В эту ночь Машка осталась у Дана, они просто валялись на диване и смотрели фильм. А еще планировали, что Новый Год будут встречать вместе. И к их удивлению, абсолютно не понять каким макаром, но Игнат отпустил Дана на неделю.

— Вали в отпуск, — прокомментировал шеф свое решение.

И он повалил. Тридцатого затарил холодильник под завязку, пополнил бар. Купил Машке серьги-сердечки с брильянтом, цветы в горшках, конфеты в коробках. И елку. Он купил большую, правда искусственную, елку. И игрушки. И разноцветные гирлянды. Он ощущал себя дебильным оленем-переростком. Но ничего не мог с собой поделать. Душа просила праздника. Праздника с Машкой.

А Мария отпросилась у родни на три дня. Вроде как поехала на загородную горно-лыжную турбазу встречать Новый год с друзьями. Дан мало верил, что родня поведется на байку и морально был готов увидеть на пороге своей квартиры разъяренного Игната, Черта или кого-нибудь из старшего поколения. Но его опасения не оправдались. Утром тридцать первого на пороге его квартиры появилась Машка. Улыбающаяся, в короткой шубке и с саквояжем в руках. Стильная прическа, облегающие брючки, высокие сапожки на огромном каблуке и полупрозрачная кофточка под расстегнутой шубкой. А на голове крошечная красная шапочка-колпак.

— Праздник к нам приходит! — пропела Машка, стоило Дану открыть дверь.

Но парень мало реагировал на приветствие девушки. Внимание полностью сконцентрировалось на распахнутой шубке. И на прозрачной блузке. А еще на ярко-красном лифчике. Кружевном, и не скрывающем полную грудь. Дан мог бы поклясться, что четко видел темные очертания сосков.

— Твою ж мать! — простонал парень, понимая, что в домашних шортах в одно мгновение стало жутко тесно.

Он не планировал вот так. Он собирался ждать до ее совершеннолетия, какую бы чушь она не несла на тему петтинга. Петтинг-шметинг… Дан не признавал полумер, или секс, или воздержание. В случае с Машкой он решил, что надо терпеть и ждать. Для него это не было проблемой. Но прямо сейчас он всерьез прикинул, под каким бы предлогом закрыться на несколько минут в ванной и вспомнить давно забытую практику мастурбации.

— Ты знаешь ли тоже не в скафандре, — заметила Мария, проходя в квартиру и закрывая за собой дверь.

Дан понял, что девчонка права. О футболке он даже и не вспомнил, щеголял в одних шортах. Под ними даже трусов не было. Так, принял душ и по привычке влез в первое, что попалось под руку.

— Но я не 'против', - улыбалась Машка, — ниже пояса у тебя тоже татушки есть?

Дан знал, куда смотрит девчонка. На морду дракона, сидящего не его плече. Изображение начиналось почти от самой кисти правой руки, оплетало предплечье и плечо, морда зверя была изображена на правой груди, а раскинувшиеся в полете крылья — на спине, хвост оплетал талию и уходил к левому бедру. К слову, татуировок у Дана было много. И началось все в армии, с первого рисунка с указанием вида войск и части, где служил. Одно время Даня сам занимался татуировками, даже подумывал открыть тату-салон. А потом передумал.

— Неа, — выдохнул парень и помог Машке снять шубку.

— Третьего утром мне нужно быть дома, — сообщила девушка, — Как поживает моя Чуня?

Чуня поживала отлично. Исправно гадила в домашний тапок Богдана и спала в постели в его ногах. Но Дан ничего этого не сказал, он все еще планировал уединиться в ванной. И активно уговаривал себя не смотреть на грудь девчонки, на ее точеную шейку, на покатые плечи и крутой изгиб бедер. В общем, он тщательно старался отводить голодный взгляд от Машки, аргументируя тем, что он взрослый мужик, а она — малолетка. Нет, срок его не пугал. Его пугала сила, с которой ему было плевать на все, если дело касалось его Масеньки — маленько девочки, нежно и горячо любимой им.

