Ровно в половине шестого оглушительно затрещал будильник.

Артемка вскочил словно по тревоге. Проглотил приготовленный с вечера бутерброд с колбасой, выпил стакан молока и, схватив портфель, выскочил из квартиры. Рубашку он застегивал, уже выбегая из парадного.

Еще никогда не выходил Артемка из дома в такую рань. Двор совершенно пуст и непривычно тих…

Впрочем, нет. На скамейке под густым боярышником сидит тетка Степанида. У ее ног — объемистая корзина. В корзине что-то прикрыто от постороннего глаза цветастым передником.

Артемка улыбнулся:

— Доброе утро, Кондратьевна. Чего это вы — весь дом спит, а вы сидите?

— Я по делу сижу, — недружелюбно отозвалась Степанида, — а вот ты чего как ошпаренный голяком выскочил? Аль приснилось что?

— Приснилось, — согласился Артемка, — будто один знакомый уехал в командировку, а я у него не успел книжку взять.

— Ой, страсти какие! Стала бы я из-за книжки как полоумная бегать. Ну, не успел и не успел. Делов-то куча. А я вот тролебус дожидаю. Скоро пойдут.

Артемка досадливо поморщился. Вот так всегда эта Степанида. «Тролебус», «дожидаю». Сколько лет на свете прожила, а своего родного языка так и не выучила.

Артемка хмыкнул украдкой и невинно посмотрел на Кондратьевну:

— Тетка Степанида, мир на чем держится?

— А леший его знает! — отмахнулась тетка.

— Как это — «леший знает». В прошлый раз говорила.

— А коли говорила, чего пристал?

— Забыл. Ну, Степанида Кондратьевна.

— Чего это тебе с утра приспичило?

— Интересно. Все равно же делать нечего, троллейбусы еще не пошли. А мне интересно.

Степанида недоверчиво глянула на Артемку.

— Ну, на трех китах.

Артемка еле сдержался, чтобы не прыснуть.

— А киты на чем?

— А киты, известно, на воде.

— А вода?

— Отвяжись.

И тут Артемка захохотал.

Степанида сердито засунула жидкую прядь волос под выцветший платок.

— Чего зубы-то щеришь? Сам-то ты знаешь, на чем? Выдумали — земля круглая! Под нами люди вверх ногами! А кто видел, что она круглая?

— Юрий Гагарин видел. Из космоса. А еще раньше моряки установили. Магеллан, например. — Артемка безнадежно махнул рукой: что с ней разговаривать! Степаниде что Магеллан, что Джошуам Слокам, что водопроводчик Ферапонтов — все едино! Тем не менее он не удержался и добавил: — Все планеты круглые. Никаких китов не существует. Существует закон всемирного тяготения.

— Ты что, — совсем рассердилась бабка, — истории меня учить вздумал? Стара уж!

— Во-первых, не истории, а географии. А во-вторых, учиться никогда не поздно, — сказал рассудительно Артемка.

— Вот и учись. А мне недосуг! — огрызнулась Степанида.

В это время совсем близко прошуршал первый утренний троллейбус. Сейчас он сделает круг по площади и отправится в обратный путь от самого Артемкиного дома.

Степанида решительно поднялась, подхватила тяжелую корзину и зашагала к остановке. Обгоняя ее, туда же помчался Артемка.

Сидя у окошка в почти пустом троллейбусе, он косился украдкой на Кондратьевну и возмущался про себя: «На трех китах! Это надо же! В наше-то время, когда и радио есть, и телевидение, когда люди на Луне побывали! Просто каменный век!»

«Стала бы я из-за книжки бегать», — вспомнил он слова Пантюхиной. Уж это точно! Степанида не стала бы! За всю свою жизнь человек не удосужился узнать ни единой буквы, не прочитал ни одной строчки! «Некогда мне баловством заниматься». Грамота — баловство! А на рынке сидеть времени не жалко. Все дни там торчит. Вот и сейчас небось туда же.

И, словно в подтверждение Артемкиных слов, когда вожатый объявил остановку «Колхозная площадь», тетка Степанида лихо подхватила свою ношу и выскочила из троллейбуса.

Артемка видел, как решительно пошагала она по Милицейской, где за углом были рыночные ворота.

«Интересно, что она там делает? В доме Кондратьевну за глаза называют спекулянткой. Но чем же она спекулирует? Что продает на рынке? Просто» так люди небось говорить не будут. Дыма без огня не бывает! Вон даже Акула тогда сказал: «Надоели мне ее махинации». Что же это за махинации?»

