрасывает выигрыш, и счастливчик тут же пускает выигранные монеты в оборот.

Если каждый посетитель Лас-Вегаса оставит машине только по доллару, то это составит за год 12 млн. долларов. Но искатели счастья не скупятся, и к тому же крупная игра идет не у «одноруких бандитов», а в казино, где на круг с вертящимся шариком бросаются целые состояния. Известно, что ставки в казино Лас-Вегаса растут из года в год. Игроки поставляют в · среднем 70 — 80 % налоговых поступлений всего штата Невада.

По гигантским оборотам Лас-Вегас уже давно оставил позади своих европейских собратьев — Ниццу и Монте-Карло. И по числу самоубийств он находится на первом месте в мире.

Гангстеры-притонодержатели, сидя в своих особняках в различных городах страны, спокойно стригут купоны с грязного бизнеса. Горе тому, кто чем-то помешает золотой реке течь по установленному гангсгерами руслу. Смертный приговор не заставит себя ждать. Даже сам Гринбаум, считавшийся душой «золотого века» Лас-Вегаса, был приговорен большим советом «Коза ностры» к смерти, как только осмелился проявить некоторые признаки строптивости. Заодно приговорили близкого друга и партнера Гринбаума — Уилли Биоффа, одного из хозяев города-казино.

Приговор был немедленно приведен в исполнение.

Биофф начал свою карьеру с профсоюзного рэкета. Долгие годы он грабил членов профсоюза работников кинопромышленности в Лос-Анджелесе. Затем он направил свои капиталы в игорную индустрию и перекочевал в Лас-Вегас, где быстро спелся с Гринбаумом.

Карьеру Биоффа и Гринбаума прервала не американская Фемида, а их коллеги — гангстеры.

В Лас-Вегасе неукоснительно соблюдалось святое правило: «Дешевле покупать полицию, чем бороться с ней». Шеф полиции Лас-Вегаса на вопрос о том, почему он не преследует преступников, ответил: «Именно этим людям наш город выражает свою признательность. Ведь без них не было бы Лас-Вегаса».

У Биоффа были друзья повлиятельнее, чем шеф полиции. Один из них в 1964 г. баллотировался на пост президента США от республиканской партой — Барри Голдуотер. Эту троицу — Голдуотера, Гринбаума и Биофа — много раз видели вместе в ресторанах. После убийства Биоффа и Гринбаума газеты стали освещать подробности их деятельности и связей. Вышла даже книга под названием «Джунгли зеленого сукна». Ее авторы, журналисты Эд Рейд и Овид Демарис, которые посвятили несколько лет исследованию «джунглей» Лас-Вегаса, добросовестно описали подноготную преступного мира.

Барри Голдуотер, когда ему в упор был поставлен вопрос, часто ли он встречался с Биоффом, ответил: «Да, встречался довольно часто, но лишь для того, чтобы изучить рэкет в профсоюзах!»

Следует напомнить, что в свое время такого же рода социологическими исследованиями занимался пресловутый Пат Маккарэн — автор закона, названного его именем. Маккарэн тоже имел друга и собутыльника — гангстера Нормана Билтца, возглавлявшего игорный бизнес в городе Рено (в том же штате Невада).

Маккарэн ревностно следил за том, чтобы не «обижали» преступников-притонодержателей. Однажды, когда в конгресс штата был внесен законопроект об увеличении налога на азартные игры, Маккарэн бросился выручать своих друзей. Он пригласил 50 конгрессменов штата в лучшее казино Рено — «Сандерболт-отель». Здесь их всячески обхаживали, учитывая слабости и вкусы. Некоторые даже «выиграли» солидные суммы в рулетку. Увеселительная прогулка обошлась в несколько десятков тысяч долларов, но законопроект был провален.

«Мы не просим извинения за существование игорных домов, — с предельной откровенностью заявил губернатор Невады. — Они выполняют ту же функцию, что и любой другой вид предпринимательства».

Но далеко не все желающие попытать счастья на ниве азартных игр располагают временем и средствами, чтобы слетать в Неваду, где есть несколько городов, подобных Лас-Вегасу. Американцам, проживающим в штатах, где азартные игры запрещены законом, предлагают свои услуги организованные преступники. Можно сделать ставку по телефону либо обратиться к букмекеру, которого очень легко найти в любом городе.

Один из экспертов по игорному бизнесу Джон Скарн подсчитал, что на каждый доллар ставок в сфере легальных лотерей и азартных игр, включая штат Неваду, идет семь долларов в сфере нелегальной. Эти подсчеты основаны на опросах букмекеров и профессиональных игроков и на полицейских донесениях.

В 50-е гг. ежегодный доход организованных преступников, по подсчетам министерства юстиции Уильяма Роджерса, составлял 20 млрд., а по подсчетам директора ФБР Эдгара Гувера — 22 млрд, долларов в год. Причем оба указывали, что половина этих доходов поступила от игорного бизнеса.

К концу 60-х гг. в документах министерства юстиции уже фигурировала цифра 47 млрд, долларов в год чистого дохода только от азартных игр. Правда, впоследствии эта цифра не подтвердилась, но если она близка к правде, то верна и пропорция Джона Скарна: один к семи.

Существуют и другие, более умеренные оценки доходов организованных преступников от азартных игр. В июне 1970 г. министр юстиции США Митчелл, впоследствии отбывавший тюремное наказание за участие в нашумевшем уотергейтском деле, в интервью журналу «Нейшнз бизнес» заявил, что доходы бандитов от игорной индустрии составляют 20 — 30 млрд, долларов в год.

В оценках эксперты, как правило, сходятся в одном: треть своих доходов организованные преступники отдают коррумпированным полицейским судьям, государственным чиновникам и всем тем, без чьей поддержки он не смогли бы развернуть такой гигантский преступный бизнес.

 

КОРОЛИ МАКАО

Минуют годы, века, вспыхивают войны, гибнут государства и империи, а Макао — эта крошечная точка на карте мира — остается как родимое пятно на теле великой страны — Китая. Сколько таких точек — больших и малых — исчезло за последние годы буквально на глазах. А эта все существует. Правда, в 1999 г., согласно китайско-португальскому заявлению, Макао перейдет Китаю.

Макао (или Аомэнь, что в переводе с китайского означает «пристань») — государство с населением в полмиллиона человек. В основном это иммигранты около десятка национальностей, живущие в устье реки Чжуцзян, на острове длиной в 4 километра и шириной в 2 километра. Здесь нет аэродрома, и многочисленные туристы (ежегодно Макао посещает более 5 млн. человек) добираются до островка морем через Гонконг. Но, как уверяют местные жители, «эта земля мала, однако путь по ней долог». Если соседний Гонконг - это город банков, крупных сделок и деловых операций, то Макао — это остров храмов, контрабанды золота, азартных игр и проституции.

На Макао процветает контрабандная торговля всем чем угодно. Несколько лет назад похитили даже телефонный кабель, проложенный по морскому дну и связывающий Гонконг с Макао. Но все это мелочи по сравнению с той крупной игрой, которая ведется в сфере золотого бизнеса. Доходы от него баснословны.

Макао — единственное место, в мире, куда разрешен свободный ввоз золота, поскольку Португалия не состоит членом Международного валютного фонда и потому не подчиняется никаким его правилам и распоряжениям.

Все ввозимое золото, а это сотни и тысячи тонн драгоценного металла, поступает в подвалы старинного банка «Шин Хин» — самого большого в мире золотого синдиката. До этого момента все идет вполне законно. Контрабанда начинается после. В банке «Шин Хин» золото переплавляют в слитки по 8 унций каждый. Затем вся эта «мелочь» вывозится в Гонконг, а оттуда тайным путем переправляется покупателям Азии, Латинской Америки, Европы. Золото продается, и в самом Макао. Местные жители и туристы, следуя старинному обычаю, любят покупать на счастье кусочки золота. Полагают, что только в мелких лавчонках ежегодно распродается до 40 тыс. килограммов желтого металла.

Макао знаменит также своими азартными заведениями, дающими до 40 % поступлений в бюджет колонии. Не случайно Макао называют «Лас-Вегасом Азии». Многие, кто здесь живет, так или иначе работают на рулетку и зависят от нее. А рулеток в Макао бесчисленное множество, как и стоящих перед ними людей, дрожащих от предвкушения удачи. Но тон задают постоянные, общепризнанные игроки. «Слава» о них гремит по всему острову и далеко за его пределами.

Строительству «игорного ада» благоприятствовали экономические условия: открытая экономика, свобода предпринимательства, умеренные налоги, отсутствие таможенных пошлин, бюджетного дефицита и иностранных долгов.

Колесо рулетки закрутилось на полную мощь в Макао лет 50 тому назад. Легенда-гласит, что китаец по имени Так Щецин в поисках счастья и денег оказался в глухом селении Самшэн на юге Китая. Бедный, но предприимчивый, в совершенстве владеющий секретами китайских азартных игр — мацзян, фа-тан, — он открывает ночное заведение. Маленькое казино постепенно расширяется, растут и доходы Така. Но агрессия Японии против Китая в 1937 г. нарушает все планы удачливого дельца. В конце концов он решает бежать и вскоре оказывается в Макао. Вместе с ним сюда прибывает его телохранитель — Фу Такям. Как-то на одном из аукционов этот никому не известный китаец из Самшэна приобретает у португальцев право на концессию за астрономическую по тем временам сумму в 100 млн.долларов.

В Макао стекаются бегущие от японцев богатые и знатные китайцы из Шанхая и Гуанчжоу. Большая часть сокровищ некоторых из них тихо и незаметно перекочевывает в казино Така Щецина. Новоявленный «король азартных игр» вкладывает деньги в строительство 16-этажного «Гранд-отеля» — первого небоскреба в Макао. Но ему не суждено было увидеть свое детище. Смерть обрывает его далеко идущие замыслы.

На смену Таку в большую игру вступает его верный слуга Фу Такям. Фу повел игру с еще большим размахом, чем его бывший хозяин. «Мистер Фу» скупает недвижимое имущество, приобретает пристань, пароходную компанию, связываю-щую Гонконг с Макао, строит шикарные гостиницы, открывает все новые казино. Тщеславие Фу не знает границ — он поднимает собственный флаг, долгие годы развевающийся рядом с португальским. В конце 40-х. гг. грабители похищают у него сына и требуют выкуп в 5 тыс. фунтов. Но деньги Фу ценил выше, чем жизнь собственного сына. «Погибнет один, но у меня их еще дюжина», — был его непреклонный ответ на ультиматум грабителей. И все же бывший телохранитель чего-то не учел в своей игре. В 1962 г. он был вынужден продать игральное казино Макао гонконгскому дельцу: Стэнли Хо.

С тех пор почти 30 лет хозяином Макао фактически являлся Стэнли Хо. За это время 69-летний «король Макао» во много раз умножил свое первоначальное состояние. Только один его туристский синдикат владеет в Макао 5 казино, 5 гостиницами, банками, местным телевидением и бюро путешествий. Но всех этих предприятиях работает пятая часть населения. Кроме того, совместно с другими предпринимателями синдикат контролирует целый флот «ракет» на подводных крыльях и паромов. «В колонии нет ни одной ключевой отрасли, к которой Стэнли не приложил свою руку, — заявил один из иностранных банкиров. — Я не могу представить другой точки на нашей планете, где бы одна фирма играла столь доминирующую роль и экономике страны.»

— В своей деловой стратегии Стэнли Хо исходит из своего любимого афоризма: «Я не могу позволить себе класть яйца в одну корзину». Он становится главой нескольких процветающих промышленных компаний. В 1987 г. он приобретает фирму «Семи Тек» по производству компьютеров. Через год под знаменем «Семи Тек» Хо скупает целую сеть американских фирм розничной торговли. Затем он ведет изнурительную, дорогостоящую, но в конце концов увенчавшуюся успехом борьбу по приобретению контрольного пакета акций швейного гиганта «Зингер». Однако на этом он не успокаивается. В 1990 г. Стэнли становится совладельцем компаний по производству пластинок, телефонов, видеомагнитофонов, — электронных игрушек и так далее.

Высокий, безукоризненно одетый Стэнли Хо всегда стремится выглядеть респектабельно. Наполовину китаец, наполовину португалец, он является почетным консулом Макао в Боливии и Гондурасе, имеет звание доктора наук. Стэнли также получает множество наград от правительств ряда стран за свою исключительную щедрость в области благотворительности и меценатства.

За последние 30 лет богатство «короля Макао» фантастически выросло, но одновременно благодаря его предприимчивости выросла и благосостояние жителей колонии. Налоги, получаемые только с его туристского синдиката, составляют около 50 % всех годовых доходов администрации Макао. Отметим, что Макао прочно занимает ведущее место среди наиболее быстро развивающихся стран Азии. На тысячу человек здесь приходится 180 телефонных аппаратов, повсюду стоят факсы.

В марте 1990 г. в целях выяснения перспектив будущего Макао Стэнли Хо едет в Пекин, где его принимает генсек ЦК КПК Цзян Цзэминь. Как заявил потом Хо журналистам, его деятельность получила полное понимание руководства КНР. «Королю Макао» со стороны китайских коммунистов было недвусмысленно заявлено: «Так держать, Стэнли!»

(«Новое время», май 1991).

 

«БАМБУКОВЫЙ СОЮЗ»

Днем эта очаровательная молодая женщина работала кассиром, в одном из сингапурских туристический отелей, вечерами исполняла обязанности гостеприимной хозяйки в респектабельном казино. Она вела замкнутый образ жизни, жила в скромной квартире с матерью и бабушкой. И в отеле, и в казино не могли нахвалиться Джуди Енг. И вдруг, оказалось, что она вела двойную жизнь. Первая была на виду, о второй свидетельствуют несколько томов уголовного дела. Джуди Енг была главарем банды контрабандистов, «королевой наркотиков». Эксперты так и не смогли установить истинного размаха операций ее банды. По самым скромным подсчетам, она успела поставить в Сингапур, Малайзию, Австралию различного наркотического зелья на многие сотни миллионов долларов.

Ванда Джуди Енг была составной частью разветвленной гангстерской империи со штаб-квартирой на Тайване. В юго-восточной Азии хорошо известно ее название — «Бамбуковый союз».

«Мы все члены одной большой семьи», — эти выведенные вязью слова на пригласительном билете служили пропуском на торжественную встречу, состоявшуюся как-то в Гонконге. 350 приглашенных съехались тогда по случаю открытия нового спортклуба. По никто из гостей, прибывших в роскошных автомобилях последних марок, не принадлежал к числу атлетов. Да и сам клуб был легальным прикрытием для гонконгского филиала «Бамбукового союза». На торжество собрались лидеры практически всех крупнейших гангстерских кланов Японии, Гонконга, Сингапура, Тайваня, дабы выработать «мирную конвенцию» о разделе сфер влияния между соперничающими бандами.

До сравнительно недавнего времени о преступном мире Тайваня было мало что известно за пределами острова. Тайваньские гангстеры в отличие от японских коллег не афишировали свою принадлежность к преступному миру. Сказывались и тесные связи между лидерами некоторых тайваньских преступных кланов и рядом высокопоставленных лиц чанкайшистского режима.

«Прославилась» эта гангстерская организация, когда ее функционеры совершили террористический акт на территории США. Они убили в пригороде Сан-Франциско американца китайского происхождения писателя Генри Лю. Он вызвал немилость тайваньских властей тем, что опубликовал книгу, в которой весьма нелестно отозвался о режиме Чан Кайши.

Организацией покушения занялись начальник разведывательной службы Тайваня вице-адмирал Ван Силин и его ближайшие помощники генерал-майор Ху Иминь и полковник Чэнь Хумэнь. Исполнителей рекрутировали из рядов «Бамбукового союза».