Но Машка в очередной раз все решила. Решила сама. Стоило ей снять шубку, она перешла к сапожкам. А потом, спокойно, словно делала это ежедневно, принялась раздеваться перед ним дальше. Медленно сняла брючки и блузку. Осталась перед ним в чулках, красном белье и в смешной шапке.

— Масенька, что за нахер? — нахмурился Дан, пробегаясь взглядом по всем изгибам и впадинкам.

— Даня, иди сюда, солнце мое, — призывно улыбнулась девушка, стараясь ничем не выдать своей растерянности, — Не заставляй меня умолять! — пригрозила девушка, и уже ласково, — Эти дни я просыпалась среди ночи от того, что ты мне снился. Во сне ты творил со мной невообразимые вещи, и мне приходилось чесать в душ. Я израсходовала месячный запас шампуня за три дня. Имей совесть, любимый!

— Масенька, — упрямо сжал челюсть Дан, — Месяц потерпеть. А потом я весь твой.

— Хрен там, — уже злилась Машка, грозно наступая на парня, — Я хочу сейчас. Сегодня. В Новый Год. Раздевайся!

Даня вздохнул, выдохнул. Потер лицо руками. Но решение не изменил.

— Нет, Маш, — твердо возразил он.

Машка опустила руки вдоль тела, всхлипнула.

— Конечно, я тебя не возбуждаю, — разрыдалась она, — Видела я твоих баб. Шикарные и грудастые. Куда нам до них? Конечно, нахрена тебе малолетка неопытная? Все верно.

Богдан плохо переносил ее слезы. Вернее, абсолютно не переносил. Шумно выдохнув, шагнул к девчонке, прижал ее к себе, к своему возбужденному телу.

— Чувствуешь, Маш, как ты 'не возбуждаешь' меня? — жарко прошептал парень на ухо, — Так что, хватит рыдать, одевайся и пойдем готовить праздничный стол.

— Дудки! — изрекла Мария, и, извернувшись в его объятиях, обхватила Дана за талию руками, — Попался!

— Маш, я ведь не денусь никуда, — решил объясниться Богдан, — Я рядом. Не нужно торопиться. Тем более сегодня Новый Год. Так что, вытри слезы, одевайся и пойдем готовить праздничный ужин.

— Ну, Дань, — почти капризно захныкала Машка.

— Мария, — строго произнес парень, отстранил ее от себя, серьезно взглянул в глаза, — Не усугубляй. Я тебе не мальчик-мажор, на поводу не пойду. Или принимай так. Или никак, Маш.

Несколько напряженных секунд Мария смотрела в любимые зеленые глаза. Дан отвечал ей тем же. Хмуро, серьезно и решительно.

Девчонка ведь совсем, подумал Даня, а пытается показать, что уже взрослая женщина. Оделась, разделась. И чулки эти сексуальные. А его ведь и соблазнять толком не нужно. Он и без того ее постоянно хочет, даже если она в другой комнате, или на другом конце города.

— Прости меня, Данька, — шмыгнула носом Машка, — Просто мне кажется, что ты смотаешься от меня. Не захочешь напрягаться, возиться со мной.

— Дурочка ты, Машка, — вздохнул Богдан и отправил девчонку умыться в ванную, а сам принес из спальни свою футболку для нее, и сам оделся.

========

После того, как Машка привела себя в порядок, она пришла на кухню. Дан уже замариновал мясо для запекания в духовке, сварил овощи для традиционных новогодних салатов, и собирался разделать рыбу.

— Прям не мужчина, а мечта, — прокомментировала девушка, глядя, как ловко он управляется с ножом.

Машка, устроившись на диванчике, наблюдала, как двигается Дан по кухне.

