Тяжелый удар под ребра буквально подбросил худощавое тело вверх. Присутствующие тут пленники — четыре парни и три девушки, зажмурились в страхе, попытались отвернуться. Но их силой заставляют смотреть на продолжение наказания.
Смотреть, как избивают одного из них.
Они не знают его имени, но это ничего не меняет.
Дарран, — воин, которому доверили «дрессировку» пленников, — оглядел редкий строй иномирцев. Всего восемь человек. Если считать этого прыткого, конечно. И это будет счастье для них всех, если до конца того пути по которому им придется пройти, доживет хотя бы четверо-пятеро.
Больно неприятные места придется посетить.
Обычные жители города. Не знающие насилия, не умеющие защищаться. Слабые характером и телом. Никто даже не сопротивлялся, практически, когда на них охотились.
«Практически».
Сейчас демонстративно наказывали настырного парня, помешанного на желании убивать. Едва очнувшись, он искалечил охранников. А после хорошо проредил отряд, попытавшийся скрутить его.
… И такое происходит каждый раз, как парень ловит момент.
Если смотреть в будущее — то проще его убить сразу. Да и пример другим будет. Но глава отряда — существо, имени которого не знали даже сами подчиненные тому воины, против, как он выразился: «напрасных жертв».
Один из тех, кто избивал парня, обернулся к пленникам:
— Запомните хорошо! Вы ничто! И за любое нарушение приказов других будет идти мгновенное наказание! ЯСНО?!!
Крик прокатился по небольшой вытоптанной плещи сбоку лагеря.
Место наказания.
— Привяжите за руки это мясо к столбу! — продолжал давить на психику пленникам воин. — Открыть ограду! Ночью тут бродят существа очень любящие свежатину. Посмотрим, хватит ли этому, — кивок на искровавленное тело, — удачи и сил отбиться от них. Ноги у него свободны, может и выживет.
Смешок. По телам присутствующих прошел мороз.
— Запомните, наказание — неотвратимо!
Некоторые из парней и девушек исподлобья посмотрели на говорящего, как бы отвечая ему: «… и тебя оно настигнет когда-нибудь!». Но вслух высказать никто не решился. Страх слишком явно витал над всеми пленниками.
Небольшая комната тонет во мраке. Сгрудившись в тесную кучу, подростки сидят прямо на полу, мертвым взглядом перебегая с одного лица рядом сидящего на другое. Говорить совершенно не тянет. Каждый погружен в себя. Случившееся — перенос в какой-то другой мир, садистское отношение к ним самим, выключило разум, что бы психика не перегорела.
Без малейшего шума открылась дверь, внутрь залетело тело.
Тот парень, что вроде не так давно, а казалось — целую вечность назад, был наказан. Его перевязали, но все равно — выглядел ужасно. Рванные раны по всему телу, обширные гематомы, явно переломанные кости.
… И он до сих пор — жив?!!
Присутствующие тут девушки осторожно перевернули его, остальные тоже засуетились. Любое дело отвлекает, а это в их положении только положительно.
Парень стонет, метается в бреду… Слова, что срываются с его языка, никому не известны.
Странно.
Все присутствующие тут с одного мира, страны, едва ли не города!
А эти шипящие звуки… На человеческий язык они явно не походили.
Только к утру парень пришел в себя. С трудом разлепив веки (было видно, что это дается ему громадным трудом), осмотрелся.
— Все-таки жив…
Голос хриплый, глухой. Но довольно приятный. Как, впрочем, и сам он. Высокий, метр девяносто, мускулатурой не выделяется, но и не заморенный отсутствием физических данных. Черты лица мягкие, приятные. На первый взгляд его вообще можно назвать милым человеком… Пока не посмотришь в глаза. Присутствующие не сразу это сделали, поэтому дрожь ужаса пришла с некоторым запозданием.
Серо-голубая радужка, расширенный зрачок… Говорят — глаза зеркало души. До этого иномирцы считали, что это просто фраза. Но увиденное уверило их в другом.