Убийство Генри Лю вызвало громкий скандал. Преступники столь уверовали в безнаказанность, что даже не старались замести следы. Началось расследование. Оказалось, что босс «Бамбукового союза» Чэнь Цили — сын известного тайваньского судьи. Чэнь вступил в банду, когда ему было 15 лет. Он быстро продвигался по иерархической лестнице и скоро возглавил банду. Именно при нем «Бамбуковый союз» стал самым могущественным на Тайване преступным синдикатом, раскинувшим свои щупальца за пределы острова. Причем одним из главных зарубежных форпостов тайваньских гангстеров сделался Гонконг.

«Бамбуковый союз» возник не на пустом месте. В этом регионе уже давно сложился свой преступный мир. В нем верховодили члены так называемых «триад», или «тройственных обществ». Это название местные преступники позаимствовала из древней философской концепции китайской «поднебесной империи». В концепции было три компонента бытия: небо, земля, человек «Философия» нынешних «триад» — безудержная алчность, беспринципность, жестокость. Сейчас в Гонконге насчитывается около 60 «триад». Всего же, как считают местные полицейские власти, в Гонконге около 100 тыс. гангстерові По некоторым оценкам, каждый шестой всего населения так или иначе связан с преступным миром.

Преступные синдикаты содержат игорные и публичные дома, занимаются рэкетом, грабежами и убийствами. За последние годы сфера их деятельности значительно расширилась за счет изготовления фальшивых банкнот и «промышленного бандитизма». Этот сравнительно новый термин появился в результате того, что гангстеры усмотрели поистине золотую жилу в производстве подделок товаров известных фирм.

«Высылаем партию ананасов, получение просим подтвердить». Далее в этой телеграмме, адресованной из Гонконга в Бангкок, указывалась дата отправления и номер товарной накладной. Вроде бы безобидное коммерческое сообщение, но оно заинтересовало таиландскую полицию. Когда ящики с «ананасами» вскрыли, в них оказались аккуратно уложенные настольные и карманные микрокалькуляторы. На каждом фирменный знак известной японской промышленной компании. Экспертам не составило большого труда установить, что налицо подделки, изготовленные на предприятиях Гонконга и Сингапура. Оказалось, что эти предприятия записаны на подставных лиц, а хозяевами являются гангстеры.

Именно филиалы «Бамбукового союза» в Гонконге первыми начали практиковать изготовление и продажу подделок. Внутри союза была изобретена и условная терминология для подделанных ювелирных изделий, калькуляторов, радио- и телевизионной аппаратуры — «ананасы», «манго» и т. д. В «Бамбуковом союзе» насчитывается свыше дюжины «департаментов», каждый из которых специализируется на производстве одного, или нескольких видов изделий.

Самой доходной статьей азиатских преступных сообществ остается контрабанда наркотиков, содержание опиумокурилен. Группа Джуди Енг — лишь одна из банд, промышляющих на ниве торговли «белым ядом». Особенно много их в Гонконге, чему в немалой степени способствуют коррумпированный местный полицейский и судебный аппарат, администрация тюрем. Сами гонконгцы убеждены, что по крайней мере половина полицейских — тайные члены «триад» или «Бамбукового союза». Видимо, поэтому проведение широко разрекламированной акции против преступников под кодовым названием «Халам» окончилось безрезультатно.

Бывший старший офицер полиции Э. Хант, бежавший из Гонконга, похвалялся, что за один «рейд» он получил от содержателей опиумных заведений и прочих «веселых» домов по несколько десятков тысяч долларов. Причем, по словам Каша, он был лишь мелкой сошкой в операциях со взятками. Другое дело, скажем глава отделения по борьбе с наркотиками гонконгской полиции Н. Темпл. На пресс-конференциях он охотно рассказывал журналистам о «титанических усилиях» вверенного ему подразделения по искоренению наркобизнеса. Так продолжалось до тех пор, пока его не арестовали: главный жрец борьбы с дурманом в действительности был партнером нескольких крупных воротил гонкогских преступных сообществ.

Один из основных районов, откуда поступает наркотическая отрава, — так называемый «золотой треугольник», расположенный на Шанском плато. Здесь граничат между собой Бирма, Лаос, Таиланд. Крестьяне издавна выращивают тут наркотические культуры: опиумный мак, индийскую коноплю.

Скупкой наркотического зелья занимаются преступные банды. Все это происходит преимущественно на территории Бирмы, где ежегодно производят свыше тысячи тонн опиума. В стране есть зоны, которые полностью контролируются торговцами наркотиками. Такими, например, как местный «король» контрабанды Кхун Са. В области Шан, где действует Кхун Са со своей частной армией, насчитывающей 10 тыс. бойцов, местные власти за взятки предоставляют ему полную свободу действий. Что касается правительства, то оно, как замечает итальянский журнал «Панорама», никогда не вело серьезную борьбу с торговлей опиумом, хотя и получало от США на эта цели ежегодно 12 млн. долларов. Когда американские представители хотели уточнить, как реализуется эта помощь, то оказалось, что и химические вещества, которые должны были разбрызгиваться, бесследно исчезли.

В Таиланде власти пытаются бороться с наркобизнесом. Бюро по борьбе с наркотиками возглавляет генерал Ч. Одмаии. Время от времени армейские подразделения и полицейские совершают рейды для перехвата караванов с «белым ядом». В случае удачи их добычей становятся горы упаковок с красной маркировкой на китайском и английском языках. Это едва ли не самый опасный представитель «белой смерти» — героин № 999. Сожжение подобных трофеев происходит в торжественной обстановке в присутствии представителей прессы. Но, как признают сами руководители борьбы с наркобизнесом, их улов — лишь малая толика того, что производится в странах региона и доставляется контрабандным путем в различные уголки земного шара.

Все больше фактов свидетельствует о том, что таиландский преступный мир, который прежде довольствовался связями с бандами Гонконга й Сингапура, расширяет сферу своей деятельности. В конце 1988 г. специальное подразделение бангкокской полиции задержало в центре столицы грузовую машину, в которой обнаружили несколько ящиков с наркотиками и большую партию огнестрельного оружия. Этот груз предназначался для пересылки в Японию тамошним гангстерам — якудза. Суммируя собранную информацию, полицейские власти Бангкока пришли к выводу о широком сотрудничестве таиландского и японского преступного мира.

Лавры у «золотого треугольника» как источника наркоотравы оспаривает Пакистан. До 1979 г., когда Зульфикар Али Бхутто был свергнут генералом Зия-уль-Хаком, в Пакистане, как свидетельствует газета «Таймс оф Индиа», не знали, что такое героин. Ныне специалисты в полицейских службах ряда европейских государств и Соединенных Штатов Америки полагают, что именно из Пакистана на мировой рынок попадает значительная часть героина. В самой же стране уже насчитывается, по самым приблизительным оценкам, не менее 650 тыс. человек, потребляющих этот сильнодействующий наркотик.

О «пакистанской сети» на Западе впервые узнали, когда в декабре 1983 г. в аэропорту Осло был арестован молодой контрабандист Р. Куреши. Ему грозил 15-летний срок тюремного заключения. За готовность сотрудничать с полицией наказание было существенно уменьшено. Куреши рассказал о тех, кто руководит наркобизнесом у него на родине. Именно тогда в западной печати впервые появились имена пакистанцев Т. Батта и X. Хаснейна. Полицейские власти Норвегии передали своим пакистанским коллегам документальные данные, уличающие их обоих в организации контрабанды наркотиков.

(«Человек и закон», 1989, № 310).

 

РИКАРДО МОРАЛЕС ПО КЛИЧКЕ «ШАЛУН»

Майами 60-х во многом напоминал Касабланку 40-х гг. Это был город, полный людей без гражданства, солдат удачи, шпионов и тайных агентов, продажных людей различных убеждений и даже искренних патриотов. Спиртное лилось рекой, пистолеты стреляли, бомбы рвались, каждый день раскрывался новый заговор, процветала проституция, и люди говорили на испанском, английском, итальянском языках и на идиш, а за каждым кустом скрывалось ЦРУ.

В таком мире Рикардо Моралес по кличке «Шалун» чувствовал себя как дома. Друзья часто посмеивались над его любовью к фильму «Касабланка». Он смотрел его при любой возможности и всегда плакал, досмотрев фильм до того места, когда героиня, чтобы спастись, поспешно убегала и герой оставался в Африке один против нацистов.

Этот черноволосый красавец родился на Кубе в 1940 г. и, по его словам, не согласившись с поворотом Кастро к марксизму, эмигрировал в Майами, где его радушно приняли ЦРУ и ФБР. В то время между этими ведомствами шла серьезная конкуренция, поэтому, когда ЦРУ предложило Моралесу работать на него, ФБР сделало то же самое. Большинство кубинских эмигрантов пришли к выводу, что единственная возможность обеспечить себе хорошее житье заключается в том, чтобы доносить друг на друга. ФБР предпринимало отчаянные попытки, чтобы отличить «хороших» кубинцев от агентов Кастро, и люди типа Моралеса были ему очень нужны. ЦРУ в то же время использовало веселого Моралеса в качестве своего неофициального палача в джунглях.

Люди до сих пор вспоминают день, когда Моралес на виду у всех стоял с автоматом, на дуло которого был одет глушитель, у многоквартирного дома на перекрестке Седьмой авеню Юго-Запада и Западной Фиэглер-стрит. Когда человек, которого ой поджидал, вышел из здания, Шалун с. близкой дистанции открыл огонь. Жертва (в которой, очевидно, подозревали агента Кастро) упала, изрешеченная пулямиг Моралес не спеша влез в ожидающую его машину и уехал. За ним, как видели все соседи, поехал автомобиль с двумя хорошо одетыми англосаксами, вооруженными пистолетами.

Газеты ни словом не обмолвились об этом убийстве.

В качестве платы за услуги Моралесу, как предполагала община, было разрешено по-любительски заниматься наркотиками. Он любил кокаин, часто публично его шохал и всегда имел его вдоволь для друзей. Он также не упускал случая донести на некоторых своих конкурентов. Информация, выданная им в 1972 г., помогла оборвать связи Фрэнка Мэтьюза в Майами.

«Конечная цель кубинских эмигрантов — свержение правительства Кубы официально осталась, но многие начали задаваться вопросом, не что они могут сделать для своей бывшей страны, а, говоря бессмертными словами Ричарда Никсона, что они могут сделать для самих себя. Ответом на это стали «травка» и «снежок» — марихуана и кокаин.

В 1974 г. взрыв мины выбросил Шалуна из автомобиля, но он не принял это к сведению. Денег, которые он получал за шпионаж и контрабанду, хватало, чтобы жить на широкую ногу. Моралес стал живой легендой.

Полиция Майами, наблюдая за домом Карлоса Фернандо Куесада в январе 1978 г., пришла в восторг, — заметив среди посетителей этого дома Моралеса. Это подтверждало ее предположения, что Куесада участвует в крупной операции по контрабанде кокаина.

11 февраля 1978 г. детективы, подслушивая телефонный разговор, услышали, как Куесада похвастался: «Этого будет много и хорошего качества». Голос, как предполагали, Моралеса, пригрозил: «Слушай, парень, в этом году я собираюсь заработать даже в этом вонючем мире». «Хватит всем», — про-должал Куесада, — мы позаботимся почти о всех, кого ты знаешь». Его собеседник рассмеялся.

Ранним утром 26 марта полиция нанесла удар. Куесада был арестован в своем доме, где хранилось довольно много кокаина и марихуаны, но самый крупный выигрыш ожидал полицию в доме № 5441 по Бэнион-драйв, принадлежащем Родальдо Родригесу. В желтых коробках из-под обуви, стоящих в шкафу в спальне хозяина, лежали стодолларовые банкноты: там оказалось 913 тыс. долларов.

В шкафу в кабинете нашли 56 фунтов «неразбавленного» кокаина, на 14 млн. долларов по ценам черного рынка.

Дом Родригеса, названный в протоколе «дворцом», был оснащен сложной системой охраны от налетчиков. Пресса с восхищением описывала белые ковры трехдюймовой толщины и роскошный плавательный бассейн. Хозяин дома, едва завидев полицию, поспешил скрыться, и был арестован за рулем своего «кадиллака» бронзового цвета стоимостью в 40 тыс. долларов в нескольких кварталах от дома. Его лимузин был оснащен баром, телевизором и телефоном. В карманах этого кубинского эмигранта оказалось 6800 долларов наличными.

В ходе этого рейда арестовали еще несколько человек, но Моралеса среди них не было. Прошло две недели. Действуя по данным, полученным после своего первого рейда, полиция установила наблюдение за автофургоном с надписью «Мебель Джека», стоящим у дома в Северном Дейде. 6 апреля перед рассветом из этого дома вышли четверо. Трое сели в фургон и направились на юг. Четвертой, которым оказался Моралес, влез в новый «олд катлэсс» и поехал за грузовиком. Полицейские блокировали дорогу, обнаружили в фургоне вместо мебели 5 тыс. фунтов марихуаны и арестовали всех четверых.

Никто не удивился, что Моралес имел при себе удостоверение, представляющее его как офицера тайной полиции Венесуэлы. Это было в рамках закона.

Гораздо большее удивление вызвал значок ФБР, который обнаружили у Моралеса. Чины ФБР разрешили ему иметь при себе этот значок до тех пор, пока он работал на Бюро как осведомитель.

В доме, где мирно обитали Моралес и марихуана, полицейские нашли документы служебного пользования, содержащие секретные радиочастоты, используемые различными правительственными учреждениями, имеющими дело с борьбой против наркотиков. Обнаружили и служебный радиоприемник, настроенный на 10 частот, принадлежащих ФБР и Секретной службе.

Рокко Сантилли, шеф отдела по распределению частот для национальных телекоммуникаций, был изумлен. «Никто не должен знать, кому принадлежат эти частоты», — заявил он.

У Моралеса были записаны 6 частот Береювой охраны, 10 — Управления общественной безопасности графства Дейд, 6 — Таможенной службы, 4 — дорожной полиции штата Флорида, 5 — полиции Майами и 10 других частот, принадлежащих полиций Майами-Спринг, и гак далее, вплоть до частот, используемых в морском порту.

«Я хотел бы знать, как они попали к нему», — сказал Сантилли, но, видимо, этого знать ему не следовало. Интриги, покупка и продажа секретов, стравливание друзей — все это было образом жизни Касабланки-на-Гольфстриме. Пока официальные лица дискутировали, прошел слух, что Шалуну Моралесу отплатили «его же собственной монетой — предательством.

В 1982 г. Рикардо Моралес при загадочных обстоятельствах был убит в одном из баров Майами; Незадолго до смерти Моралес проговорился, что диверсия против кубинского авиалайнера (окончившаяся гибелью 73 пассажиров в 1976 г. близ Барбадоса), в числе участников которой был он, разработана ЦРУ. Как отмечает американский журналист П. Лерноукс, вряд ли кто усомниться, что бандита поспешили убрать его же хозяева с целью замести следы.

(Мессик X. Боссы преступного мира. М., 1985).

 

ЖИЗНЬ КЕННЕТА ДЖ. БЕРНСТАЙНА

Жизнь Кеннета Дж. Бернстайна покрыта мраком. По его собственному признанию, он приехал из Чикаго, где его отец когда-то держал магазин по продаже автомобилей, чьими постоянными клиентами были люди из банды Капоне. До того как завербоваться во флот в годы войны в Корее, молодой Бернстайн получил степень магистра в области управления частным бизнесом. В Корее он завоевал репутацию отважного пилота и соответствующий знак отличия.

Его первая жена, тихая девушка с Юга, вскоре устала от беспорядочного образа жизни Кенни и от его дружков. Она считала, и не без оснований, что некоторые из них гангстеры. Бернстайн хвастался, что представители его семьи были в числе первых членов «кровавой банды» из Детройта, но проверка показала, что в то время их фамилия звучала по-другому — Бернштейн.