Сейчас Артемка и сам видит, что корзина Пантюхиной чем-то набита. Поговаривают, будто на рынке Кондратьевна с самой ранней весны и до поздней осени продает садовые ягоды — землянику, смородину, крыжовник. Но откуда же они у нее возьмутся? Ведь никакого сада у тетки Степаниды нет. Это Артемка знает точно! Вранье, наверно. А почему она милиции боится? Что Пантюхина давно и упорно нигде не работает — это всем известно. «Хворая!» — говорит. Но и про то, что деньги у нее водятся, тоже знают. Вот, пожалуйста, украли тысячу двести рублей. Откуда они у нее? А в милиции, когда ее вызвали, тетка Степанида почему-то сказала только про костюм. А про тысячу двести рублей и не обмолвилась. Почему? Ведь наутро после кражи всем свою безголовую кошку показывала и выла, что унесли из нее «больше тыщи». Не-ет, тут что-то нечисто. И милиции она боится не зря.

Скоро Степанида скрылась из виду, и через несколько минут мысли о ней перестали занимать Артемку. Теперь он беспокоился лишь о том, как бы не опоздать в школу. Ехать еще четыре остановки, потом идти два квартала на улицу Цветочную. Там и живет Игорь Семенович Коваль. Игорь Семенович — брат Николая Семеновича. Интересно: Микула работает на заводе, а брат у него — геолог-разведчик. Звучит!

Микула каждый день пропадает в своем цехе, а Игорь Семенович столько повидал! Всю Сибирь исходил, Урал, Саяны. Ничего дядька. Артемка познакомился с ним, когда тот к Микуле приходил. Узнал, что Артемка интересуется книгами о морских путешественниках, обещал при случае что-нибудь присмотреть для него. Вот, видно, присмотрел, если просил зайти. Интересно, о ком будет книжка?

Сколько же сейчас времени?

Сидящий напротив грузный мужчина, дремал, уронив голову на грудь. Сцепив пальцы, он обхватил руками свой огромный, как барабан, живот. На запястье у мужчины — квадратные часы с черным циферблатом и зелеными стрелками. Артемка наклонился, выгнулся, пытаясь разглядеть, что же на черном циферблате.

Мужчина неожиданно открыл глаза. Артемка даже вздрогнул.

— Ты чего, чего?.. — испуганно уставился на него толстяк.

— Ничего… Я просто боюсь на уроки опоздать.

— Ну и не опаздывай, кто тебе велит опаздывать?

— Никто! — рассердился Артемка. Странные же люди бывают на свете!

Артемка встал и направился к выходу. Сейчас будет его остановка. Мужчина подозрительно смотрел ему вслед.

Артемка спрыгнул со ступеньки троллейбуса и бегом помчался к Цветочной.

Дома или нет Игорь Семенович? Вдруг уехал вчера? Это надо же такое забыть! А все из-за болезни.

Он остановился, чтобы перевести дух, огляделся. Вот и Цветочная. Судя по всему, вот тот пятиэтажный дом с зелеными балконами и есть номер 81.

Артемка подошел ближе, глянул на табличку. Точно, он.

Артемка взбежал по лестнице и, остановившись на третьем этаже, нажал кнопку у дверей квартиры 47.

Открыла девушка. Ситцевый халатик в бело-синюю полоску с белым воротничком. Глаза строгие и неожиданно: знакомые. «Откуда может быть знакомой эта девушка?.. Где-то я ее видел… Может, просто на кого-то похожа?..»

Артемка почему-то вдруг оробел.

— Здрасте.

— Здравствуй. Тебе кого?

— Простите, Игорь Семенович здесь живет?

— Здесь, но вчера он уехал. В длительную командировку.

Могла бы и не объяснять. Артемке известно без подсказки, что если Игорь Семенович в командировке, то, значит, в длительной. На два дня геологи из дому не уезжают, Артемка огорченно вздохнул:

— Очень жаль, извините. — И вдруг задурил: — Как говорят у нас в Саратове, бонжур!

Девушка улыбнулась:

— Прощаясь, у вас в Саратове говорят «оревуар»!

— Значит, оревуар!

Артемка был уже на втором этаже, когда девушка крикнула в лестничный пролет:

— Стой! Ты случайно не Скворцов?

— Скворцов, — остановился Артемка. — Только совсем не случайно, а потому что такая фамилия у моего отца. — И тут же подумал: «Чего я выкаблучиваюсь? Рассердится!»

Но девушка не рассердилась. Она засмеялась.

— Да ты остряк! Самоучка или специальные курсы прошел?

— Это у меня от природы. Врожденное.

— Ах, вот как! Ну а как поживает предмет нашей обшей заботы — таинственная Харри?