— Я помню, когда ты к нам пришел в первый раз, — вдруг заговорила Мария, она устроила голову на сложенных на столе руках и улыбалась, — Ты мне подмигнул. Все охранники избегали меня, боялись папку, а ты подмигнул. Я наверное уже тогда в тебя влюбилась.

— Ну конечно, — хмыкнул Дан, — Меня любила, а с мажорами своими зажималась на моих глазах в клубах.

— Поэтому и зажималась, — призналась Машка, — Я же не дура. Думаешь, я не проработала вариант со сверстником, как ты там сказал, из моего круга? Меня они все бесят. Хлюпики. Нытики. Папинькины сынки. Фу.

— Маша… — немного с угрозой произнес Дан, — не заставляй меня срываться в новогоднюю ночь и выслеживать этих самых мажоров.

— Да я даже без языка целовалась, — оправдалась Машка.

— Мария! — уже строже и почти теряя терпение.

— Ты вообще не мальчик мне достался, — проворчала Маша, испытывая радость от его ревности.

— Закрыли тему, — выдохнул Дан.

Салаты были готовы. Мясо весело выпекалось в духовке. Стол почти накрыт. И Дан предложил перебазироваться в гостиную, ближе к елке.

Машка согласилась, но сначала решила уединиться и переодеться в более праздничный наряд. Дан тоже сменил домашние шорты на брюки и рубашку. И оставил Марию в спальне.

А Машка извлекла из саквояжа вечернее платье. Сильно откровенное и сильно вечернее. Полупрозрачные кружева, через которые виднелось кружевное белье и чулки. Только теперь все синее. Единственное, что отличало платье от ночнушки — широкая полоса плотной ткани на бедрах. Но зато разрез сбоку до самого бедра. И декольте, через которое виднелся лифчик. Зато спина была закрыта, но положение это не спасало. Машка также привезла и туфли. Невысокие и удобные лодочки.

Итак, девушка высушила волосы феном, позволив им спускаться каскадом по плечам. Нанесла легкий макияж. И выплыла из спальни, держа в руках продолговатый бархатный футляр. Дан стоял к ней спиной и инспектировал бар.

— Ты чего пить будешь? — крикнул Дан, не слыша ее тихих шагов.

— Виски? — рассмеялась Машка.

— Угу, мечтать не вредно, — хмыкнул Дан, вынимая сок и шампанское, — Нос не до…

Парень обернулся. И замер.

— Маш, это точно платье? — поинтересовался Богдан, изучая все изгибы любимого тела.

— Так написано на этикетке, — улыбалась Маша и протянула парню футляр, — Вот.

Дан улыбнулся, кивнул под елку, где красовался подарок для девушки и осторожно взял футляр из рук Машки. Открыв его, Дан бросил веселый взгляд на любимую.

— И конечно же, снимать его нельзя? — больше утверждения в голосе, нежели вопроса.

— Не при каких обстоятельствах, — подтвердила девушка, и открыла свой подарок, — Красота! — улыбнулась Машка, и тут же надела серьги, два сердечка уютно и правильно уместились в ее ушах.

А Дан вынул браслет и повертел его в руках. Прочитав гравировку, парень рассмеялся.

Машка вопросительно и серьезно изогнула бровь.

— Есть возражения? — холодно поинтересовалась Мария.

— Ну, что ты, Масенька, — ласково проговорил Даня, — Поможешь?

Машка с готовностью застегнула застежку браслета на левой руке. И пробежалась кончиками пальцев по пластинке с гравировкой. На лицевой стороне стояло два слова: 'Сопротивление бесполезно', а внутри 'Завоевано. Руками не трогать!'.

И как только браслет оказался на запястье Дана, парень обхватил руками лицо любимой. Склонился. Прижался своим лбом к ее. Втянул воздух носом.

— Я люблю тебя, Машка, — проникновенно прошептал Богдан, — С Новым Годом!