Ненависть. Ярость. Безумие.
Коктейль только из таких эмоций читается в них.
Брезгливость. На лице парня эта мина, когда он осмотрелся. Обстановка подходит для данной эмоции, но так четко никто из пленников не смеет «высказываться».
У парня явно проблемы с чувством самосохранения.
— Сколько я был без сознания? — задал он первый вопрос. Одна из девушек ответила, не посмев промолчать… просто, тон которым были произнесены эти слова, был им прекрасно известен: так говорила охрана. Тон, без малейшего намека на то, что кто-то посмеет ослушаться.
— Почти всю ночь…
— В часах! — голос резанул присутствующих. Вроде негромко и ничего такого парень в слова не вложил, но все отодвинулись от израненного.
— Пять-шесть. Что-то около этого, — в разговор влез Саш. Парень решил поставить на место этого… этого монстра. Иначе они его будут бояться больше, чем охрану. А этого допустить нельзя. Только в единстве сейчас их спасение.
— Как тебя звать? — опять Саш.
Иномирец задумался на миг. Потом разбитые губы растянула кривая усмешка.
— Амайя.
Бред. Он оттуда же, что и остальные! Так что это за имечко? Или…
— Это ник?
— Можно сказать и так, — наказанный не стал вдаваться в объяснения. — Тебя как звать? Остальные, тоже может представитесь?
Всего парой фраз, а главное — тоном, он показал, что, в общем, присутствующих ни во что не ставит. Это читалось на лице, в голосе. Скрывать свои эмоции Амайя не считал нужным.
Неприятный тип. В этом иномирцы согласны с охраной, которая взъелась на этого ненормального очень сильно.
Почему, кстати?
Никто из пленников даже не переступил черту двадцатилетия. Самому старшему — девятнадцать и ниже по ниспадающей. Иномирцы представились так:
Саш, Антон — им по 18 зим. Влад, самый младший, — 15. Олег, 17. Он сидит, лицо спокойно, рот открыл только однажды. Что бы назваться.
Девушки. Алена, Камила, Оксана. 17, 18 и еще раз — 18 лет.
Ну и последний — Амайя. Своего возраста не назвал. Как и не задел ничего из своего прошлого. На редкость неприятная личность.
На этом конструктивный диалог закончился. Дверь приоткрылась, внутрь зашел один из охранников. Застыл, напряженно поглядывая на Амайю. Всем своим видом он подавил любое стремление к разговорам среди иномирян.
Ночь прошла неспокойно: под пристальным присмотром спать трудно. Тем более на грязном, холодном полу, без малейших удобств… О пленниках тут не особо заботились.
Утро наступило для иномирян незаметно: в комнате не было окон. Наступило и принесло новые неприятности.
… Густой туман окутывает лагерь. Пленников выстроили редкой шеренгой, перед которой предстало новое лицо. Когда он прохаживался перед иномирцами, те его провожали ошарашенными, а кто и полными ужаса взглядами.
Дело в том, что незнакомец мало походил на человека.
Высокий, кажется кости сейчас вот-вот проткнут тонкую кожу, отливающуюся мягкими оттенками тьмы. Словно не кожа — а поверх мяса натянута какая-то ткань. Выдающаяся вперед нижняя челюсть, провалившийся нос, длинные уши прижаты к черепу, большие глаза отливаются желтым глянцем. Вместо волос низкий мясистый гребень, на затылке переходящий в длинный хвост. Из-под балахона видны только кисти рук. Или лап, что более точно по отношению к этому существу. Тонкие пальцы, ногтей нет. Фаланги заточены словно когти.
Пасть неизвестного рассекла довольная улыбка. Казалось, он наслаждается теми эмоциями, что изливают на него стоящие перед ним иномирцы.
Доминировал страх. Что неудивительно.
