Привычно ударил гонг. И Судья сказал так:
– Разберем финальный этап преступления. В целях экономии времени я решил свидетелей сегодня не вызывать – пусть цепь событий нам обрисует истец. Мы многократно имели возможность убедиться в его добросовестности и внимании к мелочам, так что нет оснований сомневаться в том, что он и это сделает качественно.
Я аж покраснел от нежданного комплимента.
– Спасибо… – пробормотал я, поднявшись на кафедру. – Постараюсь оправдать доверие…
И начал рассказ.
Страна агонизировала.
«Путч» стал предлогом для добивания КПСС. Уже 24 августа Горбачев ушел с поста генсека (но президентом остался) и заявил: «Секретариат и политбюро ЦК КПСС не выступили против государственного переворота. Центральный комитет не сумел занять решительную позицию осуждения и противодействия, не поднял коммунистов на борьбу против попрания конституционной законности. Среди заговорщиков оказались члены партийного руководства. В этой обстановке ЦК КПСС должен принять трудное, но честное решение о самороспуске. Не считаю для себя возможным дальнейшее выполнение функций Генерального секретаря ЦК КПСС и слагаю соответствующие полномочия».
Ах, как красиво! Сам устроил «путчик», сам сидел молчком в Форосе (имея полностью исправные средства связи) – и сам же обвиняет партию, которая обязана была выполнять его несуществующие приказы!
Кроме всего прочего, эта отставка была незаконной – как и почти все действия Горби. По Уставу партии он не мог сам уйти с поста, а должен был обратиться к ЦК с просьбой об отставке. Но какая там законность, не смешите меня…
Особо буйные предлагали даже устроить Нюрнбергский процесс над коммунистами, но эту идейку замяли. Ведь все «новые демократические» лидеры совсем недавно делали блестящую партийную карьеру. Каждый бы сел…
Окончательно разваливалась вся система управления. Партийную вертикаль власти ничто не заменило, союзные органы подчинялись то ли Горбачеву, то ли Ельцину – никто толком не понимал; валилась и структура госбезопасности. В начале 1991-го в КГБ служило 513 тысяч сотрудников, к концу года осталось 140 тысяч; 400 генеральских должностей было ликвидировано.
А высшие руководители будто ничего не понимали.
14 ноября 1991-го в Ново-Огареве собрался Госсовет в составе: М. Горбачев (СССР), Б. Ельцин (Россия), С. Шушкевич (Белоруссия), Н. Назарбаев (Казахстан), А. Акаев (Киргизия, тогда уже Кыргызстан), С. Мурадов (Турменистан), А. Искандаров (Таджикистан), И. Каримов (Узбекистан). Украинский лидер Л. Кравчук блистал своим отсутствием.
Выглядело это примерно так (сведения расходятся, я их обобщил):
Горбачев. Начать надо с названия. Что у нас будет-то: ССР или ССГ?
Ельцин. ССГ. «Р» – это, понимаешь, республика, а нам это обидно. Россия – это, понимаешь, государство. И прочие все.
Лидеры республик кивают .
Горбачев. Борис Николаич, да мы ж с тобой все обсудили! Ты согласился на республику.
Ельцин. Не было этого.
Горбачев ( по привычке хочет обматерить, но не решается ). Да как не было?! Вчера ж! ( Успокаивается. ) Ладно, пусть государство… Но какая тебе разница, Борис Николаич? Россия же и есть республика, не монархия, чай. ( Пауза. ) Или ты хочешь…
Ельцин ( набычившись ). ССГ.
Горбачев. Черт с тобой, пусть.
Ельцин. ССГ.
Горбачев. Уломал, все.
Ельцин. ССГ.
Горбачев. Ладно, ладно. Только звучит как-то уж… СС, потом еще Г…
Ельцин ( хмыкнув ). Ничего, привыкнем.
Горбачев. Ладно, ладно, хорошо. Теперь главный вопрос: будем создавать союзное государство или нет?
Ельцин. Союз создать есть намерение.
Горбачев. Значит, создаем единое союзное государство.
Ельцин. Ничего подобного. Не союзное государство, а союз государств. ССГ.
Шушкевич. Да.
Горбачев. Опять двадцать пять! Борис Николаевич, мы же с тобой все обсудили! Это, я вам скажу, вообще ерунда выходит. Мы ж договорились: единое союзное государство, с общей Конституцией, с общей обороной…
Ельцин. Я не согласен с единой Конституцией. Каждой республике нужна своя.
Горбачев ( подкалывает ). Хочешь сказать – каждому государству?
Ельцин. Государству.
Горбачев. Значит, хотите окуклиться, как бабочки, каждый в свой кокон? Окукливание никого не спасет.
Шушкевич ( с улыбочкой ). Образно как вы выражаетесь, Михаил Сергеич!
Назарбаев. Надо подтвердить хотя бы, что у нас есть намерение образовать политический союз, с единой армией, территорией, границами.
Горбачев. В какой форме?
Назарбаев. О федерации говорить сложно. Может, конфедерация?
Горбачев ( подавляя ярость ). Даже не федерация?? Кучу предлагаете бесформенную, аморфную? Я вам скажу, на что похожа эта куча… Надо сохранить союзное государство, иначе я вам прогнозирую беду!
Шушкевич. У конфедерации могут быть единые Вооруженные силы.
Ельцин. И транспорт, космос, экология.
Лидеры республик кивают .
Горбачев. И как вы без центральной власти хотите это удержать? Расползется же все! Я ухожу, не могу в этом участвовать ( начинает собирать бумаги ).
Ельцин. Ну, это эмоции.
Горбачев. Ничего подобного. Я не могу брать на себя ответственность за аморфную кучу. Если президент вам нужен для свадьбы или чтоб об него ноги вытирать – это не ко мне ( театрально собирает бумаги, губы поджав ).
Шушкевич. Ну Михал Сергеич, ну что вы…
Назарбаев. Пускай будет единое государство.
Горбачев. Точно? ( Перестает собирать бумаги. )
Назарбаев. Точно. Конфедеративное.
Горбачев. Так единое или конфедеративное? Это ж несовместимые вещи!
Назарбаев. Единое конфедеративное.
Ельцин. И без общей Конституции. Чтоб у каждой республики была своя.
Горбачев. У каждого государства, хочешь сказать?
Ельцин. Государства.
Горбачев ( закатывает глаза ). Вы меня замучили. Короче, решайте сами. Вы несете ответственность не меньше, чем я, даже больше.
Ельцин. Надо, чтоб Украина не ушла.
Шушкевич. Из конфедерации не уйдет.
Назарбаев. А как ее заставишь?
Ельцин. Мы тут посчитали… При пересчете взаимных обязательств между Украиной и Россией разница в нашу пользу получилась восемьдесят миллиардов. Долларов. Если Украина входит в Союз, мы должок простим, а если нет – пускай платит, понимаешь. ( Наслаждается произведенным эффектом. Немая сцена. Лидеры республик мучительно считают в уме. )
Горбачев. Вы решайте. Я не могу вас насиловать.