— С Новым счастьем, любимый, — так же тихо прошептала Мария, накрывая его ладони своими, — И я люблю тебя.

Где-то за окном на улице веселился народ, пуская фейерверки и шумно поздравляя друг друга с наступающим. А Дан, обняв девчонку со спины, устроил подбородок на ее макушке.

— А ты веришь в чудеса? — прошептала Машка, поглаживая кисти рук парня, обнимавшие ее живот.

— Ты ведь со мной, здесь, у меня дома, — хмыкнул Даня, — Чем не чудо?

— Вот и я верю, — призналась Мария и повернулась в его руках, провела ладошкой по его щеке, несмело улыбнулась, — Ты мое чудо, Дань.

Богдан понял, что противиться больше нет смысла. Он настолько хотел эту девчонку, насколько можно было хотеть воздух. Не мог он без нее дышать, думать, жить. Все вокруг казалось мелким и пустым без нее. Только она имела для него значение. Семнадцать? Что ж, не пятнадцать и ладно. Тем более в отношении Машки у него были самые серьезные планы. И расставаться с ней он точно не планировал ближайшие лет сто, или сколько ему отмерит Бог.

— Масенька моя, — прошептал Даня, — Маленькая моя девочка.

В ответ Машка улыбнулась, прижалась к нему сильнее, прячась от всего мира в его надежных руках. Платье улетело на пол, Дан подхватил девушку на руки и понес в спальню. Девчонка самозабвенно целовала Дана, жарко возвращая поцелуи, блуждая по горячему телу ладонями. Тишину комнат разрывали звуки салюта за окном и рваное дыхание. Но ни Машка, ни Дан не обращали внимания на то, что нужно бы уже открывать шампанское и разливать его по бокалам, поздравлять друг друга, и совсем скоро отсчитывать секунды до наступления Нового Года. Все это не имело значения для них двоих. Куда важнее было прижиматься ближе, срывать горячие поцелуи и дарить жаркие ласки. Их движения были лихорадочными, ненасытными, страстными и в то же время нежными.

Бретелька лифчика скользнула с округлого плеча. Кружева были стянуты вниз, освобождая полную грудь. Руки Машки крепче стиснули шею Дана, а тело непроизвольно выгнулось дугой.

— Даня, — выдохнула со стоном Машка.

А парень в ответ только хрипло рассмеялся, не переставая ласкать любимую грудь. У него совсем не получалось сдерживаться. Он заставлял себя не спешить, не давить, не стискивать слишком сильно пальцы, не сжимать руки, но не мог. Ему было мало. Мало касаний, мало поцелуев, мало ее стонов. Он хотел весь раствориться в ней, чувствовать, как она сладко сжимается в его руках, вскрикивает, достигнув своего пика.

Лифчик отлетел в сторону, крошечная тряпочка, которую Машка ласково обозвала 'труселями' улетела куда-то следом. Машка лежала перед ним в одних чулках. И Даня дурел от этого вида. От глаз, подернутых дымкой страсти, от полураскрытых припухших от его поцелуев губ.

Она провела рукой по его щеке. Мелькнула мысль, что нужно было бы гладко побрить морду лица, чтобы не оцарапать ее нежную кожу. Но парень редко пользовался станком, часто машинкой, оставляя щетину.

— Мне нравится твоя борода, — призналась Машка, и Дан в ответ ртом поймал ее пальчики. С наслаждением облизал каждый, задержался на среднем, слегка прикусил, отмечая, как она вздрогнула от мимолетной ласки.

Устроившись между ее разведенных ног, Даня на секунду зажмурился, не переставая посасывать ее нежный пальчик. А потом воплотил одну из своих фантазий. Ухватив ее ладошку, осторожно заставил прикоснуться кончиками пальцев к темному треугольнику волос.

Машка фыркнула и попыталась убрать свою руку от себя. Даня только хрипло рассмеялся.

— Трусишь? — хрипло подвел парень итог.