Существо заговорило:
— Итак, днем вы покинете это гостеприимное место. Хочу дать совет: забудьте все то, что знали в своем мире. Тут вы никто. Беспрекословно подчиняйтесь приказам и тогда выживете. Вы ничего не знаете об этом мире, ведь даже мой вид вызвал у вас шок! Но, между прочим, такие как я норма в большинстве мест. И я — человек…
— Был… — выплюнул Амайя.
Пожалуй, он единственный, кто не выразил никаких эмоций по внешнему виду незнакомца. Но дело, скорее всего не в бесстрашности этого иномирца, а в более прозаических вещах — психических отклонениях и отсутствие каких либо моральных устоев. Как следствие, дикая… обезбашенность, что ли. Неизвестно откуда его забрали, но клиника для опасных обществу, вполне подходящий вариант.
Существо подошло вплотную, и, смотря в глаза парню, довольно улыбнулось.
— Ты не боишься. И некоторые оговорки говорят о многом. Многом, что в будущем может принести проблемы. В таком случае, не пойти ли навстречу просьбам некоторых людей и может быть — умертвить тебя? Ты и так исчерпал все мыслимые и немыслимые ресурсы терпения окружающих. А твоя смерть станет наглядным уроком, что мы делаем с теми, кто противится приказам. Ведь, видимо, наказание тебя так ничему и не научило.
По лицу Амайи ходят желваки, но он пока держит себя в руках. Еще не кинулся в бой. Существо не замедлило это отметить:
— Молодец. Хоть что-то можно вбить в твою ограниченную голову. Ты не в том положении, что бы идти наперекор желаниям хозяев.
— Надо мной никого нет! — парень эти слова выплюнул. Все-таки самоконтроль даль трещину. Слова собеседника задели Амайю за живое. Видимо в прошлом, у него есть воспоминания связанные не самым лучшим краем с подчинением другому.
Не зная того, Существо ударило в самую больную точку иномирца. И оно это поняло.
— Никого? — от издевательского тона собеседника Амайю передернуло, но он смолчал. — Верю, верю… Ну так вот, вернемся к советам. Хотя, что говорить — я закончил. Подчиняйтесь и выживете. Ограничивать попытки бежать не буду — их тщетность вы поймете очень скоро.
Закончив свою речь, Существо повернулось спиной к иномирцам, его фигуру окутало стена еле видимого дрожащего воздуха. Но это было не единственным проявлением того, что пленники назвали бы «магией»: яркое, какое-то иссиня-призрачное пламя окутало Амайю, слегка приподняв того в воздух. Лицо парня исказилось, казалось он сейчас закричит… Или скорее — заорет. От боли. От нестерпимой боли…
Но Амайя держался. По лицу бежал крупным дождем пот, смешиваясь со слезами, непрерывным потоком орошающим лицо парня. Только скрип зубов, сжатых до боли… Только по этому можно понять, как же иномирцу сейчас больно.
Остальные шарахнулись в стороны, оставив охотника и жертву наедине. Сейчас как для Существа, так и для Амайи весь мир сжался до их двоих. Все остальное поблекло, отодвинулось на задний план. Утратило четкость, превратившись в фон. Просто — в дополнение.
Пламя исчезло.
С глухим стоном на землю повалилось тело иномирца. Вслушиваясь в хрип, с трудом выдавливаемый сквозь горло Амайи, монстр раздвинул пасть в довольной улыбке, показав ряд острых игл заменяющих зубы. Парень дергался в конвульсиях, на губах появилась пена. Носком сапога перевернув Амайю на спину, Существо наклонилось и разорвало рубашку парня. На груди у Амайи мягко полыхала татуировка.
Еще одна.
Монстр, скривившись, осмотрел тело парня. Весь правый бок и правая рука, половина спины, живот плотно покрыты вязью рисунка, в который кое-где вплетались линии шрамов, которые вместе составляли непонятно что.
… А по центру груди — знак Подчинения нанесенный только что.