Назарбаев. Что журналистам скажем?
Горбачев. Пускай Ельцин говорит.
Выходят. Вспышки, микрофоны, камеры .
Журналисты ( хором ). Как будет называться страна? Союз, Содружество, Конфедерация? Или еще как-то?
Ельцин. Будет демократический конфедеративный союз.
Все аплодируют, свет гаснет .
– Пережал, конечно, но суть верно ухватил, – одобрительно хмыкнул Горбачев.
– Вот видите: мой клиент отстаивал Союз до последнего! – надавил Адвокат. – Нельзя винить его в развале! А 28 ноября в интервью белорусской «Народной газете» он сказал: «Мы состоялись как сложнейший мир, говорящий на ста двадцати языках. У нас все переплелось. Меня больше всего волнуют люди и их судьбы. Ведь где бы мы ни оказывались, везде считали, что мы у себя дома. Служил кто-то, скажем, в Белоруссии и остался там жить, обзавелся семьей… И вот все, кто так или иначе сменил место жительства, в некоторых наших регионах оказались бы в чужом государстве. Это не простая проблема, и я ее ставлю на первое место… Я уверен, Союз всем нужен».
Кто-то зааплодировал – одиноко, но истово. Горбачев кивнул с довольной улыбкой.
– Слова прекрасные, – согласилась Прокурор, – никто не сомневается в горбачевской способности произносить слова. Однако в том же интервью он добавил: «Бюрократический Центр, который лишал кислорода даже республики, себя полностью и давно изжил».
– И что это доказывает? – спросил Адвокат.
– То, что он, как обычно, вилял – и нашим, и вашим. Вдумайтесь: нужен централизованный Союз, но Центр себя изжил. Это как?
– Это диалектика! – подсказал кто-то в зале и хихикнул.
Прокурор строго возразила:
– Нет, это лицедейство. Ясно, что и в показанной истцом сценке Горбачев лишь имитировал борьбу за Союз.
– Зачем? – спросил тот же голос.
– Хотя бы затем, чтоб историков обмануть, белопушистость свою повысить…
– Истец, продолжайте, – исправил Судья ход дискуссии.
Я ответил:
– Хорошо. Итак. Россию Ельцин отколол, теперь врагам важнее всего стало отколоть Украину. Надеюсь, вы помните мнение Бжезинского: «Без Украины Россия перестает быть евразийской империей…» И вот на 1 декабря 1991-го там наметили референдум о независимости.
Из воспоминаний Дж. Буша
Оперативный документ № 28
За день до референдума я позвонил Михаилу, чтобы сказать, что как демократическая страна мы должны поддержать украинский народ вне зависимости от исхода референдума. Я добавил, что нам бы хотелось, чтобы были приняты определенные решения: централизованный контроль над ядерными вооружениями, безъядерный статус для Украины, уважение прав человека и прав меньшинств… Михаила явно не порадовало, что мы серьезно обсуждаем возможность признания Украины (эта информация, к сожалению, просочилась в СМИ после моих встреч с американцами украинского происхождения). «Похоже, что Соединенные Штаты пытаются вмешаться в ход событий», – выразил он свое недовольство…
Горбачев все еще верил, что республики по своей воле останутся в составе Союза. Он призвал меня не предпринимать шагов, которые могли бы подтолкнуть события в «неверном» направлении. Он подчеркнул, что если Украина уйдет, то живущие там русские и прочие неукраинцы станут гражданами иностранного государства. Далее, Крым (ранее принадлежавший России) в случае провозглашения республикой независимости грозился «пересмотреть» свой статус «как части Украины»…
* * *
Я пояснил этот документ:
– Очевидно, что референдум об отколе Украины организовали янки, они же изо всех сил влияли на его исход. Агитация, мухлеж при подсчете… В итоге 90 процентов поддержали откол. А самое смешное вот что: на недавнем Всесоюзном референдуме 70 процентов украинцев проголосовали за сохранение Союза. А вторым вопросом в УССР тогда был: «Согласны ли Вы с тем, что Украина должна быть в составе Союза?» – и это поддержало 80 процентов.
– И что тут смешного? – обиделся Адвокат.
Я пояснил:
– Всесоюзный прошел 17 марта, украинский – 1 декабря. Всего за восемь месяцев мнение поменялось на противоположное… Так что либо жители Украины вообще не думали, куда галочки ставить, либо второй референдум точно сфальсифицирован.
– Ганьба! – донеслось из зала. – Слава Украине!
Опа… И сюда добрались…
– Убедительно аргументируете… – пробормотал я. Глубина мысли им вообще свойственна.
– Ганьба! Ганьба! Ганьба! – надрывался неведомый патриот, считая, что повторением усиливает доказательную базу. Пришлось его вывести.
– А вы не думали о том, что за восемь месяцев ситуация изменилась? – въедливо осведомился Адвокат в наступившей тишине. – Летом-то путч произошел, который вы нам столь красноречиво живописали! Центр доказал свою слабость, теперь ему не хотелось подчиняться.
Я кивнул:
– Отчасти согласен. Однако ничего принципиально нового не стряслось, ослабление Центра и развал плавно нарастали все пять лет. Впрочем…
У меня наклюнулась новая мысль. Стараясь сформулировать ее, я потер лоб согнутым пальцем и повернулся к Горбачеву:
– Вот что я подумал… Украина и прочие республики стали отшатываться не от России и не от союзного Центра…
– А от чего же? – брезгливо пошевелил губами Горби.
– Лично от вас.
В зале кто-то хмыкнул, брови подсудимого поползли вверх.
– Ну, это, я вам скажу…
А я развивал мысль, показавшуюся мне весьма интересной:
– К 1990 году за измену и бабьи виляния вас ненавидел весь Советский Союз – вот лично от вас республики и хотели очутиться как можно дальше. А вы именно для этого и цеплялись за трон. Если б его занял кто угодно другой, отторжение могло пойти на убыль, и развал бы не случился.
– А знаете ли вы, молодой человек, – невольно польстил мне Адвокат, – что мой клиент неоднократно пытался подать в отставку?
– Конечно. Это я и называю бабьими виляниями.
– Увольте меня от этого человека! – застонал подсудимый, но я продолжил:
– Он прекрасно понимал, что никакой отставки не будет.
– Это почему же? – вцепился Адвокат.
Я объяснил:
– Во-первых, все выглядело так, что он наломал дров, а теперь пытается улизнуть от ответа. Никто из его окружения не хотел брать ответственность на себя. Во-вторых, он знал их психологию царедворцев: они нуждались в лидере – а другого лидера не нашлось.
– А Ельцин? – спросили из зала.
