К тому времени как Лидия вернулась домой вместе с Аврил, Джо уже включила канал СиБибис на телевизоре, а в духовке стоял рыбный пирог. Обе девочки были в незаправленных рубашках и школьных джемперах с закатанными рукавами. Между юбкой и носками виднелись голые ноги. Они, как всегда, казались выше, чем она ожидала, а их длинные волосы были собраны в неряшливый хвост.

Этой осенью, утром в первый день школы, Джо предложила Лидии расчесаться. Волосы ее выглядели просто прекрасно, когда были вычесаны и спадали блестящими медными волнами вокруг лица и по спине. Но, увидев у двери лучшую подругу Лидии, которая зашла за ней, чтобы вместе пойти в школу, Джо оставила всякую надежду. Волосы Аврил были собраны в растрепанный пучок, поэтому и Лидия сделает такую прическу. Девочки одинаково одевались, одинаково говорили, им нравилась одна и та же музыка и телевизионные шоу с того момента, как они познакомились.

Лидия захлопнула дверь, а Аврил втянула воздух и сказала:

– Отлично пахнет, миссис Меррифилд.

Джо оторвалась от раковины, где мыла помидоры черри.

– Рыбный пирог. Я сделала лишний на прошлой неделе и заморозила. Оставайся на чай, Аврил.

– Не получится, – сказала Лидия, выходя из кухни. – Я зашла только переодеться и иду гулять.

Аврил с извиняющейся улыбкой посмотрела на Джо:

– Мы встречаемся с парой друзей в «Starbucks» для подготовки к экзамену. Надеюсь, все окей.

– Нет, мне нужно… Лидия!

Лидия уже направилась в свою комнату, но неохотно вернулась и прислонилась к дверной раме, готовая уйти.

– Мне нужно поехать в Лондон навестить твою бабушку, – продолжила Джо, вытирая руки кухонным полотенцем. – Я хочу, чтобы ты покормила Оскара и Айрис. Я вернусь в девять, самое позднее – в десять.

– Я не могу, – запротестовала Лидия. – У меня планы.

– Извини, но это важнее.

– Это домашнее задание. У меня экзамены на носу. – Она заговорила так, будто читала с листа: – Результаты независимых экзаменов могут определить вашу будущую карьеру – как академическую, так и профессиональную.

– Знаю, это действительно так. Но я нужна Хонор, и это срочно.

– Почему ты не можешь взять Оскара и Айрис с собой?

– Я уже сказала, что не успею вернуться к тому времени, как их нужно уложить спать. Не могу же я тащить их в Лондон. Почему бы вам не остаться и не готовиться тут? В духовке много рыбного пирога, и Аврил может остаться и поесть с тобой.

– Я договорилась с Эрин и Софи, что мы встретимся в кафе, – сказала Аврил. – Они ждут. Извините, миссис М.

– А как насчет Ричарда? – спросила Лидия. – Может, пришло время ему в кои-то веки присмотреть за своими детьми.

– Лидия!

Аврил опустила глаза на свои ботинки, но Лидия смотрела прямо на Джо.

– Я не буду звонить Ричарду, – сказала Джо, слыша надрывные нотки в собственном голосе. – Он все равно не успеет приехать. Я прошу тебя как ответственного и почти взрослого человека посмотреть за братом и сестрой один вечер, пока я навещу твою бабушку, которой сейчас нужна. А вообще-то, я не прошу тебя – я тебе говорю. Извини, но тебе придется остаться дома.

– Это несправедливо! – Лидия развернулась и промчалась через кухню.

Джо услышала, как хлопнула дверь в ее комнату, и вздохнула.

– Я пойду. Извините, миссис М. Надеюсь, с бабушкой Лидии все окей.

Аврил выскользнула на улицу.

Джо досчитала до десяти и пошла к Лидии. Ее комната находилась на первом этаже, в конце короткого коридора, идущего от входной двери, который постоянно был завален резиновыми сапогами и дождевиками.

Она постучала. Ответа не было, так что пришлось говорить через дверь:

– Я накрою на стол перед тем, как уйти, но тебе придется посидеть с ними, даже если не захочешь есть. И нужно будет потом убрать. А еще не забудь почистить им зубы.

Никакой реакции. Джо уставилась в потолок.

– Хонор упала. Она в больнице. Я хочу отвезти ей кое-какие вещи.

Движение за дверью, но никакого ответа.

– Она в порядке, – добавила Джо. – Если, конечно, тебе интересно.