Магический узор Сферы Теней. Полностью подавляет малейшие агрессивные намеки по отношении к тому, кто получит символ-ключ, позволяет немного читать мысли подчиненного, и полностью ощущать эмоции последнего.
Все в одностороннем порядке.
Жаль только, полностью подчинить, превратив жертву в разумную куклу узор не может. Хотя он и так делает не мало.
Распрямившись, Существо окинуло быстрым взглядом остальных иномирцев. Если до этого они боялись, то после проделанного над Амаей страх перерос в ужас.
Дрессировка проходит успешно.
Повинуясь воле монстра, призрачное пламя охватило семь человек, стоящих перед ним.
… Птицы, громко хлопая крыльями, взлетели. Все. Едва ли не по всему лесу.
Пленники корчились, орали. То, что раньше они могли назвать «болью», ни в какое сравнение не шло с тем, что они ощущали сейчас. На собственной шкуре они почувствовали, насколько Амайя проявил свою больную гордость, терпя все молча.
Тело горело в каждой клетке, мозг выворачивали наизнанку, вырезая каждую мысль, что хоть немного шла против Хозяина, на грудь словно кислоты плеснули.
… но все когда-нибудь заканчивается.
Существо картинно поковырялось когтем в длинном ухе, хотя это могла оценить только небольшая кучка охраны, да едва пришедший в себя Амайя.
Последний помогать остальным прийти в себя ни советом ни действием не стал. Хотя иномирцам было плохо. Очень и очень плохо.
Сочувствие он не испытывал ни к кому.
Ни к врагам, ни к тем, кого можно назвать союзниками.
… Ни к себе.
Взор Амайи застлала пелена ненависти. Источник определить было не сложно.
Существо. Это отродье Хаоса.
Тот, кто нанес ему такое унижение.
Едва, чувства пересилили какой-то порог в сознании парня, на груди потеплело. С некоторой долей удивления, он опустил взгляд и только тут увидел узор. Непонятно откуда и непонятно как — но в Искусстве Амайя разбирался. По-крайней мере в достаточной степени, что бы понять, что ему нанесли на тело.
А осознание этого подхлестнуло злость. Разрушительные эмоции всколыхнулись штормом. Одновременно с этим пришла боль. Нет — БОЛЬ.
Такая же, как всего минуту назад. Но она не уходила, только сильней продолжала давить, пропорционально тому, как росло желание убить стоящую в метре тварь.
В какой-то момент Амайя не выдержал. Судорожно глотая воздух, он опять свалился на землю, скорчившись в позу эмбриона, желая только одного: что бы эта боль ушла, покинула его.
Монстр довольно осклабился.
— Итак, смею надеяться, что даже до самых ограниченных дошло, — Существо пнуло в бок скорчившегося Амайю, — пытаться идти против моей воли лучше не нужно. А если кто-то убежит, то его в любой момент и в любом месте может настигнуть боль. Как только мне или другим этого захочется. Ну а убить меня у вас не получиться — ваше тело просто откажется поднимать руку на Хозяина. Ни прямо ни косвенно нанести мне вред вы не можете. Поэтому, и остается только одно: подчиняться.
Обернувшись к охране, Существо кинуло:
— Отнесите этих в барак. Утром выходим.
… Настал рассвет, утро, после — день, но лагерь так и стоял на месте. Иномирцы после происшедшего с ними расклеились, впали в апатию. Никакие пинки и крики не заставили тех подняться.
Под конец, Существо просто махнуло рукой, отодвинув дату выхода на следующий день.
В наступившей темноте, проводив последние отблески заката и встретив пелену густой тьмы окутавшую небо, разрываемую кое-где багровыми всполохами, пленники заползли в барак, попытались уснуть.
При этом они старались ни о чем не думать. Иномирцы были настолько опустошенны, что это им удалось без малейших проблем.
Сон окутал барак и только Амайя продолжал корчиться в дальнем углу. Его ненависть, которая постоянно переполняла разум, не хотела утихать. Не смотря даже на то, что боль не отступала.