Чета Бернстайнов переехала в Форт-Лодердейл, где глава семьи занялся сделками с недвижимостью, самолетами и судами, не переставая вести активную общественную жизнь. После развода его бывшая жена обрела тихую гавань в лице нового мужа — помощника федерального прокурора, а Бернстайн женился на Энн, обессмертив ее имя тем, что назвал в ее честь круглое административное здание, построенное им во Флориде, в комплексе с еще одним. Первое из этих зданий он назвал своим именем.

Кеннан-билдинг стоит на пересечении Федеральной дороги № 1 и бульвара Оклендпарк, и его арендаторы хвастаются, что их невозможно загнать в угол. Благодаря помощи заправил профсоюза водителей грузового транспорта, уладивших кое-какие проблемы с рабочей силой, это строительство оказалось очень выгодным для Бернстайна. Торжественное открытие комплекса стало общественным' событием, но вскоре после него Бернстайн оказался на грани банкротства. Очевидно, таким путем дала знать о себе его ученая степень в области управления частным бизнесом.

Переведя свою штаб-квартиру в Пуэрто-Рико, Бернстайн поправил дела, занявшись поставкой омаров. Он вновь сделал деньги, но дела подучили неприятный для него оборот, когда он как-то навел пистолет на местного банкира и был обвинен в покушении на убийство. Однако на этом все кончилось. Бернстайн вернулся в Форт-Лодердейл, где построил себе дом под номером 2101 по Миддл-ривер-драйв. Он спроектировал его сам и заплатил за его постройку 650 тыс. долларов. В библиотеке, отделанной дубовыми панелями, после нажатия кнопки стена с книгами отодвигалась и взгляду представал полностью оснащенный стрелковый тир с движущимися мишенями. На стенах, между книг, были установлены пулеметы и другие смертоносные виды оружия, готовые к немедленной стрельбе.

Помимо других вещей, Бернстайн продавал и оружие. Он был тесно связан с Митчеллом Вербеллом Ш., старым соратником Люсьена Конейна, Джоном Нарди, крупным гангстером из Кливленда.

В дела с марихуаной Бернстайн ввязался в феврале 1972 г., после того как в баре Международного клуба в Форт-Лодердейле встретил Джеймса Скотта Харви, молодого человека с большими претензиями. Харви был в ужасе: он обязался доставить, как он сказал, «одной банде из Род-Айленда марихуану, но при первой же попытке переправить ее на катере сбился с курса». Зная, что Бернстайн превосходный пилот, он спросил, нельзя ли перебросить марихуану по воздуху? Конечно, за один рейс всю ее не перевезти, но, может быть, можно сделать несколько рейсов?

Это был своего рода вызов, и Бернстайн принял его. Перед тем как поднять бокалы, они договорились, что Бернстайн наметит в общих чертах план создания авиалинии для транспортировки марихуаны с Ямайки, основного ее источника. Бернстайн решил привлечь в делу нескольких авиационных техников, обученных в военное время летному делу.

На большом необитаемом острове в Багамском архипелаге была устроена временная взлетно-посадочная площадка. Два пилота на самолете «Лоудстар» доставили 5 тыс. фунтов марихуаны. Бернстайн велел часть ее выгрузить, а оставшиеся тысячу триста фунтов отправил в Чилликоте, штат Огайо. После приземления там пилоты были арестованы, а груз конфискован.

После этого Бернстайн сразу же провел сбор своей только что созданной организации, где установил несколько правил. В соответствии с первым, пилотам, приговоренным к тюремному заключению, жалованье продолжало идти во время всего срока заключения. Эта мера была призвана стимулировать их молчание. Второе правило предусматривало уничтожение предателей. Оно вступало в действие, если icro-нибудь все же рискнет заговорить. Бернстайн также договорился со специалистом по детектору лжи, чтобы все члены организации прошли испытание на полиграфе. От процедуры отказался только один человек, и для Бернстайна это было веской уликой. Вскоре с этим человеком, летчиком по профессии, произошел несчастный случай, приведший к его гибели. Больше никаких недоразумений не случалось.

Организация Бернстайна начала набирать силу. Человек по имени Ник представлял ее на Ямайке, где скупал «травку» оптом. Билли отвечал за погрузку марихуаны на самолеты и суда. Очень респектабельный бизнесмен по имени Том в своем доме хранил необходимое оборудование: большой пресс, чтобы плотно спрессовывать листья «травки». Харви, а после его смерти человек по имени Тони отвечали за распространение наркотика. Главным пилотом у Бернстайна был Рик Силки, очень рисковый молодой человек

Был в этой организации Майкл Дж Зорович, в свое время очень богатый житель Форт-Лодердейла, которому затем пришлось испытать тяжелые времена.

В январе 1973 г. Бернстайн расширил свой бизнес. Слишком многие его люди были молодыми и неопытными, чрезмерно осторожными, в то время как он иногда летал у самого кубинского побережья, «настолько близко, что видел взлетающие МИГи». Бернстайн хотел получить все деньги, которые можно было выжать из столь рискованной доставки. Знакомый из Майами-Бич свел его с двумя чернокожими, имевшими свои каналы сбыта наркотика. Этот же знакомый подрядился поставлять клиентов при условии уплаты ему по 5 тыс. долларов с каждого груза, на что Бернстайн согласился и не прогадал. При помощи своего знакомого Бернстайн смог сбывать марихуану не только во Флориде, но и в Новой Англии, и в городах между ними. Все шло хорошо, пока не сбежал Зорович.

Зорович и еще один человек вылетели с грузом «травки» на Багамские острова, но вместо тайного аэродрома организации приземлились на Чабб-Ки. При взлете с острова самолет разбился. По официальным сообщениям, пилот, неопытный молодой человек, погиб, а Зорович пропал без вести.

Багамская полиция конфисковала груз — тысячу триста фунтов марихуаны.

Бернстайн провел собственное расследование и пришел выводу, что его обокрали. Зорович заставил пилота приземлиться в Чабб-Ки и украл большую часть, груза, около 3700 фунтов. Эту «травку» перегрузили на другой самолет, который благополучно взлетел. В конце концов Зоровича обнаружили на одном из югославских курортов; часто посещаемом богатыми молокососами с Золотого побережья Флориды. Если Зорович продал украденную «травку» по обычной цене, то он положил себе в карман более полумиллиона долларов.

Марихуана стала настолько популярным товаром, что Бернстайн мог использовать ее вместо денег. За 3 сотни фунтов «травки» он купил самолет.

Одна из наиболее эксцентричных сделок Бернстайна была реализована на острове Андрос, входящим в группу Багамских островов. Некая банда доставила к острову по воздуху марихуану, упакованную в спортивные сумки, к которым были привязаны баскетбольные мячи. Сумки с наркотиком сбросили с самолета, рассудив, что если они упадут в воду, то не утонут. Бернстайну нужно было подобрать эти сумки, ибо «груз» из-за способа доставки был продан ему По очень дешевой цене. Его люди собрали сумки и сложили в самолет. Мячи же оставили на берегу, что, очевидно, заставило поломать головы охотников на уток.

После 1974 г. Бернстайн решил, что он становится слишком известным. Его брак с Энн распался, и в Калифорнии он женился на Сюзи, с которой поселился на острове около Ньюпорт-Бича. В это же время он приказал летчикам доставлять марихуану из Колумбии, потому что на Ямайке власти стали причинять его людям все больше неприятностей. Группа Нью-Йоркцев обязалась закупить все, что сможет доставить Бернстайн, добавив еще один хитроумный трюк к механизму перевозок наркотиков. Теперь самолеты должны были приземляться около Санфорда, в центральной Флориде, который стал южной конечной станцией для поездов, перевозящих туристов и их автомобили во Флориду с восточного побережья. Вместо долгих перегонов грузовиков с наркотиком на север Нью-Йоркские покупатели перегружали контрабанду в легковые автомобили и загоняли их на платформы. После этого все вместе ехали на север: контрабандисты, автомобили и марихуана, не беспокоясь о возможных проверках и не заботясь о том, чтобы мазать салон автомобиля мякотью ананаса для устранения едкого запаха наркотика^ как эго приходилось делать в прошлом. Это было выгодное соглашение, надежное и удобное, но Бернстайн почувствовал, что покупатели стараются в своих целях воспользоваться его отсутствием в Калифорнии. Приблизительно через месяц он разорвал это соглашение, решив, что лучше всего перейти на кокаин.

Игра окончилась в тот момент, когда большое жюри в Майами предъявило Бернстайну, Клейну и еще одному человеку обвинение в преступном сговоре. Бернстайн был арестован в своем доме в Калифорнии, который перед этим покинула его третья жена. Суд состоялся в феврале 1975 г. в Майами. Во время процесса Бернстайн, верный своей репутации рокового мужчины, попытался даже флиртовать с обвинителем, привлекательной молодой девушкой Карен Аткинсон.

Клейн и Бернстайн были признаны виновными и приговорены к семи годам тюремного заключения каждый.

Бернстайн хотя и подал апелляционную жалобу, но решил улучшить свое положение, дав показания. Без каких-либо угрызений совести он выдал всех участников своих операций, включая бывшего члена законодательного собрания штата и нескольких, уважаемых бизнесменов из Форт-Лодердейла.

Среди тех, на кого указал Бернстайн, были Митчелл Вербелл, торговец оружием из Джорджии; Мортон Франклин, бывший управляющий страховой компанией в Огайо; Джеральд Кан-нингхем, бывший полицейский из Дирфилд-Бича, штат Флорида; Джон Нарди, босс профсоюза водителей грузового транспорта из Кливленда. Всех их обвинили в участии в сложной системе обмена автоматического оружия на марихуану, которую Бернстайн по воздуху доставлял в США

Своего рассмотрения большим жюри ожидали и другие, столь же интригующие дела, когда Бернстайн решил участвовать в мохавских воздушных состязаниях в долине Антилопы, севернее Лос-Анджелеса. Бернстайн был большим любителем соревнований такого рода и, выиграв в 1974 г. воздушные состязания в Рино, был полон желания повторить успех и завоевать кубок в Мохаве.

17 июня 1976 г. он подлетел к Мохаве на одном из двух самолетов «П-51 Мустанг», принадлежащих ему. Они обошлись ему в 80 тыс. долларов каждый. Самолёт, на котором летел Бернстайн, был назван им «Сюзи Кью» в честь третьей жены. Рядом на другом «Мустанге» летел Джим Мэлони, 22-летний пилот из Лос-Анджелеса. На земле в ожидании соревнований, которые должны были начаться на следующий день, стояли два «Морских пирата», «Беллаэрокобра», несколько «П-38» и «Мустангов».

Пролетая над аэропортом, Бернстайн передал на вышку, что собирается пролететь по маршруту, что было в обычае у прибывающих на соревнования пилотов. На высоте 8 тыс. фунтов Бернстайн бросил свой самолет в штопор.

Это был изумительный маневр, который необходимо было закончить на высоте 3 тыс. футов. Однако самолет так и не вышел из штопора.

Под углом в сорок пять градусов «Мустанг» пропахал песок в Мохавской пустыне в двух милях от аэропорта и взорвался чуть поодаль от места падения.

От самолета и его пилота осталось так мало, что невозможно было определить, что привело к катастрофе: неисправность или диверсия.

(Мессик X. Боссы преступного мира. М., 1985).

 

«ТЕФЛОНОВЫЙ ДОН»

Джон Готти — босс боссов всех «семей» американских гангстеров — в своем восхождении на Олимп преступной империи, получавшей доход 16 млн. долларов, сделал всего одну ошибку: «Крестный отец» доверился специалисту по «мокрым делам» Сальваторе Гравано и назначил его своим заместителем.

Более 30 лет Джону Готти удавалось ускользать от справедливого возмездия за многочисленные убийства и насилия, которые числились на кровавом счету преступного клана.

Показания Гравано, арестованного вместе с шефом и без лишних угрызений совести предавшего его, помогли правосудию засадить Гоїти в тюрьму на всю оставшуюся жизнь.

«Сэмми-Бык» «раскололся» в 1992 г., согласившись стать свидетелем обвинения. Его показания разрушили могущество преступного сообщества.

Готти, окруживший себя сборищем дельцов наркобизнеса, сутенеров и убийц, казался им щедрым и великодушным парнем. Каждый год он устраивал традиционный фейерверк в честь Дня независимости США, на радость всей округе запуская в небо ракеты на тысячи долларов.

На улицах восторженные почитатели цеплялись за его пальто, выкрикивали приветствия, когда он пробирался к неприметному зданию, арендуемому гангстерами прямо в центре «малой Италии» — одного из наиболее криминальных районов Нью-Йорка.

За его бронированными дверьми, начиненными сигнальной аппаратурой и сверхсекретными замками, Джон Готти вершил свой суд. Это был офис «Франта Дона», как его еще называли. Здесь с преступника спадала маска филантропа. Азартные игры, незаконная торговля спиртными напитками, проституция, наркотики и убийства были его бизнесом, и Готти вел его со знанием дела. Недаром ФБР окрестило его «Тефлоновым доном», все обвинения отскакивали от него, не оставляя даже царапины. Он был неуязвим, потому что всегда находились свидетели, готовые под присягой подтвердить непричастность «крестного отца» к тому или иному преступлению. Эти люди прекрасно понимали, какая страшная кара их ожидает, если они скажут хоть одно слово против безжалостного главаря гангстеров.

Когда в 1990 г. Готти наконец был схвачен, специальные подразделения ФБР, приложившие столько усилий к разоблачению главы преступной «семьи», были уверены, что на этот раз правосудие свершится.

«Тефлоновый Дон» был обвинен во многих преступлениях, включая убийство в 1985 г. Пола Кастеллано — главаря «семьи» Гамбино, совершенное с целью захвата контроля над этой преступной организацией. В то время как врачи пытались спасти жизнь Кастеллано, Джон Готти был приведен к присяге в качестве нового босса. Но Готти снова удалось вывернуться. Служителям Фемиды было от чего прийти в уныние.

Кто же он, Джон Готти, поднявшийся на высшую ступеньку преступной иерархии?

Родился будущий главарь гангстеров 27 октября 1940 г. Он был пятым ребенком в бедной семье выходцев из Италии Джона и Фанни Готти, где росло тринадцать детей. Семья ютилась в небольшом домишке в Бронксе — одном из самых неспокойных районов Нью-Йорка. Готти так невзлюбил Бронкс, что впоследствии категорически отказался включать этот район в сферу своего влияния.

Джон Готти с детства усвоил, что сила гораздо полезнее знаний. Его отец, еще ребенком прибывший в Америку из Неаполя, работал мусорщиком по 16 часов в сутки, но семья бедствовала. Джон считал, что трудовой путь к успеху — это для дураков, а он должен взять все, что захочет, иным способом.

Когда Джону было двенадцать, родители переехали в Браунсвилл — часть Бруклина, в которой преобладали итальянцы и где кипели этнические страсти. Несколько десятков уличных банд систематически сводили счеты друг с другом. Сильный, мускулистый Готти еще подростком получил кличку «Крепкий кулак». В шестнадцать он возглавлял банду сверстников, которой все опасались.

'і 5 мая 1957 г. Готт впервые попал под арест, но дело было прекращено из-за отсутствия улик.

Большинство закадычных дружков Готти были настоящими головорезами, привыкшими околачиваться в небольших клубах, популярных у итальянцев.

Готти был частым посетителем клубов, которыми руководил Кармино Фатико, в то время капо, или капитан, в гангстерской «семье», возглавляемой Альбертом Анастазией. В клубе Фатико целыми днями слонялись самодовольные, крикливо одетые бандиты с полными карманами денег. Здесь они были окружены тем подобострастием, которое очень импонировало Готт и которое он позже узаконит у себя в клане.