— Извращуга, — раздалось в ответ обиженное.

— В другой раз, — пообещал Данька и, склонившись над девчонкой ближе, прижался ртом туда, где секунду назад были ее пальцы.

— Твою мать, Даня! — прошипела Машка, извиваясь в его руках.

— Думаю, ты знаешь и этому научное название, солнышко, — посмеивался парень, не останавливая своей ласки.

Неожиданно для себя, Машка матюкалась, как сапожник, пыталась отодвинуться от парня, прекратить откровенную ласку. Но Дан был непреклонен. А когда почувствовал, что до его взрыва осталось всего ничего, дотянулся рукой до тумбочки и вынул пакетик фольги. Но Машка опередила его. Ухватившись цепкими пальчиками за квадратик, настойчиво забрала его.

— Ложись на спину, садюга, — скомандовала девушка, — Буду демонстрировать тебе все свои теоретические знания.

Дан не собирался подчиняться, но одной рукой Машка скользнула в его белье и плотно обхватила рукой. Даня готов был кончить прямо так. А поскольку девчонка застигла его почти врасплох, подчинился, отчаянно надеясь, что так выиграет для себя пару минут времени, чтобы отдышаться.

Но, по ходу, у Машки был свой собственный план. Не стесняясь, стянув с бедер парня одежду, Машка застыла с нераспечатанным пакетиком, сидя на парне сверху. Шумно сглотнув, Масяня широко распахнутыми глазами смотрела на возбужденную плоть.

— Мне, конечно, сравнивать не с кем, но 'Вау!', - выдала девушка, а Дан со стоном закрыл лицо руками, думая, ему уже рыдать или просто заржать.

— Ты крут, любимый, — уже с восторгом. Машка осторожно прикоснулась пальчиками к кончику возбужденно подрагивающей плоти. Дан, матерясь, выдохнул со свистом.

Дан наблюдал, как девчонка медленно и аккуратно, деловито и сосредоточенно раскатывает кусок латекса по все длине.

— Машка, твою ж мать, — простонал Дан, понимая, что от ее действий и слов он ни капли не остыл, скорее наоборот. Одним движением парень опрокинул Машку на спину, сжав в стальных объятиях. Впился в ее губы жарким поцелуем и медленно погрузился в ее тело.

— Масенька, девочка моя, любимая моя… — шептал Даня на ухо, а Машка вся сжалась от непривычного ощущения и замерла в ожидании боли. Но ее не было.

— Даня? Меня где-то жестко на… провели, — прошептала Машка, — Где море кровищи? Где невыносимая боль? Что вообще за фигня происходит?

— Так бывает, — тихо посмеивался Дан, медленно двигаясь, ловя кайф от того, какая она узкая, отзывчивая и страстная.

А Машка перестала ругаться, и уже тихо постанывала от удовольствия. А Дан не спешил, пусть ему и хотелось сорваться на бешеный темп. Его движения были неторопливыми, тягуче медленными. И Машка не выдержала первой. Она всхлипывала и умоляла, сама пока не понимая о чем именно. Дан шумно выдыхал ей на ухо, ловя губами стоны и делясь своими. Он оплел ее руки и зафиксировал над головой, утопив их переплетенные пальцы в подушках.

Машка извивалась под ним, а потом, ведомая умелыми руками, подстроилась под тягуче-медленный ритм движений. И Дан поплыл. Он понимал, что только что облажался по полной, но ничего не мог с собой поделать. Вздрагивая и шумно выдыхая, он задвигался быстрее, рвя ритм. И Машка протяжно застонала, и вскрикнула, и, кажется, захныкала. Нет, Дан чудом умудрился все сделать правильно.

— Люблю тебя, Масенька, — прошептал парень хрипло, рухнув на хрупкое девичье тело.

А по телевизору начали бить куранты, отсчитывая последние секунды уходящего года.