– Ельцин играл в этом шоу особую роль: отгрызал Россию. На роль союзного президента он никогда не претендовал. Ну и наконец, заявлял об отставке Горбачев всегда лишь на словах, типа «злые вы, уйду я от вас». Ни разу это не было оформлено официально, так что ничем он не рисковал.
Адвокат взглянул на клиента, тот промолчал. Нечем крыть.
– Последнюю точку в убийстве страны поставила встреча в Вискулях, – говорил я дальше. – Сейчас я вам ее опишу. Но сразу предупреждаю: сведения о ней противоречивы и отрывочны, так что полную достоверность диалогов не гарантирую. Однако все известные факты я проанализировал и обобщил – и думаю, все происходило примерно так…
Исторический сговор
К светлой цели – развалу Руси на Великую, Малую и Белую – перестройка стремилась долгих шесть лет. Все прежние заслуги Горбачева (паралич власти, массовые убийства в национальных конфликтах, ограбление народа, сдача оружия врагу) теряли смысл, если б не привели к этому ликующему финалу.
Поэтому встречу трех бонз стали тайно готовить уже год назад, а в начале декабря 1991-го директору заповедника Беловежская Пуща приказали: накрывай поляну. 5-го числа туда прибыла ельцинская челядь: два десятка охранников и ЗИЛ-членовоз. Бойцы мигом принялись строить Пущу по росту: шерстить персонал, белить снег, менять гаишников на дорогах. Местные почуяли: что-то будет…
Вискули – это охотничья ВИП-усадьба посреди заповедника, там развлекались пальбой вожди. От нее до Польши 8 километров. Есть версия, что в случае чего переговорщики собирались, аки партизаны, пробираться туда кустарником. Вторая версия: они хотели подчеркнуть сходство своих действий с похабным Брестским миром: до Бреста там километров тридцать.
Днем 7 декабря на военный аэродром Зосимовичи (ближайший к Вискулям) прибыло минское начальство: председатель Верховного Совета Станислав Шушкевич и предсовмина Вячеслав Кебич. Вскоре там же сел украинский членолет с президентом Леонидом Кравчуком и премьер-министром Витольдом Фокиным. Царь-батюшка Борис, как обычно, заставил себя ждать – чтоб все знали, кто тут главный.
Ждали, не скучая. Кравчук и Фокин отправились на охоту и пристрелили кабанчика. Настроение у них такое было: убивать.
А Ельцин в Минске подзастрял. Прилетел он туда утром и успел даже выступить в Верховном Совете Белоруссии. Пресса разместила его слова с опозданием в несколько дней; так ей приказали. А слова такие: «Ушла в историю попытка воссоздания Союза ССР в ленинской интерпретации. Сегодня терпит неудачу идея полуфедерации, полуконфедерации. Если останется хотя бы небольшой элемент унитаризма, есть риск возрождения той системы, которая уже завела нас в тупик. Всех пугает наличие Центра и его возможное возрождение в старых формах… В резиденции „Вискули“ руководители славянских республик будут обсуждать четыре-пять вариантов Союзного договора. Встреча трех руководителей государств, возможно, станет исторической».
Явственно проглядывает намек на развал. Потому и придержали материальчик.
Стало быть, утром Борис был еще дееспособен. Что делал днем, осталось тайной…
Вечером из облаков вывалился российский борт № 1. Подкатил трап, Ельцин шагнул на него – и тут же стал падать, чуть ребрами ступени не пересчитал; спасибо привыкшей к подобным выпадам охране. Под руки; нежно; камеру убери, сука; ваше величество, еще шажочек…
Злые языки зашелестели: «Понятно…»
Добрые языки вступились: «Ничего не понятно – Борис Николаевич просто устал с дороги!»
Ну, устал так устал. Бывает. Президента-всех-россиян привезли в охотничий домик. Неизвестно, что происходило в течение следующего часа. Затем высокий гость показался в дверях. Лица разглядеть не успели, заметили съехавший на сторону галстук. Кто-то сдуру попытался запечатлеть исторический момент, но охрана отточенным взмахом выбила аппарат из его рук, а главный телохранитель Коржаков пояснил вежливо:
– Я тебе скажу, что снимать и когда снимать. Понял?
И отпустил воротник незадачливого фотографа.
Галстуку вернули приличие, а в холл Борис Николаевич спустился сам. Годы тренировок. Сам дошел и до зала, где его уже ждали Шушкевич и Кравчук. Тяжело сел за стол, накрытый царскою трапезой.
– Борис Николаич, ты как? – участливо, как и подобает хозяину, осведомился белорус.
– Я в порядке, – медленно и отчетливо выговорил Ельцин.
Шушкевич успокоился:
– Ну и славненько. Давайте, мужики, за встречу.
Накатили по первой. И минут пять хрустели челюстями, закусывая радость общения. Затем хозяин поинтересовался:
– Так, чего мы собрались-то?
– Надо Союз, – отрезал россиянин.
– Сохранить или развалить? – попытался шутить Шушкевич, но смешно не стало.
Ельцин молчал минуту, собирая мысли, и вспомнил:
– Эта… понимаешь… Михал Сергеич сказал сохранить.
Кравчук скривился и возразил словами какой-то оперы:
– Нет, Борис. Нельзя, Борис. У меня референдум был.
– Э… Где?
– На Украине, конечно. Первого числа. 90 процентов народа поддержало независимость.
– При чем тут народ? – искренне удивился Ельцин.
Действительно: кого в этой компании волновала судьба какого-то там народа? Глупости какие… А Кравчука вдруг осенило:
– Погоди. Ты же мне на другой день сам звонил, поздравлял и сказал, что признал независимость!
– Да?!
Московский гость долго думал, сопел и смотрел куда-то внутрь себя. Потом уверенно врезал:
– Я все помню.
Но было видно: продолжает усиленно думать. Коллеги переглянулись и молчаливо решили старшему брату не мешать.
– Что, и Донбасс против Союза?! – сообразил наконец уральский мыслитель.
– Все против, Боря.
– Та-а-ак… – выдохнул Борис Николаевич и опять надолго замер. И затем предложил очень серьезно: – За независимость.
За такое грех не накатить. Накатили.
Вот тут показания расходятся. Одни вспоминают шампанское, другие – коньяк. Видимо, кто что пил, тот то и запомнил.
Переговоры длились уже больше часа. За окнами давно сгустилась ночь, где-то бродили заповедные дикие звери. Трое седеньких сытеньких пенсионеров вершили по заморскому приказу судьбы мира…
– Надо, понимаешь, выдумать такую бумажку, чтоб Союз… эта… демонтировать, – вспомнил президент слово из строительного прошлого.
– Надо, Борис. Но как?
– Да…
Еще посидели.
– Мужики, так у нас дело не пойдет, – догадался Шушкевич.
Ельцин поднял на него тяжелый взгляд и подтвердил:
– Да. Надо слуг звать.