В 16 лет Джон бросил школу в Бруклине и работал сначала гладильщиком, потом помощником водителя грузовика. Но его больше привлекало общение с «крутыми» парнями в бандитских клубах. Подростку льстило то, что бывалые мужчины внимательно слушают его рассказы о налетах и драках. Готти часто отирался на скачках, выполняя мелкие поручения местных гангстеров.

В 17 лет он открыл свой криминальный счет, получив условный срок за кражу.

В 1959 г. Джон днем работал на швейной фабрике, ночью продолжал заниматься преступным промыслом. Где-то в это время он встретил Викторию ди Джоджо, изящную темноволосую женщину с классическими чертами, и был покорен ее неброской красотой и мягкими манерами.

Несмотря на возражения родителей, Виктория вышла замуж за Готти в апреле 1960 г., и год спустя у них появился первый ребенок — Анжела.

В это время Готти был принят в ряды гангстеров в качестве «солдата» в преступную семью Гамбино. Здесь он и встретился с Сальваторе Гравано по кличке «Сэмми-Бык».

30 лет Джон Готти тянул за собой «Сэмми-Быка». У них были схожие судьбы, однако Сэмми не стремился к громкой славе. Его вполне устраивала роль заместителя босса. Сэмми так слепо верил своему шефу, что позднее признался на суде: «Джон Готти был моим хозяином, а я его собакой. Когда он говорил «фас», я кусал». Однако в конце все поменялось: собака укусила хозяина. Пока Готти рос от ранга к рангу, король гангстеров Альберт Анастазия терял популярность. Он окружил себя не слишком преданными людьми, каждый из которых видел себя высшим руководителем клана. Когда глава гангстерского синдиката решил изменить ход событий, было уже поздно: он был застрелен головорезами Карло Гамбино.

После того как Анастазию прикончили в парикмахерской на Манхэттене, боссом клана становится Гамбино. Он потребовал подчинения от «солдат», которые раньше работали на Анастазию. Оценив перспективы, Готти поклялся в преданности сицилийцу, который теперь стал могущественным «крестным отцом». Вскоре Готти уволился со швейной фабрики и нанялся в транспортную фирму. Эта работа давала возможность бывать на складах и таким образом готовить почву для будущих захватов. По ночам он и Сэмми слонялись по барам и ресторанам, добывая информацию о прибыльных грузах для перевозки. Полученные сведения передавались капо — г Кармино Фатико. Капо в гангстерской структуре командовал группой «солдат» в 250 человек Они давали клятву верности «семье», под защитой которой действовали.

В это время Готти получил кличку «Чарли-Фургон», так как в его обязанности входило похищение грузовиков для специальных заданий. А еще Готти вместе с Сэмми контролировал владельцев гаражей, где угнанные автомобили разбирались, а затем снова собирались из разных частей и перепродавались.

Среди гангстеров о Сэмми ходили легенды, например такая. Когда однажды Сэмми сидел дома, к нему подбежала собака, держа в пасти окровавленную человеческую руку. Эта рука принадлежала члену его собственной «семьи», который когда-то перебежал боссу дорогу. Сэмми «пришил» нарушителя гангстерского этикета и сбросил труп в мусорную яму, где собака подобрала понравившуюся ей кость.

Между тем личная жизнь Джона Готти дала трещину. Хотя к  тому времени в семье родилось еще двое детей — Виктория и Джон, бесконечные ночные отлучки главы семьи привели к разладу между супругами.

За кражу автомобиля Готти попал в тюрьму на 20 дней: удивительно, но факт — загребающий многие тысячи долларов гангстер не чурался обыкновенного воровства. В 1966 г. его вновь осудили на 4 месяца за попытку кражи, и на этот раз он потерял работу в компании по перевозке грузов, где добывал обширную Информацию для налетчиков Гамбино.

Готти не питал слабости к вину, не волочился за женщинами, работал по 18 часов в сутки. Единственным его увлечением в «нерабочее» время были азартные игры. Эта страсть заставляла его постоянно искать деньги, снова и снова браться за грязную работу для банды, заниматься вымогательством и другим нечистоплотным бизнесом.

Вскоре ФБР расставило ловушки на Готти и нескольких его сообщников в Нью-Йоркском аэропорту Кеннеди: они ограбили склад с женской одеждой на сумму болёе 7 тыс. долларов. Джон Готти был приговорен к 3 годам лишения свободы, а тюрьма — хорошая школа для любого гангстера.

Пока Готти отбывал наказание, его непосредственный шеф  Кармино перевел штаб-квартиру банды из восточного Нью-Йорка в мрачное помещение клуба, который вскоре стал известен всему миру под названием «Бергин».

Традиционный порядок среди гангстерских кланов в Нью-Йорке не изменился. Избранные ветви — «семьи» Гамбино, Боннано, Дженовезе и Коломбо — получали от преступной деятельности огромные, никем не контролируемые прибыли. Все, кто пытался сопротивляться, безжалостно уничтожались либо доводились до разорения.

Структура этих преступных вооруженных сообществ была такой же, какой она сложилась в начале века: босс, его заместитель, советник, который передает необходимые инструкции капо, отвечающему за «солдат» в своих командах, и, наконец, исполнители кровавых приказов главарей — «солдаты».

«Семья» Гамбино включала свыше 20 команд. В каждой из них было определенной число сообщников, деливших свою добычу с капо. Капо, в свою очередь, направлял прибыль трем высших лидерам «семьи».

В 1972 г., после трех лет тюрьмы, Джон Готти, которому исполнился 31 год, получил повышение. Он отсидел свой срок «честно», никого не выдав, так что заместитель босса Аньело Делакроче поручил бывшему налетчику работу капо бергинской команды.

Делакроче покровительствовал Готти еще до того, как тот попал в тюрьму. Заместителя босса всегда поражали холодный расчет и преклонение перед традициями «Коза ностры».

Готти сконцентрировался на рэкете в среде «белых воротничков» — мелких служащих государственных учреждений и частных фирм. Его интересовали заключаемые контракты, незаконно полученные деньги, индустрия развлечений.

Испытанием на верность клану было для Готти поручение самого дона Гамбино. Стареющий «крестный отец» пребывал в печали — похитили и убили его племянника Эммануэля. Гамбино обещал капо Джону Готти стремительное продвижение по службе, если тот выследит убийцу и отомстит за жизнь мальчика,

Готти с жаром взялся за дело. Моментально были расставлены сети из уличных заправил и мелких гангстеров, то есть тех, кто берется за самые грязные дела. Вскоре Готти уже знал точное имя убийцы. Им оказался некий Джеймс Мак-братни. Остальное, как говориться, было делом техники.

Когда Готти с сообщниками внезапно появился в оДном из баров на Стейтен-Айленде, Макбратни сидел там один и мирно потягивал виски. Гангстер подошел к нему и достал визитку — как выяснилось впоследствии, это было фальшивое удостоверение детектива Нью-Йоркской полиции. Вспыхнула ссора. Необходимо было представить дело так, словно Готти убил соперника, защищая собственную жизнь. Мак-братни попытался выхватить пистолет. Но Готти опередил его. Короткоствольный полицейский револьвер мгновенно выплюнул в лицо жертвы смертоносную пулю.

Однако в баре было слишком много свидетелей. Готти и его старый друг Анджело Руджеро были вскоре арестованы. Им предъявили обвинение в преднамеренном убийстве.

Гамбино нанял для Готти и его сообщника самого искусного из Нью-Йоркских адвокатов Джона Кона. Тот с жаром доказывал на суде, что Готти действовал в пределах необходимой обороны. Кроме того, Кон заключил «джентльменское соглашение» с окружным прокурором. В обмен на смягчение приговора гангстеры пошли на кое-какие уступки, и в результате оба отделались незначительным сроком.

Подкупив охрану тюрьмы, Готти несколько раз выбирался из камеры, встречался с женой, обедал с дружками в ресторане и регулярно угощался итальянской пиццей. Делалось все это под видом консультаций у частного терапевта в Бруклине.

В 1976 г. умер «крестный отец» Карло Гамбино. Согласно практике наследования, занять его место должен был Делакроче — заместитель босса и наставник Готти. Но перед смертью Гамбино назначил боссом своего двоюродного брата — Кастеллано. Тот вручил Делакроче «утешительный приз», разрешив ему остаться заместителем босса, в ведении которого будут находиться 10 из 23 команд «семьи». Специалиста по организованной преступности утверждают, что это было самое неразумное из всего сделанного Кастеллано. Давая конкуренту такую огромную власть, он создал внутри гангстерской империи две противостоящие смертельно опасные для себя группы.

Пол Кастеллано скорее походил на солидного бизнесмена, чем на гангстера. Что касается Готти, то новый босс был явно расположен к изворотливому и удачливому, компаньону.

В марте 1980 г. в личной жизни Готти произошла трагедия. Он очень любил своего второго ребенка — Фрэнка. Мальчику было 12 лет, когда он погиб, попав под машину, которую вел их сосед Джон Фавара. Готти решил отомстить незадачливому продавцу мебели, признанному полицией невиновным в гибели ребенка.

Фавара стал получать анонимные письма с угрозами и подумывал переехать в другую часть штата, подальше от Готти. Всякий раз, когда Джон проезжал мимо дома Фавары, он складывал пальцы, как бы нажимая на взведенный курок.

Четыре месяца спустя, когда Готти и его жена Виктория отдыхали во Флориде, продавец мебели внезапно исчез. Как заявили свидетели, не успел он припарковать свою машину около дома, как из темноты возникла чья-то фигура. Ударом по голове Фавара был сбит с ног и брошен в машину, которая тут же исчезла в неизвестном направлении.

Больше несчастного продавца мебели никто, не видел.

Готти тяжело переживал смерть маленького Фрэнка и каждый месяц ходил на его могилу. Одна из комнат дома была превращена в храм памяти погибшего сына. Фотографии мальчика были обрамлены темным бархатом, который ниспадал тяжелыми складками вокруг позолоченных рамок.

Что же касается гангстерского бизнеса Готти, то он продол жал процветать, тогда как гангстеры из остальных «семей» один за другим попадали в руки федеральной полиции.

Полиция утверждает, что Джон Готти стал главарем Нью-Йоркской банды не столько благодаря своему авторитету в преступном мире, сколько из-за того, что его влиятельным соперникам не удалось избежать тюрьмы.

Серия судов в начале восьмидесятых устранила лидеров организованной преступности в Нью-Йорке, Всех кроме Готти. Сработал отлаженный механизм запугивания властей, умело построенный на привлекательной внешности имидж, а также блестящие способности адвоката Брюса Котлера. Джон Готти никогда не забывал о двойных агентах и время от времени преподавал им уроки жестокости.

Билли Бой значился в досье ФБР как «солдат» в команде Готти, когда тот еще только начинал свою бандитскую карьеру. Это был тот самый человек, который сообщил федеральным властям, что его босс стал заниматься наркобизнесом. Он жил в Бруклине под вымышленным именем с тех пор, как его показания привели к аресту нескольких гангстеров. Одним из них оказался брат Готти Джеме, который получил за незаконную торговлю героином 20-летний срок.

Рано утром Билли Бой отправился из дома на работу. Он не заметил ни троих мужчин, вышедших из автомобиля, запаркованного напротив, ни мгновенно оказавшихся в их руках пистолетов. Когда стрельба прекратилась, тело Билли Боя было изрешечено пулями.

Убийство организовал «Сэмми-Бык» — правая рука босса.

В 1985 г. Готти был обвинен в нападении на ремонтного рабочего и насильственном изъятии у него 325 долларов. Но пострадавший прекрасно знал, кто такой Готти. В больнице он заявил о потере памяти, и все обвинения отпали сами собой.

Годом позже Готти лопался на рэкете, и ему было предъявлено обвинение по трем статьям, включая убийство. Но и на этот раз преступнику удалось избежать правосудия. В 1992 г. будет «доказано», что он не приказывал убивать профсоюзного деятеля, который не платил мафии положенные «взносы».

Правой рукой босса во всех этих преступлениях неизменно оставался его верный «лейтенант» Сальваторе. По его собственному признанию, во второй половине 80-х гг. он совершил столько убийств, что о многих даже забыл.

Сальваторе был арестован вместе с Готти. Обоих ждал суд. Следствие располагало записями подслушанных переговоров, компрометирующих гангстеров, и двумя информаторами, готовыми свидетельствовать против обвиняемых. Было ясно, что уж на этот раз преступникам не выкрутиться.

Но неожиданно Сэмми сам согласился выступить против своих «коллег». Это был редчайший случай в истории криминалистики. Оказалось, что жестокий й хладнокровный убийца, отправивший на тот свет десятки людей, испытывал ужас перед потенциальной возможностью закончить жизнь на электрическом стуле. Поэтому в драматическом судебном разбирательстве в марте — апреле 1992 г. он стал свидетельствовать против Джона Готти и его империи.

Постепенно сознаваясь во всех убийствах, совершенных по приказу Готти. съежившись под пристальным взглядом «крестного отца». Сальваторе понимал, что теперь он конченый человек. В обмен на свидетельские показания Сэмми мог рассчитывать на смягчение приговора за собственные преступления. Над ним нависла угроза пожизненного заключения. Но все-таки это было лучше, чем смертная казнь.

23 июня 1992 г. Готти в последний раз надел свой выходной наряд — сшитый на заказ белый костюм и желтый шелковый галстук Он был приговорен к пожизненному заключению, без права на амнистию. Вместе с боссом был осужден его заместитель Фрэнк Локасио — «Фрэнки Лок>>, также разоблаченный показаниями Сэмми.

По слухам, не разгромленная до конца гангстерская империя Готти стала управляться его сыном, Джоном-младшим. Говорят, яблоко от яблони недалеко падает. Время покажет, бывают ли исключения из этого правила.

(Преступления века. Популярная энциклопедия. Мн., «Дайджест», 1995).

 

КРЕПКИЕ СОВЕТСКИЕ ПАРНИ

Для правоохранительных органов мало задержать бандитов, главное — предъявить им конкретные обвинения. В связи с этим многие операции по задержанию представителей организованной преступности бывают неудачными.

Февраль девяносто первого. Кладбище в сугробах. Вагончик смотрителя на его краю. К нему один за другим подкатывают новенькие легковые автомобили. Из них вываливаются крепкие парни, одетые по последнему писку моды. Некоторые проходят в вагончик, остальные сбиваются в толпу у дороги.

Ровно в полдень, когда автомобилей выстроилось уже штук сорок, над кладбищем зависает вертелу Толпа у дороги замирает. Вертолет начинает снижаться. Из него через мощный мегафон раздаются команды, приказывающие: «Не расходиться! Не оказывать сопротивления!» Но толпа приходит в движение. И тогда в вертолете нажимаются спусковые крючки десяти автоматов. Огонь ведется холостыми патронами, но толпа этого не знает, и, шарахаясь от автоматных очередей, она то сжимается, то снова замирает.

Из вертолета выбрасывается лестница, по которой спускаются солдаты ОМОНа в бронежилетах и касках. Одновременно с двух концов дороги к вагончику подступают десятка два милиционеров. Толпа отсекается от вагончика, куда с автоматами врываются омоновцы, и всех, «удостоившихся чести» заседать там, ставят у стенок с поднятыми вверх руками. На одного, кинувшегося в драку, надевают наручники.

Через несколько минут все сто с лишним человек: и совещавшиеся в вагончике, и толкавшиеся на улице, — будут выстроены в шеренгу вдоль дороги. Каждого из них заставят снять шапку и позировать перед видеокамерой. Кто же они и зачем съехались на кладбище?

Из сводки УВД Кемеровского облисполкома: «09.02. 91 г. органы внутренних дел области стали располагать оперативными данными о том, что 12. 02. 91 г. на кооперативном кладбище близ г. Прокопьевска намечается сходка уголовно-криминальных лиц Кузбасса.»