— С Новым Годом! — в унисон прошептали они, даря ласковые поцелуи и не разжимая объятий.

— Люблю тебя, — все также, не сговариваясь, глядя в глаза друг другу.

Новый год настал, дыхание, все еще немного рваное, медленно восстанавливалось. Но сил у Дана перекатиться на бок не было. А Машка и не противилась. Обхватив любимого за шею руками, а ногами за бедра, она лежала, прислушиваясь к своим ощущениям. Ей до безумия нравилось то, как она лежит, придавленная его сильным телом. Вроде бы должно быть неприятно, или больно, или неудобно и некомфортно после первой близости, но нет. Машке было хорошо, волшебно и сказочно. О чем девушка и сообщила, прижимаясь губами к уху, сцеловывая капельки пота с виска.

— Мне хорошо, Дань, — шепнула Маша, — Я так до следующего года хочу пролежать.

— А как же оливье и шампанское? — улыбнулся Богдан.

— Плевать, — фыркнула девушка, и с любопытством поинтересовалась, — А какого это без презерватива?

— Не знаю, Масенька, — признался Дан, — Не пробовал.

— Хочу попробовать, — заявила Машка.

— Все что захочешь, моя непредсказуемая принцесса, — рассмеялся Данька.

Они вымылись в душе, Машка хотела большего, нагло провоцируя его в тесной кабинке. Но Даня был непреклонен, мотивируя тем, что несмотря на отсутствие боли и крови, ей все-таки непривычно.

— Терпи, Машка, — дал парень установку и закутал ее в полотенце. Подхватил на руки и отнес в гостиную. Выдал свою чистую майку, хотя Машка упорно требовала уже ношенную.

— Хочу твой запах на мне, — жарко зашептала дерзкая девчонка.

— Проказница, — мягко пожурил парень и отвесил ласковый шлепок.

— Нарываешься, Летягин, — хмыкнула Мария, вытирая мокрые волосы полотенцем.

А потом они улеглись на диване и замерли, глядя друг на друга, чувствуя, как в эту волшебную новогоднюю ночь происходит чудо. Машка уснула, доверчиво свернувшись урчащим котенком в его руках. Дан лежал, осторожно поглаживая рукой волосы девчонки, пропуская их сквозь пальцы. Машка пошевелилась во сне. И Дан с улыбкой наблюдал, как она, повернувшись к нему спиной, легла удобнее, прижимаясь бедрами к его боку. Поворочалась и затихла. Майка чуть съехала, открывая плечо и лопатку девчонки. Дан не мог отказать себе в удовольствии и потянул ворот чуть дальше, пока не показались витиеватые буквы, россыпью раскинувшиеся по нежной коже. Он с наслаждением обвел кончиком указательного пальца контур букв своего имени и понял, что абсолютно, по-идиотски, бесповоротно счастлив.

— Дурочка моя, — шепнул Дан, понимая, что нанести татуировку весьма болезненно, — Масенька моя.

Оставив нежный поцелуй на татуировке, Дан подгреб девчонку ближе к себе, прикрыл глаза и, улыбаясь, уснул.

===========

С новогодней ночи Машка приезжала каждые выходные и оставалась на ночь. Или Дан сам ее забирал. Они редко куда-то ходили. Как оказалась, несмотря на шумные тусовки и всех мажоров-друзей, Машка любила тишину. Любила читать под одеялом, лежа с Даном в обнимку, пока он смотрел футбол или бокс, смотреть старые романтичные фильмы вечерами, и готовить. Машка очень любила готовить, и совсем скоро Дан понял, что не может есть в общественных местах. Машка заботливо заготавливала ему еду на всю неделю, раскладывала по контейнерам и убирала в морозилку. Иногда Дан обедал или ужинал в кругу семьи Чертинских. В присутствии родителей он не подходил к Машке, не прикасался к ней, даже лишний раз не смотрел в ее сторону. Такое было условие у его Масеньки. Дану до смерти осточертело шифроваться. Но Машка была непреклонна, до скандала. Сначала Дан считал, что она стыдится его. Она дочка влиятельного человека и сестра его непосредственного шефа. А он всего-лишь охранник. Да, за несколько лет службы он завоевал доверие и репутацию. И уже был скорее помощником и замом во многих делах, но сути это не меняло. А потом как-то ночью Машка призналась, что волнуется за него. Переживает, что отец убьет парня или покалечит и запретит им встречаться. И тогда Даня все решил про себя.