Щелкнули пальцами, и на сцене появились еще трое: Кебич, Фокин и Бурбулис. Последний был госсекретарь.
Должность для России новая, непривычная, содранная ясно откуда. Оттуда и Дом правительства РСФСР прозвали Белым домом… Челядь всегда хочет быть похожей на хозяина. Заокеанского в данном случае.
Царским замам по чину полагалось кирять меньше, так что они пока были трезвы. Однако и для них распорядились принести столовые приборы. Как же можно положить на Советский Союз без прибора?!
– Ребятки, налетайте, икра сохнет, – великодушно взмахнул рукой хозяин.
Это было кстати, ибо в суете дня отощали. Замы почтительно подкрепились.
– Ну что, есть идеи?
– Товарищи… господа, – ответил зам с булькающей фамилией. – У меня тут родилась фраза, которой можно начать документ. Значит, так: «СССР как геополитическая реальность прекратил существование».
– Браво, Бурбулис! – восхитился Ельцин. – Гей епта… опа… гео-поли-тическая. Ну ты загнул, понимаешь! Надо отметить.
Накатили. Добавили. И еще раз. Очень уж фраза приглянулась.
– Полдела сделано, – решил Борис Николаевич, грохнув по столу трехпалой рукой. – Пошли все в баню. Теперь пускай спецы парятся, а мы будем… париться.
Удачная шутка развеселила всех, и шестерка отправилась в банный корпус. Впрочем, Ельцин и туда позвал охрану, так что потных дядек в перегарном пару белело под дюжину. История не сохранила, куда орлы засунули себе табельное оружие… По мемуарам Шушкевича, чувство судьбоносности момента сохранилось лишь у Бурбулиса: он еще пытался что-то формулировать, дирижируя себе веником.
А вне бани ночью «парились» так называемые эксперты, которых президент-всех-россиян привез с собой: Егор Гайдар, Сергей Шахрай, Андрей Козырев и Виктор Илюшин. Участвовал ли кто-то из минчан и киевлян, осталось неизвестным.
– Слушайте, у нас проблема, – заметил лоснящийся жиром внук детского писателя. – Насколько я помню, договор о Союзе в 1922-м подписывали Россия, Украина, Белоруссия и Закавказская республика. А последней не только с нами нет – ее вообще нет. Юридически мы не вправе расторгать договор.
Опечалилась братия. Начальство велело составить документ, а он выходит филькиной грамотой…
– А я думаю вот что, – вкрадчиво заговорил Шахрай, умудренный крючкотворством. – Закавказская республика умерла, а выморочное имущество получают наследники. Кто докажет, что наследство перешло не к нам? Значит, мы по праву наследников можем расторгнуть договор.
Такой поворот заставил всех примолкнуть и осмысливать.
– Что-то это белыми нитками, – усомнился Гайдар.
Министр иностранных дел России Козырев добавил:
– Наследники Закавказской республики – уж скорее эти… которые за Кавказом. Грузия всякая.
– Ничего, и так сойдет. Мировое сообщество поддержит, – заверил автор идеи, на том и порешили.
Три из четырех инициаторов Союза разорвут договор, и все дела. Правда, позднее республик стало пятнадцать, это закреплено в Конституции – так что и расторгать должны все пятнадцать… И решать это должны не президенты, а Верховные Советы… Да и хрен с ним. Мировое сообщество (то есть Америка) действительно одобрит любой вариант развала Союза.
Текст полился сам. Начисто его переписывал Гайдар: почерк у него был красивый. Однако рукопись – это несерьезно, надо перепечатать. Своей секретарши ни у кого из лидеров не нашлось, так что еще с вечера в усадьбу вытащили Евгению Патейчук, секретаршу директора заповедника. Прямо из-за праздничного стола: отмечался юбилей ее мужа. Встать, руки за голову, не оборачиваться, вопросы здесь задаю я! Идем вершить свободу и демократию.
Несколько часов она сидела в какой-то каморке, затем Бурбулис принес ей первый вариант текста. Распад СССР…
От шока машинистка ошиблась в первом же слове: пальцы не слушались.
Отпечатанный лист снова правили. Итог работы «экспертов» министр Козырев глубокой ночью сунул под дверь дачи (или номера – показания расходятся), куда поместили машинистку. Так он думал. Однако утром Патейчук чистовую распечатку не выдала: ничего ей под дверь не совали… «Эксперты» омертвели. Пропал секретнейший документ, фиксирующий – ни много ни мало – измену Родине!
Забегали. Запаниковали.
Но начальник ельцинской охраны Коржаков зарплату получал не зря. Он заставил Козырева пройти ночным маршрутом; все затаив дыхание крались сзади. И выяснилось, что министр перепутал двери.
Дальше показания вновь расходятся. Одни говорят, что бумажку просто нашли и отдали машинистке. Другие – что дверь была клозетная и кто-то успел документ разорвать и применить по назначению. Вынули из ведра, обтерли бережно. СНГ – Соглашение, Намазанное Г…
Думаю, это байка. Слишком уж красиво.
Отоспавшиеся шестеро главных сделались почти адекватными. Вместе с Гайдаром они сели дотачивать бумажку.
– «СССР как геополитическая реальность прекратил существование», – прочел вслух Ельцин и снова восхитился. – Эх, хорошо задвинул Геннадий! Как младенца назовем?
– Я думаю, Борис Николаевич, Союз Независимых Государств, – подобострастно ответил Гайдар.
– Независимых – это хорошо. Это, понимаешь, свободнее, чем суверенных, – похвалил президент, но Кравчук вдруг вскинулся:
– А почему Союз? Опять Союз?! Меня с этого слова блевать тянет! Вы незалэжну неньку в имперскую узду вновь не втащите!
– Тоталитаризм, понимаешь… – сочувственно покачал головой москаль поганый. Его блевать не тянуло: ночью успел.
– Что ж ты предлагаешь, Леня? – спросил Шушкевич, чтоб хоть как-то проучаствовать в процессе.
– Ну там… сообщество… объединение… клуб, – навскидку вбросил киевлянин.
Ельцин хмыкнул:
– Скажи еще: групповуха.
– Позвольте, господа… у меня есть мысль, – осмелился вмешаться Гайдар, и все повернулись к нему. – Что, если Содружество?
– Э-э-э-э… – предложил российский лидер.
А Шушкевич прикинул:
– А что, звучит красиво и ни к чему не обязывает. Вроде годится, а?
– Содружество Независимых Государств, – взвесил на языке Кравчук. – Солидно.
– Эсэнгэ. Чукча какой-то, – усомнился Ельцин, но его уговорили. Он предложил вопросительно: – Отметим?