Руководители УВД безотлагательно приняли решение о проведении мероприятий по проверке полученной информации. Осуществленный контроль ее подтвердил.

Для пресечения сходки были задействованы силы ОМОНа г. Прокопьевска, а также личный состав группы захвата и шестого отдела УВД. В целях обеспечения операции им выделено' в распоряжение 15 единиц автотранспорта и вертолет «МИ-8».

В ходе операции было задержано 125 человек. Все они дактилоскопированы, поставлены на видеоучет. Подавляющее большинство задержанных являются ранее судимыми.

Названная сходка замышлялась с двумя целями. Во-первых, выработать линию поведения по противоборству с органами внутренних дел. Во-вторых, ослабить обострившуюся борьбу за сферы влияния в самой уголовно-криминальной среде, вследствие которой 6 февраля 1991 г. в г. Новокузнецке в стычке между двумя преступными группировками было убито три боевика. Инициатором сходки являлся вор в законе Коростылев, по кличке Коростыль — житель г. Прокопьевска.

Захват сходки готовился в строгой конспирации, милиция угрохала на него уйму сил и средств. А стоила ли овчинка выделки? 122 задержанных отделались легким испугом. Их распустили по домам сразу после установления личностей: ни за кем ничего не числилось. Один находился в местном розыске — его направили Куда следует. У двоих при досмотре изъяты наркотики, самодельный нарезной револьвер и пистолет системы Марголина. По этим фактам возбуждено два уголовных дела. В снегу у кладбища милицейскими металлоискателями найдены 19 ножей, 6 обрезов и боеприпасы к ним.

Если бы руководители УВД заранее вычислили, что операция на кладбище не даст ни единого уголовного дела и не приведет к изъятию оружия, то и в этом случае они вряд ли бы отказались от ее проведения. Захват сходки ударил по престижу ее организаторов — первых воровских лидеров (собрали корешей, а безопасность не обеспечили) и внес на время панику в ряды уголовников. Но и это не все. Весь ход операции был записан на видеокассету, и многие ее фрагменты с комментариями работников УВД показало кемеровское телевидение. Кузбасс впервые мог убедиться: организованная уголовщина — не миф. Она существует и не собирается шутки шутить.

Из сводки УВД Кемеровского облисполкома: «Показ фрагментов видеозаписи проведенной операции вызвал определенный резонанс у населения. С озабоченностью прошедшая сходка воспринята органами области»

(Анисин Н. Мафия заказывает музыку. «Человек и закон», 1991, № 9).

Подобные операции по захвату имели место и за рубежом. Слухи о том, что русские бандиты пробрались в Чехию, обрели реальность. Их «брали» средь шумного пира в импозантном пражском ресторане, сентиментально именуемом «У голубя». У большинства были израильские паспорта.

В налете на «голубиный» ресторан участвовали элитные силы чешского спецназа, отряд по борьбе с организованной преступностью, в воздухе висел вертолет, гремели выстрелы, разбилось немало ценного ресторанного имущества, включая компьютер, мебель и посуду. После успешного завершения операции на свет были извлечены и препровождены в полицейский участок 200 особ, преимущественно русскоговорящих. Среди них были 12-летняя кухаркина дочь, 5 десятков не вполне одетых женщин и случайно затесавшийся в гангстерские ряды пражский трамвайщик На следующий день чехам было торжественно объявлено, что местным МВД проведена самая крупная в истории страны операция по борьбе с организованной преступностью. Чуть позже выяснилось, что все до единого задержанные были вскоре отпущены на свободу за отсутствием улик и что в чешской экономической контрразведке, ни сном ни духом не ведавшей о готовящемся захвате «У голубя», узнав об «операции века», схватились за голову. Ибо задержанных в ресторане бандитов — контрразведчики «пасли» на протяжении последних двух лет, тщательно отслеживая контакты и бизнес.

В итоге 30-минутной операции «голубиное гнездо» преступи ников с Востока было бездарно разворочено. Кого же и за что пражские детективы пытались выманить из гнезда? Мишенью операции стал ресторан, который, по данным здешних криминалистов, служил «центром группировок, подозреваемых в нелегальной торговле наркотиками, оружием, антиквариатом, в организации проституции, краже автомобилей и вымогании долгов». Основной клиентурой ресторана была русскоязычная (иногда с украинским или одесским акцентом) публика, гулявшая аппетитно, с размахом, но в то же время солидно, без кабацких штучек «Голубь» включал в себя казино-клуб «21», ночной клуб, наконец, японский ресторан «Сакура». В верхних покоях заведения уютно гнездились дамы пикантной профессии, в зале наяривали колоритные балалаечники, снабженные, как впоследствии выяснилось, диппаспортами. Руководил заведением израильтянин, в недавнем прошлом гражданин Украины, Анатолий Катрич, привлекавшийся пару лет назад германскими властями по обвинению в мошенничестве с кредитной картой (о чем до последнего времени не ведала пригревшая его на своей территории чешская сторона!). Сомнительное пражское заведение израильтянина процветало.

Впрочем, хаживали к «Голубю» и представители местной общественности, и зарубежные гости. Не однажды бывали здесь видные чешские политики, министры и банкиры, организуя встречи как частого, гак и делового характера. Правда, ходили они лишь до той поры, пока министр внутренних дел Чехии Ян Румл по-товарищески не предупредил их, что ресторан «У голубя» есть не что иное, как гнездо бандитов, находящееся под колпаком его ведомства, а также иод пристальным вниманием американских и британских спецслужб, и что желательно место встреч изменить.

Американские спецслужбы, по словам самого Яна Румла, знали из всего чешского языка только два слова — «У голубя», что доказывало, сколь значительную роль в борьбе с бандитизмом отводят они одноименному ресторану. Что касается англичан, то их интерес носил и вовсе прикладной характер: дело в том, что ресторан «У голубя» являлся еще и штаб-квартирой некоей чешской компании «Аригон», в свою очередь обозначенной как дочернее предприятие британской компании «Аригон Лтд.»

Одним из директоров этой британской компании был некто Семен — он же «Сева» — Могилевич, известный в преступных кругах как· глава восточноевропейского филиала иранско-израильской мафии. По данным британских спецслужб, российской организованной преступности удалось через вышеупомянутую английскую компанию «наварить» свыше 80 млн. долларов, а один из агентов «Аригон Лтд.», британский юрист Чарльз Черчвалд, занимался отмыванием этих денег — за что был арестован британской полицией.

Распутыванием этих завязок и занимались спецслужбы целого ряда государств, включая московское отделение Интерпола. Тут-то и вмешалась в дело непрошеная полиция.

К решению «прихлопнута» «Голубя» чешская полиция пришла, получив анонимное послание на русском языке, утверждавшее: на торжественном ужине, который будет дан «У голубя» в честь 40-летия одного из шефов русской мафии Аверина (он же правая рука главы солнцевской банды Михайлова), будет убит Семен Могилевич (эту информацию подтвердило и московское отделение Интерпола), что, в свою очередь, станет сигналом к развязыванию широкомасштабной гангстерской войны.

Именно последнее обстоятельство стало впоследствии главным оправдательным аргументом в ответах чешского министра внутренних дел Румла на вопросы возмущенных коллег и журналистов, зачем он грубо спугнул банду «У голубя». Министр отвечал, что он предотвратил войну, во всяком случае, на территории Чехии.

На самом ли деле намеревались убить Севу Могилевича или этот донос был хорошо спланированной провокацией, так и осталось неизвестным. Полиция засвидетельствовала, что в день операции к ресторану подъезжали 2 рефрижератора, из чего сделала вывод, что в «холодильниках» планировали вывезта труп Семена. Сам господин Могилевич до «Голубя» счастливо не добрался: запоздав к торжеству и приметив с противоположного тротуара сцену массовых арестов товарищей, он благоразумно изменил маршрут и отужинал в другом заведении под вывеской «У золотой груши».

В рядах «крупнокалиберных» задержанных оказались именинник Аверин, его босс Михайлов и сам шеф заведения Катрич. Однако, как уже было отмечено выше, улик против данных особ у полиции не нашлось: документы задержанных были в порядке, оружия и наркотиков не имелось. Не нашлось улик. протай «главарей русских гангстеров» и у российских правохранительных органов, А посему птички оказались на свободе и тут же разлетелись по свету.

Выдворенный (без фактического обвинения) с территории Чехии Анатолий Катрин, по словам юриста фирмы «Аригон Лтд.», будет продолжать руководить пражским рестораном по телефону из Тель-Авива. Его наместником в Праге стал еще один израильский гражданин — Михаил Вассерман. Ресторан «У голубя», надо полагать, в качестве гангстерской штаб-квартиры почил в бозе, что ставит перед спецслужбами заинтересованных стран задачи по выявлению новых адресов.

(Дмитриева О. «Комсомольская правда», 18.07.1995).

 

ПРЕСТУПНЫЙ КОНТРОЛЬ НАД ШОУ-БИЗНЕСОМ

Шоу-бизнес — одна из традиционных сфер, которую контролирует организованная преступность. Этот контроль может проявляться прямо и косвенно.

Например, шоу-карьера скандально известной певицы Азизы пришла к своему логическому завершению. Дело даже не только в том, что за несколько лет присутствия за эстраде она не провела практически ни одной серьезной репетиции.

На ее квартире был обнаружен склад с оружием: 5 килограммов тротила, 21 электродетонатор, 208 патронов, 3 гранаты РГ-42 и автомат Калашникова с двумя снаряженными рожками. Оружие было изъято сотрудниками седьмого отделения МУРа (отдел по борьбе с угоном автотранспорта) во время ее гастролей в Назрани. Прямо с трапа самолета, нейтрализовав охрану, ее забрали на Петровку и продержали пару часов, после чего отпустили.

В 1991 г. Азиза уже была в подобной ситуации, оказавшись в центре разбирательства обстоятельств смерти Игоря Талькова. После этого она практически очутилась в изоляции. Ее не приглашали ни на концерты, ни на презентации, для нее были закрыта двери студий звукозаписи и продюсерских фирм.

Ситуация, как в первом, так и во втором случае, осложнилась участием одного из самых серьезных уголовных авторитетов Игоря Малахова. Вместе с нею он проходил по делу об убийстве Игоря Талькова и неожиданно был обнаружен в квартире, где производили обыск. По сведениям, полученным из правохранительных органов, им контролируется значительная часть шоу-бизнеса, рекламы на телевидении, ювелирного бизнеса. Он долгое время опекал Азизу, и именно благодаря его влиянию она вернулась на сцену после убийства Талькова. Он наверняка вложил в нее колоссальные суммы: в производство клипов, подготовку дисков. Всего, что она зарабатывала на эстраде, а это было 3–5 тыс. долларов за концерт, не хватило бы и на десятую часть для ее раскрутки как певицы.

В 1995 г. Азиза объявила о создании благотворительного фонда помощи беженцам из Чечни. Но подробности о нем узнать не так просто. Есть сведения, что певица связана с Федеральной службой безопасности и что именно туда она с большой готовностью сообщает о своих планах. Известно, что подобные фонды могут использоваться для перекачки криминальных денег.

Среди направлений деятельности воровских кланов особое место занимает целенаправленное распространение обычаев и традиций преступной среды, пропаганда криминального образа жизни. Это, по представлениям бандитов, должно укрепить их положение в преступном мире. Особенности такого необычного феномена заключаются в полулегальном, а в некоторых случаях уже и в легальном внедрении негативных норм, асоциального образа жизни.

Распространение криминальных идей, взглядов и норм осуществляется исподволь, незаметно, как в непосредственном общении авторитетов преступной среды с рядовыми людьми; так и через художественные произведения, отдельные публикации. Еще В. Шаламов, узник совести, проведший около 20 лет в застенках ГУЛАГа, писал: «…Художественная литература окружила мир воров романтическим ореолом, соблазнившись дешевой мишурой. Художники не сумели разглядеть подлинного отвратительного лица этого мира. Это — педагогический грех, ошибка, за которую так дорого платит наша юность».

Обратимся к В. Шаламову, описавшему то, как «воры в законе», «герои в мире неволи», выживали в местах лишения свободы в 30 — 50-е гг.: «…Если вор по своему «закону» и не считает за честь и доблесть писать доносы на фраера, то отнюдь не прочь в целях своей выгоды составить и дать начальству политическую характеристику на любого своего соседа. В 1938 г. и позднее — до 1953 г. — известны буквально тысячи визитов к лагерному начальству с заявлениями, что они, истинные друзья народа, должны донести на «фашистов» и контрреволюционеров».

А. Солженицын говорил: «Скажем· и слово в защиту блатных. У них-то есть «своеобразный комплекс» и своеобразное понятие чести. Но не в том, что они патриоты, как хотелось бы нашим администраторам и литераторам, а в том, что они последовательные материалисты и пираты…Это племя, пришедшее на землю — жить! А так как времени на тюрьму у них приходится почти столько же, сколько и на волю, то они в тюрьме хотят срывать цветы жизни, и какое им дело — для чего тюрьма задумана и как страдают другие тут рядом».

«Плацдарм» пропаганды криминальных обычаев — пошлая эстрада, низкого уровня фильмы и спектакли, словом, масс-культура.

«…Нинка, как картинка, с фраером гребет, дай-ка, Федя, финку, я пойду вперед, поинтересуюсь, что это за кент, ноги пусть рисует, Сёма, это мент, я знаю…» — поет Михаил Шуфутинский.

«Пьггал меня мусор: «Крыса позорная, рассказывай, сука, с кем в деле была, — а я отвечала гордо и смело, Это душевная тайна моя»,- с надрывом вторит Любовь Успенская.

«Через день на Молдаванке, в семь пятнадцать после пьянки, тётю Розу взяли мусора. Тетя Роза им сказала: «Ждите шторм на девять баллов, вы в натуре суки, фраера…», — не отстает Вика Цыганова.

Любому «вору», «положенцу», «смотрящему», другим членам преступных кланов ничего не стоит заплатить некоторым издательствам, телепрограммам, киностудиям, отдельным писателям, журналистам, кинорежиссерам, певцам. Впрочем, иные из них и сами, без «оплаты», подвержены влиянию уголовной романтики.

Известно, что гостями фестиваля «Кинотавр» бывают «воры в законе», другие преступные «авторитеты «. Подоплека таких приглашений и посещений достаточно объяснима: кинозвезд, режиссеров, продюсеров вовсе не шокирует «воровская» компания. Они от воров «тащатся». И правда, отчего бы мастерам киноэкрана не познакомиться с героями будущих фильмов? В уже вышедших кинолентах мы успели насмотреться на героев-преступников, которые просто-таки выдавливают слезу у зрителя: и детство у них было голодное, и родители мерзавцы, и пули они всаживают исключительно в отпетых негодяев. Один из подобных фильмов — «Тюремный романс» кинорежиссера Евгения Татарского, выпущенный на экраны кинотеатров в 1993 г. Герой фильма, откровенный садист, член воровского клана, оказывается в трактовке создателя киноленты высоконравственной личностью. И уже неважно, что, совершая побег из следственного изолятора, он убивает несколько сотрудников МВД.

Конечно, проникновению в жизнь воровских законов и традиций способствуют прежде всего современные российские условия. Люди становятся восприимчивыми к различного рода авантюрным теориям, нигилистическим криминальным идеям, привыкают к «правилу».

То, что не разрешается законным. путем, решается с помощью преступления. И так будет до тех пор, пока не появится пакет законодательных актов, отвечающих общественным отношениям, в том числе закон об организованной преступности.

(Разинкин В. Таланта и поклонники российской мафии. «Литературная газета», 1995, № 42).