Она несколько минут подождала, потом вернулась в кухню, чтобы вытащить пирог из плиты и положить на тарелки две порции остывать. Джо уже собиралась снова позвать Лидию, когда та вошла в кухню. Она переоделась в спортивные штаны с заниженной талией и футболку, слегка приоткрывшую плоский живот. Дочь протащила стул по полу и села за стол. Джо открыла рот, чтобы что-то сказать, но снова его закрыла и пошла за сумкой и ключами от машины.

* * *

Проходя через стеклянные двери в приемную Университетской больницы Хомертона, она все еще кипела от возмущения, снова и снова репетировала, что должна была сказать, какие слова подобрать, чтобы ее дочь-подросток мгновенно почувствовала раскаяние. Как только она вошла в отделение, стерильный больничный запах просочился через ее сознание. Джо закрыла глаза и подумала: «Стивен».

Телефонный звонок десять лет назад. Ровно десять лет будет в июне. Она вспомнила слова незнакомца. Вспомнила, как пристегивала шестилетнюю Лидию на заднем сиденье, где та моментально заснула. Поездку в больницу с дрожащими на руле руками – Джо боялась, что попадет в аварию, пока не выключила зажигание. Как она несла в больницу спящую дочь, чьи длинные ноги покачивались в такт движению, как держала ее в лифте, поднимаясь к своему мужу, отцу Лидии, который лежал на кровати, подключенный к аппарату искусственного дыхания. Вспомнила химический запах страха и маленькую девочку, спокойно спящую в ее объятиях.

Лифт звякнул, и Джо открыла глаза. Ее ботинки на низком ходу с мягкой подошвой тихо ступали по отполированному полу. Снаружи день подходил к концу, но в помещении больницы был яркий полдень. Она выдавила немного дезинфицирующего средства на руки и подошла к регистратуре отделения.

– Здравствуйте, могу я увидеть Хонор Левинсон? – спросила она, и медсестра пошла с ней, чтобы показать дорогу.

В отделении было полно пожилых людей, лежащих на койках. Кто-то спал, кто-то смотрел телевизор. К паре человек пришли родственники, которые сидели на пластиковых стульях у кровати. Какой-то мужчина лежал на боку, быстро переписываясь в iPhone. Хонор спала на койке в дальнем конце палаты. Ее голова была перебинтована.

– Господи, – прошептала Джо, – она действительно упала?

– Она спит, благослови ее Господь, – сказала медсестра. – С начала моей смены она ненадолго проснулась, когда я ее осматривала. Сон для нее – лучше лекарство. Из-за повязок все выглядит хуже, чем есть на самом деле: ей наложили всего пару швов на затылке. Я постараюсь найти врача, чтобы вы могли с ним поговорить.

Оставшись одна, Джо поставила стул у кровати Хонор и взглянула на нее. Она никогда прежде не видела свекровь спящей. Хонор, всегда бодрая и держащаяся прямо, казалась высокой и стройной, но под одеялом ее тело выглядело не более чем набором костей. Кожа ее имела бледный, восковой оттенок, щеки под выступающими скулами ввалились. Через приоткрытый рот виднелись пломбы в зубах. В правую руку вкололи капельницу. Ее дыхание было мягким, но слышимым.

Джо не могла поверить, что Хонор назвала ее ближайшей родственницей. Хонор никогда бы не захотела, чтобы именно Джо увидела ее в таком состоянии.

Она выглядела старой. Длинные серебристые волосы были растрепаны. «В стиле Лидии», – подумала Джо и наклонилась, чтобы их поправить, когда голос сзади произнес:

– Здравствуйте, я доктор Мухтар.

Джо резко, чуть ли не с виноватым видом, выпрямилась и пожала руку доктора. Он был очень молодым. Его гладкие щеки выглядели так, будто он еще не начинал бриться. Может, она стареет, если врачи кажутся ей детьми?

– Я невестка Хонор, – объяснила она. – Я приехала, как только услышала, что с ней случилось.

– Да, она упала дома, кажется, со ступенек. У нее сотрясение мозга и разбита голова. Серьезнее всего она травмировала бедро.

– Она сломала бедро?

– Да. И сегодня днем прошла операция, во время которой мы попытались это поправить. К счастью, мы смогли быстро ее прооперировать. У нее начальная стадия остеопороза, что, конечно же, не редкость в ее возрасте, но мы считаем, что падение было действительно серьезным.

– Она, вероятно, была в ужасе, – сказала Джо.