Однако коллегам здоровье не позволяло начинать праздновать с утра, так что замысел отвергли с некоторым сожалением. И еще пару часов точили формулировки, чувствуя себя запорожцами с письмом турецкому султану. С цепи сорвавшись, эйфорию испытываешь невероятную. Ельцин потом сообщил: «Вдруг пришло ощущение какой-то свободы, легкости… я почувствовал сердцем, что большие решения надо принимать легко». Правильно, чего там мозги напрягать – обсуждаем-то пустяки всякие…
Кравчук с напряжением ждал, когда Ельцин поднимет тему Крыма. Незаконность хрущевского подарка была очевидна всем, и киевляне между собой решили: когда москаль свердловский потребует полуостров обратно – покочевряжиться для приличия полчасика и отдать. Крыть-то нечем, Крым русский!
Но Ельцин о границах даже не вспомнил. Кемская волость? Да забирайте на здоровье!
Изведя кучу бумаги, выродили итоговый текст, вновь отдали машинистке. Продукт следовало размножить. Тут выяснилось, что в усадьбе нет ксерокса, и пришлось несколько раз прогонять его через факсы: отправить и получить. Кстати, отсутствие техники косвенно свидетельствует о том, что Шушкевич (хозяин встречи) не ожидал подписания важных документов. Баня, охота, бухло – тут все было на высшем уровне, а вот ксерокса завалящего не нашлось…
Готово. Скопирован последний листик, осталось подписи поставить.
Наступила пустота. Возней больше не заняты, мозг свободен – и туда начали ползти разные мысли…
Все понимали, что исполняют волю Горбачева. Но прямо он эту волю не высказал – напротив, постоянно бубнил о сохранении Союза. Они-то точно знали, что «путч» тоже был детищем генсека – однако исполнители сели, а кое-кто даже и лег… Как бы под нож не попасть.
От Горбачева может спасти лишь его начальник.
– Э… понимаешь, – сказал российский президент после паузы. – Надо Бушу звонить.
– Правильно, Борис Николаич! – с облегчением в один голос подхватили Кравчук и Шушкевич. – Ты с ним встречался – вот и давай!
– Хотя… – Ельцин задумался. – Лучше сначала… Он поднял трубку и приказал соединить с министром обороны СССР маршалом Шапошниковым. Буш далеко, лучше сперва заручиться собственной военной поддержкой… Маршалу он сообщил о принятом решении, а главное – о том, что ему предлагается пост Главнокомандующего Объединенными Вооруженными силами СНГ. Маршал обрадовался, конечно, – он ведь не понял, что СНГ останется призраком, и никаких Вооруженных сил у него не будет…
– Ну вот, вояки с нами, – удовлетворенно отметил президент и набрал номер Буша. И дальше я дам слово самому американскому лидеру.
Из воспоминаний Дж. Буша
[326]
Оперативный документ № 29
8 декабря Ельцин позвонил мне, чтобы рассказать о своей встрече с Кравчуком и Президентом Беларуси Станиславом Шушкевичем. Он все еще находился с ними в охотничьем домике неподалеку от Бреста. «Произошло очень важное событие, и я хочу рассказать вам о нем лично, прежде чем вы узнаете о нем из газет», – сказал он напыщенно.
Короче, они с Президентами Украины и Беларуси решили распустить Советский Союз.
Он пояснил, что это соглашение открывает содружество для всех бывших республик. Этот документ уже подписан тремя присутствовавшими руководителями республик. Он только что закончил разговор с Президентом Казахстана Назарбаевым, который полностью поддержал их действия и намеревался подписать соглашение как можно скорее.
Я не хотел преждевременно выражать нашу поддержку или неодобрение, поэтому просто сказал: «Понятно».
«Господин Президент, – добавил он, – должен сказать вам доверительно, что Президент Горбачев пока об этом не знает. Господин Президент, сегодня я был с вами очень, очень откровенен. Мы надеемся на ваше понимание. По сложившейся между нами традиции, я сразу позвонил вам, не прошло и десяти минут».
Я ощущал некоторый дискомфорт. Обойдя вопрос поддержки со стороны Америки действий Ельцина, я добавил, что, по нашему мнению, во всем этом должны разобраться прежде всего сами участники.
* * *
– Вот гад: уклонился от ответа! – плюнул Ельцин, положив трубку и убедившись, что босс его точно не услышит. – Вроде поддержал, но ничего не обещает, понимаешь!
– Что ж ты хочешь, он политик, – ответил Кравчук с невольным придыханием, как младшеклассник о директоре школы. – Наш тоже ничего прямо не говорит… Ничего, поддержит!
И повисла пауза. Очень неловкая. Все понимали, что должно произойти, – и это каждого крайне тяготило.
– Не буду я Горбачеву звонить!! – взорвался наконец Ельцин.
Кравчук подхватил:
– Да, пускай Станислав звонит.
– А чего сразу я?! – вскинулся Шушкевич.
Кравчук вдохновенно сымпровизировал:
– А кто ж еще? Мы в Белоруссии, ты тут хозяин. Если б в Киеве встретились, я бы звонил.
Зажатый в угол Шушкевич обреченно набрал московский номер. Спецкоммутатор соединил не сразу, и звонящему замечталось: вдруг завуча нет на месте? Вдруг пронесет?
Не пронесло.
– Здравствуйте, уважаемый Михаил Сергеевич.
– Что там у тебя?
– Мы тут… с товарищами… написали заявление, суть которого сводится к тому, что…
– Союз как геополитическая… – начал подсказывать Ельцин, но Шушкевич только отмахнулся:
– Что создается Содружество Независимых Государств, а Советский Союз… Э-э… Мы надеемся на ваш конструктивный подход, Михаил Сергеевич.
– Та-а-ак… – прозвучало в трубке столь внушительно, что даже Кравчук побледнел, хотя стоял в пяти метрах. – Почему без меня решили?! За моей спиной! Кто позволил?? Вы понимаете, что вы натворили?! Чтоб завтра все у меня. Доложите подробно.
Скверно-то как… Ой…
Несколько минут пущисты удрученно молчали. В Матросскую Тишину не хотелось. Буш виляет, Шапошников может передумать… Кстати, в Москву Кравчук и Шушкевич не полетели, предпочли отсидеться хвост поджавши. Украинец даже вызвал спецназ для охраны своей дачи – вдруг арестовывать придут?
Но генсек не собирался никого карать. Гнев он сыграл, как в театре. Ведь председатель белорусского КГБ Э. Ширковский донес ему о сговоре еще в ночь на восьмое и предлагал всех арестовать! Но Горбачев такого приказа не отдал.
Однако пущисты этого не знали и мысленно сушили сухари.
Вдруг кого-то осенило:
– А Назарбаев??
Точно! Надо казахского бая затащить, кучей не так страшно. Вотчина его большая, важная, и он за ССГ был – а тут всего одна буковка другая…
Позвонили в Алма-Ату. Там ответили, что президент летит в Москву.
– В Москву! Черт! Сейчас его Горбачев против нас настропалит!