 

КРЫМСКИЕ «БАШМАКИ»

Политическая машина во все времена черпала средства из различных источников. Среди таких источников следует отметать преступную деятельность отдельных групп, которым за определенное вознаграждение разрешают заниматься ею.

Связь местных политических организаций и их подручных с бандами преступников основывается на денежной выгоде и гарантии покровительства.

Лидеры крымского меджлиса Местафа Джемилев и Рефдт Чубаров заявили в конце августа 1995 г. о готовящемся на них покушении. По их версии, угроза исходит от «Башмаков», членов преступной группировки братьев Башмаковых.

В июне 1995 г. крымские татары с лозунгами «бей мафию!» сожгли палатки «Башмаков» под Феодосией. Подтолкнуло их. на эту акцию чувство мести: на базарчике в селе Курортном рэкетиры зверски убили двух татар. Похороны превратились в демонстрацию. Возмущенная уголовным беспределом многочисленная колонна на машинах двинулась через Коктебель к Феодосии, отмечая огнем места, связанные с «Башмаками». В одном из пансионатов толпа разгромила ресторан с казино, в котором, собирались бандиты-.

Эхо июньских событий прозвучало в августе 1995 г. По информации источника, знакомого с криминальной средой, «Башмаки» потребовали за разбитые палатки с татарских депутатов чуть ли не миллион долларов. Крым оказался на грани этнического взрыва.

С 1944 г., со времени депортации, Крым был закрыт для народа, считавшего его своей родиной.

Пик массового возвращения татар на полуостров пришелся на начало 90-х гг. В рамках общегосударственной программы Украины вернулось более 250 тыс. человек.

Полуостров встретил возвращение сдержанно. С трудом, но выделили землю. Тесно прижавшись, потянулись вверх домики татарских поселений. Спешно строились мечети. Однажды в здании севастопольского архива флота (бывшем культовом здании) появился эфенди, и вскоре в экспроприированной мечети вновь зазвучал Коран.

В 1991 г. запестрел красками политический Олимп Крыма. Оказалась востребованной и прибывшая этнически единая масса избирателей. Ожидалась приватизация, серьезно встал вопрос, кто будет хозяином крымских санаториев, совхозов, флота и его базы.

Перед выборами президента Крыма политическое движение раскололось на два лагеря: «умеренных» пророссийской ориентации и «радикальных» проукраинской. «Бедных родственников» потянули в разные стороны. С кровью. Погиб лидер Национального движения крымских татар Юрий Османов («умеренный»). Его тело, зверски изувеченное, обнаружили неподалеку от гостиницы «Москва». «Следующим после Османова буду я», — пророчески произнес на похоронах «радикал» Эскандер Меметов, экономический советник председателя Верховного Совета Крыма. Вскоре его автомобиль расстреляли киллеры.

История братьев Башмаковых берет свое начало в. 1991 г. Тогда их группировка, вышедшая из-под крыла другой, с названием «Русь», стала претендовать на лидерство в Крыму. «Башмаки» делили Южный берег с «греками», другими местными группировками. Примкнул к Башмаковым и севастопольский спортсмен Поданев, возглавлявший Христианско-либеральную партию Крыма. Самая многочисленная партия республики просуществовала три месяца. За это время был перестрелян весь ее актив, бандитское окружение «папы» Севастополя. На следствии выяснилось: боевики председателя силой заставляли вступать в партию бизнесменов, требуя от них взносы в твердой валюте.

От нуль киллеров погибли Башмаков-старший и Поданев. На первое место вышел третий «авторитет» по кличке Воронок Впрочем, так его зовут в криминальных кругах, а для местного истеблишмента он учредитель финансовой группы. Вот характерный случай, связанный с Воронком. Как-то глава правительства республики А. Франчук вызвал к себе министра внутренних дел В. Криченко. В приемной генерала попросили подождать. Больше часа сидел у двери главный милиционер Крыма, ломая голову: кто же там, в кабинете? Наконец дверь открылась, и мимо ошеломленного министра прошел улыбающийся Воронок

О том, что в Крыму идет новый передел собственности (первый провели в 1991 — 1993 гг.), сфер влияния на криминальном уровне, говорит серия заказных убийств лета 1994 г.

Капитал идет рука об руку с криминалом. Крым, прежде всего Севастополь, — в сфере влияния «московской» преступной группы во главе с «вором в законе» Рашидом Измаиловым. В группе также бывшие «теневики», ныне крупные владельцы недвижимости. Но это не все. По оперативным данным, за Крым всерьез взялись итальянцы. Полуостров интересен выходом к морю, близостью Украины, России, Грузии. Его можно использовать и для транзита наркотиков, отмывания «грязных» денег, реэкспорта нефти. Крым стал заманчивым местом для торговцев оружием. Пистолеты, автомата, гранатометы беспрепятственно проникают из Приднестровья, Чечни.

В новом переделе до последнего времени принимает участие незаметная группировка татарина Али из Бахчисарая. Ее ядро составляют охранники коммерческих структур. В севастопольском управлении по борьбе с оргпреступностью считают: группировка Али, помимо всего прочего, подпитывается от совместных крымско-турецких предприятий.

За последний год Али окреп. Его люди прошли отличную подготовку. Из заслуживающего доверия источника: в районе села Орлиное Али удалось под видом военных сборов провеет тренировку своих боевиков. Лидер готовил подопечных к чему-то серьезному.

В июне 1995 г. (информация крымского управления по борьбе с оргпреступностью) демонстрантов-татар готовы были встретить 2 тыс. вооруженных «Башмаков». Защитить собственность им помешали бойцы «Беркута». Этот шаг дал повод для нападок на МВД республики: «Мол, милиция охраняет преступников»

(Смирнов С. Грядущий крымский хам, или национально-освободительная борьба с криминальным игом. «Литературная газета», 18. 10. 95).

Преступникам разрешается действовать не только потому, что они оказывают политикам помощь при проведении выборов и увеличивают своими взносами денежные фонды партии, но также и потому, что они значительно содействуют росту доходов своих патронов. Эта связь необходима также и самым бандитам, потому что, вступив в союз с лицами, контролирующим механизм правосудия, они обеспечивают себе защиту от закона.

 

ГРУППИРОВКА ЗАХАРА

Сторонники реформ приходят и уходят, тогда как преступная банда, часто под предводительством одного и того же лица, продолжает свою деятельность долгие годы.

Александр Захаров родился 1 декабря 1951 г. в поселке-санатории Сосновка Витебской облает. Окончив восьмилетку, он почти сразу — в 15 лет — заработал первый срок за кражу. Отсидев отмеренный судом срок, Александр Александрович вышел на свободу, но в 1974 г. вновь оказался за решеткой — на этот раз за умышленное нанесение тяжких телесных повреждений. Тогда потерпевший скончался, и Захаров был отправлен в колонию на 9 лет.

Покуролесив по тюрьмам и лагерям, он осел во Владимирском централе, где заслужил себе авторитет «вора в Законе». Поговаривают, что именно там он был не только «коронован», но и пристрастился к наркотикам. В 1983 г. Захаров вновь глотнул воздух свободы. Правда, ненадолго — всего через год он был пойман милицией с наркотиками в кармане и в результате отправился в места не столь отдаленные на 4 года.

Во время долгих отсидок и кратких передышек на свободе Захар снискал себе славу непримиримого борца с кавказскими группировками, активно завоевывавшими тогда позиции в Москве и Московской обласги. В своей среде он считался ревностным почитателем воровских традиций и «отрицалой» (человеком, крайне агрессивно настроенным против правоохранительных органов, тюремной администрации и вообще официальной власти). Эта репутация дала свои результаты. Так, во время своей последней отсидки, находясь в Волоколамской тюрьме, как поговаривают, он не раз был замечен в городской сауне в обществе прекрасных Дам и ел преимущественно не баланду, а деликатесы и пил изысканные вина. Также рассказывают, что после окончания срока Захар подогнал к своей колонии колонну грузовиков «с гуманитарной помощью» — фруктами, спиртным и угощал всех желающих.

Освободившись в 1989 г., Захар постоянно находился под наблюдением милиции и неоднократно задерживался по подозрению в различных преступлениях, однако каждый раз дело не доходило до суда. Одним из наиболее значительных эпизодов «свободной» жизни авторитета стал инцидент в ресторане «Рус-отеля» (мотель «Солнечный»), что на Варшавском шоссе. Именно там 1 декабря 1992 г. он справлял свое 41-летие.

Информация о том, что эта знаменательная дата будет приурочена к очередной «воровской сходке», поступила в отдел по борьбе с бандитизмом МУРа задолго до назначенного времени. Кроме того, детективы имели информацию о том, что на сходке намечено решать весьма спорные экономические вопросы, а охранять покой боссов будут вооруженные до зубов боевики. По оперативной информации, в мероприятии должны были участвовать 100–120 человек Тогдашнее руководство ГУВД приняло решение о задержании всех участников «сходки» — в. конце концов это был первый случай, когда бандиты практически открыто отмечали день рождения «своего генерала». На подъездах к отелю были выставлены посты наружного наблюдения, которые отслеживали машины прибывающих и расстановку постов их охраны.

Около 21.00 колонна автобусов и машин с сотрудниками МУРа, ОМОНа, ОМОН и УБКК тогдашнего МБР подкатила к парадному входу отеля. Блокировав здание и дежурившие у входов сторожевые пикеты бандитов, оперативники ворвались в находившийся в цокольном этаже уютный ресторанчик Вся компания была застигнута явно врасплох — никто из собравшихся не успел даже встать со своих мест, у некоторых на столах на специальных тарелочках лежали порции наркотиков. Всего было задержано 126 человек из числа авторитетов и активных участников ведущих группировок (не считая рядовых бойцов), в том числе и пятеро «воров в законе» — Сам Захар, Исаев Андрей Викторович, известный под кличкой Расписной, лидер «мазутскинской» группировки

Алексей Петроз по кличке Петрик, авторитет Вячеслав Маракулович Слива по кличке Слива, а также два «патриарха» уголовного мира — Гайк Геворкян по кличке Гога Ереванский и Владимир Савоськин по кличке Савоська.

У Захарова милиционеры тогда обнаружили при себе 45 г марихуаны, у Расписного — гранату РГД-5 с запалом, а у Сливы — 4В г маковой соломки. При осмотре многочисленных автомашин оперативники нашли 4 ножа, резиновые палки, металлические прутья и макет пистолета.

Следует отметить, что на самом деле оружия было намного больше. При входе в отель, дабы подчеркнуть свои миролюбивые намерения, участники торжества сложили «стволы» в сумку и сдали в гардероб. Когда же началась операция, ее забрала под видом постояльца гостиницы специально предупреждённая на «пожарный» случай проститутка (из-за больших масштабов отеля и его специфического контингента милиционеры не устраивали Тотальной проверки всех постояльцев, большинство из которых были иностранцы. В результате все задержанные на сходке через некоторое время были отпущены за недоказанностью преступлений.

Тем не менее акция московских сыщиков вызвала бурную реакцию в преступной среде. Поговаривали, что вскоре после облавы в «Солнечном» неизвестные позвонили начальнику ГУВД по «прямому» засекреченному телефону и предупредили, что еще одна подобная акция — и с его сыном может случиться «неприятность». После того, как шум от неудачного дня рождения улегся, в начале 1993 г. Захар вернулся в тихую подмосковную Балашиху. Там он держал под контролем местную преступную группировку и активно внедрялся в нарождавшийся частный бизнес. Известны документы, согласно которым лично сам Захаров получал от ТОО «Камин» через Балашихинскую станцию автотехобслуживания новые автомобили «Жигули». Однако, будучи отчасти человеком добрым и сентиментальным, Захар не делал капитала на автобизнесе. Рассказывают, что 5 новых «Жигулей» из партии он подарил своим одноклассникам, прозябавшим в родной Сосновке и работающим трактористами и комбайнерами.

В этот же период в поле зрения милиции попал некто Равиль Мясоустов, ставший «правой рукой» Захара и также активно участвующий в его полулегальном и теневом бизнесе.

В очередной раз Захар привлек к себе внимание милиции в марте 1994 г., когда в Балашихе был расстрелян один из немногочисленных чеченских «воров в законе» Султан Даудов. Захар не терпел кавказских авторитетов и с трудом мирился с соседством Султана, но до открытых столкновений никогда не доходило. Как рассказывали оперативники, незадолго до кончины Султан приехал в офис балашихинской фирмы «Интеррос», где в сауне и баре частенько сиживал Захар (в определенных кругах этот офис был более известен как «Бесихинская дача»).

Султан приехал не просто так, а с претензией — один из приближенных Александра Александровича, некто Яша, вымогал деньги у друга Султана — Артура. Говорят, что Султан тогда угрожал пистолетом Яше, а наблюдавший за этим со стороны Захар многозначительно поинтересовался здоровьем Султана. Дальнейшие события показали, что этот интерес был вовсе не праздным.

21 марта рано утром к офису «Интерроса» подъехал джип, в котором находились сам Султан, его помощник Ислам и телохранитель Саша. Султан и Саша вошли внутрь, а Ислам остался за рулем иномарки. Едва они вошли в помещение, как раздались автоматные очереди. Через несколько секунд был открыт огонь и по джипу. Раненный в ногу Ислам попытался скрыться с места побоища, но был задержан местными оперативниками. На месте оперативники обнаружили ВАЗ-2109, в салоне которого находились трое молодых людей (один их них оказался администратором фирмы), собиравшихся куда-то вывезти, раненного в голову Сашу. (Последний через 4 часа скончался в местной больнице). В салоне машины были также найдены пистолет и две снаряженные к нему обоймы.

Тело Султана сотрудники милиции нашли лишь через несколько часов в лесу на окраине соседней деревни Новая. Можно сказать, что это было последнее громкое явление Захара широкой общественности. После события на «Бесихинской даче» авторитет «лег на дно», опасаясь мести со стороны соотечественников Султана, да и сотрудники милиции были не прочь задать Захару несколько каверзных вопросов.

Говоря о Захаре, нельзя не сказать и о том, что его группировка рвалась, да и продолжает рваться к власти не только в уголовной среде. Так, в одном из известных правоохранительным органам договоров значится некий Вячеслав Мжельский, известный в преступной среде под кличкой Мжеля. Будучи близким другом Захара, Мжельский при невыясненных обстоятельствах стал помощником депутата Госдумы Гуськова, а 14 марта 1995 г. с Мжельским случился весьма неприятный инцидент.

Примерно в 13.20 Вячеслав Мжельский и его водитель 39-летний Вячеслав Черешнев вышли из магазина, размещенного в Доме быта на Первомайской улице в Балашихе. Сев в джип «Мицубиси-Паджеро», водитель и его патрон собирались выехать с территории стоянки, когда появились убийцы. Двое неизвестных открыли по иномарке прицельный огонь из автоматов Калашникова. Раненный в грудь, голову и живот Черешнев скончался на месте. Вячеслав Мжельский сумел выскочить из машины и попытался скрыться. По всей видимости, бизнесмен хотел забежать обратно в офис. Тогда из припаркованной неподалеку «шестерки» выскочил еще один бандит и стал стрелять вслед предпринимателю из пистолета ТТ. Расстреляв обойму, бандит вскочил обратно в машину и скрылся с Двумя автоматчиками.

Прибывшие через несколько минут оперативники не обнаружили у места расстрела и его окрестностях Вячеслава Мжельского. Зато в изобилии валялись стреляные гильзы, которых сотрудники милиции насчитали 25 от автомата Калашникова и 7 от пистолета ТТ. В расстрелянном джине рядом с телом убитого водителя было найдено удостоверение помощника депутата Государственной Думы Федерального собрания России Анатолия Владимировича Гуськова, баллотировавшегося от 108-го избирательного округа. Документ был выписан на имя Вячеслава Мжельского. Впоследствии Гуськов сделал официальное заявление, в котором выразил протест против разгула преступности и призвал милицию поскорее изловить негодяев. Тогда же пострадал и еще один человек Мжельского — 23-летний Игорь Дубовик, известный под кличкой Дубик. С несколькими огнестрельными ранениями Дубовик был доставлен в местную больницу.