– Что ж, в записи говорится, что миссис Левинсон была…

– Доктор Левинсон. У нее есть докторская степень. А может, и две. Она сердится, если ее называют «миссис».

– Ясно, – вежливо согласился доктор. – Что ж, доктор Левинсон была в сознании, когда поступила к нам. Она сама вызвала скорую, но была в замешательстве.

– Не представляю Хонор в замешательстве.

– У нее были сильные боли, к тому же сотрясение мозга. Мы внимательно следим за ее состоянием. Сломанное бедро в таком возрасте – не шутка. Она живет одна?

– Да.

– Мы подержим ее здесь несколько дней, пока она оправится от операции. И ей необходимо посетить реабилитолога, чтобы составить план по уходу, когда ее выпишут из больницы. Ей нужно будет заниматься физиотерапией, чтобы восстановить максимально возможную мобильность, и понадобится значительная помощь в повседневной жизни.

– Конечно. Мы что-нибудь придумаем.

Джо оглянулась на Хонор. «Бедная Хонор», – подумала она и тут же очень удивилась, что в принципе смогла подумать такое о своей свекрови. Она была уверена, что ее свекровь никогда так о ней не думала.

Дом Хонор представлял собой высокое, узкое кирпичное здание в Стоук-Ньюингтоне, к которому вела каменная лестница, скользкая после небольшого дождя. Ключ от входной двери был вместе с несколькими вещами, которые привезли в больницу с Хонор. Джо вошла и вытерла ноги о коврик, осматриваясь.

Дом выглядел пустым, населенным только тишиной и запахом книг и пыли. Джо включила свет и увидела на полу кровь. След пересекал прихожую от основания лестницы к гостиной. Возле ступенек, рядом с перевернутой корзиной для белья, было пятно побольше.

– Ох, Хонор… – произнесла Джо.

Она переступила через это и спустилась в кухню за тряпкой. Заварник стоял возле чайника; кухонное полотенце валялось на столе рядом с открытой книгой, но это было единственным беспорядком – огромный контраст с тем, в каком состоянии Джо оставила свою кухню. Она нашла бумажные полотенца и чистящий спрей, тряпки под раковиной и средство для чистки ковра и понесла все наверх.

Джо потребовалась пара секунд, прежде чем начать убирать, с опаской стирая кровь. Не станет ли ей плохо от этого? Она не очень хорошо переносила вид биологических жидкостей: рвоты, мочи или крови. Ее до сих пор подташнивало, когда она меняла подгузники Айрис. В конце концов она опустилась на колени и побрызгала чистящей жидкостью на пятна. Искусственный запах лимонов перекрыл любой намек на запах крови, и пятна на половицах довольно легко поддавались. Кровь на бумажных полотенцах смотрелась необычно ярко-красной. Казалось, что Хонор потеряла очень много крови. У Джо скрутило желудок, и она, поднеся руку ко рту, подумала о лимонах. Круглые, желтые, кислые, покрытые ямочками и свежие. Лимоны, растущие на деревьях. Она сглотнула и снова вернулась к работе.

Пол тоже был далеко не чистым. Вместе с кровью отмывалась грязь, возле плинтусов собрались комки пыли. Джо мыла пол, двигаясь в сторону лестницы, и оттолкнула корзину для белья с дороги. Что-то маленькое, белое лежало смятое под ней. Джо подняла это. Трусы. Она посмотрела на лестницу и увидела другие трусы, нижнюю рубашку и еще пару вещей.

Хонор Левинсон никогда бы не выставила белье на публичное обозрение. Вид его почему-то был ужаснее, чем вид крови Хонор.

Джо быстро собрала вещи и положила в предварительно поднятую корзину. Она не знала, чистые они или нет, и не собиралась внимательно их изучать, чтобы понять. Она заберет эти вещи домой, чтобы выстирать.

Ей пришлось снова остановиться и приложить руку ко рту, когда она зашла в гостиную и включила свет. Комната выглядела как сцена из фильма ужасов. На ковре была кровь, и большое темное пятно возле обитого ситцем продавленного дивана. Возле перевернутого столика лежал телефон. Джо подняла столик, вытерла кровь с телефона, проверила сообщения. Новых не было.

Джо набросилась на коврик со спреем для чистки и мокрой тряпкой, и ей удалось оттереть бóльшую часть крови, но на персидском ковре все равно осталось коричневое пятно. Она дважды проверила комнату на наличие пятен крови, внимательно оглядела пол, помня, что не стоит слишком пристально смотреть на фотографии на стене. Удовлетворенная сделанным, она отнесла принадлежности для уборки вниз и выбросила тряпки и бумажные полотенца в мусорное ведро. Руки после уборки болели. Она вымыла их до плеч с жидкостью для посуды и, вздохнув, поставила чайник, чтобы попить чаю. Она ничего не пила после кофе в кафе с детьми в обед.