– Перехватить бы Нурсултана! – загорелся Шушкевич. – Вот бы он в воздухе развернулся, и к нам! Можно в самолет позвонить?
Оказалось, нельзя. Нет связи. Но бая изловили сразу по приземлении, во Внукове.
– Мы тут документ один подписали. Приезжай! – сказал Ельцин.
Казах почуял недоброе:
– Что за документ? Почему со мной не обсудили?
– Извини, Нурсултан, как-то в горячке, понимаешь…
– Мужики, так не делается.
Отказался лететь хитрый казах.
Ну что ж… Хочешь не хочешь – теперь нужно подписывать. Всему миру разгласили, пора и прессу подкормить.
Журналистов нагнали с утра, сообщив, что грядет нечто важное. В Вискулях места не нашлось, и их разместили в неотапливаемой гостинице деревни с ласковым названием Каменюки. Есть тоже не дали.
Днем их пустили в фойе главного корпуса Вискулей. Пресс-конференции не будет, сидеть тихо, Ельцину вопросов не задавать. В могильной тишине подписали, несколько раз щелкнули фотоаппараты. Праздник состоялся.
И что особенно интересно: с того дня никто не видел оригинала соглашений! Исчез бесследно. Копий полно, а подлинника нету.
Скорее всего, три богатыря его попросту спалили. Подлинник ведь – улика против них! А ну как Горби сдуру подключит-таки правосудие? Буш-то защитить отказался! Тут они за измену Родине и полетят в студеные края… А нет подлинника – вроде нет и состава преступления.
Чушь? Конечно. Но весь Беловежский сговор безумен и ничтожен юридически. Так что с бодунища могли и спалить.
А в народе СНГ расшифровали как «сбылись надежды Гитлера».
Соглашение о создании Содружества Независимых Государств
[332]
8 декабря 1991 года
Оперативный документ № 30
Мы, Республика Беларусь, Российская Федерация, Украина, как государства, подписавшие Союзный Договор 1922 года, далее именуемые Высокими Договаривающимися Сторонами (ВДС. – А. К .), констатируем, что Союз ССР, как субъект международного права и геополитическая реальность, прекращает свое существование.
1. ВДС образуют Содружество Независимых Государств.
2. ВДС гарантируют своим гражданам равные права и свободы.
3. ВДС, желая способствовать сохранению этнической, культурной, языковой и религиозной самобытности населяющих их территории национальных меньшинств, берут их под свою защиту.
4. ВДС будут развивать сотрудничество своих народов и государств в области политики, экономики, культуры и иных областях.
5. ВДС уважают неприкосновенность существующих границ друг друга.
6. Государства – члены Содружества будут сотрудничать в обеспечении международного мира и безопасности, будут поддерживать под объединенным командованием общее военно-стратегическое пространство, включая единый контроль над ядерным оружием.
8. Стороны осознают планетарный характер Чернобыльской катастрофы [333] и обязуются объединять свои усилия по преодолению ее последствий.
11. На территориях государств, подписавших настоящее Соглашение, не допускается применение норм третьих государств, в том числе бывшего Союза ССР.
14. Деятельность органов бывшего Союза ССР на территориях государств – членов Содружества прекращается.
* * *
Прокурор спросила:
– Подсудимый, что вы предприняли, узнав о заключении Беловежского соглашения?
– А что я мог? – развел руками Горбачев.
– Например, созвать внеочередной Съезд народных депутатов СССР, который просто вынужден был бы дезавуировать соглашение: оно ведь юридически ничтожно.
– Ну, не догадался…
– И никто не подсказал?
– Увы…
– Остается вам только посочувствовать, – покачала головой Прокурор.
Горбачев вздохнул сокрушенно… Но обвинитель вдруг продолжила:
– Если б не одна деталь. Уже десятого декабря депутат Самарин принес вам требование немедленного созыва чрезвычайного съезда. Подписали его почти 500 депутатов. Так что, извините, этот вариант вам «подсказывали» очень настойчиво.
– Мой клиент, – вмешался Адвокат, – на следующий же день выступил с заявлением, где резко осудил Беловежский сговор!
Прокурор ответила:
– Да? Очень интересно! Можно узнать, что конкретно он сказал?
Заявление М. С. Горбачева
[335]
9 декабря 1991 года
Оперативный документ № 31
8 декабря руководители Беларуси, РСФСР и Украины заключили соглашение о создании Содружества Независимых Государств.
Это соглашение имеет позитивные моменты. Участие в нем приняло украинское руководство, которое в последнее время не проявляло активности в договорном процессе. В документе подчеркивается необходимость создания единого экономического пространства. Выражается готовность к сотрудничеству в области науки, образования, культуры, в военно-стратегической области.
Однако этот документ настолько глубоко затрагивает интересы народов нашей страны, всего мирового сообщества, что требует всесторонней политической и правовой оценки.
Соглашение прямо объявляет о прекращении существования Союза ССР. Безусловно, каждая республика имеет право выхода из Союза, но судьба многонационального государства не может быть определена волей руководителей трех республик. Вопрос этот должен решаться только конституционным путем с участием всех суверенных государств. Неправомерно и опасно также заявление о прекращении действия общесоюзных правовых норм, что может усилить хаос и анархию.
Вызывает недоумение скоропалительность появления документа. Он не был обсужден ни населением, ни Верховными Советами республик, от имени которых под писан.
Необходимо, чтобы все Верховные Советы республик и Верховный Совет СССР обсудили как проект Договора о Союзе Суверенных Государств, так и соглашение, заключенное в Минске. Кроме того, я бы не исключал и проведение всенародного референдума по этому вопросу.
* * *
– Хм… Вы действительно уверены, что это «резкое осуждение»? – спросил Судья.
Адвокат вспыхнул:
– Конечно! Вот же: «вопрос должен решаться только конституционным путем», «неправомерно и опасно», «вызывает недоумение скоропалительность».
– Обвинение согласно?
Прокурор ответила не сразу. Около минуты она смотрела в зал, читая в глазах людей понимание своей правоты, – и лишь затем сказала:
– Сейчас мы увидели развязку, последнее крупное предательство этого человека. Он имел полную возможность аннулировать противозаконный сговор, но не сделал этого. Что он предложил? «Обсуждать», «проводить референдум»; а в Соглашении, оказывается, есть «позитивные моменты»… Как всегда, невнятно мямлил, что в данной ситуации означало одобрение.
– После этого парламентам осталось лишь ратифицировать Беловежский сговор, выбора у них, по сути, не было, – включился я. – В Верховном Совете РСФСР сговор поддержали 188 депутатов, против голосовали лишь шестеро: С. Бабурин, И. Константинов, С. Полозков, В. Исаков, П. Лысов и Н. Павлов. Они ничего не достигли, но хотя бы попытались спасти страну, не побоялись идти против обезумевшего стада. История навсегда запомнит их как последних Героев Советского Союза, хоть это звание уже некому было утвердить…
– А в других республиках? – спросил Судья.