Утром он поехал непосредственно к Захару Максимовичу. Юлить долго он не стал. Рассказал все, как есть. А самое главное — рассказал, как сильно любит Машку и хочет женится, потому что она — особенная, она его.

В ответ Черт молчал, только смотрел на парня тяжелым взглядом исподлобья. А потом устроил ему форменный мордобой. Даня только лицо руками прикрывал и не давал отпора, понимая, что это слишком малая цена за Машку. Он готов был заплатить любую, какую потребует ее отец. А после мордобоя они выпили.

— Если удержишь, дерзай, — наконец, изрек Черт, отпивая коньяк из пузатого стакана.

Дан знал, о чем говорит Черт. Машка была той еще фурией. Она изводила его на людях, испытывала его выдержку, заставляла ревновать. Избегала его, если он оказывался в одном с ней клубе. Игнорировала, если он оставался у них дома на ужин.

Даня бесился, но не подавал вида. Пока не лопнуло терпение. Он купил кольца и выловил ее, когда она гуляла по бутикам торгового центра с Ликой. Закинув девчонку на плечо, Богдан уволок ее в свою пещеру. Долго признавался в любви, долго любил ее, заставлял кричать ответные признания, а потом сообщил о скорой свадьбе. Но наткнулся на равнодушный отказ.

— Я не пойду за тебя, — фыркнула девушка, рассматривая кольцо в бархатной коробочке, — А кольцо красивое.

Машка постоянно его динамила. Но Даня терпел. Их отношения перестали быть тайной. И парень надеялся, что рано или поздно девушка сдастся. И приложил к этому немало усилий.

Начало завоевания крепости под названием 'Машкина свобода' случилось в очередную ночевку девушки в квартире Дана. Его холостяцкая берлога уже не была похожа на холостяцкую. Больше напоминала семейное гнездышко. Машка умудрилась обжить все комнаты, даже гостевую спальню, украсив ее яркими мелочами.

Именно в гостевой спальни Дан и совратил девчонку. Вернее, прижал ее к стене, перетащил в кровать, не такую большую, но не менее удобную. И принялся ее любить медленно, страстно и заставляя позабыть обо всем на свете. Включая использование презерватива. В этой комнате Дан их не хранил. Бежать за заветными контрацептивами парень не собирался, как и прерывать акт. А еще он точно знал, что у нее самые что ни на есть опасные дни. Только вчера вечером она об этом сказала. В итоге Даня кайфанул так, что Машке и не снилось. Она всегда особенно остро реагировала на отсутствие кусочка латекса между их телами. А сегодня все выходило как-то по-особому нежно. Коварный Даня счастливо ухмылялся, поглаживая спину уснувшей Масеньки, представляя, как совсем скоро она согласиться стать его женой.

И это сучилось, в один прекрасный день, в котором на самом деле ничего прекрасного и не было, Машкина свобода пала. Дан загремел в больницу с огнестрелом. Мария долго лила слезы в палате Дани, просила прощения за то, что была дурой и капризно изводила любимого. А жизнь ведь так хрупка и может оборваться в любой момент. Дан только улыбался ей в ответ и поглаживал по волосам. А чуть позже, на следующее утро Машка сказала, что сразу же, как только Дана выпишут, то пойдет за него. Но Богдан, наигранно удивился и изрек:

— Маш, а я пока не готов.