— Харри?.. — Артемка ничего не мог понять. Озадаченный неожиданным вопросом, он поднялся по лестнице, посмотрел на девушку и вдруг закричал: — Варя!..

— Так точно, Варя.

— Между прочим, я вас почти сразу узнал. По глазам!

— А вот я тебя — нет. Темно тут, на лестничной площадке. Какое у тебя дело к моему отцу?

— Отцу? — недоуменно переспросил Артемка.

— К Игорю Семеновичу.

— А-а-а!.. Так это ваш отец?

— Ты потрясающе догадлив.

— Он книжку мне хотел подарить.

— Ты входи. Сейчас посмотрю на его письменном столе.

Артемка перешагнул порог, но дальше передней проходить не стал.

— Так это что же, выходит, — сказал Артемка, — Николай Семеныч…

— Мой дядя…

— Ну и семейка у вас… интересная. Отец геолог, дядя кузнец, а вы милиционер.

— А я милиционер, — подтвердила Варя и скрылась в глубине квартиры.

Через несколько минут девушка вновь появилась в передней со свертком в руках.

— На, держи. Игорь Семенович просил передать.

Артемка счастливо улыбнулся, сунул сверток под мышку:

— Как говорят у нас в Париже, мерси боку, мадам!

— Аривидерчи! — Девушка со смехом захлопнула дверь.

В троллейбусе Артемка нетерпеливо развернул книжку. Джон Колдуэлл «Отчаянное путешествие».

На обратной стороне обложки размашисто написано: «Артему Скворцову с надеждой, что из него вырастет хороший, полезный для нашего общества человек. И. Коваль». Почему-то вспомнилась Варя. Ее серьезные, даже строгие глаза в начале встречи и такой веселый смех потом.

Артемка почувствовал какую-то неловкость, подумал: «Кажется, я вел себя, как клоун в цирке. Но и она, между прочим, тоже сказала «аривидерчи»! — утешал он сам себя. — И даже сделала мне ручкой!»

До начала уроков оставалось еще предостаточно времени, но бежать домой все равно не было смысла. Да и незачем. Мама с работы, конечно, пришла, записку его прочитала и, очень может быть, уже легла спать. Значит, своим приходом Артемка ей только помешает. Не лучше ли приспособиться в беседке возле школы и до звонка полистать книжку? Артемка так и решил сделать.

Но полистать книжку не удалось. В беседке сидел незнакомый мальчишка. Он метнул на Артемку недружелюбный, настороженный взгляд.

— Не помешаю? — на всякий случай поинтересовался Артемка.

Мальчишка смерил Артемку взглядом, фыркнул и отодвинулся.

«Чего ему здесь надо, он же вроде не из нашей школы?» — подумал Артемка, украдкой с интересом разглядывая незнакомца.

На парне была темно-синяя помятая рубашка из какой-то толстой материи и непривычного для Артемки фасона. Во всяком случае, ни на одном мальчишке такой рубахи Артемка до сих пор не видел. «Матросская, что ли? — мелькнула догадка. — А ведь точно, матросская! Вон и тельняшка из-под нее выглядывает». На голове у парнишки изрядно потрепанная форменная фуражка с каким-то значком… «Ба! Да это же краб! Ну и пижон, должно быть, — заключил Артемка. — Под моряка вырядился! Впрочем, для пижона мальчишка одет плоховато, — продолжал размышлять Артемка. — Штаны потрепаны. И даже очень. На коленях латки. А ботинки — это видно невооруженным глазом — доживают свои последние денечки. Если не пижон, то откуда у нас вдруг моряки появились? От сырости, что ли?» — усмехнулся про себя Артемка.

Из распахнутых школьных дверей вместе с ребячьим гвалтом на улицу вырвалась трель звонка.

Артемка поднялся, с сожалением захлопнул книжку, пошагал к школьному крыльцу. Ему показалось, что пижон в фуражке с крабом направился за ним следом. Ну, пусть идет. Жалко, что ли! Оглядываться Артемка не стал.

Когда шум в классе стих, Артемка, к своему изумлению, заметил среди ребят незнакомца.

— Это кто такой? — шепнул Артемка Риму Нагаеву.

— Новенький.

— Когда появился?

— Когда ты болел.

— А-а! Как зовут?

— Дмитрий Меркулов.

— Дмитрий Меркулов? — произнес Артемка, словно вслушиваясь в это имя.

— Ты что?

— Так… Что-то про этого Дмитрия слышал…

— Плохое, хорошее?

Артемка наморщил лоб.

— Не помню… Кажется, выгнали его за что-то из школы.

— Не может быть. Он до этого в другом городе жил.

— Да? И все-таки я про него что-то слышал, — упрямо повторил Артемка.