– На Украине за сговор проголосовало 288 человек, против – 10. В Белоруссии: за – 263, против – один. Догадайтесь, кто?
– Неужто бацька? – выдохнули в зале.
Я кивнул:
– Он самый, Александр Лукашенко. Ну, а дальше осталось лишь последние бумажки подмахнуть.
Указ Президента СССР
№ УП-3162, 25 декабря 1991 года
Оперативный документ № 32
В связи с уходом в отставку с поста Президента СССР слагаю с себя полномочия Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами СССР. Право на применение ядерного оружия передается Президенту Российской Федерации.М. Горбачев
Заявление об отставке Президента СССР М. С. Горбачева
Прямой эфир Центрального телевидения 25 декабря 1991 года, 19:00
Оперативный документ № 33
Дорогие соотечественники! Сограждане!
В силу сложившейся ситуации с образованием Содружества Независимых Государств я прекращаю свою деятельность на посту Президента Эсэсэр [337] . Принимаю это решение по принципиальным соображениям [338] .
Я твердо выступал за независимость народов, за суверенитет республик. Но одновременно и за сохранение целостности страны [339] . События пошли по другому пути. Возобладала линия на расчленение государства, с чем я не могу согласиться.
Считаю нужным высказать свою оценку пройденного с 1985 года пути. Тем более что на этот счет немало противоречивых, поверхностных и субъективных суждений.
Когда я оказался во главе государства, уже было ясно, что со страной неладно. Всего много: земли, нефти и газа, других природных богатств, да и умом и талантами Бог не обидел, а живем куда хуже, чем в развитых странах, все больше отстаем от них.
Причина была видна – общество задыхалось в тисках командно-бюрократической системы. Все попытки частичных реформ терпели неудачу одна за другой. Надо было кардинально все менять.
Начинать реформы такого масштаба и в таком обществе, как наше, – труднейшее и даже рискованное дело. Но и сегодня я убежден в исторической правоте демократических реформ.
– Общество получило свободу, раскрепостилось политически и духовно.
– Ликвидирована тоталитарная система, лишившая страну возможности стать благополучной и процветающей.
– Совершен прорыв на пути демократических преобразований. Реальными стали свободные выборы, свобода печати, религиозные свободы, представительные органы власти, многопартийность.
– Началось движение к многоукладной экономике, утверждается равноправие всех форм собственности. Узаконена экономическая свобода производителя, и начали набирать силу предпринимательство, акционирование, приватизация. Поворачивая экономику к рынку, важно помнить, что делается это все ради человека [340] .
Мы живем в новом мире:
– Покончено с холодной войной, остановлена гонка вооружений и безумная милитаризация, изуродовавшая нашу экономику, общественное сознание и мораль. Снята угроза мировой войны.
– Мы открылись миру, отказались от вмешательства в чужие дела, от использования войск за пределами страны. И нам ответили доверием, солидарностью и уважением.
– Народы получили реальную свободу выбора пути своего самоопределения.
Все эти изменения проходили в острой борьбе, при нарастающем сопротивлении и прежних партийно-государственных структур, и хозяйственного аппарата, да и наших привычек, предрассудков, уравнительной и иждивенческой психологии. Вот мы почему потеряли так много времени. Старая система рухнула до того, как успела заработать новая.
Я знаю о недовольстве нынешней тяжелой ситуацией, об острой критике властей на всех уровнях и лично моей деятельности. Но еще раз хотел бы подчеркнуть: кардинальные перемены в такой огромной стране, да еще с таким наследием, не могут пройти безболезненно.
Августóвский [341] путч довел кризис до предельной черты. Самое губительное в этом кризисе – распад государственности. И сегодня меня тревожит потеря нашими людьми гражданства великой страны – последствия могут оказаться очень тяжелыми для всех.
Жизненно важным мне представляется сохранить демократические завоевания последних лет. От них нельзя отказываться ни под каким предлогом. В противном случае все надежды на лучшее будут похоронены.
Я покидаю свой пост с тревогой. Но и с надеждой, с верой в вас, в вашу мудрость и силу духа. Мы – наследники великой цивилизации, и сейчас от всех и каждого зависит, чтобы она возродилась к новой современной и достойной жизни.
Желаю всем вам самого доброго [342] .
* * *
– Горбачев окончил читать в эфире этот набор циничного вранья, и с Кремля был спущен советский флаг, – произнес я, стараясь не допустить дрожи в голосе. – Великую страну убили. Впереди разверзлась пропасть двадцатилетних мучений, голода, войны, беспомощности и унижения. Обнищали все народы бывшего СССР, мы начали массово вымирать, зато безобразно разбогатели наиболее наглые и беспринципные нелюди. Наша Держава перестала сдерживать агрессию Америки, и ее жертвами пали Ирак, Афганистан, Югославия, Ливия, Египет; чудом спасены пока Сирия и Иран. Мир превращен в однополярный концлагерь, где все вынуждены покорно исполнять волю США… Вот итоги горбачевской перестройки.
На экране вспыхнула видеозапись: черное небо над Москвой, на флагштоке, снижаясь, величаво колышется алое полотнище с серпом и молотом. Оно сияет в луче прожектора, словно пламя. Даже сейчас, когда его позорно предали, к нему не липнет грязь! Но чьи-то руки ухватили его и начали комкать – хищно, жадно, с нахрапистым кайфом. Все исчезло.
Минут пять после этого зал сидел в полной тишине, слышалось лишь сопение Горбачева. Наконец Судья проговорил:
– Истец, дабы освежить в памяти – изложите, пожалуйста, вкратце весь ход преступления.