За многие годы знакомства с Хонор она ни разу не заваривала чай в этой кухне – ей это не было позволено, – так что пришлось осмотреться, чтобы найти чайницу. Она заметила, что в кухне довольно грязно. На столе остались круги от чашек. Возле тостера насыпаны крошки. На дверцах шкафа брызги чая и несколько грязных отпечатков. Белая поверхность плиты покрыта почти невидимым слоем жира.

В ее воспоминаниях кухня Хонор выглядела совсем иначе. Каждый сантиметр дома всегда был идеально чистым – книги протерты от пыли, подсвечники отполированы, зеркала натерты до блеска. Настолько чистым, что Джо всегда до исступления убирала у себя перед визитами Хонор. Стивен считал, что она ведет себя смешно.

– Моей матери все равно, вытираешь ты пыль под холодильником или нет, – говорил он, но Джо была уверена, что это не так. Она знала высокие стандарты Хонор. И знала, что выглядит в ее глазах неполноценной.

В конце концов Стивен брал щетку для пыли и присоединялся к ней. Хонор научила его убирать, и, чего уж там говорить, у него это отлично получалось. У него был методический ум ученого. Он двигал мебель, переставлял кухонные шкафчики, протирал платяные шкафы сверху. Он давал Лидии игрушечную щетку, чтобы она могла помогать «перед приездом бабушки».

Второму мужу Джо, Ричарду, это казалось забавным. Он смеялся над ней и отправлялся смотреть футбол, а она порхала вокруг него с Оскаром, а потом, на следующий год, с Айрис, прижатой к ее телу в детском слинге.

– Она тебе даже не свекровь уже, так какая разница, что она подумает? – говаривал он. – Ты так не стараешься, чтобы угодить моей маме.

Так было потому, что у мамы Ричарда, Фрэнсис, была домработница, и она в жизни и пальцем не шевельнула, чтобы вытереть или отполировать что-то, в то время как Хонор делала все это в перерывах между чтением книг, написанием статей и отбором теорий и аргументов. Хонор убирала весь огромный дом, наполненный мебелью, купленной ее родителями, под музыку Чайковского. Именно поэтому Джо отказалась, когда Ричард предложил нанять домработницу, хотя Хонор заезжала к ним очень редко. Лучше бы она настойчивее отказывалась от того, чтобы нанять помощницу по хозяйству!

Когда Джо в последний раз видела Хонор? Она отправляла ей открытку на день матери… или, может, на Рождество?

На Рождество. Вернее, за неделю до Рождества, когда у Лидии закончились занятия в школе и начались каникулы. Тогда Джо посадила Лидию, Оскара и Айрис в машину, оплатила сбор за въезд в центр города и поехала в Лондон, чтобы провести два часа, пытаясь убрать липкие детские руки от книг, объясняя Оскару, что у бабушки нет рождественской елки, потому что она еврейка, и запинаясь на каждом слове, а Хонор, сидевшая с прямой спиной, наблюдала за ней, словно ждала, когда же Джо ошибется. Они ушли так скоро, как могли, соблюдая приличия.

Значит, почти четыре месяца назад. Это не слишком хорошо. Хонор была единственным живым родственником Лидии – за исключением далеких тетушек по линии Джо. Джо стоило больше стараться.

Она быстро выпила обжигающий чай. Срок годности молока почти закончился. Джо вылила его в раковину и выбросила ведерко с шинкованной капустой и салат в ведро. В холодильнике лежали почти испортившиеся яйца, йогурты, бананы и небольшой кусочек сыра, который она положила в пластиковый контейнер, чтобы забрать домой вместе со стиркой. Она быстро протерла все в кухне, вытащила чайник и тостер из розетки, вынесла мусор, оставив пакет снаружи. Затем она поднялась наверх, чтобы собрать какие-то вещи для Хонор.

«Это я, мчусь на помощь, – подумала Джо. – Без белого коня или супер-способностей. Я просто удаляю пятна и спасаю бананы от верной смерти».

Она тихо, как призрак, прошла по дому, мимо высоких книжных полок и темной мебели, не обращая внимания на то, что ее фото не было ни в одной из золотистых и серебряных рамок.