Крик Машки разнеся по всему этажу больницы. На ее ор сбежались все медсестры и Андрей Андреевич.

— Гад и скотина! — рявкнула Машка и фурией выбежала из палаты.

Дан только тихо посмеивался, морщась от боли.

А Мария, мысленно посылая любимому бессонницу и вечный стояк, отправилась к брату. Поскольку еще не отошла от переживаний, Мария, оказавшись на пороге квартиры Игната, и увидев женские туфли Машка вновь изошлась на крик, угрожая теперь уже брату. Но увидев Лику, расслабилась и выдохнула. Мысленно надеясь, что подруга, увлеченная своим счастьем и ее перевоспитавшимся братом, не заметила резкие перепады ее настроения.

Больше всего на свете Машка не хотела выходить замуж по залету. Она психовала, ругала свою упрямую голову последними словами. Ну вот что, что мешало ей согласиться раньше? Нет же, она, видите ли, хотела помурыжить любимого. Планировала еще годик походить, повстречаться, поотрываться беззаботно. И беременность не входила в ее ближайшие планы. Нет, она обожала детей, пузатых карапузов. Обожала няньчиться с ними, играть, наблюдать, как они растут. Но пока была не готова заводить своего. Ей восемнадцать всего, какие могут быть дети? Но она была беременна. Уже была. И прекрасно знала об этом. Она купила кучу тестов и все они были положительными. Но идти к врачу она не спешила. Поскольку идти в 'левую' клинику не собиралась. А в их семейной новости распространяться по родне, как пожар в лесу.

Поэтому Машка, выйдя из квартиры брата, позвонила Дану и, как ни в чем не бывало, принялась болтать и жаловаться на обезумевших кроликов, мечтающих спариваться безостановочно. Даня посмеивался, а потом тихо прошептал:

— Маш, я тебя люблю.

Машка в ответ всхлипнула, призналась, что была дурой и пообещала примчаться как можно раньше. Спустя полчаса она уже заходила в палату Дани. В руках она держала бутылку шампанского, коробку с кольцами и небольшой файлик с бумажками.

— Богдан Борисович, — торжественно проговорила девушка, — Ты выйдешь за меня? Ну, то есть, женишься на мне? В общем, будь моим мужем! Вот.

Машка сгрузила все принесенные вещи на постель парня. И замерла в ожидании.

Дан, улыбаясь, внимательно посмотрел на бутылку, бархатную коробочку и остановил взгляд на бумагах. Осторожно взял в руки файл, вынул белый листок бумаги и небольшой темный. Внимательным взглядом принялся изучать изображение непонятных ему точек, пятнышек и черточек.

— Масенька…. - прошептал Даня, поглаживая пальцами снимок, словно бы так мог дотронуться до малышка, которого они умудрились зачать.

— Маська… — не унимался Дан и дернул любимую за руку, заставляя улечься на него.

— Девочка моя… — шептал парень, прижимаясь к ее губам, щекам, носу, лбу.

— Ты рад? — дрогнувшим голосом спросила Машка.

— Шутишь? — выдохнул Даня, — Безумно просто, не поверишь даже насколько я рад.

Машка выдохнула и улеглась рядом. А потом последовали звонки поочередно от всей семьи. Молодые люди были счастливы. Счастливы настолько, что не вспомнили об обещании, данном Лике. И в порыве излишней болтливости Мария выдала матери, что была у брата, но не сообщила, поскольку ему некогда, и вообще, им с Ликой немного не до родни.

Тереза, не очень цензурно выразившись в адрес собственного сына, принялась звонить ему. А когда все ее попытки оказались безуспешными, потащила слегка возражающего мужа в квартиру сына. Захар Максимович честно пытался дозвониться отпрыску и предупредить об их скором приезде, но упрямый наследник трубку не снимал. Что ж, сам виноват, — флегматично подумал Черт и велел жене не нервничать.