Хронология убийства
1985
11 марта – М. Горбачев утвержден генсеком ЦК КПСС
3 апреля – Б. Ельцин переведен в Москву
8 апреля – М. Горбачев ввел односторонний мораторий на развертывание ракет средней дальности
7 мая – постановление ЦК «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма»
10 июля – гибель самолета Ту-154, 200 погибших (крупнейшая авиакатастрофа в СССР)
30 июля – М. Горбачев ввел односторонний мораторий на ядерные испытания
24 декабря – Б. Ельцин назначен первым секретарем МГК (хозяином Москвы)
1986
26 апреля – чернобыльская катастрофа 23 мая – указ «О мерах по усилению борьбы с нетрудовыми доходами»
31 августа – столкновение судов «Адмирал Нахимов» и «Петр Васев», 423 погибших
25 сентября – прекращено глушение западных радиостанций
3 октября – гибель АПЛ «К-219»
10-12 октября – переговоры в Рейкьявике 19 ноября – закон «Об индивидуальной трудовой деятельности»
17-18 декабря – беспорядки в Алма-Ате
23 декабря – А. Сахаров возвращен из ссылки
1987
Январь – выход в прокат фильма Т. Абуладзе «Покаяние»
28 мая – перелет М. Руста
30 июня – закон «О государственном предприятии (объединении)»
Лето – начало Карабахского конфликта 2 октября – первый выпуск телепрограммы «Взгляд»
21 октября – Пленум ЦК. Начало пиара Ельцина 12 ноября – Б. Ельцин снят с должности хозяина Москвы. Начало «опалы»
8 декабря – Вашингтонская встреча Р. Рейгана и М. Горбачева
23 декабря – первый выпуск телепрограммы «600 секунд»
1988
Январь – Б. Ельцин назначен зампредседателя Госстроя
4 февраля – начало реабилитации «жертв репрессий»
Февраль – начало беспорядков в Нагорном Карабахе
27-29 февраля – резня армян в г. Сумгаите (Азербайджан). Убито 32 человека
13 марта – публикация статьи Н. Андреевой «Не могу поступаться принципами»
15 мая – начало вывода войск из Афганистана
26 мая – закон «О кооперации в СССР»
5 июня – начало торжеств в честь 1000-летия Крещения Руси
Конец июня – XIX партконференция
Сентябрь – М. Горбачев получил Международную литературную премию «Монделло»
19 ноября – М. Горбачев получил индийскую Премию мира им. И. Ганди
7 декабря – землетрясение в Спитаке (Армения), 25 000 погибших
1989
Январь – М. Горбачев получил французскую памятную медаль «Личность года»
15 февраля – завершен вывод войск из Афганистана
Март – первые шахтерские забастовки
7 апреля – гибель АПЛ «Комсомолец»
9 апреля – провокация в Тбилиси
25 мая – 9 июня – I съезд народных депутатов СССР
3 июня – железнодорожная катастрофа под Уфой, 575 погибших
9 ноября – падение Берлинской стены
Ноябрь – М. Горбачев получил итальянскую Премию «Золотой голубь за мир»
1 декабря – М. Горбачев получил Памятную медаль Ватикана
12-24 декабря – II съезд народных депутатов СССР
2-3 декабря – встреча М. Горбачева и Дж. Буша на Мальте
1990
19 января – беспорядки в Баку
Март – из Конституции убрана статья о руководящей роли КПСС
12-24 марта – III съезд народных депутатов СССР
15 марта – М. Горбачев стал Президентом СССР
16 мая – 22 июня – I съезд народных депутатов РСФСР 29 мая – Б. Ельцин стал Председателем Верховного
Совета РСФСР
Июнь – М. Горбачев получил американскую Медаль свободы им. Ф. Рузвельта
Июнь – М. Горбачев получил американскую Премию мира им. А. Эйнштейна
Июнь – М. Горбачев получил международную Премию мира им. Мартина Лютера Кинга
1 июня – договор о «линии Бейкера-Шеварднадзе»
12 июня – принята Декларация о государственном суверенитете РСФСР
20 июня – создана Компартия РСФСР
20 июня – о своем суверенитете заявил Узбекистан 23 июня – суверенитет Молдавии 16 июля – суверенитет Украины 27 июля – суверенитет Белоруссии
22 августа – суверенитет Туркмении
23 августа – суверенитет Армении
24 августа – суверенитет Таджикистана
18 сентября – «Литературная газета» и «Комсомольская правда» опубликовали статью А. Солженицына «Как нам обустроить Россию?»
3 октября – объединение Германии
15 октября – М. Горбачев получил Нобелевскую премию мира
1991
13 января – штурм Вильнюсского телецентра
22 января – указ М. Горбачева об обмене 50 и 100-рублевых купюр
25 февраля – роспуск Варшавского договора
17 марта – Всесоюзный референдум о сохранении СССР
12 июня – Б. Ельцин избран Президентом РСФСР
28 июня – роспуск СЭВ
19 августа – инсценировка «путча» ГКЧП
24 августа – М. Горбачев покинул пост генсека
8 декабря – подписание в Вискулях Беловежского соглашения
25 декабря:
19:00 – М. Горбачев выступил по телевидению с «отречением»
19:30 – М. Горбачев подписал указ «О сложении Президентом СССР полномочий Верховного Главнокомандующего Вооруженными Силами и упразднении Совета Обороны при Президенте СССР»
19:38 – на Кремле спущен красный флаг
* * *
– Истец, вы можете что-то добавить? – предложил Судья, видимо в последний раз.
Предстояло сказать нечто по-настоящему важное. Несколько секунд я выбирал, осмысливал – и заговорил так:
– Те события дали нам жестокий урок, который мы не вправе забывать. Смотрите: многие были недовольны поздним Союзом. Кричали: «Мы беднее Запада!», «У нас коррупция!», «У нас свободы нет!». И молчаливо поддержали навалившуюся сверху революцию. И чего добились? Стали несравнимо беднее Запада, коррупция разрослась тысячекратно, мы получили свободу беспрепятственно помирать с голоду… И так бывает с каждой революцией! На месте срубленной головы вырастает десять.
– Ваш вывод?
– Некие господа и сейчас раскачивают нас на бунт, призывают «гнать кремлядь», «ура, за свободу»… Но теперь мы знаем, кому нужны подобные бунты и что за ними следует. Мой вывод: прежде чем соглашаться крушить страну, думайте хоть немного!
– Спасибо, истец. Господин Адвокат, что вы можете сказать в завершение?
Защитник встал:
– Мой клиент… – тут он замялся, начал одергивать пиджак, очки золотые тронул двумя пальцами… И вдруг привизгнул плачущим голосом: – Да пошли вы все на фиг!!
И выскочил из зала.
Горби и Яковлев изумленно глядели ему вслед.
Да, тяжело проигрывать. Но шанса у него не было ни одного. Соображать надо, кого берешься защищать!
Тогда поднялась Прокурор. Она стояла прямо и торжественно, строго сдвинув брови, – и я вдруг вспомнил, где видел ее лицо.
Эта женщина смотрела на нас с плаката суровых лет, вознесенная над лесом штыков, левую руку вздымая к небу, а в правой держа текст военной присяги. Как я ее раньше не узнал?
– Подсудимый, в разных интервью вы многократно признавали свой умысел по развалу Союза, – сказала она. – Напомню некоторые примеры: в 1991-м: «Партия располагала мощнейшей структурой, которая всем руководила и направляла. Я понимал, что, если мы не изолируем партию от государственной структуры, мы ничего не добьемся. И я был прав». В 1992-м: «Мои действия отражали рассчитанный план. Задачу мы решили: тоталитарный монстр рухнул». В 2009-м: «СССР развалился. Перестройка победила». Но тогда вы гордились этим, Запад вас хвалил, вы считали себя героем. Теперь ваша вина в предумышленном убийстве страны доказана. Признаете ли вы ее? Напомню, чистосердечное признание смягчит причитающееся вам возмездие!
Но Горбачев молчал. Чтоб осознать свою вину, нужны хотя бы зачатки совести…