Наиболее крепкие позиции Захар, по данным оперативников, имел в липецкой и владимирской оргпреступных группировках и при необходимости вызывал оттуда подкрепление. Захар был близко знаком с престарелым Гайком Геворкяном. После происшествия в «Солнечном» он также избежал неприятностей со стороны милиции, но, видимо, не только она имела к нему претензии. 12 апреля прошлого года в 19 30 у своей квартиры на улице Гарибальди он был расстрелян неизвестными из пистолета ТТ. Пули попали ему в голову и грудь. Позже от рук наемных убийц пали и друзья Захара Сергей Тимофеев по кличке Сильвестр, Игорь Максимов по кличке Макс, Александр Орахелошвили (Саша Итальянец) и другие.

Что же касается основных компаньонов Захара, то они пока преимущественно живы. Вячеслав Маракулович Слива, так и не ужившись с российским правосудием, обосновался в Канаде (кстати, он пытался выехать в Америку к своему «крестному отцу» Вячеславу Иванькову по кличке Японец, но американская полиция сочла его нежелательной персоной). Расписной после многочисленных покушений киллеров и газетчиков предпочитает разъезжать по просторам России, чаще всего появляясь в Москве.

(Яров В. История Захара. «Республика», 04.08.95).

Если мы откажемся от сентиментальности в пользу реалистического подхода, мы должны будем признать, что в основе почти всех преступлений, источником которых не является психическая неполноценность, лежат экономические причины. Причиной большинства преступлений, совершаемых в настоящее время, является нужда или алчность. Малозначительные преступления вызываются главным образом нуждой, в то время как преступления, причиняющие большой ущерб, имеют своим источником алчность и стремление к власти.

 

ГРУППИРОВКА МАЛЫШЕВА

Организованная преступность и рэкет представляют собой наиболее современное и наиболее опасное проявление паразитической психологии.

Современная организованная преступность является продуктом нашей социальной, экономической и политической системы и может быть устранена только с преобразованием последней. В существующей системе всегда будут возникать лидеры преступных сообществ.

Малышев Александр Иванович — сведения из анкеты: 1958 года рождения, русский, неработающий, разведен. В 1977.г. был осужден за умышленное убийство. В 1984 г. получил новый срок — тоже за убийство. В детстве занимался борьбой. По информации сотрудников милиции, Малышев возглавлял своеобразную бандитскую империю. Сидя в офисе на Березовой аллее, он вел прием коммерсантов, — иных, словно прокурор, вызывал к себе на беседу. Общее количество боевиков в империи превышало две тысячи. Больше половины — с оружием. Сам Малышев ничего не делал своими руками. А те соратники, которых удалось привлечь, придерживались принципа «молчания». Развязка наступила в сентябре 1992 г., когда в региональное управление по борьбе с организованной преступностью поступила информация: личная группировка Малышева удерживает под охраной некоего предпринимателя Дадонова, «выбивая» из него несколько сотен тысяч долларов. Милиции удалось выкрасть заложника. 6 октября 1992 г. было задержано свыше 30 человек из ближайшего окружения Малышева. Был взят и сам Малышев — в белом «Вольво» с незарегистрированным кольтом в кармане.

Длительная работа по делу, анализ собранных доказательств, в том числе и результатов электронного наблюдения, позволили следствию изменить первоначальное обвинение на более тяжкое — «бандитизм». Квалификацию действий «малышевской» группировки по статье 77 уголовного кодекса РФ Генеральная прокуратура признала обоснованной.

(Константинов А. О том, что общего у депутата и бандита «Комсомольская правда», 18.02.95).

 

ТАНКИ И АВТОМАТЫ НА СЛУЖБЕ БАНДИТОВ

Бандитизм непосредственно связан с незаконным производством оружия и торговлей им. Бандиты с каждым годом вооружаются все «круче». Ярким примером этому служит «танковое дело» в Нижнем Тагиле.

Новейший боевой танк «Т-90», только что с испытательного полигона, двигался по улицам провинциального города в сопровождении вереницы автомашин с дымчатыми стеклами. Происходило все это в мирном уральском городе Нижнем Тагиле в августе 1993 г. В машинах — те, кто предпочитает не афишировать свою деятельность: представители криминальных группировок, к которым, по подсчету УВД города, относится каждый тысячный тагильчанин. Танком управлял один из них, работник ТОО «Гонг» — фирмы занимавшейся «упорядочением уличной торговли» и объединявшей в основном спортсменов-боксеров и единоборцев.

Производственное объединение «Уралвагонзавод» в Нижнем Тагиле выпускает танки. Испытания проходят на полигоне, который находится на выезде из города. Этим и воспользовались, готовясь к криминальной разборке, трое тагильчан. Суть конфликта: некий кооператив «Синтез» привез в Нижний Тагил фрукты и осмелился торговать ими, не уплатив «за торговое место» товариществу «Гонг». Препирательства длились два дня — с взаимными угрозами, драками, угоном автомобиля. Наконец, было назначено место и время встречи для полного выяснения отношений. Председатель кооператива «Синтез» чеченец С. Закриев, не в силах противопоставить «наездам» что-либо реальное, пообещал привезти «чеченскую мафию». Тогда тагильчане и решили усилить свой отряд танком.

Угнать танк оказалось несложно. Трое работников «Гонга», остановив на обочине дороги между полигоном и заводом «Жигули», прикинулись, что у них сломался двигатель. Водитель-испытатель выглянул из люка узнать, в чем дело, и осекся на полуслове: на башню быстренько взобрались двое парней, один из них — с гранатой. Уже через несколько минут на месте водителя был «гонговец» Ю. Власов, направивший машину сначала к офису своей фирмы, а затем к месту предполагаемой разборки. Из чувства солидарности туда подкатили и члены других городских группировок, прибыли местные криминальные авторитеты Все ждали «чеченскую мафию».

Просьба милиции вернуть танк хозяевам успеха не имела. «Да покажите мне этих чеченцев!» — требовал начальник криминальной милиции города И. Анискин. Слова его борцы с «чеченской мафией» истолковали превратно. На двух машинах они отправились искать чеченцев. И нашли: «Жигули» с четырьмя «лицами кавказской национальности». Сначала по кавказцам ударили автоматной очередью из одной машины, потом обстреляли из обреза. Двое пассажиров получили ранения.

У шашлычной Е. Исаев (как установило следствие и суд, именно он стрелял из автомата) увидел убегавшего «врага», и началась погоня. Для 22-летнего М. Папанова это были последние секунды жизни.

Позже выяснилось, что кроме национальности ничто не связывало его ни с этим конфликтом, ни с «чеченской мафией». Случайная смерть.

Танк, не сделавший ни одного выстрела, вернули представителю «Уралвагонзавода». Кое-кто из первых лиц криминального мира в тот же день покинул город.

Администрация Дзержинского района, где разворачивались события, еще в 1992 г. приняла постановление, согласно которому «Гонг» занимался «упорядочением» уличной торговли, проще говоря, собирал мзду, как верила администрация, в размере 50 — 70 рублей. Лишь из показаний потерпевших торговцев фруктами стало известно, что. требовали с них много больше: 100 — 120 тыс. рублей.

Трое второстепенных участников получили от года до трех лет лишения свободы с отсрочкой исполнения приговора. Семеро — колонию общего режима (тринадцать, девять, восемь, пять лет).

(Овчинникова Е. Мафия прет танком. «Комсомольская правда», 1.03.95).

Работники оружейных заводов бывают не только жертвами бандитов, как в случае с уральским танком, но часто добровольно вступают в контакты с преступным миром.

Оружейники Ижевска вступают в криминальные отношения с подпольными торговцами оружием. Немалый шум вызвала афера, которую провернула руководитель частного предприятия «Аван» Антонина Атапина. Она заключила с Ижевским механическим заводом контракт на вывоз за рубеж 4, 5 тыс. — спортивных пистолетов, но характеристикам ни в чем не уступающих боевым. Но вместо далеких стран» стволы» оказались в Грозном, а Атапина — под следствием.

Были еще «утечки» оружия, большие и малые. В 1995 г. в Ижевске за хулиганство задержали рабочего оружейного завода. При осмотре квартиры дебошира заметили торчащие из-под кровати автоматные приклады. Стражи порядка обнаружили дома у рабочего-оружейника целый склад: 18 «Калашниковых» без номеров и в заводской смазке, 31 магазин к ним, 8 штык-ножей, более тысячи патронов и готовую к работе оружейную мастерскую. Как выяснилось, рабочий по совместительству оказался торговцем продукции родного предприятия. Нес ее в массы. А сообщники у него были в режимной службе завода.

Одна из преступных групп торговцев оружием попала в поле зрения московской милиции в начале 1995 г. Вышли на сбытчиков, а дорожка потянулась в Ижевск. Туда срочно были командированы опытные сыщики. Чтобы установить состав группы и документально подтвердить ее преступную деятельность, потребовалось немало времени. И все же уголовное сообщество удалось «раскрутить» и привлечь его активных членов к ответственности. Изъято 154 ствола, более 15 тыс. боеприпасов, гранаты, десятки газовых пистолетов.

Почти одновременно с этой группой местные сыщики разоблачили еще одну преступную четверку. Дельцы от оружейного бизнеса занимались сборкой автоматов кустарным способом, а затем сбывали их бандитам. В ходе задержания и Обысков оперативники обнаружили 21 автомат без заводских номеров, патроны, инструменты и детали к оружию.

Все подпольные производители и торговцы оружием оказались на скамье подсудимых. Но при огромном спросе на «стволы» вряд ли кто-то может поручиться, что место одних не займут другие.

 

ПРЕСТУПНЫЕ ГРУППИРОВКИ НА ТАМОЖНЯХ И В АЭРОПОРТАХ

Можно смело констатировать тот факт, что главари организованной преступности и рэкета, а также их подчиненные изъяты из поля действия законов. Никто из очевидцев совершенного преступления, никогда не даст показаний из страха перед местью. Кодекс чести преступного подполья запрещает даже смертельно раненному бандиту называть своего убийцу.

Самарская таможня — внутренняя, существовала за счет аэропорта, где разгружаются «челноки» с китайским или турецким ширпотребом. Таможенный чиновник может отыскать нарушение, а может закрыть на него глаза, конфисковать или пропустить за определенную плату груз.

На таможне своя преступная структура — отряды боевиков, разведка, контрразведка, своя тюрьма и кладбище.

Тольяттинские «авторитета» Султан и Овчина, контролировавшие торговлю «Жигулями», были приятелями начальника самарской таможни В. Гончарова. Из бывших «кагэбэшников» сформировали «особый отдел», занятой слежкой за рядовыми бойцами. Любая измена жестоко каралась. Бывали случаи, когда люди исчезали вместе с семьями.

Бандиты уже научились торговать ядерными компонентами и редкими химическими соединениями, которые попадают в руки самарских бандитов с Чапаевского завода измерительных приборов, известного как крупнейший производитель химического оружия.

В сферу деятельности бандитов входят аэропорта и вокзалы.

К концу 80-х гг. Шереметьево превратился в мощный криминальный объект. Тут процветали мошенничество, кражи, грабежи, взяточничество. Потом пошли разбои и убийства. В ЦК партии потоком шли жалобы от дипломатов, иностранных туристов, наших депутатов, деятелей науки и культуры. Попытки навести там порядок были безуспешны. Однажды в аэропорту похитили 800 тыс. долларов. Мешки с валютой лежали без присмотра. Проходивший мимо грузчик пнул один из них, шов лопнул и — посыпались пачки, Понятно, что грузчик не в силах был отказаться от привалившего счастья и взять столько, сколько мог унести. Вот тогда по распоряжению министра МВД В. Пуго аэропортом занялось 6-е управление (по борьбе с организованной преступностью), которое возглавлял Александр Гуров.

Это была одна из крупнейших операций по внедрению. Проанализировав информацию о преступных группировках Шереметьева, полученную от сотрудников подразделения по борьбе с организованной преступностью УКГВ по Москве и Московской области, Гуров понял, что ловить кого-то в аэропорту — дело пустое. В первую очередь необходимо было выяснить, почему там невозможно навести порядок. Для этого мало было иметь осведомителей, и Гуров пошел по нетрадиционному пути — создал лжепреступную группу.

В одной из отдаленных от столицы областей отобрали трех оперативников — мастеров спорта по боксу, по каратэ и по рукопашному бою (последний мог справиться с группой из 10–12 человек). Их привезли в Москву, поселили на явочной квартире (они ее якобы сняли) и стали готовить к операции. В течение месяца ребят знакомили с Москвой и Шереметьево, разрабатывали их легенду, модели поведения в разных ситуациях.

По легенде, они не были крупными бандитами, просто крутые парни, торгующие оружием, но за ними, мол, стоят определенные серьезные структуры. Лжегруппа должна была заниматься частным извозом в Шереметьево, собирать сведения и крутиться до тех пор, пока не привлечет внимание организованных преступных бригад. Прикрывали их. на двух легковых автомашинах сотрудники криминальной разведки.

Новую группу сразу приметили. Для начала крепенький паренек приказал им «сваливать» из аэропорта, мотивируя тем, что в Шереметьево работают только свои. Поскольку оперативники никак не отреагировали, местные «стукнули» на них милиции — дескать, подозрительный народ, неплохо бы проверить.

Еще во время подготовки было условлено, что оперативники выкручиваются из всех ситуаций сами. Их могли посадить в камеру, избить, дать 15 суток — Гуров не имел права вмешиваться. Милиция трижды задерживала оперативников, и трижды они откупались.

А в это время в самом аэропорту среди грузчиков появились две личности. Когда-то они жили в Москве, получили приличный срок за драку и после отсидки снова подались в столицу. Но так как в городе их не прописывали, они сняли комнату в Подмосковье. Это были оперативники, прекрасно знакомые с блатным миром, которых Гуров вызвал с Сахалина. Работая по погрузке и разгрузке багажа, общаясь с работниками аэропорта, они должны были выяснить, кто за что берет, какими махинациями занимаются в разных службах и на границе. Таким образом, две группы оперативников, не зная друг друга, фиксировали все происходящее в Шереметьево и передавали сведения Гурову.

Спустя десять дней к лжегруппе на извозе подошли трое и намекнули: ребята, хотите работать в аэропорту, платите хозяину. Оперативники послали их…далеко и надолго. Об этом стало известно в Шереметьево. И тут оперативники сделали ход конем. Они появились в аэропортовском ресторане, где, кроме местных шлюх и представителей преступных группировок, других посетителей не наблюдалось. Троица вела себя, по понятиям бандитов, весьма нахально, т. е. независимо. А оперативники, собираясь в ресторан, прикинули: чинить расправу преступники сразу не будут — пока не узнают, кто за ними стоит. Попозже могут пустить в ход нож, пистолет, сегодня — нет. К счастью, все обошлось. Однако у местных возник вопрос: кто такие? И на следующий день у их машины прокололи шину, а «наружка» сообщила: одна из группировок установила слежку за нашей троицей. «Хвост» этот тащился за ребятами до завершения операции.

Но оперативники уже присмотрелись, выяснили, кто за кем стоит, и в разговоре с одним рэкетиром запустили информацию об оружии.

В 1991 г. торговля оружием — это было круто. Веста о предлагаемых автоматах быстро докатилась до главарей группировок. Но те были тоже не дураки: организовали проверку троицы через своих людей в правоохранительных органах. При подготовке и проведении операции соблюдалась строжайшая секретность, поэтому установить связи «торговцев оружием» с милицией не удалось. Через неделю состоялась встреча с главарем одной из группировок — оперативники предложили ему учебный автомат. Но тому нужен был не один ствол. Пообещали в скором времени подвезти партию.

Проходил день за днем, бандиты требовали обещанные автоматы, а оперативники все водили их за нос. Внезапно у мастера спорта по рукопашному бою резко повысилось давление, и он потерял сознание. Сказалось страшное перенапряжение последней недели. Поскольку накопленной информации о творящемся в аэропорту — были вычислены все группировки, действующие лица, кто какой бригаде платит, с кем связаны работники милиции и администрации и т. п. — хватало, Гуров убрал своих людей из Шереметьева.

После обобщения всей информации (собранной двумя группами оперативников и агентами-осведомителями) аналитики получили потрясающую картину. МВД в аэропорту ничего не могло бы изменить, нагнав туда даже тысячу сотрудников. Администрация Шереметьева образца 1989–1991 гг., рабочие, милиция, таксисты, работники ресторанов, члены преступных группировок, проститутки — все были уроженцами четырех подмосковных городов — Химки, Левобережный, Долгопрудный и Красногорск. Они вместе ходили в детский сад, школу и дружно пришли работать в аэропорт. К тому же их активно поддерживали сильные мира сего в Министерстве гражданской авиации, в других министерствах и главках. Аналитики пришли к выводу, что администрацию аэропорта надо расформировать, заменить сотрудников милиции, установить строгий контроль за таможенными и финансовыми операциями, для чего необходимо было принять новые инструкции. Какие-то из этих рекомендаций внедрили в жизнь. А дальше был путч 1991 г.

Несмотря на то что и сегодня в аэропорту существуют бригады рэкетиров, мошенники, карманники, проститутки, тут все стало намного благопристойнее. Количество грабежей и убийств сократилось. По мнению А. Гурова, это заслуга не только правоохранительных органов, но и преступных группировок «Шереметьево» для них — дойная корова. Если здесь будут убивать и разбойничать, люди постараются приезжать в Москву иным путем. Не желая отдавать столь лакомый кусок на откуп беспределу, бандиты сами навели «порядок»…

«Готовясь к операции по внедрению наших людей в Шереметьево, — рассказывал А. Гуров, — мы полагали, что самое главное — получить разрешение министра. И только потом выяснилось, как много надо решить вопросов — правовых, организационных. Что делать в случае прямого нападения, ведь у ребят нет оружия? А если кого-то их них ранят? А если они кого-то убьют? Перед началом операции мы думали, что предусмотрели все. Однако, как оказалось впоследствии, не учли физического и психического перенапряжения людей…»

(Белоусова Т. «Совершенно секретно», 1995, № 7)

 

«ХИТНИКИ»

Весьма эффективным средством легализированного грабежа-очень часто оказываются акционерные общества. В свое время американский исследователь Джон Т. Флинн назвал акционерные компании «пулеметом синдицированных рэкетиров».

Обычный уголовник, с помощью автогена вскрывающий сейф и похищающий определенную сумму, подлежит тюремному заключению. Если же хитроумные и алчные бизнесмены организуют акционерную компанию, которая перекачивает тысячи долларов в карманы тех, кто ничего не производит, все восхищаются их изобретательностью.

В восьмидесятых годах в Свердловской области прошло несколько громких «изумрудных» процессов. Именно тогда широкой публике стало известно специфическое словечко «хитники», обозначающее нелегальных старателей. Происхождение его не совсем ясно — само собой, от «похищать, хитить» с оттенком «хитрый, хитроумный».

За 160 лет, прошедших после открытия уральских изумрудов, Малышевские копи знали всякое. В пятидесятых хозяином единственного в Стране месторождения изумрудов стал всемогущий Минсредмаш (позднее — Минатом).

Из руд извлекалось не больше 15 % кристаллов, все остальное уходило в так называемые некондиционные отвалы, образовавшие рукотворные горы вокруг поселка.

Изумрудами СССР торговал всегда, но — втемную. В мировых центрах гранильной промышленности, Израиле, Бельгии, Голландии, шли они под «легендой» — обычно «колумбийской».

АОЗТ «Новая Гильдия» было создано 25 августа 1988 г. из производственного кооператива «Риск». Контрольный пакет акций принадлежал президенту «Новой гильдии» А Бубунщикову. «Новая гильдия» имела полтора десятка филиалов и дочерних предприятий на территории Свердловской области, в том числе кирпичный завод в Невьянске, завод ЖБИ в Кировограде, строительные подразделения в Красноуральске, Каменск-Уральском и Екатеринбурге.

5 апреля 1993 г. собрание акционеров АО «Изумрудные копи Урала» (так стали называться добывающий и обрабатывающий цехи, отпочковавшиеся от Минатома после нескольких шахтерских забастовок и заседаний Арбитражного суда) проголосовало за партнерский договор.

За Малышевским рудоуправлением остались некоторые другие месторождения. И самый лакомый кусок — некондиционные отвалы.

Как утверждает начальник Свердловского регионального управления по борьбе с организованной преступностью (РУОП) полковник Валерий Барабанщиков, охранная служба в «Новой Гильдии» была поставлена так, что на фирму никто «наехать» не мог. С их помощью выбивались долги из деловых партнеров «Гильдии» и разрешались прочие многочисленные проблемы бурнорастущей компании.

Осенью 1994 г. в Нижнем Тагиле был убит директор филиала «Новой гильдии» некто Лонин. По информации РУОП, Лонин приторговывал автомобилями из Ижевска, которые хранил у своих родителей. Банда местного авторитета «Малыша» (Малыгина) покончила с родителями Лонина, но оружие не получила. Не нашли его и РУОПовцы. Позднее был убит и сам «Малыш». Кем — неизвестно.

По одной версии, охрана опять «перестаралась», по другой —  Лонин начал проявлять излишнюю самостоятельность.

Так или иначе, 18 человек арестованы, сам президент Бубенщиков подался в бега.

С марта 1994 г. рудник стоит, вот-вот ему отключат электроэнергию, и шахту зальет. Хотя — вот парадокс! — готовой продукции, покупателя которой никак не найдут, накоплено здесь на миллионы долларов.

В Екатеринбурге сегодняшний развал в деле добычи изумрудов выгоден прежде всего как отечественным воротилам черного рынка, так и их западным покупателям, которые контролируют мировой рынок: Малышевское, Красноармейское и некоторые другие месторождения — лишь небольшая часть «изумрудного пояса», вытянувшегося на 30 километров. Только известных объектов здесь 20 — 25, а всего каменный «шов» протянулся почта на 150 верст. Тут есть много чего: самоцветное сырье, золото, платана, молибден, бериллий.

Ученые Уральской государственной горно-геологической академии даже подготовили проект на геолого-экономическую переоценку всей зоны. Затраты — миллион долларов с готовым результатом через два года — несопоставимы с возможной выгодой.

Между тем «дележ» каменного пояса не прекращается. Уходят со сцены одни фигуры, на их место приходят другие. Все чаще мелькает, например, Уральская золото-платановая компания, чей девиз «От благородства природы — к успеху и процветанию».

Созданное в августе 1992 г. АО «Уральская золото-платановая компания» поначалу объединяло 26 учредителей, в том числе Малышевское рудоуправление и «Евро-Азиатскую компанию» — одним из руководителей которой является лидер хорошо известной не только в Екатеринбурге уралмашевской группировки. Сейчас в составе УЗПК более 60 предприятий, действующих в 20 городах России, СНГ и за рубежом, свой золото-платина-банк.

Но это те, кто на виду. Те же, кто дергает за ниточки, находясь за кулисами, своих визитных карточек предпочитают не оставлять.

(Авдеев С, Пономарев С. Изумруд — это очень «зеленый» камень. «Комсомольская правда», 23–05.95).

 

ВДВОЙНЕ НЕВЕРНО — «РУССКАЯ МАФИЯ»

Корреспондент «Комсомольской правды» Сергей Маслов встретился в Германии(Висбаден) с руководителем одного из важнейших подразделений Федерального ведомства — отдела ЕА-11 Юргеном Маурером. В его ведении — борьба с организованной преступностью. Задачи отдела: сбор информации, оценка, анализ. Журналист задавал вопросы о «русской мафии» за рубежом. В ходе беседы руководитель отдела по борьбе, с организованной преступностью развеял многие мифы.

«Нужно разобраться и с терминами. Когда у журналистов слов не хватает, они хватаются за слово «мафия». И списывают на нее любой криминал. Вдвойне неверно — «русская мафия». Когда разберешься, оказывается, что в нее «записывают» не только различные группировки из бывшего Советского Союза, но, случается, даже чешские, польские преступные организации. Тем не менее проблема существует. Особенно выпуклой она стала после политических перемен в Европе. Есть преступные организации в вашей стране, которые активно действуют у нас. Более того, есть достаточно информации о том, что на Германии эти группировки не намерены останавливаться. Федеративная Республика — лишь своего рода трамплин на пути в Западную Европу. Но я бы отважился поставить под сомнение утверждение средств массовой информации о том, что надвигается новая русская угроза — на этот раз уголовного характера.

Ну, а что касается терминов, то мы в профессиональном обиходе используем понятие «организованная преступность восточноевропейского происхождения».

Активность уголовных элементов в среде людей, по разным причинам выехавших из Советского Союза, была замечена 15–20 лет назад. Довольно быстро развились преступные структуры.

С конца 80-х гг. возникли новые миграционные потоки, принесшие с собой в Германию уголовные группировки другого рода, организованную преступность в несколько иной форме. Новым для нас явилось разрешение внутренних конфликтов в преступном мире методами насилия. Примерно с 1990 г. началась перестрелка. Часто они носили характер казни — к примеру, с выстрелом в голову в упор. Но все-таки подобное случалось крайне редко.

Абсолютно новыми являются, отдельные случаи похищения людей с целью вымогательства. Их жертвы — бывшие советские граждане, осевшие в Германии и основавшие здесь свои фирмы. С момента расчистки торговых путей в Восточную Европу у них возникло стремление к ведению коммерческой деятельности в России, Украине, Польше. Там их и похищали.

Появившись в Германии, новые группировки первым делом взялись за рэкет. Вымогали деньги именно у бывших соотечественников, обещая взамен взять под свою защиту. Объясняется такая целенаправленность, видимо, как раз тем, что и те, и другие находили общий язык — русский. Возможно, вновь прибывшие владели также кое-какой информацией об эмигрантах.

Однако сейчас доподлинно известно, что связи между эмигрантами и новыми группировками существуют. Заключаются сделки — легальные, но все чаще и нелегальные. Это касается, к примеру, контрабанды предметов искусства. В Германии есть спрос на них. Есть богатые люди, коллекционеры, охотно покупающие иконы, украшения. С другой стороны, в Восточной Европе рынок не насыщен автомобилями. Их крадут у нас и переправляют за границу.

Их особый профиль проявляется в невероятной хитроумности по части коммерческих сделок, которые они проворачивают, ловко пользуясь различиями правовых ситуаций в разных странах. Эта изобретательность просто поразительна, и ее даже почти начинаешь уважать. Всего за несколько лет этим людям удалось создать переплетения фирм с филиалами во всех западноевропейских странах и на территории бывшего Советского Союза. Выстроенная конструкция настолько разветвлена, что почти уже не просматривается до конца.

Живут они очень хорошо. У них есть все, что нужно, и даже больше. И кичливости по этому поводу хватает. На них всегда золотые побрякушки, дорогая одежда, у них самые большие автомобили. Меха, украшения — в этом преступные боссы менее сдержаны, чем преуспевающие немецкие предприниматели. Но на людях они появляются все-таки не как князьки. В глаза не очень бросаются. Есть, правда, такие, что и бросаются. Но вы можете быть уверены — в этом случае речь идет о людях, у которых нет большого влияния в преступном мире.

Один пример я вам приведу. Мы получили информацию о том, что русскоэмигрантские и израильские уголовные элемента, осевшие в Бельгии, собирались провернуть крупную сделку с колумбийским кокаиновым картелем. Согласно полученным сведениям, большую партию кокаина морским путем собирались переправить из Южной Америки в Россию.

Поскольку за несколько лет мы накопили опыт тесного сотрудничества с различными российскими инстанциями, то передали информацию им. Совместно разработали акцию.

Кокаин был погружен на судно в Колумбии и доставлен в Норвегию, в Осло. Там его перегрузили на другое судно, взявшее курс на Хельсинки. В столице Финляндии наркотик разместили в грузовике, отправлявшимся в Санкт-Петербург, куда он и был доставлен. Вот там, на таможне, его уже поджидали сотрудники Министерства безопасности и Министерства внутренних дел. Конфисковано было более тонны кокаина — тысяча сто килограммов. Он был, собственно, предназначен для переправки в Западную Европу. В России, или в Восточной Европе пока нет рынков сбыта, способных переварить такую гигантскую партию наркотиков. Пять или шесть человек были арестованы в Санкт-Петербурге. Аресты были произведены в Бельгии. По ходу следствия под стражей оказались еще несколько подозреваемых.

Статья одного из ваших ученых, члена Российской Академии наук подводит к вопросу о том, почему среднестатистический немец, к примеру, более склонен придерживаться каких-то существующих правил поведения, чем среднестатистический житель России. Потому, возможно, что выживание было зачастую только и возможно путем попрания этих правил. Потому что в России человек меньше верит в добропорядочность поведения государственных структур. И я мог бы себе представить, что некто, кто вырос в обстановке неправедности и репрессий, более склонен к разрешению своих собственных проблем насильственным путем. Его сдерживающий порог ниже. Имеет ли это связь с русской душой — я не знаю.

Что же касается жестокости в преступной среде — к примеру, в том, как методично и хладнокровно осуществляются казни, — то здесь и югославы большие «мастера», и турки…

Почти во всех случаях насильственной смерти, имеющих отношение к восточноевропейской организованной преступности, нам удалось установить убийц.

Опаснее для общества, когда что-то вершится незримо, не выплескиваясь наружу. В сфере передвижения денежных масс, к примеру. В сфере переплетения преступных организаций. В настоящий момент существует устойчивая тенденция перехода преступных группировок именно к таким формам нелегальной деятельности, которые скрыты от посторонних взоров. Насилия они все более стараются избегать. В этом смысле русскоэмигрантские преступные структуры приобретают все большую благообразность. Новые же группировки олицетворяют первобытные формы уголовщины.

Все зависит от уровня развития преступной структуры. Но для того, чтобы российская организованная преступность достигла квалификации итальянской мафии, сотен лет не потребуется.

Во всех государствах, в различных учреждениях оказываются люди коррумпированные — служащие, вступающие в сделки с преступными организациями. Так в Германии, так в Америке, так в России. Подтверждений причастности людей из бывшего КГБ к деятельности уголовных группировок у нас нет.

Число проявлений, как мы говорим, ядерной преступности растет постоянно. Сейчас мы уже фиксируем порядка 200–300 случаев в год. Но в основной массе это надувательство.

Уже годы, к примеру, со страниц печати не сходит «красная ртуть». Но ни один человек так и не знает: а что с ней, собственно, делать?

Есть, однако, основания для беспокойства. Конфискованы небольшие количества настоящих радиоактивных веществ. Частично счет идет на миллиграммы. Но это очень опасные субстанции, которые могут быть использованы с целью шантажа государственных институтов. Скажем, кому-то прийдет в голову заявить: если, мол, мы не получим определенную сумму денег, то отравим всю питьевую воду… Зарегистрированы случаи облучения людей, перевозивших контрабанду. Они и не подозревали об опасности.

Ни в одном случае в Германии не был обнаружен материал, пригодный для создания оружия.

Но проблему надо решать. Сейчас она обсуждается на национальном и международном уровнях с целью принятия эффективных предупредительных мер».